Дуглас Адамс
Доктор Кто против Криккитян
Глава 3
Инцидент международного масштаба
Романа моргнула. Когда Доктор вот так вот исчезает, добра не жди.
Порой Доктор исчезал громко, с обнадеживающим вскриком, когда проваливался куда-нибудь. Порой – с шипением и фырчанием, когда лучевой передатчик материи или иной действующий сходным образом агрегат похищал его.
А иногда Доктор пропадал бесшумно – и это было хуже всего. Это значило, что он просто вдруг взял и исчез.
– Вот надо же было именно на матче по крикету пропасть, – устало протянула она.
Романа оглянулась, проверяя, нет ли поблизости ТАРДИС – вдруг Доктор вскочил в нее и снова намерен вмешаться в ход истории (чтобы потом спешно заштопывать его как было прямо по живому). Затем бросила взгляд на террасу, пытаясь разглядеть его среди зрителей. Но и там его не было.
И тогда она додумалась посмотреть на поле.
– О, нет…
Матч закончился, толпа наконец-то проявила свою сдержанно-дикую натуру, и тут-то Доктор и отреагировал, рванувшись вниз ошалевшим мамонтом и заставив остальных в ложе заподозрить в нем австралийского болельщика.
На поле готовилась церемония вручения Кубка Пепла – проводившаяся таким вот образом впервые и явно нацеленная на телевидение. Кубок вот-вот должны были передать капитану англичан. Телевизионные компании об этом еще не знали, но аппаратура была при них.
И тут на поле запрыгнул Доктор – как Моисей, спускающийся с горы в приподнятом настроении, потому что Бог сказал: «Дружище, Заповедей пока не завезли, но как насчет благотворительного обеда на следующей неделе?»
Решительным шагом Доктор направился к капитану англичан.
– Прошу прощения, вы отвечаете за крикет?
Группа игроков на поле во все глаза уставилась на Доктора.
В интересах торжества на поле выволокли небольшую трибуну. Вперед выступил председатель, весь лучащийся от полированных медалек на груди. Рядом с ним крутился судья в щеголеватом пальто. Две команды готовились пожать друг другу руки и махнуть в паб.
Но Доктор сорвал их планы, вскочив на трибуну и возопив:
– Люди Земли, я приветствую вас!
– Шут гороховый! – крикнул кто-то.
Председатель поискал глазами охрану, а потом вспомнил, что находится на матче по крикету, где охрана испокон веку была не нужна.
– Обещаю, что отниму у вас считанные секунды. Я делаю это на благо галактики, а может быть, и всей Вселенной со сложными взаимоотношениями пространства-времени, – продолжал Доктор.
– Позорище! – вылетело из толпы болельщиков.
– Попрошу вас, я не позорище, – возмутился Доктор. – На мне надет галстук! Кто-то может мне рассказать, что здесь происходит?
Капитан команды австралийцев побледнел от такого пренебрежения.
– Ну, приятель… – начал он, а потом остановился, не зная, с чего начать.
– Продолжайте, – ободряюще кивнул Доктор.
Капитан поднял небольшой серебряный кубок.
– Вторая команда победила, я сейчас вручу им приз.
– Очаровательно! И что это за приз?
Над полем повисла ошеломленная пауза.
– Ну, – снова растерялся австралийский капитан, – это и есть Кубок Пепла.
– Чего тут непонятного-то, – пробормотал кто-то в толпе.
– Да, но что этот кубок такое? – не унимался Доктор. – Что у него внутри?
– Эм… пепел, – сказал капитан.
– Да чей пепел-то? – Доктор явно терял терпение.
– Хм, – смутился капитан.
– Выскажите предположение, – поощрил его Доктор.
– Ну…
– Так, ладно. – Доктор оглядел собравшиеся кругом команды. – Кто-нибудь из вас мне скажет, чей в кубке пепел?
Со всех сторон посыпались предположения:
– Проигранной калитки[9]?
– Волнистого попугайчика?
– Души крикета?
Оглядев их, Доктор кивнул.
– М-да, кажется, никто из вас никогда не интересовался. Что, ни разу?
Игроки смотрели на него в молчаливом недоумении.
– Да бросьте! Даже поздно ночью, когда никто не видит?
– Крышка приварена, – смущенно пробормотал кто-то.
– Хотите сказать, – продолжил Доктор, – что уж сколько лет пасуете этот трофей то в одну сторону, то в другую – и никто из вас даже не знает, что внутри?
Игроки стали смущенно разглядывать травку под ногами.
– Это, уж извините, попросту ни к чему! – прошипел судья.
– Ну что ж, – хмыкнул Доктор, – у меня есть предложение. Так как вы не знаете, что именно находится внутри кубка, могу ли я поинтересоваться – не одолжите ли вы его мне на время? Ненадолго, обещаю. – Он улыбнулся самой своей очаровательной улыбкой.
– На рентген? – слабо заикнулся кто-то.
– Можно и на рентген. – Доктор пожал плечами. – Этот пепел очень важен. – Судя по всему, впервые за все время он сказал что-то, что пришлось слушателям по душе. – О да, я не шучу! Этот пепел – пожалуй, единственная положительная сторона крикета. – Доктор поморщился. – Более того, – медленно, с расстановкой молвил он, – он весьма и весьма важен для будущего Вселенной.
Даже для бывалых игроков в крикет заявление оказалось слишком уж крутым. Сразу же воцарилась неразбериха из недоумения, негодования и всех прочих эмоций, на какие англичане горазды. Австралийская же команда попросту закатила глаза.
– Ладно, – примирительно поднял руки в воздух Доктор. – Постараюсь действовать так быстро, как только смогу, без шуток. Дайте-ка сюда…
Ко всеобщему удивлению, капитан австралийцев вручил ему кубок. Доктор принял его с превеликой осторожностью, будто то был кусок урановой руды.
– Как вы смеете, сэр? – задохнулся от возмущения судья. Он с нетерпением выжидал сегодняшнего дня, и нате вам – все пошло наперекосяк.
– О, поверьте мне, – задушевно промурлыкал Доктор, – я бы не стал вмешиваться вот так вот беспардонно, но… – тут его голос упал на добрую октаву, – когда я был ребенком, мне рассказывали о них. Кошмарные типы! Мне говорили, что если я буду вести себя не так, как подобает, они придут и заберут меня…
– Прошу прощения! – Судья был столь же сбит с толку, сколь и разгневан. – Вы что, имеете в виду австралийцев?
– Нет. – Доктор указал на небо. – Думаю, сейчас произойдет кое-что ужасное.
Его словам мало кто внял. Посреди торжественной церемонии на поле выбежал этот чудак (в безвкусном галстуке!), отнял Кубок Пепла и принялся всем угрожать – что может быть ужаснее? Поэтому вскоре Доктору пришлось давать веские разъяснения по вопросу парочке краснолицых разгневанных мужчин – те схватили кубок и попытались вырвать трофей из рук Доктора.
– Поверьте мне! – кричал он, отбиваясь и уклоняясь от оплеух. – Я и хотел бы отдать вам эту штуку, но не могу!
И тут Доктор услышал худший звук во Вселенной.
Публика на Лордс-Крикет-Граунд стала освистывать его, усугубляя все хлопками ладош – до жути издевательскими.
– О Господи, – вздохнул Доктор.
Он был даже рад тому, когда роботы-убийцы наконец-то прибыли.
Глава 4
Наконец-то роботы-убийцы
На самом деле, в глубине души, англичане без ума от чудиков. Особенно таких, что срывают крикетные матчи. Но толпе явно чего-то не хватало. Возможно, Доктору стоило раздеться догола и прыгнуть через калитку – вот это было бы достойно удивления.
Несколько человек, обсуждавших, что же будет дальше, запомнили дальнейший ход событий по-разному, каждый – что-то одно.
Кто-то запомнил, как миленький крикетный павильончик вдруг нарисовался будто бы из воздуха и замер в нескольких дюймах над полем, будто не желая приминать траву.
Кто-то – как одиннадцать фигур в безупречно-белой крикетной форме выбрались из этого самого павильона и промаршировали к подиуму. Безупречность тут и впрямь не шла ни в какие ворота: даже биты у этих типов были начищены до слепящего блеска, что уж там говорить о шлемах и всем остальном.
Почти все запомнили убийства, хоть и говорили об этом нехотя.
Беда грянула не сразу. Странные гости выждали момент, когда все заметят их, когда всем в толпе станет ясно – тут что-то нечисто. Да, они вышагивали идеальным строем, их униформа и снаряжение были бесподобны – вот только под униформой и снаряжением ничего не было. Странные игроки являли собой отлитые из блестящего белого металла формы, марширующие в унисон.
Какой-то смельчак-комментатор жизнерадостно сообщил в мегафон:
– Что ж, похоже, сборная нечистой силы с опозданием прибыла на наш турнир!
По толпе прокатился смех. Кто-то явно принял объявление за очередную глупую рекламу (пожалуй, эти легковерные никогда не сталкивались вживую с рекламщиками, и потому не знали, что те либо тычут вам в лицо коробками с начиненными до летальных показателей сахаром хлопьями, либо опорожняют грузовики с полистиролом в реки). Кто-то даже счел, что выходка проплачена крупным австралийским концерном, производящим маргарин.
И лишь немногие заволновались. Закричали так и вовсе единицы, позже твердившие, что хотели предупредить остальных – им сразу бросилась в глаза неестественность этих марширующих безликих форм.
Пожалуй, в одном все позже сошлись – даже австралийские маргариновые концерны не стали бы учинять такой мрак.
Одиннадцать фигур собрались у постамента, выстроившись в идеальную белеющую шеренгу. И застыли, выжидая чего-то.
Обычно в таких случаях Доктор в экстренном порядке брал командование ситуацией на себя. Если ему что-то и нравилось по-настоящему, то – управлять чем-то. Но сейчас он почему-то застыл столбом, разинув рот.
Пришлось капитану английской команды выступить вперед и обратиться к гостям. Он с детства привык к всеобщему вниманию и потому имел врожденную способность развязывать разговор с кем угодно, пусть даже и против желания:
– Здравствуйте, могу ли я вам чем-то помочь?
Фигуры ему не ответили. Но капитан не растерялся:
– Вы, наверное, издалека? Как вам наши английские дороги?
Фигурам, похоже, было наплевать на английские дороги. Что-то в их молчаливости прямо-таки лезло в душу и шипело, заставляя умолкнуть и всех остальных.
Тут даже капитан английской команды почувствовал себя неуютно.
Теперь уже весь стадион во все глаза смотрел на новоприбывших.
А новоприбывшие ни на кого не смотрели. У них и глаз-то не было. Просто белые шлемы с жутковатой темнотой внутри, иногда проблескивающей чем-то зловеще-алым.
Одна из фигур воздела белую руку в перчатке и указала на кубок.
– Давайте я отдам его им, – тихо сказал доктор. – Скорее же.
Капитан австралийцев усмехнулся.
– Ну-ну, – сказал он с той довольной самоуверенностью, что толкала весь остальной мир обыграть Австралию в любой командной игре. – Все это, конечно, дико впечатляет, но они-то этот кубок не заслужили, разве не так? – За словами последовал новый смешок.
Увы, его бравада пролетела мимо ушей – коих и не было, – странных гостей.
– Да вы посмотрите на их биты! – шикнул на него Доктор.
При желании вы можете достаточно много узнать о конструкции крикетных бит – достаточно открыть энциклопедию, обратиться к трудовику со стажем или к тому самому занудному парню на вечеринке. Кратко о главном: хорошая бита для крикета вырезается из ивняка, уход за ней осуществляется с помощью льняного масла.
Никому в здравом уме не придет в голову делать крикетную биту из хирургической стали, да еще и затачивать края до остроты меча.
– Ну-ну, – повторил капитан австралийцев, подбоченясь. – Делу время, потехе – час, ребятки. Пошутили – и хватит, да? – И он показушно расхохотался – так, будто голову потерял.
Увы, мгновения спустя он ее взаправду потерял.
Кажется, именно обезглавливание австралийского капитана четко донесло до всех на стадионе, что гости явились не поговорить о чем-нибудь отвлеченном, вроде английских дорог или австралийского маргарина (и их качества, раз уж на то пошло), и даже не поесть дармовых сэндвичей. В угоду какой-то зловещей причуде прибыли они за Кубком Пепла – и, как и большинство роботов-убийц, к цели они шли со смертельно опасным рвением.
В темноте пустых шлемов что-то зажглось. Что-то темно-красное и сердитое.
В считанные секунды стадион захлестнули пламя, дым и шум. Что поразило тех, кто угодил в сей кошмар – натыкающихся друг на друга, задыхающихся и почти ослепших, – так это то, что одиннадцать пришельцев, судя по всему, играли в крикет – прямо посреди дыма, шума и пламени. Впрочем, то было лишь первое – и довольно-таки ошибочное, – впечатление, ибо «игра» на деле сеяла вокруг «игроков» еще больше хаоса и разрушения. Каждый отлетевший от металлических бит мячик, поражая цель, взрывался и кого-нибудь убивал.
Игроки – те, что еще уцелели, – разбегались по сторонам, освобождая кошмарным захватчикам дорогу. Роботы-убийцы воздели биты – и с их концов сорвались вдруг шары губительного огня, полетевшие прямо в кричащую толпу.
Один из самых прелестных звуков, известных не тугому на ухо англичанину: «чпок» от соприкосновения крикетных мяча и биты. Сразу навевает мысли о лете, тенистых ивах, чашечках чая с сиропом и джентльменстве. Но в тот день для посетителей стадиона звук сей отпечатался в памяти как предвестник гибели. Ряды сидений рушились, трава горела, на головы людям сыпались ни много ни мало бомбы, замаскированные под безобидные мячи.
И лишь один человек стоял спокойно. Лишь одного это все будто бы не касалось. То был Доктор, все еще оцепенело сжимавший в руках Кубок Пепла.
Расчистив к нему путь огнем и мячом (да-да, именно мячом, а не мечом), роботы-убийцы замерли перед ним. Их главарь указал на трофей. Остальной десяток угрожающе взмахнул битами.
Доктор даже не вздрогнул. Казалось, он превратился в статую.
Биты нацелились на него, готовые дать залп.
И вдруг воздух за спиной Доктора пошел волнами. По крикетному полю пронеслась уже знакомая сирена ТАРДИС.
Машина времени приземлилась прямо перед ним, завалившись на бок. Одиннадцать бит разом замахнулись в ее сторону – и встретили какое-то невидимое препятствие. Дверь ТАРДИС распахнулась, и голова Романы показалась наружу.
– Романа, – прошептал Доктор, – почему ТАРДИС на боку?
– Генерирует баррикаду, – нетерпеливо откликнулась спутница. – Забирайтесь уже. Я пошлю К-9 со всем разобраться.
– Не в этот раз, – произнес Доктор.
Романа удивленно выгнула бровь. Обычно Доктора не особо волновала судьба пса – даже если того грозили сжечь, разобрать на запчасти или замкнуть. К-9 тоже о подобной ерунде не особо пекся – ему нравилось, когда его чинили.
– Но… – начала было она. – Почему бы и не…
И тут одна из белых фигур, каким-то образом миновав баррикаду, запрыгнула прямо на крышу синей полицейской будки.
– Ох, – всполошилась Романа, уставившись на незваного гостя.
Робот, смерив ее взглядом в ответ, слегка кивнул. Полоса алого сияния в недрах его шлема растянулась и выгнулась дугой, будто пародируя улыбку. Вырвав кубок из пальцев Доктора, робот, с битой под мышкой, вернулся к своим товарищам, и вместе те чеканным шагом проследовали к своему павильону, продолжая изредка палить по сторонам – просто так, судя по всему, добавочной острастки ради.
Один из белых роботов подкинул последний мяч – и отбил его прямехонько в тент с чайными столиками. Тент ожидаемо взорвался. Удовлетворившись результатом, робот залез в павильон – и тот растаял в воздухе.
Некоторое время Доктор просто стоял, не двигаясь. Вокруг него вповалку лежали тела лучших игроков в крикет в мире. На трибунах царил хаос, воздух дрожал от криков, наполняясь запахом горелой травы.
Романа выбралась из ТАРДИС и протянула Доктору руку. Вместе они смотрели на творящийся кошмар.
– Они все-таки вернулись, – вымолвил Доктор.
Романа нервно кивнула.
– Но это… какой-то абсурд, жестокая чушь!
– Увы, нет, – вздохнул Доктор. – Мы только что стали свидетелями одного из самых наглых на моей памяти преступлений.
– Это что, взаправду были Криккитцы? – шепотом уточнила Романа.
– Думаю, да, – ответил Доктор. – Меня в детстве пугали рассказами о них.
– Меня тоже, – кивнула Романа, гадая, почему воспитание Повелителей Времени во многом выстраивалось на запугивании маленьких детей.
– До этого дня, – губы Доктора все еще плохо слушались – кажется, он не до конца вышел из наведенного на него ступора, – я их ни разу не видел живьем. Не до конца даже верил в них.
– Утверждалось, что их уничтожили еще два миллиона лет назад, – тон ее голоса был рассерженный, будто она уже строчила недовольное письмо кому-то, кто был в ответе за дезинформацию. – Как же так вышло? Вот ты скажи мне, как?
Чудом уцелевший судья, спотыкаясь, брел им навстречу сквозь огонь и разруху. Он каким-то образом одновременно раскраснелся от гнева и побледнел от страха, что само по себе было довольно-таки примечательно.
– Что… – начал было он.
– Тихо, – предупредила Романа.
– Но постойте! Что только что произошло?
Романа с Доктором обменялись взглядами и пожали плечами.
– Но почему, – не унимался судья, – эти монстры были одеты игроками в крикет? Я хочу сказать… это ведь какой-то бред!
– Удивительно, но я согласен с вами, – молвил Доктор и вздохнул.
Глава 5
Возмутительное ограбление парикмахерских
Попыток написать путеводитель по Галлифрею доселе не предпринималось – честно говоря, из-за того, что на самом деле мало кто горел желанием Галлифрей посетить. Уйма воинственных рас, перебирая щупальцами, подумывала захватить его, но, согласитесь, это не то же самое, что хотеть провести на этой странной планете денек-другой.
Особо на Галлифрее смотреть не на что. Да, тут растут серебряные деревья. Горы тут красновато-охристого цвета – это тоже верно. Некоторые здешние аналоги орхидей жутко самодовольны – увы, и этого не отнять. Оранжевый и бежевый – два основных в здешней гамме цвета: прямое указание на то, что воображением творец сего мира похвастаться не мог.
Определенные улучшения можно было бы внести, но проблема заключалась в том, что галлифрейцы как ни одна другая цивилизация не любили перемены. Мобильная связь никогда не прижилась бы у них – слишком уж возмутительный шаг вперед.
Оранжевые небеса отражали это неприятие преображений – весь день казалось, что солнце не то только-только восходит, не то уже вот-вот сядет. Время здесь будто застыло в мертвой точке. И населению Галлифрея такое положение дел было по душе.
Давным-давно, на пике своих достижений, галлифрейцы стали Повелителями Всего Времени – и сразу же пришли к выводу, что, обладая подобной силой, можно практически ничего не делать. Если и вмешиваться в чужие дела, то только для того, чтобы сохранить всеобщий и всеохватывающий статус кво. Раз ничего не должно меняться на Галлифрее, то и во всей остальной Вселенной да будет так.
Существовала лишь парочка неприятных моментов, портящих общее впечатление. Большая часть населения Галлифрея была счастлива расти, проживать долгие жизни один одинаково-оранжевый день за другим, а потом соскальзывать куда-то в загробный мир или некий его местный аналог – благодарю за внимание, всем пока. Вместо того, чтобы додуматься до технологии Интернета, галлифрейцы построили Великую Библиотеку Душ и Мнений – огромное хранилище для всевозможных «я же тебе говорил». Собранная в сей Библиотеке мудрость была доступна всякому испрашивающему и могла быть запросто уложена в одно-единственное предложение: «Не делай резких движений».
В общем, все тихо радовались жизни на Галлифрее, не считая нескольких мятежных душ, решивших оставить родину и странствовать в Вечности. Иные – Мастер, к примеру, – пытались подмять под себя столь великую часть Вселенной, сколь только возможно; но большая часть просто оседала в тихом уголке и посвящала себя безвредным увлечениям вроде пчеловодства или распивания чая.
Доктор, само собой, был исключением из исключений из правил. Не стремясь взять всю Вселенную в оборот и не испытывая дружеских чувств к пчелам, он прорывался чрез пространство и время, цепляя глаз всякого, обращавшего на него внимание – будто какая-нибудь экзотическая цветастая рыбина. Он умудрялся спасать целые планеты не в ущерб собственным интересам: рыбалке (из рук вон неумелой), декламации поэзии (громкой) и обзывательству (из рук вон неумелому и громкому). Да, чай ему нравился, но распивал он его со столь великим сопутствующим ущербом, что можно было сказать – да, Доктору нравится пить чай ровно так же, как Далекам нравится мягко приземляться на открытые ими планеты и здороваться с местными обитателями.
Когда Романа впервые повстречала Доктора, она только-только окончила Академию Повелителей Времени и рассчитывала с его помощью защитить диссертацию о поисках Ключа Времени. Обернулось это все внеплановым спасением Вселенной от коллапса. А уж потом пришлось им вместе спасать Вселенную и дальше – и с той поры прошло уже немало времени. А еще она научила Доктора, как кипятить воду, не сжигая все кругом, дала пару дельных советов по остановке межгалактических войн, привила ему любовь к походам по магазинам и к спасению не только разумных форм жизни, но и маленьких зверушек, издающих забавные звуки (так что с тех пор они занимались и их спасением, о да). Суть в том, что первоначально в планы Романы не входила продолжительная отлучка от галлифрейского бежево-оранжевого быта, но с тех пор, как она повстречала Доктора, слишком много всего случилось, и со временем, коль скоро никто не предлагал вернуться домой, она решила, что, может, возвращаться и незачем. Общество Повелителей Времени вполне обходилось без нее, незыблемое и неизменное – значит, скорее всего, таким оно и пребудет во веки веков.
Ох уж эти Криккитцы, вечно все портят. Теперь, похоже, им с Доктором придется все-таки вернуться на Галлифрей – и не отвертишься ведь. И если ей выпадет шанс такую напасть, как этот вынужденный визит, пережить (в чем она сомневалась), Повелители Времени Галлифрея все равно могли вдруг припомнить, что некая Романадворатрелундар однажды исчезла. Тогда у них возникло бы много вопросов. Много весьма неприятных и дотошных вопросов.
ТАРДИС угрюмо хлопнулась о поверхность Галлифрея. Дверь открылась, и Доктор шагнул наружу, похлопав успокаивающе по голубой стенке.
– Да, старушка, никому из нас не хочется сейчас быть здесь, – произнес он, – но ты уж прости…
Следом за ним, сгорбившись и надвинув шляпку на глаза, выбралась Романа. Один только К-9, похоже, был рад визиту – пес-робот, пулей вылетев наружу, помчался куда глаза глядят на всех парах.
– Ну-ну, приятель, скоро поймешь, кто твои настоящие друзья, – сухо бросил Доктор псу вослед.
Они находились в самом сердце Империи Повелителей Времени. Галлифрейский Капитолий, являющий из себя не то шедевр амбициозной архитектуры, не то по-дурацки огромный снежный шар, возвышался впереди. Башенки и шпили пронзали циклопический стеклянный купол. Постройка так и лучилась самодовольством.
А ведь когда-то – так давно, что ныне это уже казалось сном, – Романа расхаживала по ее коридорам и окидывала взглядом огромные информационные колоннады, спиралью уходившие к самому ядру планеты. Если у Времени и был дом, то – где-то здесь, и быть частью такого дома служило, как думала она тогда, великой привилегией. Капитолий казался неприступным и непреложным – как сам центр Вселенной.
Теперь же, попутешествовав по настоящей Вселенной, Романа, вернувшись сюда, чувствовала себя неуютно – как тунец, приплывший на фабрику консервов.
– Дом, милый дом? – спросил Доктор с горькой улыбкой.
Романа скорчила рожицу.
– Может, стоило просто позвонить им?
Доктор потер подбородок.
– Хорошая мысль! Но мы все равно уже здесь.
Они зашли под сень стеклянного купола и зашагали по одному из вьющихся куда-то вдаль коридоров. Доктор вдруг резко остановился:
– Господи, ну и ужас.
Романа проследила его взгляд – и тоже вздрогнула. Впереди маячила здоровенная, абсолютная уникальная в своем уродстве софа.
– Доктор, – прошептала она, – кажется, я знаю, почему на Галлифрее все такое вот несменяемое. У нашего народа – удивительно дурной вкус.
Они уселись на софу. Несмотря на все их ухищрения, удобной та быть отказывалась.
– А стоит-то, наверное, целое состояние, – проворчал Доктор. – Спросить бы со всех этих индюков… – Тут он умолк, ошеломленный.
Романа не заметила перемены.
– Где-то здесь, в одном из этих зданий, у моего научного руководителя, зуб даю, уши горят. Сейчас спросил бы: «К какой эре принадлежит сей замечательный образец нашей культуры, юная Романадворатрелундар?». И я бы ответила: «К эре напыщенности».
– Пожалей мои чувства! – пробормотал Доктор, все еще слегка не в себе. – Я сейчас вспомнил, что являюсь здешним главой.
Романа, как и любой Повелитель Времени, довольно легко забывала о том, что титул Доктора – Президент Верховного Совета Галлифрея, Регулировщик Ока Гармонии, Обладатель Мудрости Рассилона и Хранитель Матрицы, И Так Далее, и Так Далее. Хотя бы потому, что достался он ему не совсем по заслугам, по стечению случайных обстоятельств. В свой предыдущий визит на Галлифрей Доктор (сам того, впрочем, не желая) случайно убил единственного кандидата на президентских выборах – осуществив часть плана Мастера по захвату интерфейса управления Оком Гармонии, скрытым под полом Паноптикума[10].
Доктор решил-таки попробовать недолго побыть Президентом. Какой-то юморист тогда заметил, что когда Доктор обратил внимание на Землю, инопланетные вторжения там стали случаться каждую неделю – так что Галлифрею при его правлении не стоит ждать лучшей участи. Слова оказались пророческими: два вторжения за две недели. Само собой, Доктору указали на дверь, и он, объявив, что это был худший отдых на его памяти, гордо удалился. Как ни странно, с тех пор на Галлифрей никто ни разу не вторгался.
– Я совсем забыла, что ты – Президент, – улыбнулась Романа.
– Я тоже, – задумчиво протянул Доктор. – Честно говоря, когда об этом не помнишь, крепче спится. – Он смахнул невидимые пылинки с плеча и покровительственно тыкнул Роману в кончик носа. – Строго говоря, Романа, раз уж мы здесь, тебе, наверное, следует обращаться ко мне как к Лорду-Президенту Доктору. Если, конечно, это звучит не сильно абсурдно.
– Уж прости, это чересчур абсурдно даже для меня.
– Понимаю. – Доктор вырвался из объятий софы и неуклюже скользнул на пол. – А знаешь, держу пари, старые козлы забыли, что я тут главный. – Он потер руки. – Вообще-то, этот визит может принести нам уйму веселья. Особенно если меня арестуют. А они это наверняка сделают. – Он бросил пытливый взгляд сначала налево, потом – направо. – С минуты на минуту.
Есть такие типы, что умеют предсказывать дождь. А еще есть Доктор – угадывает, когда появится посланная за ним вооруженная охрана.
Итак, они с Романой стояли у софы и ждали ареста. Теперь, после слов Доктора, им был хорошо слышен отдаленный сигнал тревоги, носящийся по ветру, и топот солдатских ботинок. Доктор лениво сощурился на часы:
– Опаздывают. Тот парень, что у них за главного, нерасторопен.
– У них же ты – за главного.
– Ну да, я знаю. – Доктор присвистнул. – Мне на ум только что пришел шикарный вариант, как можно обыграть эту фразочку – «ведите меня к своему лидеру».
– Ты, извини, о чем?
– Это такое выражение с Земли. Всякий раз, когда приземляется летающая тарелка, главный инопланетянин, по их разумению, должен сказать: «Ведите меня к своему лидеру – да побыстрее!». И они должны потащить его к ближайшему солдафону. А по-хорошему должны тащить в налоговую – ну не умора ли?
– Летающие тарелки – такая пошлость, – хмыкнула Романа.
– Да, тут с тобой не поспоришь. Так на чем мы остановились?..
Из-за угла коридора показался отряд галлифрейской полиции. На Доктора и Роману нацелилась уйма оружия. Доктор театрально вскинул руки и встал перед софой – на тот случай, чтобы пуля, прошедшая навылет, наверняка испортила ее.
– Я ваш лидер! – заявил он. – Ведите меня ко мне! – И расхохотался.
Романа неодобрительно покачала головой.
Доктору всегда нравилось, когда его хватала галлифрейская канцелярская охрана. Они напоминали ему ярко завернутые рождественские конфеты – из-за алых форменных плащей, украшенных тонкими белыми полосками. Порой форма дополнялась забавными шляпами с перьями, заставлявшими его беспокоиться о том, что где-то на Галлифрее есть ферма, полная злых, лысых павлинов.
Я слишком долго отсутствовала, подумала Романа. Она всегда восхищалась теми помпезностью и великолепием, что были присущи ее родной планете – миру, где всякая дверь была порталом, а простая лопата называлась «грунтовым рыхлителем Рассилона». И теперь, когда их вели через бесконечные вьющиеся коридоры, она еле-еле сдерживалась от смеха. Однажды она нашла в неприметном уголке ТАРДИС детскую книжку. Книжка была про заброшенную библиотеку, которой стали управлять книжные черви. У всех этих червячков были забавные имена, а еще они носили очки. С ними вечно приключалось что-нибудь этакое, но благодаря сплоченности, готовности помочь друг другу и знаниям, что были почерпнуты из объедаемых ими библиотечных книг, червячки выпутывались из всех передряг. Какая же милая абсурдятина, подумала тогда Романа – и тут же прочитала книгу от корки до корки. Идея микрокосма, пожирающего то самое знание, за которое он печется, очаровала ее, и она рассказала о книжке Доктору. Тот лишь посмеялся в ответ.
– А как же их очки? – спросил он тогда. – При помощи чего они держатся у них на головах?
Когда они углубились в Капитолий, интерьеры кругом приобрели более мрачный вид. От темно-коричневых цвет коридорных стен перешел к зловеще-изумрудному.
– Я никогда здесь не была, – заметила Романа.
– Конечно, не была, – сказал Доктор. – Здесь все бывают первый и последний раз. Никаких тебе соф…
– Ну и хорошо – они ведь ужасные, правда?
Доктор не ответил, а стражники – и подавно; для них это было загадкой. Когда вас куда-то вели эти молодчики, с высокой вероятностью в конце пути вас ждала ликвидация – то есть, вы переставали существовать, и вашу временную энергию передавали кому-то еще, кто мог бы распорядиться ей получше да поумнее. Люди, которые едва обращали на вас внимание, проходя мимо, теперь не замечали бы вас вовсе. Процесс этот, само собой, звался «стиранием Рассилона», хотя на самом деле придумал его не Рассилон, а кто-то другой, чье имя нелюбопытная история Галлифрея позабыла.
Стражники про себя тихо дивились тому, что эти двое, не выказывая страха вообще, болтали о мебели – смеялись над галлифрейскими седушками, набивными и смехотворно-фиолетовыми. Доктор задался разумным вопросом, не утащили ли их в один прекрасный день из сотен затрапезных парикмахерских. Романа же в этой беде склонна была винить Мастера с его хитрыми тайными заговорами.
– Что ж, даже если и так, – усмехнулся Доктор, – это лучший его зловещий план. Но я в этот раз склонен полагаться на презумпцию невиновности в его отношении!
Наконец, они прибыли в святая святых. Судя по эху, отскакивающему от каменных стен, то была просто огромная темная пещера. В ее возможном центре стоял повергнутый монолит каменного стола, столь длинный и мрачный, что столоваться за таким впору было только каким-нибудь несчастным женатым гоблинам. В дальнем конце стола сидел маленький человечек в парадной мантии – этакий волшебник-мудрец, завернутый в старое одеяло. Сдвинув очки в проволочной оправе, он потер усталые глаза.
