Дэниэл МакКой
Дух викингов. Введение в мифологию и религию Скандинавии

Глава 2
Боги и богини

Природа скандинавских божеств

Когда вы слышите слово «бог», какой образ возникает у вас в голове? Возможно, вы думаете о том, чье имя большинство христиан, иудеев и мусульман пишут с заглавной буквы, – о сверхъестественном существе, без посторонней помощи создавшем мир, всемогущем, но любящем всех, имеющем для всех людей «план» (или, по крайней мере, для некоторых особо возлюбленных им), который рано или поздно сработает для их собственного блага. Или, возможно, вы представляете греческих богов и богинь. Их с определенной долей точности можно соотнести с какой-либо стороной жизни. Например, Артемида – богиня охоты, Афродита – богиня любви, Арес – бог войны, Асклепий – бог врачевания.

Скандинавские боги и богини не похожи ни на кого из них. Они не были «всевышними», не были исключительно великодушными, но это были личности настолько богатые и многогранные, что их можно сравнить разве что с людьми, обладающими необычайно сложными и противоречивыми характерами, Скандинавского бога нельзя свести к какой-то простой формуле, например, «бог чего-либо», это выразит только часть характера божества и сферы его влияния.

Кем же тогда были скандинавские боги?

Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим сначала слова, которые использовали древние скандинавы для описания своих богов. Самым распространенным словом для обозначения божества было áss («бог») или во множественном числе æsir («боги»). Божество женского рода» («богиня») обозначали словом ásynja или ásynjur («богини»). Когда речь шла о группе, в которой были и боги, и богини, древние скандинавы использовали множественное число мужского рода æsir. Все эти слова произошли от двух протогерманских корней: *ansaz («столб, брус, сплавщик») или *ansuz («жизнь, жизненные силы»)¹⁶. В любом случае такая этимология (происхождение слов) предполагает, что боги были метафорическими «столпами» или «жизненной силой», которая подпирала космос и сохраняла порядок в нем. Они были, скорее, частями космоса, а не существами, управляющими им снаружи. Когда космос вырос, боги увеличились вместе с ним как часть того же процесса. А когда космос падет, как в скандинавском пророчестве о Рагнарёке, боги падут вместе с ним. Этимология, мифология и религия здесь дополняют и поддерживают друг друга, что указывает на то, что мы имеем дело с центральным теологическим понятием скандинавов.

Второе наиболее широко распространенное слово для обозначения богов в древнескандинавском языке – это regin, «правители». Оно также идеально согласуется с ролью, которую божества играют в мифологии и религии. Вдобавок к тому, что боги представляют собой неотъемлемую часть космоса, в их руках сосредоточена огромная власть. Никто из скандинавских богов, как мы уже отмечали, не является «всевышним», потому что у каждого из них есть определенные силы, которых другие существа лишены, но они так же подчиняются судьбе, как и все другие существа. Однако боги скандинавов более сильны, чем любое иное существо, за исключением норн – женщин, создающих и плетущих нити судьбы каждого человека. Структуру космоса скандинавы считали аналогичной своей социальной иерархии: боги и богини в качестве правителей устанавливают и поддерживают порядок в иерархической системе и правят теми, кто имеет меньше власти и силы.

Скандинавы представляли своих богов антропоморфными (похожими на людей) существами, далекими от принципа невмешательства. Никакой статичной модели морали или определенных нравственных принципов у них не имелось, а были вполне человеческие сильные и слабые стороны, хотя и преувеличенные пропорционально их высокому статусу. Каждое божество участвовало во множестве сторон жизни людей. Хотя боги и богини были по своей сути невидимы и неощутимы, проявления их присутствия или, по крайней мере, их власти благодаря воображению верующих можно часто найти в любой сфере, касающейся человеческого существования: погодных условиях, действиях социального порядка, урожае или неурожае, тучности или падеже скота, успехе или провале в деятельности или желаниях одного человека или группы людей.

Характер скандинавских божеств имел важные последствия для отношений между ними и их почитателями в лице людей. Археолог Нил Прайс писал:

«Поклонение», которого требовали боги скандинавского пантеона, не было восхищением, благодарностью или даже не сдерживаемым одобрением, и, таким образом, совершенно не походило на христианские отношения с божеством. Религия Асов и Ванов требовала только признания того, что они существуют как неотъемлемая и неизменная часть человеческой природы и общества, а также окружающего мира, и того, что они обладают изначальной, внутренней правильностью, возможно, даже в некотором роде красотой. Если человек хочет избежать катастрофы, необходимо заключить соглашение с богами, и именно они будут диктовать условия, а не их последователи. Это важное положение… потому что отказ признавать богов, таким образом, может иметь ужасные последствия»¹⁷.

Наконец, тогда как большинство древнескандинавских источников говорят о богах как о æsir (асах), и иногда попадаются упоминания о некоторых или всех богах как о vanir (ванах) (слово, значение которого остается неизвестным¹⁸, некоторые поздние письменные источники делят богов на два отдельных племени с двумя именами. Когда мы пишем слова «Асы» и «Ваны» с заглавной буквы, обозначая отдельные группы божеств, как в вышеприведенной цитате из Прайса, мы говорим именно об этом племенном делении. На чем именно основано это разделение – неизвестно, что создает значительные противоречия среди современных ученых. Некоторые из них, в особенности известный филолог Рудольф Зимек, считают, что такое деление было изобретено средневековыми авторами¹⁹, хотя есть ученые, которые считают его аутентичным, предлагая различные интерпретации того, чем именно отличаются два племени. В источниках же никаких четких критериев нет, и подобного дробления нет ни у одного другого древнего германского народа, так что нам остается только гадать. Многие исследователи являются сторонниками какого-либо варианта идеи о том, что Ваны были богами мира и плодородия, тогда как Асы – войны и творчества. Тем не менее такая схема не выглядит убедительной, потому что Асы часто были связаны с плодородием, а Ваны играли роль в войнах и жизни ума. Разделение по некоему критерию можно обнаружить в слишком большом количестве источников, чтобы считать его целиком и полностью внедренным средневековыми учеными. Но критерий настолько туманен и неуклюж, что выглядит более поздним изобретением викингов, представленным в полуоформленном виде до того, как процесс был прерван принятием христианства. Таким образом, хотя я и указываю моменты, когда разграничение Асов и Ванов может изменить наше понимание определенной ситуации, не придаю ему особого веса, потому что викинги, как очевидно, этого не делали.

Один

Среди богов, которым человечество поклонялось многие тысячи лет, было множество высших существ с загадочными, сложными и кажущимися противоречивыми характерами. Но, возможно, никто не заслуживает такой характеристики более, чем скандинавский бог Один. Он был главным среди богов, но часто позволял себе путешествовать вдали от своего королевства Асгарда, проводя время в долгих одиноких странствиях по всему космосу, исключительно в своих собственных интересах. Он мало заботился о таких общественных ценностях и стандартах, как правосудие, справедливость или уважение к закону и традициям. Один был небесным покровителем как правителей, так и изгнанников. Он был богом войны и богом поэтов. Ему поклонялись те, кто искал влияния, славы, чести, но его же часто проклинали за то, что он был капризным хитрецом. Кроме того, верховный бог пантеона принимал участие в таких «женоподобных» занятиях, которые повергли бы в невыразимый стыд и бесчестье любого скандинава из плоти и крови. Ничего удивительного, что у викингов для Одина было более двух сотен имен²⁰, не говоря уж о том, что поклонение этому богу захватило почти весь континент в течение нескольких столетий. Какой литературный персонаж мог обладать всеми этими качествами сразу, несмотря на их очевидное противоречие?

К.Э. Деплер. Один

Древнескандинавское имя Одина Óðinn состоит из двух частей. Первая – это существительное óðr, слово, которое можно перевести как «вдохновение», «исступление» или «ярость». Óðr – это экзальтированное состояние бешенства, которое было настолько всепоглощающим, что ощущалось как божественное по своей природе, выражалось ли оно как ярость берсерка (воина, посвятишего себя Одину) в бою, творческое вдохновение, неожиданное понимание важного вопроса, ничем не сдерживаемая власть короля или вождя, или транс, в который входил провидец или колдун. Второй элемент имени Одина inn – это просто определенный артикль («the»). Таким образом, лучше всего это имя перевести как «Тот, кто воодушевлен», «Тот, кто впал в исступление» или «Яростный». Немецкий средневековый историк Адам Бременский подтверждает это, когда пишет: «Водан, что означает ярость»²¹. Божественное упоение – все соединяющий божественный напиток, скрепляющий вместе различные стороны жизни, к которым имел отношение Один, и оно является ключевым для понимания личности и характера этого бога, питавшегося, как говорилось, только вином²².

Скандинавы были чрезвычайно воинственными людьми, поэтому ничего удивительного, что они поклонялись нескольким богам битв и сражений. Каждый из этих богов представлял одну из сторон войны, хотя они часто пересекались. Вмешательство Одина в военные действия не имело отношения к их целям или причинам, но в основном касалось чистого упоения и исступления, которые могла вызвать битва. Теснее других с Одином были связаны воины берсерки (berserkir, «медвежья шкура») и ульфхеднары (úlfheðnar, «волчья шкура»), которые, как считалось, обладают способностью принимать на себя дух – а в некоторых случаях даже физическую форму – волков и медведей. Они выходили на поле битвы без брони, выли и рычали, а также почти не заботились о сохранении своей жизни, нанося удары и рубя во все стороны с полным остервенением, погрузившись в транс²³. Трудно представить себе более ужасающую силу на полях сражений железного века.

Отношение Одина к войне напоминает позицию героя книги немецкого философа Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра»: «Вы говорите, что благая цель освящает даже войну? Я же говорю вам, что благо войны освящает всякую цель»²⁴. В «Песне о Харбарде» Один заявляет: «Князей подстрекал, не склонял их к миру»²⁵. Два его имени – Хникар и Хникудр – означают «тот, кто начинает битву»²⁶. Его страсть к бешенству битвы была так велика, что он, когда только мог, даже поощрял воинов сражаться друг с другом.

«Песнь о короле Эйрике», один из самых грандиозных сохранившихся примеров скальдической поэзии, описывает, как герои в Вальгалле, великолепном королевстве мертвых, которым правит Один, приветствовали короля Эйрика Кровавая Секира после его смерти. При жизни он добрался до власти, убив многих своих родственников, и был настолько жесток, что его, в конце концов, изгнали из Норвегии. Если точнее, при его появлении Один заявляет, что именно из-за своей потрясающей жестокости («ибо во многих землях он обагрял клинок кровью») дух Эйрика был вознесен в сверкающие чертоги Вальгаллы.

Как мы увидим далее, представления скандинавов о подобающем мужчине воинской доблести несколько идеализировались. В то время как Один являлся выдающимся богом войны, его роль в этом отношении – в соответствии с характером в целом – была не совсем обычной. Когда Один добивался победы, то часто делал это, нарушая правила благородного сражения. Он имел славу хитрого и коварного ловкача, способного оказать милость и тут же отнять ее одним движением руки – обыкновенно той, которая держит меч. Он даже нарушал принесенные клятвы²⁷, а это считалось одним из самых постыдных деяний для человека. Многие думали, что Один несправедлив и даже, согласно одной скальдической поэме, «злобен»²⁸. Будучи богом войны, он был далек от идеала, к которому стремился благородный скандинавский воин. Скорее, он отражал беспощадную мрачную реальность военного искусства эпохи викингов: его непредсказуемость, несправедливость, невыносимую боль и трудности, с одновременным возвеличиванием упоения, которое может наступить в некоторые моменты битвы.

Среди возлюбленных воинов Одина всегда были самые лучшие, элита, и эти его предпочтения распространялись на все стороны жизни. Те из них, покровителем которых был Один, как и сам верховный владыка, всегда были высококлассными и исключительными тем или иным образом. Будучи правителем богов, Один, естественно, стал покровителем человеческих королей и вождей. Многие королевские семьи даже объявляли его своим предком, часто – основателем династии²⁹. Но он был полной противоположностью богов «закона и порядка», таких, как Тюр. Вместо этого Один оставался «ужасающим владыкой», который управлял с помощью грубой силы, часто имеющей магическое происхождение.

Весьма любопытен тот факт, что его часто считали покровителем бандитов и изгнанников, таких, как герои саг Эгиль Скаллагримссон и Греттир Асмундарсон, которые были непокорными скальдами. В мире викингов вне закона находились люди, которых община официально изгоняла из-за каких-либо отвратительных деяний, чаще всего – убийств. На них не распространялась защита закона (отсюда и возник термин «вне закона», то есть ситуация, когда кто-то находится за его пределами), так что любой встречный мог убить их без каких-либо негативных последствий для себя. Изгоев в скандинавском обществе особенно ненавидели и боялись. В источниках говорится о том времени, когда сам Один был временно изгнан другими богами, о чем мы еще поговорим во второй части книги. Человек, пекущийся только о собственных интересах, как Один, и презирающий социальные нормы, был обречен рано или поздно совершить нечто, что приводило к его изгнанию. Нетрудно увидеть, что Один и другие изгои, совершившие особо тяжкие преступления, в какой-то мере были родственными душами. Будучи глубоко почитаемым королем, Один был изгнан другими богами, во многом из-за тех черт характера, которые послужили причиной опалы бандитов.

Визуальные изображения Одина очень различаются, что согласуется с взрывным динамизмом его личности и ролей. Иногда его изображали как военного лидера в полной броне, например, в украшениях, изготовленных до эпохи викингов, и знаменитом шлеме из Саттон-Ху³⁰. В других случаях он выглядел как исхудавший странник в темных одеждах, широкополой шляпе и с каким-то предметом, который явно не является посохом для опоры при ходьбе. Но в изображениях Одина всегда есть одна и та же примечательная черта: у него один глаз. Второй он отдал в обмен на редкие и ценные знания. По другой версии, о чем выразительно рассказывается в поэме из «Старшей Эдды» под названием «Речи Высокого» (Hávamál), он принес «себя в жертву себе же», провисев на великом дереве в центре космоса девять дней и ночей, без воды и пищи, неотрывно вглядываясь вниз, в темные воды Источника Судьбы, пока, в конце концов, не получил то, из-за чего страдал, – мимолетный блеск рун, изломанный скандинавский алфавит, буквы которого символизируют основные космические силы (слово «руны», древнескандинавское rúnar, означает не только «буквы», но и «тайны»). Тот, кто знает руны и их секреты, способен повелевать этими космическими силами. Таким образом, Один получил гораздо больше, чем просто алфавит.

Более подробно мы изучим эти истории во второй части. Сейчас достаточно отметить, что Один был готов пройти через любые испытания, чтобы получить знания о глубочайших тайнах устройства Вселенной. Согласно мировоззрению скандинавов, тайное знание подобного рода в целом считалось неразрывно связанным с магией. В самом деле, метод магии состоял в том, чтобы «просто» ввести в использование эти возвышенные понятия. Таким образом, получить подобное знание означало обрести колоссальную власть, а сила и власть – это как раз по части Одина.

В своих магических и шаманских странствиях Один пожертвовал еще кое-чем, куда более ценным в представлении любого скандинавского мужчины, – своей мужской честью. Для мужчины занятия магией означали невыразимый стыд – причина этого станет понятнее позже. Тем не менее Один был не единственным, кто отказался от любых действий, которые укрепили бы его власть, так что он принял и еще более значительное социальное отторжение из-за занятий «женственной» магией. И, бесспорно, бок о бок с этой «феминизированной» частью его личности существует и очень маскулинная сторона, которая проявляется в страсти Одина к войне и женщинам.

Для помощи в решении магических задач у Одина было множество прислуживающих ему существ. Во-первых, это валькирии – девы, «выбирающие убитых»; далее – вороны Хугин и Мунин, «разум» и «память» соответственно; волки Гери и Фреки («жадный» и «прожорливый»); восьминогий конь Слейпнир («скользящий»), который служил богу в бесчисленных путешествиях в отдаленные и опасные места в мире духов³¹.

Считалось, что Один говорит только стихами³², и он был главным покровителем поэтов, а также – великих воинов, правителей, изгнанников и колдунов. Ему принадлежит мед поэзии Одроерир (Óðroerir, «волнующийся Óðr»), который он лично раздал всем истинным великим поэтам, что является еще одним примером бьющей через край щедрости его поэтического вдохновения.

Один – также один из богов, особенно тесно связанных со смертью и умершими. Он был властителем Вальгаллы, «чертога мертвых» – самого престижного места, куда человек может надеяться попасть после смерти. Из всех богов, возможно, именно Одину чаще всего приносили человеческие жертвы, и, что неудивительно, среди этих жертв редко было простонародье, чаще – короли и воины. Самым обычным (хотя и ужасающим) способом обеспечить себе удачу в бою было бросить во врагов копье с криком: «Вы все принадлежите Одину!» (Óðinn á yðr alla). Одной из особых специализаций верховного божества скандинавского пантеона была некромантия – искусство поднимать мертвых из могилы и общаться с ними, чтобы узнать, какими тайнами они могут владеть. Ранее римские писатели даже соотносили Одина скорее с Меркурием, римским божеством, провожающим души умерших на тот свет, а не с Марсом, богом войны³³.

Снорри Стурлусон рассказывает, что Один был сыном протобога Бора и великанши Бестлы, он являлся отцом практически всех других богов и богинь³⁴. Можно только гадать, было ли это изобретением Снорри или общепринятым мнением в эпоху викингов, но в более ранних источниках не так уж много богов относили к сыновьям или дочерям Одина. Фригг обычно считалась его женой, хотя скальдическая поэзия иногда говорит, что эту роль исполняла Ёрд³⁵.

Тор

Хотя главным среди богов был Один, в эпоху викингов самым популярным божеством считался Тор.

Как и в случае с Одином, ключ к пониманию множества граней характера Тора и соотношений между ними лежит в его имени. «Тор» (древнескандинавское Þorr) означает «Гром»³⁶, так что Тор был божественной силой, проявляющейся в физическом громе.

Так же, как и Один, Тор был богом войны, но несколько иного рода. С одной стороны, Тор в значительно большей степени склонен полагаться на грубую силу и более наделен ею. В отличие от хитрого и умного Одина источники изображают Тора как мускулистого и вспыльчивого. Его фирменным оружием был молот Мьёльнир (Mjöllnir, «молния»³⁷), которым он нанес бесчисленное множество смертоносных ударов. Также Тору принадлежал «пояс силы» Мегингьёрд (megingjarðar), удваивающий его и так почти безграничную силу. В соответствии с мышечной силой бога грома место обитания Тора в Асгарде называлось Трудхейм (Þrúðheimr, «Мир силы») или Трудванг (Þruðavangar, «Поле силы»)³⁸. Благодаря его связи с громом и молнией, покои Тора на этой земле называли Бильскирнир (Bilskírnir, «Молния, сталкивающаяся с лучами света»)³⁹.

К.Э. Деплер. Тор и его колесница

Но Тора отличали от Одина не только способы ведения войны – его мотивы и цели тоже были иными. В отличие от аморального, сосредоточенного на себе Одина Тор, сражаясь против сил хаоса – великанов, был послушным долгу и преданным защитником богов и – если брать более общее понятие – космического порядка. Когда над северными землями гремел гром, викинги представляли себе, что это воплощение Тора, несущегося по небу на своей колеснице, запряженной двумя козлами Тангриснир (Tanngrisnir, «скрипящий зубами») и Тангностр (Tangnóstr, «скрежещущий зубами»)⁴⁰. Когда Тор натыкался на враждебного великана, он сражался с ним с помощью молота, позволяющего метать молнии. Грохот и раскаты считались звуком грома, с которым бог-громовержец стирает в пыль своих недругов.

Заклятый враг Тора – Ёрмунганд (Jörmungand, «Могучий зверь»), огромный змей, который плавал в водах на краю известного мира. Он был так огромен, что его грандиозное тело фактически опоясывало всю землю. Однажды Тор отправился ловить этого ядовитого змея и поймал его на удочку. Пока бог грома вытаскивал добычу из воды, один из его спутников так перепугался, что в последний момент перерезал леску, и монстр ускользнул в глубину. Но, как говорят легенды, Тор и Ёрмунганд снова встретятся в бою во времена Рагнарёка – битвы в конце Вселенной.

Как неустанный защитник богов, их священной крепости и правильного космического порядка, Тор был покровителем законопослушных, благородных воинов и образцом для них, в особенности для тех, кто не принадлежал к аристократическим классам. Это еще одно отличие Тора от Одина – социальные слои, с которыми они ассоциировались. Как говорится в эддической поэме «Песнь о Харбарде», «у Одина – ярлы, павшие в битвах, у Тора – рабы»⁴¹. Статус Тора как защитника простых людей и его более прямой и достойный восхищения характер были, разумеется, значительными факторами для его популярности, превышающей славу Одина в эпоху викингов. Эта закономерность особенно характерна для Исландии, заселенной в тот период норвежскими фермерами, которыми, согласно некоторым источникам, двигало желание обрести свободу от тиранического короля, поклонявшегося Одину⁴².

Что же касается неприязни Тора к гигантам, то ирония здесь заключается в том, что он сам являлся на три четверти великаном. Его мать Ёрд (Jörð, «Земля», в некоторых источниках также Hlöðyn или Fjörgyn) была великаншей, а Один, как мы уже отметили, полувеликаном. Кстати сказать, подобное происхождение достаточно широко распространено среди богов.

Роль Тора как защитника священного порядка включала в себя, помимо войны, множество других сторон жизни. К Тору и его молоту часто обращались, чтобы благословить рождения, браки, похороны, изготовление и использование оружия, вырезание рунических надписей, пиры, путешествия, создание новых поселений, посадку зерна и принесение клятв⁴³. Другими словами, бога грома призывали для того, чтобы освятить и благословить практически любого человека, место, вещь или событие, которые молящийся хотел защитить от злобного, нечестивого хаоса, всегда держащего округу в страхе, угрожая уничтожить все, что скандинавы ценили в жизни. Хотя все эти занятия были сами по себе достаточно мирными, они тем не менее несли на себе отпечаток космической борьбы, в которой участвовал Тор.

Хотя многие мифы подчеркивают способности Тора как свирепого воина, сражающегося с гигантами, в то же время в них есть сцены, хранящие следы этой более мирной стороны. Самый знаменательный в этом плане – эпизод из сказки о путешествии Тора в Утгард. Чтобы отплатить за гостеприимство семье, которая приютила его на ночь, Тор зарезал двух своих козлов и приготовил из них ужин, попросив хозяев сложить обглоданные кости обратно в шкуры. На следующее утро Тор благословил останки своим молотом, и Тангриснир и Тагностр вернулись к жизни.

К. Эмиль. Тор и великан Грунгнир

Тор был сильнее связан с повседневными делами и благополучием простых людей. Как бог грома он отвечал за грозы, возрождающие землю и позволяющие растениям цвести. Подавляющее большинство скандинавских простолюдинов в той или иной степени имело отношение к фермерству. Таким образом, их средства к существованию были напрямую связаны с сезонным сельским хозяйством. Адам Бременский, к примеру, пишет: «Тор, – говорят шведы, – царит в эфире, управляет громом и реками, ветрами и дождями, ясной погодой и урожаями»⁴⁴. Отличительное качество его жены Сиф, которая изредка упоминается в источниках, – ее роскошные золотые волосы, скорее всего, символизирующие поля пшеницы. Образ небесного бога, от которого беременеет богиня земли, был распространен среди скандинавов и других индоевропейских народов, и брак Тора и Сиф безусловно должен пониматься именно в этом контексте.