Дмитрий Владимирович Боднарчук
Книга о путешествии писца Наара
– Ты понял, что произошло? Почему рукопись не горела? Она же должна была. – Наар хотел быстрее узнать мнение Кавэда. Ему казалось, что монах более начитан в легендах и древних сказаниях. Да и просто он был единственным человеком, с которым можно было обсудить этот вопрос.
– Не сейчас. Поговорим потом. – Кавэд обвёл взглядом зал, стремясь показать, что это совсем неподходящее место для такого разговора.
Как часто бывает, когда писцы почувствовали сытость, им захотелось спать. Алоин с приятелем же, напротив, были бодры и не думали покидать пир. Уадур распорядился расположить всех гостей в одной комнате, чтобы те, не беспокоились друг о друге. Комната была большой, с камином и четырмя кроватями. Посреди комнаты стоял квадратный стол и четыре стула. Слуги, что привели Наара и Кавэда в комнату, принесли кувшины с вином, молоком и водой, блюда с закусками на случай, если гости захотят подкрепиться. Хотя казалось, что после такого обильного застолья они могут не есть неделю.
– Так что это было? – сказал Наар, как только последний слуга закрыл за собой деревянную верь в комнату.
– Похоже, желание спать тебя совсем покинуло. – Кавэд тёр глаза и улыбался.
– Почему я не сгорел? – задал новый вопрос Наар.
– Хорошо, давай присядем за стол. Я тоже сегодня впервые видел, чтобы рукопись была в огне, и чтобы человек был в огне. Сперва скажи мне, что ты думаешь о случившемся?
– Ничего не думаю. Никак объяснить не могу.
– Слушай, в одной из наших бесед ты сказал, что твоим учителем был сам Захарта. Мудрый старец. Розир не единожды рассказывал нам о нём. Неужели у тебя никаких идей нет?
– При чём здесь это? – Наар был недоволен, ему казалось, что его собеседник уходит от темы разговора.
– Я удивлён. Неужели ученик Захарты, великого хартофилакса Таирасса не сможет мне ничего рассказать о рукописях, что не горят? – монах смотрел на собеседника с укоризной. Это задело молодого каттава.
– Не пытайся меня пристыдить. Для меня рукопись всегда была очень хрупкой вещью, которую нужно защищать от огня, воды, сильного ветра в первую очередь. О людях я скажу тоже самое.
– То есть такие легенды тебе не знакомы?
– Знакомы, но это же легенды! Я тебя по делу спрашиваю, а ты мне о легендах рассказывать начинаешь. Давай поговорим о легендах. Захарта нам сотни легенд рассказывал, сотни древних историй мы переписывали. Но, – тут юноша полез в сумку, достал рукопись и положил перед собой. – этот манускрипт он раньше мне никогда не показывал. – начал переворачивать её листы. – Когда появилась угроза уничтожения города, учитель дал мне именно её. Чтобы я отнес её к Белому побережью. Вернее, чтбы я шел с ней к Белому побережью. – Наар продолжал листать рукопись, иногда останавливаясь на каком-то листе с миниатюрой или текстом, который его почему-то заинтересовал. Монах, сидевший напротив, был в затруднительном положении. Кавэду была известна легенда о Рукописи пути, он был почти уверен, что перед ним сидит чтец, который один может её прочесть. Конечно, он не до конца сам в неё верил, но увиденное во время пира заставляло многое переосмыслить. Возможно, в древних легендах было куда меньше легендарного, чем ему раньше казалось. Кавэда настораживало, что Захарта, который дал юноше рукопись, но ничего больше не сказал. Хоть что-то он должен был ему рассказывать, пускай и не сказал Наару прямо, что тот – чтец. Это очень известная легенда. Вообще, вдруг, Наар не чтец и нет вовсе никакого чтеца и никакой Рукописи пути? Тогда зачем ему рассказывать об этих вещах? С другой стороны, Кавэд впервые видел, как Рукопись не горела, а это один из признаков трёх рукописей: Рукописи пути, Рукописи Небытия, Рукописи Мироздания. Монах встал из-за стола, взял у юного каттава манускрипт и положил его в камин, который горел в их комнате.
– Ты чего?! – Наар вновь бросился в огонь, но Кавэд схватил его и держал некоторое время. Рукопись вновь не загоралась. Он отпустил парня и тот во второй раз за день достал рукопись из огня и сам остался невредим. Но Наар буквально взбесился:
– Да ты знаешь, что за этот поступок тебя нужно лишить монашества, священства, отрубить большой и указательный пальцы на обеих руках, чтобы перо никогда не задержалось в твоих руках и отправить в соляные шахты таскать мешки до скорой смерти! – юноша никак не ожидал такого поступка от своего друга. – Это всё было бы ещё милосердием по отношению к тебе. А то и повесить бы тебя, как последнего вора.
Кавэд же был невозмутим. Он просто убедился, что рукопись действительно не горит. Сам поднёс руку к огню и тут же одёрнул её назад, чтобы не обжечься.
– Наар, что ты знаешь о рукописи Пути?
– То же, что и ты. Пересказывать не вижу смысла. Ты считаешь, это она?
– По крайне мере, это возможно. Рукопись ведь написана каким-то неизвестным мне письмом.
– То есть, ты хочешь сказать, что я могу быть чтецом?
– Да, я думаю, что это возможно. Я не знаю, стоило тебе говорить об этом или нет. Но теперь что уж.
Юный каттав ничего не ответил. Только спустя несколько секунд произнёс, будто в пустоту, а не к собеседнику:
– Жаль, что наставника нет рядом. И неизвестно, что стало с Таирассом. Жив ли Захарта вообще?
– Выясним, когда доберемся до Саирата. Думаю, если он не говорил тебе ничего о твоём предназначении, а чтец – это предназначение, то у него были на то причины.
– На самом деле, есть только один способ проверить, чтец я или нет. – юноша сел за стол, раскрыл перед собой рукопись и начал читать, тихо проговаривая текст. Между незнакомыми знаками попадались символы письма зарамкарев, но ими были записаны обычные тексты: молитвы, хроники, легенды. Кавэд налил себе вина и сел напротив. Минут через пятнадцать Наар отодвинул рукопись.
– Ничего не вижу особенного. Обычные каждодневные молитвы. И миниатюры обычные и орнамент в рукописи обычный. Всё обычное. Даже пергамент не самый лучший. Кое-где волнами пошёл, а на седьмом листе вовсе дыра. Это самая обычная рукопись. – Наар развёл руками.
– Дай её сюда. – текст начал читать Кавэд. Затем пролистал всю рукопись. Действительно, просто сборник молитв на каждый день с выписками из хроник и избранными легендами.. Качество изготовления – среднее. – Не знаю тогда, что здесь может быть. Честно скажу тебе, я устал от наших споров, от съеденного и от выпитого. Я иду спать, того же и тебе советую. – Кавед, уже устало двигая ногами, дошёл к своей постели и лёг. Наар тоже вдруг почувствовал, как на плечи навалилась усталость, а веки стали тяжёлыми. Сумку с рукописью он положил себе под подушку. Когда лёг, долго не мог уснуть, вспоминал свой разговор с Кавэдом, а потом – разговоры с Захартой. Усталость всё же взяла своё. Уже сквозь сон он услышал, как в комнату завели Алоина и его товарища, счастливых, но тоже очень уставших, однако не пьяных. Словом, все четыре путешественника остались довольны приёмом, который им оказал Уадур, князь горцев и хозяин каменных псов.
Проснувшись утром, Наар увидел троих своих товарищей, завтракавших за столом. Горцы пили воду, а монах молоко.
– Ну наконец. Мы уже не надеялись дождаться, когда ты проснёшься, старина. Садись к столу. – Алоин отодвинул стул, приглашая Наара присесть. Но тот к столу не пошёл, сел на кровати, окинул комнату взглядом.
– Доброго утра. Или доброго дня. Чего там сейчас? – он умылся из глиняного кувшина, над небольшим деревянным корытцем, что стояло на столе у стены. Вытер лицо и руки белым полотенцем, лежавшим тут же, только после этого сел за стол.
– Долго вы ещё вчера гуляли? – обратился он к горцам.
– Да, долго. – те явно были довольны, что их самих об этом спросили и им не пришлось об этом рассказывать, будто бы им хотелось этим похвастаться. Хотя, на самом деле, им без сомнения хотелось этим похвастаться.
– Получается, Хациар, смотритель перевала, да умножит Сефер его лета, не лгал? Уадур действительно существует. Часто его видят? – Наар налил себе в глиняный стакан тёплого молока и начал завтракать, закусывая молоко хлебом.
– Честно говоря, ни я, ни Догой – таково было имя напарника Алоина. – никто другой никогда князя не видел. Только рассказы в древних преданиях. Мы первые, кому выпала такая честь. Боюсь только, нам никто не поверит. Наар, мы попали на пир благодаря тебе. Тому чуду, что ты писец и не сгорел в камине. Иначе, отправились бы за тобой и мы. Вчера в зале ещё долго об этом говорили.
Горцы начали выяснять, что за тайну скрывает Наар, что над ним не властен огонь. Конечно, Алоин и Догой не верили, что жрецы Сефера сами не знают, в чём дело и решили, что эта тайна столь велика, что её нельзя доверять иноверцам. Тем более не верили, что каттавы сами видели такое впервые. В итоге, видя, что расспросы не приведут ни к чему, мужчины принялись вспоминать пир.
– Стыдно признаться, но до вчерашнего вечера я сам считал Уадура не больше, чем героем легенд, которые старики обычно рассказывают детям зимой у домашнего очага. – признался Алоин.
– Но он же не человек? Или человек? У кого мы в гостях, вы знаете? – Кавэд вдруг понял, что князь горцев совсем может не быть человеком. Может быть духом или даже демоном.
– Он человек, но волшебник. Откуда ты думаешь, все эти напитки, еда? Каменные псы тоже появились не от каменного кобеля и каменной суки. – последняя фраза вызвала смех у обоих горцев. Писцы тоже улыбнулись.
– Пусть так. Волшебник – всё же человек, это лучше, чем дух. Алоин, скажи, вы будете сопровождать нас дальше?
– Мы, будем вас сопровождать дальше, как обещали. Но всё это нужно обсуждать с князем. Мы на положении гостей, но здесь хозяин дома решает, кто, куда, когда едет.
– Тогда нам нужно идти к нему. Долго гостить мы не можем.
Путешественники не знали, где искать князя, поэтому пошли ходить по коридорам, просто в надежде встретить кого-нибудь, кто поможет им найти Уадура. Едва не сразу они столкнулись с двумя слугами, один из которых согласился проводить их к князю. В коридорах, залах, комнатах дворца было тихо. Алоин служил переводчиком в беседе со слугой, пока путешественники шли к князю.
– А где все гости? Почему так тихо?
– Гости не так давно разошлись по комнатам, отдыхают. Некоторые из мужчин уехали на охоту. Думаю, почти все сейчас спят.
– А князь?
– Князь не спит никогда. – этот ответ впечатлил Наара и его спутников. – Он уже знает, что Вы идёте к нему и он готов Вас принять.
– А откуда он это знает? – Кавэд хотел выяснить, это было волшебство или какая-то система оповещения, использовавшаяся в пещерном дворце.
– Знает, потому что так устроено. – ответ слуги был короток и интонация показывала, что более подробного ответа не будет. Пятеро мужчин прошли ещё несколько коридоров и лестниц, когда слуга произнёс: «Мы пришли». Гости стояли перед обычной на вид дверью. Но присмотревшись, каждый мог заметить, что дверь была каменная, массивная, как крепостные стены самых укреплённых городов Империи.
– С вашего позволения, здесь я Вас покину – слуга удалился. дверь открылась сама и перед гостями предстал Уадур. Вернее, он сидел за столом и думал над какой-то настольной игрой, похожей на шахматы.
– Проходите, присаживайтесь, где Вам будет удобно. – князь улыбался, ему было приятно видеть своих гостей. – Как вы вчера отдохнули?
– Отдохнули хорошо, спасибо. Мы Вам не помешали? – ответил за всех Наар.
– Мой друг, если бы вы могли мне как-то помешать, вас бы ко мне просто не привели. Я догадываюсь, вы пришли спросить меня о вашей дальнейшей судьбе?
– Да. – сказал Кавэд.
– Я Вас не держу. Можете оставаться, сколько захотите. Или можете идти. Вы не пленники.
– Спасибо за Ваше гостеприимство, князь. Тогда мы продолжим путь. Нам нужно в Сариат. Когда мы могли бы выступить? Я только не знаю, что скажут наши храбрые проводники – Наар посмотрел на Алоина и Догоя – Кажется, они готовы провести здесь остаток жизни. – горцы в ответ засмеялись.
– По поводу проводников не беспокойтесь. Я предлагаю вам свою помощь. Можете воспользоваться каменными псами, вернее, упряжками каменных псов. Они домчат вас до подножия гор, до того места, откуда Сариат уже виден. До этого места вам отсюда, при хорошей погоде, дня три пути, а мои псы домчат вас за полдня. От места, где они вас высадят, день пути до городских ворот Сариата. Согласны? – оба писца растерялись. После первой поездки на каменных псах остались не самые лучшие впечатления, но три дня в горах, даже при условии наличия хорошей погоды, что было совсем не обязательно, могли оставить ещё более худшие впечатления. Тем более, что ехать предлагали не на собачьих спинах, а в санях, что было гораздо удобнее. Быстро посоветовавшись между собой, писцы согласились. Алоин и Догой могли возвращаться домой.
– Славнейший князь, спасибо вам. Но мы просим вас отправить меня с Догоем вместе с этими двумя путешественниками до того места, где они покинут горы. В начале нашего общего пути, когда никто не знал, что нас схватят твои каменные псы, что мы встретим тебя, мы пообещали, что будем отвечать за этих двух путешественников, пока они не перейдут горы. И я, и мой друг понимаем, что под твоей защитой эти два человека в полной безопасности, ни один из тех, кто зовёт горы своим домом, не защитит путешественников лучше тебя. Но мы дали обещание и должны его выполнить. – Алоин стоял перед князем, как сын перед отцом.
– Да, я не ошибся, когда оставил Вас пировать с достойнейшими в моём доме. Хорошо, вы отправитесь с ними до подножия Высоких гор, а потом мои псы доставят вас на перевал, к Хациару. Не удивляйтесь, я знаю не только имя этого старика, но я знаю обо всём, что происходит в горах. Сам старик меня никогда не видел.
– Может, славнейший Князь, вы знаете почему кочевники вдруг атаковали Империю? – Наар спрашивал скорее на удачу, чем действительно надеялся получить ответ.
– Нет, этого мне не известно. Скажу только, что в горах с каждым днём всё больше жителей равнин. Кочевники захватывают всё больше земель. Ты спасаешься от них? – князь смотрел на юношу. – А ты, – он перевёл взгляд на Кавэда, – ты из скита недалеко от выхода из подземного хода их Таираса?
Кавэд ничего не ответил, только кивнул. Монах ожидал чего-то такого, но, всё же, был сильно удивлён, что Уадур знает и об их ските. Потом всё же добавил:
– Да, всё так, Я из скита. Но теперь сопровождаю этого юношу в его путешествии на восток.
– Да, далёкий у вас путь. Ну, а что ты, Наар, скажешь о нападении кочевников? Ты видел их?
– Нет, я их не видел. Я видел только горе, которое они приносят вместе с собой. Вы не боитесь, что они могут атаковать горные поселения?
– Зачем им атаковать горцев? Кочевники не привыкли воевать в горах. Горы и море – эти стихии для них чужды, даже враждебны, им трудно воевать в этих условиях. Они, конечно, могут сюда направится, но потом крепко пожалеют. Алоин, я ведь верно говорю?
– Истину говорите, Князь.
– Хорошо. Прошу меня извинить, дела. Вы решили, когда покинете мои чертоги?
– Как только Вы сочтёте это возможным, Князь. Но чем раньше, тем лучше.
– Тогда пойдёмте, я вас провожу. Собаки уже готовы, в упряжках. Еда и питьё для вас тоже собраны. – Уадур встал, за ним встали остальные. Дверь перед князем открылась сама, потом также сама закрылась за Догоем, который последним вышел из комнаты. Вновь гости шли через длинные коридоры, освещаемые светильниками в виде птиц и животных, пока не пришли в зал, с большими воротами, перед которыми стояли четыре собачьих упряжки. Но, в отличие от обычных упряжек, в которые запрягают по несколько собак, здесь запрягли по одному каменному псу на упряжку. Этого вполне хватало, чтобы ехать очень быстро и на далёкие расстояния. Теперь псы не выглядели такими грозными. Всё же, Наар и его спутники были под впечатлением от знакомства с ними и смотрели на огромных собак с опаской. Уадур заметил их страх.
– Не бойтесь. Теперь они будут вас охранять и сами скорее погибнут, чем позволят случиться чем-то дурному с вами. Я решил отправить с вами ещё трёх собак, для охраны. В горах, пока спокойно, но предосторожность лишней не бывает. Теперь, можете садиться в сани. Ждать более нечего. – князь жестом указал на сани.
– Славнейший князь, благодарим за приём, это была огромная честь для нас – Все четверо поклонились хозяину пещеры.
– И я вам благодарен. Создатель отметил тебя, Наар и я желаю вам успешно справиться с дорогой, которую вы себе избрали.
«Знать бы ещё, что за дорогу мы себе избрали» – Подумал про себя юноша.
Путешественники заняли свои места в санях. Сани были в два с половиной метра длины, сзади становился возница, он же был пассажиром, впереди укладывали, при необходимости, груз. Задняя часть, та, где становился возница, была длиной около восьмидесяти сантиметров, ограничивалась она тремя стенками в половину человеческого роста и дверью с откидным сидением. В ширину сани были немного менее метра. Чтобы не выпасть из саней на большой скорости, возницы пристёгивались к ним кожаными ремнями. Попрощавшись с Уадуром, все четверо выехали сквозь открытые ворота на заснеженные горные луга, потом ехали какими-то тропами, над обрывами, ущельями, поднимались и спускались по крутым склонам. Чтобы защитить глаза от снега, всем выдали костяные очки с узкими прорезями для глаз.
Псы действительно мчали очень быстро. В очках обзор был хуже, чем без них, так что к очкам нужно было привыкнуть. Снять их никто не пытался, Наара и Кавэда предупредили, что этого делать ни в коем случае нельзя. Дух захватывало от пейзажей вокруг и скорости, на которой сани неслись сквозь эти пейзажи. Собаки сами тащили сани, ими даже не нужно было управлять. Да и как править, когда не знаешь пункта назначения? Луны в небе то появлялись, то исчезали, скрываемые пиками гор. Время от времени сани пересекали огромные пятна бледного лунного света, будто какой-то плёнкой, покрывавшего землю. Собаки должны были доставить путешественников к подножию гор незадолго до рассвета, так, чтобы псы могли до первых лучей солнца вернуться на те тропы, где бы их точно не смогли найти даже самые храбрые и любопытные охотники. Наар и Кавэд должны были успеть добраться до Саирата к концу светового дня. Путешествие было даже приятным и синие глаза каменных псов уже не светились той демонической угрозой смерти, которую путешественники увидели в них при первой встрече. Часов через пять езды, когда, по расчётам путешественников за спиной у них осталась половина пути, один из псов вдруг протяжно завыл, хотя до этого они всю дорогу молчали, не выли, не лаяли, даже не рычали. После этого собаки внезапно рванули, побежали ещё быстрее. Тут как раз пригодились ремни, которыми пассажиры были пристёгнуты к саням, без таких приспособлений кто-то из пассажиров непременно вылетел бы из своего места. Из-за очков и темноты было трудно разглядеть, что происходит. Первым ехал Догой, за ним Кавэд, потом Наар и замыкал эту небольшую колонну Алоин.
– Наар, пригнись! – каттав услышал крик Алоина и, не став задавать вопросов или оборачиваться, пригнулся так низко, как только мог. Едва подняв затем голову, он увидел, как один из псов-охранников старается в прыжке достать огромного ворона, только что пролетевшего над Нааром и пытавшегося схватить его своими лапами.
За несколько минут до этого Алоин заметил птицу, кружившую над путешественниками. Её силуэт время от времени появлялся на фоне лун, висевших в небе. Долгое время птица летела над ними, а потом начала снижаться. Ночь была достаточно светлой. Свет луны и звёзд отражался от снега и в воздухе будто распространялось какое-то сияние. Всё же горец долго не мог разобрать, что за птица то ли сопровождает, то ли преследует их. Лишь спустя какое-то время он понял, что это ворон. Когда ворон снижался, казалось, будто птица увеличивается в размерах. Так продолжалось до тех пор, пока размах крыльев птицы не достиг шести с половиной метров. Огромный ворон стал быстро приближаться к земле, собаки тоже его заметили и первая из них, которая его почуяла – завыла. В тот момент Алоин и крикнул Наару: «Пригнись!». Пёс, хотевший схватить ворона за лапу, не допрыгнул, хотя прыжок был очень высоким. Санный караван повернул в сторону леса, где деревья должны были защитить от гигантской птицы. Но когда до леса оставалось пара сотен метров, собаки вдруг резко развернулись прочь и продолжили двигаться по тому пути, как ехали раньше. Из леса же, вслед за собаками и санями, вылезли пауки, разных размеров. Самый мелкий из них был размером с телёнка, а самый большой мог сравниться с крупным волом. Ворон вновь попытался схватить Наара, но теперь одной собаке удалось мёртвой хваткой вцепиться в птицу, схватить её за лапу, однако свалить ворона на землю, так и не получилось. Второй своей лапой ворон схватил напавшего пса, начал наносить по нему удары клювом, пытаться отцепить её от своей лапы. Сперва был слышен лишь рык. Затем, после нескольких ударов клюва, от которых звук был такой, как будто рабочий в каменоломне киркой разбивает скалу, над долиной разнесся собачий вой, затем лай, рык и те из путешественников, кто подняли голову, чтобы посмотреть наверх, разглядели, как собака пытается укусить ворона за брюхо, отгрызть птице лапу, хоть как-то навредить ей. Но безуспешно. Ворон поднялся высоко, так высоко, что его даже трудно было увидеть, полетел к глубокому ущелью и сбросил в него каменного пса. От удара о скалы тот разлетелся на сотни мелких камней. Жизнь, бывшая внутри каменного существа, из-за которой глаза собак светились синим светом и из-за которой псы обладали жарким, горячим дыханием, эта жизнь в виде светящегося шара вошла в камни и стала частью гор. Ворон одержал победу в схватке, но сам оказался очень измождён и продолжать погоню больше не мог, лапа и брюхо кровоточили. Погоню продолжали пауки. Их было то ли пять, то ли семь. Сосчитать точно никто не сумел. Иногда мимо собак и саней проносились нити паутины, которой пауки хотели поймать добычу. На быстром бегу это получалось у них очень плохо. Сани постоянно увиливали, попасть в них было сложно. Несколько раз паукам удавалось попасть в сани Алоина или Кавэда. Но собаки-охранники всякий раз перекусывали нить паутины, хотя сани Алоина паутина едва не остановила, горца сильно тряхнуло, но ремни опять показали свою пригодность. Пауки бежали быстро, очень быстро, но всё же медленнее, чем бежали собаки. Сначала перестала долетать паутина, падая лентами за спинами преследуемых, а потом пауков стало не видно, как наши герои не оборачивались, не всматривались назад. Однако же, страх оставался. Казалось, эти чудовища вот-вот появятся из-за груды камней или даже из-под снега. Вопреки всем ожиданиям и переживаниям, вторая часть пути прошла спокойно, хотя в каждом кусте или коряге мерещились огромные пауки, а в тучах, изредка затмевавших луны, виделись неимоверных размеров вороны.
Когда уже начинала заниматься утренняя заря, путешественники наконец прибыли к подножию гор, к тому месту, где псы должны были их оставить.
– Ну что ж, – сказал Кавэд, взвалив на плечо небольшой мешок с провиантом и поправив сумку с письменными принадлежностями, – не будем долго растягивать прощание. После сегодняшней дороги я бы скорее хотел оказаться в Саирате. Хотя бы в относительной безопасности.
– Наар, мы должны идти с вами, проводить вас до города. – настаивал Алоин, горячо поддерживаемый Догоем.
– Друг, я крайне благодарен за отвагу, что ты проявляешь, но ты обещал сопроводить нас в горах и ты выполнил своё обещание. Вспомни, как вы с Догоем помогали мне выбраться из ямы, в которую я провалился в тот день, когда нас встретили каменные псы. Ты предупредил меня о вороне, иначе бы он меня точно схватил, прикрывал собой от пауков. Без псов-защитников, нам бесполезно с ними тягаться. Так они убьют двоих человек, а если вы с нами пойдёте, то четверых.
– Да и в горах вы их тоже можете встретить, не стоит печалиться! – Кавэд подмигнул горцам, как бы намекая на шутку, но никто не засмеялся. Казалось, даже каменные псы посмотрели на монаха с некоторой укоризной. Тот почувствовал себя неловко. – Ладно вам. Надеюсь, никому из нас больше никогда не придётся встретиться ни с одной из тех тварей, что пытались пленить или убить нас сегодня ночью. Алоин, скажи, это какие-то особенные горные пауки? – Кавэд вдруг решил, что это просто мог быть вид пауков, ему не известный.
– Нет, я впервые их видел и никогда даже не слышал о таких существах.
– Я тоже. – подтвердил слова друга Догой.
– Знаешь, мне показалось, что им нужен был ты, Наар. – произнёс Алоин. – Ворон пытался схватить тебя и пауки будто целились в твои сани.
– Может быть. Солнце скоро встанет. Нам ещё много нужно сегодня пройти, и вам путь не близок. Пусть строки в ваших книгах судеб будут описанием счастья.
Горцы улыбнулись.
– Да хранит вас Уацу до конца ваших дней. Счастливо.
Друзья в последний раз обнялись и расстались. Алоин и Догой поехали к перевалу, Наар и Кавэд пошли пешком к Саирату. Шли они быстро, не оглядываясь по сторонам. Казалось, будто они беглецы, опасающиеся преследования. В какой-то мере так и было. Согласно расчетам, которые каттавы делали со слов Уадура, от места, где их высадили, до города нужно было пройти тридцать пять вёрст. Дорога не близкая, но вполне проходимая для взрослого мужчины за один день. Если торопиться, конечно.
Первая половина пути была пройдена быстро, без остановок. Путешественники ждали нападения пауков и всё будто пытались оторваться от них. Когда солнца находились в своих самых высоких точках над горизонтом, писцы прошли примерно половину пути. Они миновали несколько деревень, но о Таирасе и борьбе с кочевниками ничего узнать так и не смогли. В одном дворе крестьянин говорил, что кочевники разбиты и отступают, в другом дворе говорили, что разбиты имперские войска и враг скоро возьмёт Сариат и Наппар. В следующем хуторе сказали, что слышали о вторжении кочевников, но больше ничего не знают. Сделав несколько остановок в пути для отдыха, вскоре после заката путешественники пришли к городским вратам Сариата.
Глава 12. Первая победа
– Ваше Величество, Парсонтар пал. Все лодки и речные суда, находившиеся в городской гавани, были либо благополучно выведены из города, либо сожжены в этой же гавани. В итоге, врагу не досталось ни одного судна. У местных рыбаков тоже забрали все суда и лодки. Парсонтар был взят, но часть гарнизона удалось спасти, сейчас она в Тарине. Врагом захвачены вся Оринтская и Парсонтарская провинции. Через три или четыре дня, вероятнее всего, начнётся осада Тарина. Враг уже движется к городу. Вопрос только в его решительности. Хотя её, как показывают последние бои, врагу не занимать. Так что неясно, даст Хунхар отдых после марша или они будут атаковать сходу. Наместник Парсонтара, барон Лахав погиб, защищая город. Семью его удалось спасти. – Владар сидел на троне наместника города Тарина, слушал доклад драммиата Кафара, приведшего в Тарин остатки гарнизона Парсонтара. Император понимал, насколько враг силён и как трудно будет его одолеть. Но Владар верил в свою правоту и она давала ему уверенность в победе, которая передавалась и его соратникам.
– Благодарю, Кафар. Ваша храбрость и умение обязательно будут отмечены. Я дарую Вам земли в южном пригороде Галиара, полторы тысячи гектаров земли у Тёплых ручьёв. Я хочу, чтобы каждый из присутствующих здесь знал, что он, хотя защита Империи является его священным долгом и не подразумевает обязательной за это награды, будет всё же щедро мной вознаграждён за исполнение этого долга. – в ответ драммиат Кафар учтиво поклонился.
– Спасибо, ваше величество.
– Теперь я хочу знать ваши мнения о том, что следует дальше предпринять. Что скажет гибор Империи, Гизлем Младший?
– Ваше величество, я думаю, что врагу необходимо дать бой у стен города. Позволить ему начать осаду, в надежде на то, что он через несколько месяцев ослабнет и уйдёт – на мой взгляд, неразумно. Хотя и такие предложения, как я слышал краем уха своего, высказывались. На поле сражения имперская армия и кочевники встречались пока лишь единожды, под стенами Таираса. Наши войска были разбиты, но мы узнали о возможной боевой тактике противника. Напомню, они тогда имитировали отступление, затем нанесли фланговые удары, смяли фланги и окружили наши отряды.
– Вы делаете выводы слишком уверенно – перебил гибора один из стратигов, стоявших рядом. – После той битвы нам удалось опросить около сотни рядовых и всего трёх сотников. Это все офицеры, три человека, с кем можно говорить о ходе битвы. Остальные погибли, либо в плену. Хотя в том, что номады держат пленных, я не уверен. Убиты оба князя Хаире, зачем им менее значимые пленники? Если только в качестве рабов…
– Согласен, сведений у нас немного. Но мне их достаточно. – продолжал настаивать Гизлем.
– Если мы проиграем? На виду у всего города. Это будет колоссальный удар по духу защитников Тарина. – сказал ещё один военачальник, сомневавшийся в правильности прямого столкновения с номадами.
– В Тарине народ крепкий. Будьте уверены, их дух непоколебим. – ответил высокий, худощавый наместник Тарина, граф Оаль. –Чтобы они не увидели – будут стоять до последнего.
– Остаётся только надеяться. – сказал Владар. – Да и достойно ли было бы это вообще? Закрыться в городе и ждать пока либо мы умрём, либо враг уйдёт. Нет. Только битва, лицом к лицу. Мы прогоним врага с нашей земли или погибнем.
Однако, не все присутствующие с одинаковым воодушевлением восприняли слова о готовности умереть за Империю. Одни вспомнили о прекрасных жёнах, с которыми не было никакого желания расставаться, другие о вине, хранившемся в подвалах их поместий. Женщины и вино были ближе, чем страна, которая всё это взрастила. Ведь на этой земле вырос виноград, из которого опытные виноделы готовили великолепные напитки, что лежали в подвалах аристократов и под солнцами Империи выросли женщины, которыми так дорожили знатные мужчины.
Согласно данным разведчиков, кочевники должны были подойти к Тарину через два дня. Эти сорок восемь часов использовали для укрепления города и спасения жителей окрестных селений. В город свозили припасы. Все надеялись, что осады не будет, что императору удастся разбить врага, но каждый всё же хотел быть уверен, что, в случае необходимости, можно будет продержаться долго. И даже очень долго. Тарин можно было снабжать по реке. Но ведь куда спокойнее, когда мешок чечевицы и кусок вяленого мяса уже лежит под лавкой в твоём жилище, чем в ожидании, что тот же мешок и кусок мяса должны доставить через несколько дней по реке. Были и те, кто ушел из города, не желая разделять с ним тяготы войны. Таких было немного и никто их не осуждал. Это был их выбор. Большинству толстые стены и высокие башни казались надёжной защитой, да и уход из города в опасное время многим казался предательством.
