Дуглас Адамс
Доктор Кто против Криккитян
Один корабль стартовал за другим, разгоняя облака пыли. Доктор прикрыл глаза.
– Знаешь, – заметил он, – они ведь и правда очень похожи на крикетные павильоны.
Флот «павильонов» заполнил все небо. Шум двигателей как-то изменился – и тогда Романа поняла.
– Это же не двигатели, – выдохнула она. – Это здешний народ.
Злобное эхо гуляло в атмосфере планеты. Народ Криккита кричал от гнева. Гнева, что не унялся бы до тех пор, пока существовала такая огромная несправедливость, как вся огромная и непознаваемая Вселенная где-то там, наверху.
Крик достиг своего пика, и корабли исчезли.
В пустом небе висел один лишь сопроводительный текст:
Наконец, все приготовления были завершены, и без объявления войны силы Криккита начали массированную блиц-атаку на все ключевые центры Галактики одновременно.
Слова моргнули и исчезли. А потом – выскочили в прежнем крупном регистре:
ГАЛАКТИКА СОДРОГНУЛАСЬ.
Боевая орда растворилась вдали, толпа криккитов молчала, наблюдая. Высоко в небе расцветала огненная зарница – такая яркая, что даже облака космического мусора были бессильны скрыть ее. И вот уже вспыхнули первые звезды…
Рядом с ними материализовался дверной проем – угрюмо-беззвучно.
Доктор открыл дверь.
– Пойдем-ка отсюда, – позвал он Роману. – Дальше будет страшнее.
После того, как они ушли, море и полыхающий небосвод печально растворились, оставив после себя лишь неопределенный серый фон и зловещую гигантскую надпись:
ГАЛАКТИКА СОДРОГНУЛАСЬ.
Глава 7
Подробности дрожи галактической
Как назло, в то время Галактика переживала период великой гармонии и счастья, что само по себе достаточно редко.
Царил всеобщий мир. Можно даже сказать, беспрецедентный всеобщий мир.
Установился он на всеобщих договорных началах, путем бесчисленного множества руко-, крылье- и щупальцепожатий. Среди галактических народов окрепло убеждение, что смотреть на небо, пожевывая травинку, возделывать сады, и развивать искусство – все же куда более приятное занятие, чем сворачивать друг другу шеи, отрывать клювы и рубить щупальца.
По правде говоря, то было едва ли не дело случая – этот хрупкий всеобщий мир. Во-первых, почти все непоправимо жестокие и хитрые расы вымерли. Ракноссы буквально пожрали друг дружку. Джагароты взорвали сами себя. Каменные сердца кастриан просто рассыпались. По Галактике прошлась целая вереница таких вот приправленных иронией темного толка закатов. Даже великие бессмертные вампиры вымерли. Кто-то даже взялся на основании этого утверждать, что где-то есть Бог – и что-то он да смыслит.
Один безумный предсказатель как-то поведал странную историю. Он утверждал, что побывал в самом конце Вселенной и встретил жутко древнего старика, одетого в слепяще-белые одежды, стоящего под белым пляжным зонтиком (защищавшим его от кислотного дождя). Старик держал в одной руке коктейль, а в другой – что-то еще; оракул заметил только коктейль.
– Выглядит мило! – сказал он (потому что всегда говорил только правду).
– Да, – улыбнулся старец в белом, рассматривая свой напиток с одобрением. Судя по всему, одобрение было заложено в его взгляд на очень глубоком уровне – так как всюду, куда бы ни пал его взгляд, оно неизменно присутствовало. Он предложил бокал оракулу. – Я всегда могу сделать еще один, – сказал он, посверкивая озорными бликами в колодцах глаз. – Заходи под мой зонт!
Коктейль оказался изумительным на вкус – даже кислотный дождь перестал оракулу казаться чем-то невыносимым, даром что разъел его новые модные ботинки. Невероятно, но мимо них пролетела похожая на голубя птица – ей явно приходилось несладко. Завидев зонтик – возможно, единственное укрытие на целые мили вокруг, – птица снизилась. Она похлопала крыльями у старца перед носом, постучала клювом по бокалу, а потом уселась пожилому мудрецу на голову.
– О боже, – вздохнул мудрый старец в белых одеждах. – Совершенство гармонии не может длиться вечно, не так ли? – Он усмехнулся, и оракул засмеялся – отчасти потому что ему понравилось это «не так ли?», как бы передающее часть мудрости и ему (он очень любил, когда его считали умным), но главным образом из-за голубя у старца на макушке.
Стараясь не смотреть на голубя, оракул сосредоточил взгляд на другом предмете в руке старца в белом, назначение которого все еще оставалось туманным.
– Что это такое? – спросил оракул.
– То, что, боюсь, не смогу тебе отдать, – усмехнулся лукаво мудрец. – Видишь ли, я не смогу сделать еще один такой. Это Ключ Времени. Он блюдет баланс Вселенной.
– Разве такое возможно? – спросил оракул.
– Смелый вопрос, – заметил голубь с макушки старца.
Старец в белом поднял Ключ, поворачивая его так, чтобы грани ловили отражения далеких горящих городов.
– Я бы сказал, что да, – заявил он. – Сегодня особый день. Я установил во Вселенной идеальное равновесие. – Он подбросил Ключ в воздух, и тот исчез. – Не нарушь же его, – обратился старец ни к кому конкретно – и ко всем по отдельности, а потом ушел. Оракул вдруг обнаружил, что стоит один под пляжным зонтиком и держит пустой бокал.
Вот вам одна из версий возникновения всеобщего мира. Конечно, всегда оставались галактические рационалисты, не любившие всяких загадочных старцев в белых одеждах с магическими артефактами – так вот они утверждали, что жестокость и хитрость отдельно взятых рас, покинув все разумные пределы, сыграла с теми дурную шутку и положила им же конец; вот и осталось всем более-менее миролюбивым расам, чьей совокупной огневой мощи не хватило бы на то, чтобы запалить свечу, смотреть на небо, пожевывая травинку, возделывать сады, и развивать искусство.
Иначе говоря, галактические рационалисты утверждали, что всеобщий мир пришел естественным путем. Содружества планет стали чем-то вроде связанных шестеренок часов – одни соседи были нужны другим, кто-то кому-то симпатизировал, вот вам и гармония, вот вам и баланс. Иногда кто-нибудь отдельно взятый становился неприлично богатым, но в игру вступали его дети – и развеивали все богатство по ветру, что тоже уравновешивало ситуацию.
Кроме того, стоит заметить, Вселенная была самодовольной штукой во всем, что касалось всеобщего мира. Никто не догадался повесить табличку с надписью «Вот уж 192 дня прошли, как мы не воюем» – нет, снизошла другая, не менее просветленная мысль.
Как часто бывает, когда кто-то счастлив, он делает из собственного счастья символ – дабы всем встречным и поперечным показать, что все у него в дичайшем ажуре. И символ появился-таки – его назвали Великой Калиткой, и он символизировал процветание мира, как бы показывал, как все в эти дни славно ладят. Состоял он из трех вертикальных палок, меж коих балансировали две горизонтальные, покороче – ну оч-чень символично.
Одна из вертикалей была стальной и символизировала силу и мощь; вторая сделана была из перспекса[12], демонстрируя достижения науки и разума; ну а третья, деревянная, напоминала о силах природы. Две короткие поперечные палочки служили как бы залогом процветания мира и отлиты были из золота и серебра. Само собой, символ вскорости был растиражирован – его можно было приобрести повсюду, в многообразии исполнений и размеров. Можно было поставить Калитку на каминную полку, повесить на шею, сделать татуировку в виде калитки, можно даже было заказать дом в виде Калитки – при наличии средств и желании большую часть жизни провести в лифтах.
Таким образом, Галактика мирно процветала – особенно для изготовителей Калиток, повсеместно желаемых и популярных. Вот почему, когда войска Криккита смели Калитку, атаковав из-под крошечного, удаленного скопления космического мусора, вся Галактика содрогнулась – как человек, которого ограбили в чистом поле.
Уничтожение Калитки не было целенаправленной атакой на символ – она просто-напросто была первой вещью, которую радары боевого флота отметили как препятствие.
Калитка была одним из чудес Вселенной. Она выглядела, что ни говори, красиво, и все восхищались ею. Говорили, что, несмотря на присущую ей хрупкость, она является чем-то непреложным, надежным и долговечным. Увы, флот криккитцев опроверг все эти высказывания, смахнув ее со своего пути к звездам.
Ровно за десять секунд до того, как это произошло, Доктор, Романа и К-9 вышли из матричной двери и очутились на ближайшем к Калитке астероиде, где собирались со всей Галактики праздно-любопытные туристы. Их было так много, что набралось на целых две очереди. Они зачарованно таращились на Калитку, возвышавшуюся над их головами.
– Символ всеобщего мира, – печально сказала Романа.
– Пока все тихо, – заметил Доктор, хоть она и надеялась, что он этого не скажет.
Тут же грянул боевой флот криккитцев. В считанные секунды они разбомбили всю Калитку до основания, испепелили разлетающиеся обломки, уничтожили сначала VIP-очередь на посещение достопримечательности, затем обычную очередь, затем сувенирный магазин и, наконец, туристическую парковку. На все про все ушли считанные секунды. Те из туристов, кого не разнесло на атомы дождем гранат, были расстреляны, распилены и разобраны на кубики. Криккитцы действовали методично, уничтожая все, что попадалось им на пути.
Затем последовала тысячелетняя ужасающая бойня, на которой задерживаться нет смысла: если уделять ей все то внимание, коего эта воистину масштабная прополка всех и вся заслуживает, никакой книги не хватит. Для особо любопытных есть труды профессора П. Л. Зума «Криккит: Ужасная Бойня», «Масштабная Прополка Всех и Вся (с цветными иллюстрациями)» Радикала Бахельфивера, тома с седьмого по девятый, «Удар с Криккита: печальная статистика» Яга Бесса или чуть более поздний «Подсчет жертв, или Почему Криккит Все Еще Важен После Всех Этих Лет» Бодрима Холзенкидрума. Самая серьезная и содержательная работа, насчитывающая сотни тысяч томов, посвященных криккитским войнам – это, конечно же, монография профессора Сани, озаглавленная просто, но броско – «Почему, почему, ПОЧЕМУ?».
Бойня была немедленной, необъятной и неописуемой. Романа невольно вздрогнула, и даже Доктор закрыл глаза от ужаса, который показала им матрица. Восторженный гомон криккитцев делал все только хуже. Далеки убивали, смеясь. Киберлюди убивали молча. Криккитцы убивали, аплодируя друг другу. Цивилизации, не умевшие сражаться, исчезли. Остальные поклялись никогда больше не повторять ошибок исчезнувших. Они собрали всю мужественность, что у них была, и попытались дать отпор.
А криккитцы триумфальным ходом продвигались все дальше и дальше. Матрица перемещала Доктора и Роману с одной планеты на другую, и везде их глазам представали дым, крики и опустошение.
Небесный сопроводительный текст сообщал:
Обозримая Вселенная была ввергнута в военный хаос.
Затем матрица явила им еще несколько горящих планет – просто для утверждения сего и так неоспоримого высказывания. Пибо, мир холодных ветров, грустно поблескивал разбитыми хрустальными башнями. Властин, планету Стальных Городов, сплошь залила лава – оставшаяся напоминанием о пресловутых городах. На Копек-Варе их встретил вид никем не оплаканной Интергалактической Налоговой Полиции – сожженной до последней штрафной квитанции.
А криккитцы все наступали и наступали. Менялись виды, пейзажи, времена – все как один отмеченные запустением и разрушением. Вселенная забыла, каково это – стоять за себя, и это вышло ей боком.
Романа явно погрустнела.
– Это было первое великое испытание для Галлифрея, я права?
Доктор кивнул. Сопроводительный текст в небе сменился, соглашаясь:
Криккитцы стали первым великим испытанием для Галлифрея.
Примерно в те времена Галлифрей принял свою строгую политику невмешательства. Во многих отношениях то был признак растущей зрелости – мастерски освоив операции с темпоральными потоками, галлифрейцы поняли, что, может быть, не так уж и хороши во всем этом. Поэтому они поклялись держать себя в руках и не выкидывать коленца.
Долгое время у них получалось. Особых усилий не требовалось – не было войн, куда можно было бы встрять, и даже противостояние обнаглевшим налоговым ведомствам не вызывало в сердцах Повелителей Времени отклика и не казалось делом интересным.
Когда криккиты задались целью истребить всех и вся, Повелители Времени вначале старались ни на что не обращать внимания. Их частенько – уже не первый век подряд, – спрашивали: кто виноват и что делать? И если первые несколько сотен лет удавалось как-то отделаться, сказав «Ну, мы это уже обсуждали…», то по мере того, как шли годы, как число погибших росло и звук взрывающихся планет звучал все громче, становилось все яснее, что нудно что-то предпринять. Переломный момент настал, когда кто-то заметил, что игнорировать всю остальную Вселенную, безусловно, очень умно, вот только когда ее не станет, этой самой остальной Вселенной, получится, что галлифрейцы не смогут более утверждать, что кого-то игнорируют. Сводчатые залы Паноптикума шумели несколько дней – а потом совет Повелителей Времени нехотя признал, что заявление, как ни крути, правдиво.
Галлифрейцы послали эмиссара на встречу с оставшимися видами с сообщением: да, они готовы помочь – один-единственный раз, если все согласятся после не припоминать им это.
Вот как это передал сопроводительный текст:
После тысяч лет бесконечной войны галактические силы, понеся существенные первоначальные потери, сплотились против армады криккитцев.
Слова иллюстрировал образ могучей армии роботов-убийц, вышагивающей маршем по поверхности очередной несчастной планеты, посреди смерти и упадка. Впереди лежал очередной город, кишащий жизнью – и подлежащий уничтожению. Пока Доктор и Романа смотрели, самая первая линия солдат вошла в город – и взорвалась: на нее обрушилась мощь огневой завесы союзников. Не входите, как бы говорила завеса. За первой линией криккитцев последовала вторая – и тоже взорвалась. Та же участь постигла и третью, и четвертую, и пятую.
На шестнадцатой потерянной линии лидер семнадцатой, что-то смекнув, сунул руку за завесу – и стал бесстрастно наблюдать за тем, как она сгорает. Когда конечность робота догорела до локтя, он вытащил остаток и остановился, попутно остановив и всю единую армаду.
– По-моему, они всюду суют эту технологию, – заметил Доктор. Древние таймлорды создали непроницаемый барьер, пролегший между союзниками и криккитцами – почти тот же, с малыми поправками, принцип был положен в основу изоляции Галлифрея от всей остальной Вселенной.
– Впечатляет. – Романа, послюнив большой палец, потрогала изображение завесы. – Хотя, говоря «Вселенная», ты подразумеваешь всего лишь космос и ближайшие звездные системы. То есть, мажешь все одной краской с широкой руки.
– Разве? – Доктор пожал плечами. – Это ведь, считай, одно и то же.
– Утверждение неверное, – встрял К-9.
– В любом случае, – Доктор зашагал по полю боя, – они каким-то образом растянули барьер, оттеснив криккитцев обратно на планету их создателей. Сказочке конец. – Махнув на прощание рукой стройным шеренгам роботов, он отправился на поиски матричной двери. Остановился перед ней и кисло взглянул на официальный сопроводительный текст, висящий в огненно-красной выси.
В итоге силы объединенной Галактики все же победили, пусть и ценой великих потерь. Но назрела ужасная дилемма: что же делать с самими криккитами – теми, кто создал криккитцев? Они ведь всего-навсего угодили в жестокую ловушку бытия.
Решение, когда оно было наконец найдено, некоторым показалось крайне уместным и гуманным, а кому-то – по крайней мере, Романе, – донельзя глупым и варварским. С чем никто не мог смириться – так это с источником этого самого решения.
Глава 8
Все ради мира во всем мире
– Мы не можем торчать в этом кинотеатре весь день, особенно когда Вселенная – в опасности, – сказал Доктор, покидая матрицу.
– Вы узнали то, за чем пришли? – требовательно спросил Боруса.
– Ни черта подобного. Матрица привыкла держать свои картишки ближе к орденам. – Доктор победно улыбнулся. – Ну, что я говорил? Официальная история всегда – самый ненадежный и вымученный источник. Знание надо добыть из первых рук.
– Ты что, хочешь вернуться во времена войны с криккитцами? – Боруса уставился на него, как на сумасшедшего. – Ты хоть понимаешь, как это опасно?
– Понимаю, но и ты не забывай о моей крутой везучести. – Улыбка Доктора стала шире. – Да, и кстати… если будешь выходить, Боруса, пригнись. Об эту притолоку можно и голову расшибить.
* * *
– Итак, самый конец войны с криккитцами, – Доктор колдовал над приборной доской ТАРДИС. – Официальная история предпочла не рассказывать нам о том, как именно все решилось.
– Так со всеми мифами, – пожала плечами Романа. – Есть враг, есть кучка довольных жизнью остолопов. На них нападают, они объединяются и побеждают, конец. Все прочее неважно. Разве я не права, К-9?
Пес кивнул.
– Ну, теперь-то мы знаем, что криккитцы – никакой не миф. – Доктор поднял палец в воздух. – Так почему же матрица не хочет выдавать нам всю правду?
– Хороший вопрос, – согласилась Романа.
ТАРДИС с глухим стуком приземлилась – где-то и когда-то. Доктор прошествовал к дверям.
– Тебе может прийтись не по душе то, что ждет нас снаружи, – предупредил он. – У них это непотребство зовется «дипломатией».
Большой Зал Бесконечных Дебатов шумел на все лады. Теперь, когда опасность для всех и вся миновала, те немногие, что уцелели после глобальной криккитской зачистки, собрались в самом просторном из сохранившихся конференц-залов (да и тот уж лишился крыши и кое-где обгорел) решать, как поступить с источником всех пережитых ими бед. Повелители Времени присутствовали вроде бы как на правах сторонних гостей, но то и дело их нет-нет да и вовлекали во всеобщее действо. Хоть протокол мирных переговоров и был согласован, в зале все равно голосили и шумели – в основном, в сторону пятерых представителей Криккита, сидевших в маленькой камере с силовыми барьерами и на всю эту душную массу инообразной жизни взиравших с непримиримой ненавистью.
Слово держал Вельспур с Каррика, лишившегося трех континентов, луны и доброй части помпезности:
– Перед нами стоит, так сказать, великая дилемма: непоколебимая милитаристская ксенофобия криккитов не дает нам возможности достичь любой формы modus vivendi[13] и мирного урегулирования всех конфликтов, что привело бы к гармоничному с криккитами сосуществованию…
Зал практически единодушно взревел:
– Истребить их! Истребить всех!
Один из присутствовавших Повелителей Времени воздел очи горе и принялся что-то записывать на свиток.
Вельспур с Каррика повернулся к плененным криккитам.
– Я, так сказать, правильно изложил вашу позицию, джентльмены?
Один из пленников перевел взгляд на него и разразился оглушительным криком.
Смутившись, Вельспур заговорил, пробуя побороть этот шум:
– Криккиты, похоже, верят, что их смысл жизни и, так сказать, единственная цель – уничтожение всех отличных от них форм жизни, то есть, нас с вами.
Делегаты яростно заголосили. Криккиты ответствовали в тон им.
Романа поморщилась и заткнула уши пальцами.
– Громковата эта ваша дипломатия, – пробормотала она.
Вельспур изогнул величественное щупальце в картинном жесте.
– Однако прошу принять во внимание также и то, что криккиты не являются по своей природе, так сказать, злыми. Они просто… ошибаются? Заблуждаются? Ощущают угрозу на фундаментальном психическом уровне со стороны иных жизненных форм? Существа, во всем, что не касается нашего с вами истребления, мягкие, пассивные и совершенно спокойные, – все эти прилагательные плохо сочетались с бушующей толпой, – в силу ряда трагических причин, они совершенно неспособны выносить всю остальную Вселенную по факту, так сказать, ее существования. Уверяю вас, они – жертвы, – высказывание сразу же восприняли в штыки, кто-то даже замахнулся на Вельспура чашкой, – жертвы дурацкой превратности бытия. Поэтому нельзя решить проблему, просто уничтожив их всех.
К тому моменту Вельспур полностью утратил поддержку толпы – его освистывали со всех сторон. В конце концов он соскользнул с трибуны, прикрывая тушу верхними ганглиями в попытке защититься от стульев, которыми его молотили. На прощание он бросил в микрофон:
– Что же делать? Как с ними быть?
Когда он закончил, один из Повелителей Времени, обряженный в плащ, выскользнул из тени, решив пообщаться с наименее сердитыми делегатами – разумеется, неофициально и строго конфиденциально. Именно у галлифрейцев наметилось решение проблемы.
Доктор отхлебнул из стаканчика с чаем и поморщился. Худший сорт, как и всегда на подобных мероприятиях.
Романа оглядела переполненный визжащими и бормочущими делегатами зал. Ей на миг причудилось что-то необычное, но тут же она потрясла головой и выбросила образ из головы – бывает же, покажется. И все-таки… что это было?
Доктор ушел с головой в размышления.
– Ну и где здесь отличия от официальной истории? – вслух спросил он.
– Пока ничего из ряда вон, – откликнулась Романа.
Доктор кивнул.
– Именно. – Он указал на неприметный коридорчик. – Несколько делегатов ушли вон туда вместе с какими-то жутко подозрительными Повелителями Времени. Думаю, самое интересное будет происходить во-о-он там.
Романа проследовала к коридору и помедлила.
– Как-то он не вписывается в здешнюю архитектуру. Слишком уж длинный, добрых метров пять…
– Ничего удивительного, – кивнул Доктор.
Коридор заканчивался дверью.
– А здесь и температура ниже, – заметила Романа. – Градусов так на десять.
– Потому что, – тон Доктора стал взволнованно-заинтересованным, – это не коридор, а межпространственный туннель. Пятью метрами ранее – совсем другой мир. – Его глаза указали на дверь – если глаза вообще могут на что-то указывать (а глаза Доктора, пожалуй что, могли).
– Какая интересная дверь, – улыбнувшись, подыграла ему Романа. – Так и просится, чтобы ее открыли.
– А я о чем? – Доктор подмигнул.
Романа подергала за ручку. Дверь была заперта.
Доктор нетерпеливо постучал.
– Сезам, откройся! – прикрикнул он.
Ничего не произошло.
– Хозяин, – напомнил о себе К-9, – позвольте-ка мне…
Не дожидаясь, в общем-то, дозволения, он взрезал дверь весело пляшущим зеленым лазерным лучом. Во все стороны от косяка посыпались искры.
– Преграда успешно устранена, – сообщил робот-пес и первым протолкнулся вперед.
– Хороший пес! – расплылся в довольном оскале Доктор и протянул Романе руку. – Мадам, позволите?..
Они шагнули за порог вместе.
За их уходом наблюдала едва заметная в тени фигура. То был, без сомнения, один из печально известных криккитцев.
Сделка проходила тайком внутри ТАРДИС образца Первой Великой Войны.
Военные ТАРДИС были любопытными штуковинами. Почти все обычные ТАРДИС перенимают черты характера у своих пилотов. Машина Романы была бы, вне сомнений, быстрой, эффективной и экзотичной на вид, а машина Доктора так бы и осталась грубой и громоздкой телефонной будкой синего цвета. Когда-то у Лорда-Отступника Мастера была ТАРДИС с черными стенами, черной приборной доской, черными дверями, чернильным освещением и чернющим шкафом, где висели на черных вешалках черные плащи; с виду весьма впечатлительно, вот только в черном своем царстве Мастер вечно терял ключи – и долго возился, чтобы их найти-таки.
Военные ТАРДИС не были склонны к подобному баловству. Вместо подстраивания себя под пилотов, они подстраивали пилотов под себя. Впрочем, открылось это не сразу – поначалу же военные ТАРДИС были разработаны для сражений против мутировавших космических вампиров (и, чего не отнять, послужили хорошим подспорьем в победе над этой напастью из старых времен). Проблема заключалась в том, что военные ТАРДИС, задуманные как очень дорогая краткосрочная мера, по понятным причинам оснащались превосходными протоколами самосохранения. И именно из-за них они и начали влиять на своих владельцев.
Галлифрейские кардиналы-воины из спокойных ученых, неохотно занимавшихся военными вопросами, быстро переродились в жестоких и кровожадных военных маньяков – и этим дело не ограничилось. Всякий кардинал-воин был убежден, что флот из дюжины военных ТАРДИС нуждается в поддержании состояния повышенной готовности – на тот случай, если где-то вдруг разразится битва. Казалось бы, подобные настроения вступали в противоречия с присущей галлифрейцам политикой строгого невмешательства, но всех, кто напоминал им об этом, кардиналы-воины со спокойной душой устраняли.
Доктор, Романа и К-9, пройдя через подозрительную дверь в конце коридора, попали именно в такую военизированную машину. Стены пульсировали разъяренным малиновым светом, кардиналы-воины, со временем ставшие простой обслугой, блуждали по отсекам, выряженные во все красное, их секретари по конфликтам – обслуга ступенью еще ниже, – суетливо носились взад-вперед, мельтеша синими мундирами. Пульт управления в самом главном отсеке являл из себя вещь предельно простую, с всего тремя рычагами, надписи под которыми лучше всего переводились как ВПЕРЕД, СТОЯТЬ и ОГОНЬ.
– Романа, – тихо произнес Доктор, – похоже, за фасадом той Мирной Конференции скрывалась совсем не мирная ТАРДИС!
Романа кивнула:
– И никаких записей об этом в матрице не сохранилось!
– Не нравится мне все это, – покачал головой Доктор. Допив свой чай, он осторожно поставил стаканчик на пол. Его внимание привлек Кардинал-Воин Мелия. Мелия являл собой весьма надменного типа, чей взгляд раздувал эту надменность до совсем уж жутких масштабов. Взгляд этот стремился взять под контроль любой биологический объект, на который падал.
– Хочу сообщить, что у нас имеется решение проблемы, обсуждаемой на конгрессе, – провозгласил Мелия. Огромные экраны за его спиной транслировали изображения планет, исчезающих в облаках какого-то зловещего дыма. – Повелители Времени Галлифрея уже нейтрализовали несколько планет, чей выявленный антагонистический потенциал грозил воспрепятствовать гармоничному развитию Вселенной. – Даже не оборачиваясь, он указал на экраны. – Виксес, Ёрла, Ужасная Симвология Мутаны, и, разумеется, Планета 5 были стерты с лица космоса. Мы предлагаем подвергнуть этой же процедуре Криккит. Армия роботов, вооружение и население должны быть возвращены на нее, после чего мы начнем нейтрализацию.
– То есть, вы их попросту уничтожите? – спросил кто-то из делегатов.
Кардинал Мелия издал короткий сухой смешок – явно много раз отрепетированный.
– Конечно же, нет. Уничтожать будет попросту нечего. Поверьте, процедура целиком бескровная, гуманная и одномоментная. Если желаете, некоторых из вас мы можем там, на Крикките, и разместить – в качестве беспристрастных наблюдателей. Просто сделайте шаг вперед – и мы начнем приготовления уже сейчас. – Кардинал Мелия улыбнулся как-то странно, и делегаты дружно отступили на шажок назад.
– А план Б у вас точно есть? – последовал вопрос.
Романа огляделась, ища того, кто это произнес.
– План Б должен быть всегда, – настоял голос. Неужто то был кто-то из Кардиналов?
– О да, – подхватили мысль делегаты. Дипломаты до мозга костей, они не могли не симпатизировать самой идее плана Б – особенно если тот подразумевал компромисс, что мог быть объявлен на пресс-конференции триумфом дипломатической мысли.
Кардинал-Воин Мелия волчком крутанулся вокруг оси, разыскивая того, кто посмел бросить ему вызов. Когда он повернулся обратно к делегатам, его странная, обильная на зубы улыбка превратилась в непристойный жестокий оскал.
– Альтернатива есть. Вам она может показаться даже более суровой.
– Ну да, как будто это звучит не подозрительно, – пробормотал Доктор.
Романа не ответила. Ее внимание привлекла ручка, которую кто-то оставил на столе в коридоре. Стержень ручки был подозрительно острым, будто умолял о том, чтобы им в кого-нибудь ткнули. Она потянулась было к ней, но Доктор поймал ее за руку:
– Нам пора уходить. Эти военные ТАРДИС имеют дурную привычку зомбировать всех, кто в них находится. Не успеешь и глазом моргнуть, как станешь собирать личную армию.
* * *
Вскоре после того, как Кардинал-Воин Мелия тихой тенью проскользнул обратно в Большой Зал Бесконечных Дебатов, началась презентация окончательного вердикта.
Трибуну занял некий Президент чего-нибудь и стал зачитывать монотонно:
– Наше решение заключается в перманентном помещении планеты Криккит в своего рода фазу «медленного времени». За пределами темпорального контейнера, где будет эта планета пребывать, время будет течь в обычном порядке, тогда как внутри него скорость его хода будет значительнейшим образом снижена по отношению ко всей Вселенной. Все грани контейнера свободно пропускают свет, так что планета будет незримой и, в итоге, недостижимой для внешней Вселенной. Побег из контейнера невозможен – разблокирован он может быть только воздействием снаружи.
Президент откашлялся.
– Исследования в области энтропии показывают, что в непредставимо далеком по отношению к нам будущем эксплуатационный срок Вселенной, если можно так назвать то, что в данном случае подразумевается, подойдет к концу. Неизвестный отрезок времени пройдет, прежде чем вся материя прекратит свое существование. К тому моменту планета Криккит вместе с солнцем, вокруг которого она вращается, выйдет из фазы медленного времени и насладится благословенным одиноким существованием в сумеречный час мира.
Некоторое время присутствующие молчали, переваривая услышанное, а потом – все как один зааплодировали. Для тех, кто настаивал на гуманном исходе, решение выглядело донельзя умным. Тем, кто хотел, чтобы Криккит попросту исчез, тоже было придраться решительно не к чему. Все прочие, мятущиеся и не определившиеся до конца, тоже сочли, что подобный подход – элегантен и единственно верен. Все запросы были удовлетворены.
Даже сами криккиты в своей загражденной силовыми полями клетушке выглядели довольными. Им предоставили шанс обрести такую Вселенную, какую они всегда хотели.
Романа с сомнением оглянулась на Доктора. Тот надвинул шляпу на глаза, сделав прямой зрительный контакт с собой делом затруднительным.
– Ты чем-то недоволен, верно? – уточнила она. – Решение тебе не понравилось.
– Конечно, – буркнул он, зарывшись подбородком в шарф, из-за чего голос его стал звучать глухо и неразборчиво. – Мне никогда не нравились настолько правильные исходы. Так и подмывает спросить: «Что же тут может пойти не так?»
– И что-то тут пойдет не так, верно?
– Клянусь своим цветастым шарфом.
На глазах у Романы делегаты, воодушевленно переговариваясь, покидали один за другим Большой Зал. Они поздравляли друг друга с успешным завершением переговоров и планировали дальнейшие собрания, где несомненную удачность сегодняшнего решения можно было бы обсудить тщательнейшим образом еще разок.
– Что-то я больше не вижу галлифрейцев.
