Дмитрий Хара
Сияние. #Любовь без условностей

Детсад

Тренинг набирал обороты, шла уже третья его ступень. Одно из заданий во время третьей ступени заключалось в том, что нужно было создать максимально абсурдную по одежде и повадкам команду и подарить городу радость.

Олег с Германом придумали тему «Детский сад на прогулке» и попросили ребят одеться в зимнюю одежду, желательно детскую, взять с собой лыжи, санки и устроить в шесть тридцать утра на Дворцовой площади приветствие «С добрым утром!» миру.

Команда подготовилась на совесть. Было забавно наблюдать, как серьезные дяди и тети достают из багажников своих мерседесов и БМВ санки, лыжи, надевают ушанки и шарфы. Кто-то из членов команды ехал на встречу сразу в «боевой комплектации». А затем со смехом делились друг с другом впечатлениями.

Праздник удался. Ребята придумали разные детские конкурсы и игры, пели песни и танцевали, а затем, встав в круг, кричали пожелание доброго утра всем известным им городам и странам.

Олег видел, как такие нелепые задания добавляют смелости и уверенности в себе всем участникам команды. Многие, пройдя через них, перестают «париться» по поводу того, что о них думают и как они выглядят.

Карьер

В один из дней Софи сообщила Олегу, что приедет ее мама.

– Ты можешь побыть со мной, пока она здесь? Может, съездим куда-то вместе?

– Конечно, Софушка. Давай свозим ее в Карелию, на мраморный карьер. Там красиво.

– Отличная идея. Надеюсь, Лиле она тоже понравится.

– Ну, если не понравится, мы развернемся.

– Олеж, может, Назара еще с собой пригласим? Света тоже хочет с нами. Она может с ним в машине поехать. Да и веселее будет.

– Да, конечно, давай.

В назначенный день Олег встретил маму Софи и привез ее домой, увидеть внучку и дочку. По дороге мама очень осторожно расспрашивала, все ли у них в порядке, а Олег максимально успокаивал ее, говоря, что все отлично и ей совсем не нужно волноваться. В пути Лила мирно спала на руках у Софи.

Поездка в Карелию позволила всем отвлечься. Прогулка вдоль мраморного карьера, заполненного зеленой водой, настраивала на философские размышления. Олег носил Лилу в «кенгурятнике», и она с удивлением глазела на просыпающийся мир своими инопланетными глазками.

Олег пытался максимально корректно выстроить общение с Софи, находил темы, которые ей было приятно обсуждать, обходил те, что вызывали раздражение. Старался максимально уважительно общаться с ее мамой. Периодически он искал ее глаза с надеждой увидеть в них прежнюю искорку любви, но находил поддержку, заинтересованность, дружеское участие, благодарность, но только не то, чего так ждал… Она лишний раз старалась не прикасаться к нему и не всегда принимала его объятия. Он успокаивал себя, говоря, что все, может, еще образуется.

Назар видел, что происходит, и в момент, когда они были одни, сказал ему:

– Олеж, я вижу, как ты стараешься изо всех сил завоевать ее расположение. Не надо. Это бесполезно.

– Почему?

– Понимаешь, у женщин после родов происходит мощный гормональный сдвиг. Все, что им раньше нравилось, – раздражает, и наоборот. Биологически все, что ей нужно было от тебя, у нее есть: и ребенок, и защита, и поддержка, а о любви можешь на пару лет забыть.

– Так что делать-то?

– Да ничего! Наслаждайся тем, что есть! Ты хотел дочку – вот тебе дочка. Хотел свободы в отношениях – вот тебе свобода в отношениях! Как я понял, Софи не контролирует и не дергает тебя, в отличие от того, как было с Катей?

– Вообще не дергает.

– Так и не мотай нервы ни ей, ни себе.

– Все верно ты говоришь, Назар. Осталось только воплотить это в жизнь. На словах-то все просто.

Они сфотографировались на фоне карьера и поехали ночевать в гостиницу неподалеку от карьера. Это была гостиница при небольшой католической церквушке, основанная оседлыми финнами. Гостиница была построена из кусков мрамора, отделана деревом, а в интерьере использовались только натуральные материалы. Очень просто и уютно. Камин на первом этаже добавлял еще больше тепла.

Когда они вошли в свою комнату, Софи попросила, чтобы Олег лег на отдельную кровать. Олег так и сделал, памятуя все, о чем говорил Назар.

Но легко рассуждать, пока не наступает «тот самый момент». Лежа в своей кровати, Олег вспоминал, как прижималась к нему Софи в спальном мешке в Велье, как не хотела отпускать его ни на секунду в первые дни в Питере… «О… Нет, все, хватит!» Он ощутил комок в горле и с трудом мог сглатывать слюну.

Софи присела рядом с ним на кровать.

– Олег, ты что, обиделся?

– Нет, Софушка, все в порядке.

– Не обижайся. Просто кровать маленькая, и втроем с Лилой на ней будет неудобно. Доброй ночи тебе!

– Доброй ночи!

Когда погас свет, Олег еще долго не мог заснуть. Он не понимал, почему не может совладать со своими эмоциями. Почему, несмотря на все его знания, на него накатывает волна, которой он не может противостоять. Он долго ворочался, пока уснул. Лила вела себя спокойно, и всем удалось поспать.

За время поездки Софи не смогла объяснить маме, почему все-таки Олег не живет с ними постоянно, но ее спокойствие и уверенность принесли свои плоды.

Хлопот у Олега прибавлялось с каждым днем. Он продолжал заниматься бизнесом, каждый вечер был с Максимкой и Тимофеем и обеспечивал все, что было нужно Софи и Лиле.

Иногда Света соглашалась посидеть с Лилой часок, и Олег с Софи ходили прогуляться или в кафе. Олег надеялся, что Софи оттает и позовет его жить с ними, но этого не происходило. Максимум один-два раза в неделю он оставался у нее на ночь. Без всяких там нежностей. Как гость. Как папа Лилы. Олег понимал, что нужно подождать пару месяцев до того, как Софи снова захочет секса, а пока старался сдерживать любые свои сексуальные проявления к ней.

Он начал ходить на бачату, и это разгружало его ум хоть ненадолго, а когда накрывало совсем сильно – бежал утром на Динамическую медитацию в Ошо-центр, располагавшийся тут же, на Петроградке.

Взрыв

Через пару недель, когда Света снова уехала в Москву, в один из пятничных вечеров Олег заехал к Софи. Он привез продукты и цветы и надеялся побыть с ней подольше. Катя уехала к своему новому мужчине, дети отправились на выходные к бабушке и дедушке… Прекрасная возможность побыть вместе, не отвлекаясь ни на что.

Денек выдался солнечный, и Софи предложила погулять с дочкой. Олег с радостью согласился, они взяли с собой коляску и отправились на прогулку на Елагин остров. Пахло пробуждающейся зеленью и теплой землей. Люди гуляли семьями, с детьми, катались на велосипедах, роликах и самокатах, влюбленные парочки, пенсионеры – все наслаждались потеплением.

Олег с Софи увлеченно беседовали, обнимались, и казалось, что между ними выстроился еще один мостик доверия. Вернувшись домой, Олег помог Софи раздеться, подержал Лилу, пока мама подготовила ей кроватку, и прошел на кухню в предвкушении приятного продолжения вечера.

Он погрузился в состояние восторга, блаженства и радости от того, как тепло прошел день. Чтобы еще больше усилить это ощущение, он отыскал в аудиозаписях композицию «Бескрайний век», ту самую, его песню, их песню, в которой пелось про «Жизнь без намека на ложь», и включил ее.

Софи помрачнела. Было видно, как обмякли ее колени и опустилась вниз голова.

– Олег, прошу, выключи ее и не включай больше при мне. И… еще просьба – ты сейчас, когда домой поедешь, мусор вынеси, пожалуйста.

– Хм… Ты знаешь, Софи, есть отличная возможность побыть спокойно вместе сегодня. Катя с детьми уехала, я могу остаться у тебя, – сказал Олег, ругая себя за то, что напрашивается.

– Вообще-то я не планировала, что ты останешься. Знаешь, Олег, у нас был такой прекрасный вечер. Давай не будем его омрачать, завершим на этой прекрасной ноте.

Олег глотал чай Софи и чувствовал, как с каждым глотком он становится все горше. Он постарался допить его как можно быстрее, затем встал и направился к прихожей.

– Спасибо, Софушка за прекрасный день! Я поехал.

Софи подошла поцеловать его в губы. Он поцеловал ее, но больше формально, натянуто улыбнулся и повернулся как можно быстрее к двери, чтобы Софи не успела заметить слезы в его глазах.

Он вышел на лестницу, надел солнцезащитные очки и больше не сдерживал слез, которые душили его. Выскочив на улицу, он посмотрел на небо предательски-голубого цвета, а в его глазах застыл вопрос: «Почему?»

Вернувшись домой, он не мог найти себе места. Заварил чай, на автомате. Руки тянулись к смартфону, чтобы позвонить Софи и спросить, что случилось, но он останавливал себя. Иногда он подходил к окну и смотрел, как за окном проплывает очередная водная посудина. Включил фильм «Господин Никто» и попытался посмотреть его, но мысли путались и постоянно возвращали его к пониманию того, что теперь его никто не ждет.

Звонок Софи нежной трелью вырвал его из раздумий. Неужели! Передумала!

– Олег! Ты… Ты что? Ты вообще? – услышал он без всяких вступлений. По голосу было слышно, что Софи очень взволнована.

– Что такое? Что случилось? – спросил Олег, предчувствуя что-то.

– Ты почему термос не помыл после Карелии?

– В смысле? Это что, такая проблема? – пытался отшутиться опешивший Олег.

– Это не смешно! Там был сладкий чай! Он забродил, и термос взорвался!

– В смысле – взорвался?

– В прямом! Хорошо, что я была не рядом. А если бы я в это время с дочкой рядом стояла? Что было бы?

– Прости, пожалуйста! Ты сильно испугалась, да?

– Я не просто испугалась! Меня трясло час… Понимаю, что нервы ни к черту. Но все же!

– Хочешь, я приеду, обниму тебя?

– Ты что, издеваешься? Да я тебя видеть не хочу!

Софи сбросила вызов.

Олега передернуло. Он сел на стул и сник. Пустота. Непонимание. Чтобы отвлечься, начал заниматься деловыми вопросами, и напряжение немного отпустило.

Уже неделю Олег ждал от Софи текст, чтобы запустить рекламу ее кабинета шугаринга. Перед сном Олег, понимая, что рано уснуть ему вряд ли удастся, решил уточнить у Софи, написала ли она текст. Готовый текст уже можно было бы запустить в работу. И он спросил ее об этом в сообщении.

Спустя минуту пришел ответ:

«Мне все бросить и срочно сесть это делать? Я с Лилой на руках, хочу еще помыться, поесть, она плакала, потому что у нее живот болел. Ну е-мое. У меня нет нянь. И можно мне отдохнуть, а потом писать тексты?»

Олег чувствовал, что внутри у него все снова закипает. Он ведь предлагал свою помощь. Набрав ее номер, он долго ждал ответа, затем услышал усталый голос Софи:

– Ну что еще, Олег?

– Софи, я не понимаю, в чем дело, – он старался говорить максимально спокойно. – Я ведь мог остаться и помочь тебе с дочкой и по хозяйству. Зачем было выгонять меня, если устала?

– Я тебя не выгоняла, а попросила уехать. Я могу не хотеть тебя видеть? Или я обязана делать все, что хочешь ты? А потом ты еще хочешь, чтобы я не чувствовала себя обязанной! Предъявляешь мне постоянно претензии!

– Прости, у меня просто была такая дурацкая надежда, что ты хочешь побыть со мной.

– Олег! Вот тебе ни капли не стыдно? – В голосе Софи начали просыпаться нотки злости.

– Да у меня сердце из груди выпрыгивает! – абсолютно искренне ответил Олег.

– Повторяю тебе: я с ребенком на руках и вообще, в данный момент ничего писать не собиралась.

– Хорошо. Я понял.

– Угомони свое сердце. Прости за грубость… Или мне, может, просто бросить ее в кровать?

– Знаешь, а ведь я бы мог ее сейчас держать вместо тебя. Очень жаль, что, кроме раздражения, я у тебя ничего не вызвал. – Олег пытался успокоить дыхание. – Спокойной ночи! Если будет возможность что-то написать перед сном, буду признателен, так как мне не понятно, что происходит. Ты мне ничего не говоришь. Видимся мы редко, но и при встрече ты даже не смотришь на меня. Я уже и так стараюсь лишний раз не приходить и не беспокоить тебя, но даже в редкие моменты наших встреч ощущаю отчуждение с твоей стороны. Я ничего не хочу интерпретировать и просто прошу пояснить, что происходит.

– Олег, ты мне очень дорог. Очень-очень. Не хочу, чтобы ты думал иначе.

Олег понимал, что с трудом может что-то отвечать. К горлу подкатывал очередной ком.

– Можно скажу? Точнее похвастаюсь, – вымолвил он.

– Давай.

– У меня прогресс! Раньше меня не ждали в одном доме, а теперь не ждут в двух. Я расту.

– Ты не прав. Я просто не хочу, чтобы ты чего-то ждал от меня, но это не значит, что тебя тут не ждут.

– Ладно, забей.

– Зачем тогда говорил?

– Я скоро привыкну. Непросто мне сейчас. Поэтому иногда хочется съязвить, но это пройдет… как и все в жизни.

– Подожди, Лила вроде уснула. Сейчас положу ее. Повиси…

Олег с минуту ждал, пока Софи положит дочку, а потом услышал:

– Знаешь, Олег, мне кажется, может, я, конечно, ошибаюсь, что ты сам себя потерял. А куча проектов и прочее – возможность спрятаться. Маска. И можно сколько угодно помогать людям любыми способами: книгами, тренингами, но обрести себя куда важнее.

– Проекты и прочее. Это все ерунда. Сначала я нашел целую Вселенную в твоем лице и вселенскую любовь, а потом оказалось, что в этой Вселенной для меня нет места… И для любви тоже.

– Места для тебя в ней выше крыши. Прошу просто не вгонять меня в рамки. И все.

– Мир в очередной раз меняется, и это не просто.

– Разве тебе сегодня было плохо рядом со мной? Или ты только из-за Лилы приехал?

– Нашел повод.

– А я думала, что меня увидеть хотел.

– В этом можешь не сомневаться. А я вот каждый раз думаю – слишком много тебе меня или еще не слишком, ждешь или не ждешь?

– Ну, теперь ты знаешь все как есть. Я больше не скрываю правды.

– Правды о том, что не любишь меня? – Олега уже начинало подташнивать от горечи каждого слова.

– В том смысле, в котором ты хочешь, чтобы это было, – да.

– В каком? Когда хочешь обнять человека, радуешься ему, хочешь быть с ним, спать с ним, хотя бы иногда…

– Спать я с тобой сейчас не хочу.

– Да ты даже трогать меня боишься. Когда Назар приходил, прямо впилась в него, а ко мне за целый вечер даже ни разу не притронулась.

– Олег! Такое ощущение, что тебе прямо надо повод придумывать, чтобы пострадать… Знаешь, я наверное подумаю, чтобы уехать… Все так сложно стало. Я парюсь, что я тебе обуза, – ты, что не люблю… Зачем так?

– Как хочешь, – произнес Олег, а у самого него все сжалось внутри.

– Прекрасные отношения снова превратились в страдания для тебя. И чем дальше, тем, видимо, больше.

– Прекрасные отношения, говоришь? – Олег почувствовал, как внутри вскипает злость. – Ты выкинула их на помойку… за ненадобностью.

– Все! Спокойной ночи!

– Софи! Стоп! Почему так произошло? Что с тобой случилось? Или со мной? Мой ум не может найти ответа!

– Сказать тебе, почему так произошло?

– Скажи, пожалуйста!

– Да, потому что кто-то, украв меня у всего мира, не захотел впустить в свою жизнь, пока ему это было неудобно! А потом я привыкла… И мне стало хорошо… Вот и все, что произошло! А так я, конечно, сучка, которая выкинула отношения… Все! Я спать! Мне скоро Лилу кормить.

– Подожди, разве я не показал всеми своими действиями, как ты ценна мне?

– Олег. Тебя не было рядом, когда хотелось выть и лезть на стены от одиночества. Когда рядом вообще никого больше не было. Одна. В чужом городе.

– Софи! Но это ведь не так!

– Так, Олег.

– Ведь ты хотела свалить из Москвы! И свалила!

– Я хотела к тебе, Олег.

– Я сделал все, что мог! И мы были вместе.

– Да. Но не долго. И я все равно всеми силами показываю, как ты мне дорог.

– Угу. Вижу.

– Я знаю, что ты так не считаешь. Только знаешь, вряд ли, если человек не нужен, делаешь хоть что-то для него. Хотя ты все это забываешь через день… Да хрен с ним! Я просто не понимаю, почему бы просто не радоваться вместо этих ужасных выяснений? Делать друг другу что-то приятное и не обусловливать…

– Да потому что я не знаю, радуешься ты мне или нет! Не знаю, хочешь меня видеть или нет!

– Неужели не видно? Сегодня этого не было видно?

– Было.

– И когда ты приходишь, я спрашиваю, как у тебя дела, ты отвечаешь – супер! А у самого кошки на душе скребут и видно, что ты глубоко несчастен и потерян.

– Сегодня я не был несчастен. Мне было здорово! Пока не выяснилось, что ты больше не хочешь меня видеть и не ждешь.

– Знаешь, а ведь меня много месяцев тоже никто не ждал. Я приходила в пустой дом. И жила. И не орала на тебя, не возмущалась.

– Не ври. Я тебя ждал. И виделся с тобой каждый день. На бизнес забивал. Лишь бы быть с тобой, когда ты хотела. Это правда.

– У каждого она своя! Ты понятия не имеешь, чего и когда я хотела. Потому что я просто радовалась любой минуте, перебарывала свою гордыню, все свои желания и ждала, что когда-нибудь ты захочешь быть рядом… А потом я привыкла. Но ты даже не представляешь, что я пережила!

– Но мы же говорили с тобой о том, что будем больше вместе, когда родится Лила. Ты мне как будто бы мстишь!

– Нет, я не мщу. И даже не виню тебя.

– Охрененная история! А я не помогал тебе? Не поддерживал?

– Я этого не сказала. Не переворачивай.

– Хорошо. Но только странно получается! Пока ты так мучилась – любила меня. А когда меньше стала – разлюбила. Может, это ты привыкла страдать?

– Я не страдаю. Мне хорошо. Все свое я за полгода отстрадала.

– Бляха-муха! Ты так говоришь, словно это было самое худшее время в твоей жизни.

– Не худшее. Но самое тяжелое.

– Только ты мне об этом не говорила. А теперь все вываливаешь!

– Я знала, на что шла. Ты сказал – не хочу выбирать, я согласилась. И не я тебе выношу мозг ночными истериками.

– Я же не рассказываю, что со мной ночами происходит. И не предъявляю тебе ничего. Уже давно играю по твоим правилам. Как послушный мальчик, блин.

– Значит, надо перестать играть. Надо жить и радоваться. И мне не нужен мальчик! Ты все сам к чертям каждый раз убиваешь!

– Да я всю жизнь перевернул ради тебя! Оказалось, что это понос никому не нужный!

– Не ты один, Олег! И как у тебя язык поворачивается так говорить! Все. Нам не о чем говорить! Несчастненький! Ты рядом со своими детьми, а они со своей мамой. А мой ребенок по стране мотается и охреневает, почему мама не рядом с папой. Все, хватит! Всю беременность меня до слез доводил! И вот опять! Да плевать тебе на меня и на своего ребенка!

– Да почему же доводил-то? Мне просто самому было больно! Ты ведь знаешь!

– Значит, мне надо уехать, чтобы никому не было больно. Я не собиралась тебя мучить. Я просто хотела быть с тобой. А остальное сделал ты.

– Может, тебе просто к Жану обратно хочется?

– Да мне жить просто хочется. Без слез!

– Тогда почему просто не радовать друг друга?

– Это я и пытаюсь узнать у тебя.

– Я разве плохо тебя встретил? И не приезжал после родов? Не помогал?

– И я радовалась этому. Но тебе же нужны сопли в виде «я тебя люблю».

– Да хрен с ними, с соплями! Я понять не мог, почему ты даже смотреть на меня не хочешь? Я пытаюсь снять для себя важность твоих улыбок, объятий, взглядов… Но не получается. Мне это важно. До сих пор. И я не знаю, что с этим делать.

– И я не знаю.

– Как же я скучаю… по этим нежным объятиям, жарким поцелуям, рукам, ищущим возможности дотронуться, глазам, которые не могут наглядеться. Может, я идиот, но я скучаю.

– Видимо, живя в разных городах, мы справлялись с этим лучше.

– Я все еще помню, как нам хотелось прижиматься ночами друг к другу. И не отпускать… Но тебя отпустило. А меня до сих пор нет. И в этом проблема.

– И выясняем мы это почему-то во втором часу ночи, когда мне нужно кормить ребенка. Это к вопросу о том, какой ты заботливый. А я тебе еще час назад говорила, что хочу спать и мне ребенка кормить надо.

– Да, приходится ночью, потому что днем ты меня видеть не хочешь.

– Да кто же тебе такое сказал? Я тебя попросила не жить со мной и сказала заезжать, когда захочешь. Ты что, мальчик по вызову?

– Я уважаю твое решение и твою свободу, поэтому и не лезу без спросу. Потому что люблю до сих пор!

– Может, не нужно драматизировать? А просто приезжать. Давай закончим. Я больше не могу. Иначе уеду прямо сейчас.

– Хорошо. Закончим. Я знаю, что я подонок.

– Это тебе так хочется думать.

– Я мерзко краду таким способом то время, которое мне хотелось просто побыть с тобой. Хоть так. Наверное, это правда.

– Может, скажешь, что мне делать? Разбитая одна семья, несложившаяся вторая. Два малых ребенка на руках. Я ни одному, ни второму не могу дать нормальной семьи. Мне им это нужно как-то объяснять и сделать так, чтобы они при этом были счастливы. Я пытаюсь полгода заткнуть свой мозг, чтобы не влезть в петлю от всего этого, а ты каждый раз меня окунаешь носом в это. И да, я тебе писала, еще до Камбоджи, что не хочу с тобой отношений. Это не новость для тебя. Но я делаю все, чтобы просто радоваться, делать сумасшедшие вещи. Для тебя. Потому что ты мне очень дорог. Но тебя так не устраивает. А я по-другому не могу. Все. Я спать. Душу вынул. Я устала. И хочу домой. Только некуда.

– У тебя совесть есть? Некуда? Ты ведь обесцениваешь все, что я делаю!

– Это ты все превратил в цену…

– Да я от тебя ничего не требую! Даже свое присутствие исключил. Это ты превратила. Я был любим, а стал просто дорог…

– Олег! Мне ничего от тебя не нужно! И я уеду к маме.

Софи бросила трубку. Олег пытался дозвониться до нее. Бесполезно. Выключила.

Он закричал в бессильной злобе на самого себя и топнул ногой. «Да что же происходит-то! Боже! Когда же это закончится?!» Он хватал себя за руки, за волосы, шипел сквозь зубы, ненавидя себя за этот разговор и всю эту ситуацию. «Боже! Откуда столько боли? Почему? Зачем? За что?»

Он стал набирать сообщение Софи:

«Не уезжай, пожалуйста! Ты, наверное, права. Я псих ненормальный. Хотя… Беги от меня, а то всю жизнь будешь мучиться. А я, наверное, и вправду другим никогда не стану. Каждый раз обещаю, что это последний. И все заново! Наверное, я так смогу, только если у меня вообще чувств не станет. Ради твоего счастья и улыбки на твоем лице я готов отказаться даже от этого. И, наверное, это и вправду не любовь, а обусловленность, зависимость».

Написал. Отправил. Но вместо успокоения пришла новая волна психоза. «Надо срочно все уладить!»

Олег наспех оделся, вышел во двор, сел в машину и уже через пять минут был у двери Софи. Он начал тихонечко стучать в дверь, пока Софи не открыла ее.

– Ты совсем спятил?! Я только уснула! Я, на секундочку, кормящая мама! Мне высыпаться надо! Сколько ты еще будешь надо мной издеваться?

Олег пытался прижать ее к себе, но она грубо отталкивала его.

– Ты совсем охренел?! Завтра же уеду!

Софи резко развернулась и пошла в спальню, закрыв за собой дверь. Олег снял обувь и проследовал за ней. Софи спряталась с головой под одеялом. Он с трудом отыскал ее руку и начал целовать ее, приговаривая: «Прости. Прости меня, пожалуйста. Прости, любимая». Он слышал лишь рыдание из-под одеяла и понимал, что ничего не исправил…

Сказав еще сто раз «прости», он покинул спальню Софи, надел ботинки и вышел из дома абсолютно обессиленный.

Следующим утром Олег поехал к детям. Гулял, играл с ними, старался максимально отвлечься от дурных мыслей. Олег проверял то телефон, то почту, в надежде увидеть весточку от Софи. Сам несколько раз писал ей, прося прощения, но она не отвечала.

Вечером от Софи пришло сообщение: «Молока нет почти весь день. Полчаса массировала грудь. Лила орет. Завтра куплю молокоотсос». – «Может, ванну теплую примешь. Я знаю, что помогает», – ответил Олег. – «Не нервничать помогает и ложиться спать вовремя». – «Я уже и так все понял. Зачем напоминаешь?» – «В следующий раз подумаешь».

Настроение Олега снова упало ниже некуда.

На следующий день Олег получил от Софи письмо.

«Привет, милый Олежка… Засунув свое эго (после всего тобой сделанного и сказанного) в самую дальнюю точку, начать хотелось именно так.

Наверное, я не скажу тебе ничего нового, но тем не менее. Я больше просто не могу. Попросила я тебя уйти именно потому, что сил не хватает говорить в лицо правду. Я бы не смогла сказать всего, что хотела. Ты как-то сказал, не можешь сказать – пиши. Вот я и подумала, что так будет лучше.

Я устала. Устала врать и в первую очередь себе, а по накатанной – и тебе тоже. Я вернулась в состояние годовалой давности. И ты меня совсем добил песней „Бескрайний век“… Ровно год назад я сидела на кухне в Москве и ревела под нее. Не зная, что делать, куда бежать и надо ли бежать и что-то делать. Тогда я еще ходила к психологу и на вопрос – покажите, где вы находитесь (относительно лабиринта), я ответила – в самом центре. И вот я снова там. В самом центре этого лабиринта. Сегодня отличается от того дня лишь тем, что теперь это не вгоняет меня в панику. Я не боюсь. Очень много всего с тех пор произошло, и за все это я тебе благодарна. Я не жалею ни о чем.

Как-то ты меня спросил: „Как же так, ведь летом было здорово?!“ И это правда. Но летом было лето. И пока это самое сумасшедшее лето в моей жизни.

Относительно того, чтобы не врать и моего отвода глаз. Вот так стыдно, что даже смотреть тебе в глаза тяжело. И ты, конечно же, это замечаешь. А у меня не хватает смелости сказать, как есть. Я не знаю, как себя вести. Я не люблю. Я вижу, как ты смотришь на меня, и не могу тебе ничего сказать, но и дать ничего взамен не могу. Мы несколько раз обсуждали то, что я ничего не хочу, но каждый раз все возвращается к началу. И ты не прав. Ты не вызываешь раздражение, это просто от собственной глупости, страха и незнания. Я не знаю, что делать, вот и все. Плюс вся ситуация, которая сделала меня полностью от тебя зависимой. Я не могу тебе говорить – не приходи. Я считаю, что это твой дом, и ты можешь здесь быть, когда захочешь. Тут твоя дочь, и ты должен видеть ее, когда тебе хочется. С финансовой стороной все еще хуже. Я не могу (физически не могу) ничего у тебя просить, потому что знаю, что тебе сложно, да и вообще. Боже… Даже писать сложно. Не то что говорить. А ты меня держишь в состоянии, что мне приходится тебя об этом просить. Мне легче отказаться от чего-то, чем просить. И это ужасно. И я, конечно, наверное, очень ленюсь с кабинетом. Но для меня это что-то совершенно новое и неизвестное и плюс Лила… Я так или иначе ограничена в действиях. Хотя… Все это оправдания. Просто пока результата нет, и меня это еще больше злит.

Я уже триста раз, наверное, потеряла какую-то логику мысли (чего с тобой бы не случилось).

В общем, я хочу разобраться с собой. Можно уехать куда угодно. Есть, пить Эрнумаско или любую другую штуку. Пытаться заставлять себя медитировать… Но, как было написано кем-то (не помню кем), поехав в Тибет, ты привезешь оттуда ровно столько спокойствия, сколько привез туда с собой.

Это и есть моя самая большая проблема. Нет мира в душе. Можно сколько угодно бегать, менять города и страны. Ходить с блаженным лицом. Но если мира нет внутри, то его и не будет. И дело не в том, что не такой был Жан. А теперь не такой Олег в Питере. (Я не сравниваю вас, я сейчас о себе.) Дело во мне и моем хаосе, от которого нужно избавиться. И дело не в том, что я себя потеряла (как я думала раньше), а именно в том, что я себя не признаю. И этот цикл будет повторяться, пока я не найду хоть каплю мира внутри себя.

Я чувствую перед тобой вину. Не знаю, что с ней делать. (Не нужно только говорить – не чувствуй.) Я просто хочу немного свободы и времени и пространства для себя. Я не знаю, кто я. А пока не примешь себя, ничего вообще не выйдет.

Я научилась принимать прошлое… Не страдать по нему, не сожалеть о чем-то и не грустить, что вот тогда было так, а сейчас нет. Я ему благодарна. Ценен каждый миг. Но настоящее ценнее.

Хочется еще писать и писать. Но это будет уже из пустого в порожнее. Надеюсь, ты меня услышишь и правильно поймешь».

Олег начал писать ей сразу же:

«Милая Софи!

Я не Ошо и не Будда. Понимая, как тебе сейчас не просто, я делаю все для того, чтобы у тебя на душе было спокойно. Раньше не ждал от тебя слов любви, потом нежных объятий, потом теплых слов, теперь уже не жду просто слов…

Так получается, что от наших с тобой „не отношений“ (у нас ведь их нет) я с каждым разом ожидаю все меньше.

После каждого разговора „по душам“, который всегда заканчивается обвинениями меня в обусловливаемости тебя (как и в этот раз), я все меньше занимаю твое личное пространство. Но и этого „все меньше“ похоже слишком много для тебя…

Мне жаль, что тебя расстроил „Бескрайний век“ и так тяжело вспоминать время, когда мы были влюблены и счастливы.

Извини, но воспоминания ты у меня не отнимешь.

И я знаю, что все это уже прошлое. Что это „музей“, что этого уже не существует в природе. Что это никогда не вернется.

Понимаю, что на это нельзя опираться.

Я просто живу и делаю все, что могу, для того, чтобы поддержать тебя. И делаю это не из-за обязанности, а с радостью и потому, что мне это важно.

Ты говорила, что не хочешь отношений.

Я не прошу от тебя любви. Моей любви хватит на всех. Хоть HD тебе скажет, что у меня ее нет и быть не может.

Я понял, что сейчас тебе важно побыть одной. Хочешь, поезжай в Тай, а хочешь, сейчас найди какой-нибудь санаторий в Ленобласти, и я вас с Лилой отвезу туда. Или загородный дом в аренду.

Во всех этих вариантах я не предлагаю свое общество. Буду иногда видеться с Лилой. Можешь звать к себе хоть Жана, хоть искать новую любовь. Я просто хочу, чтобы твои глаза снова засветились счастьем. Вот и все».

Олег полагал, что разложил все по полочкам и теперь Софи все поймет. Но ответ Софи показал ему в очередной раз, что ее картина мира совсем не похожа на его.

«Жаль, что ты так думаешь: практически обо всем, что ты написал. Дело не в HD и не в Ошо и ни в чем другом. Я нахожу в этом лишь информацию и пищу для размышления. И как раз таки тот самый Ошо и направил в русло жить „в сейчас“, в правде и в радости от всего, что вокруг, я так и делаю (стараюсь по крайней мере).

С тобой просто сложно. Ты ждешь одного (хоть и говоришь, что не ждешь, но это не так), а я не могу этого дать, вот и вся сложность, и авторитетность тут совсем ни при чем. Я ни в чем тебя не обвиняла. Максимально пыталась объяснить, что дело в собственных тараканах. Зачем делать вывод, который априори неверный?.. Собственно говоря, так же как с Лилой… Господи… Да как же такое вообще в голову может прийти? Что у тебя за мысли? Почему ты меня уже в который раз об этом просишь? Что за чушь? Я хоть как-то говорю об этом или намекаю? Что за адское недоверие? Написала же – сколько хочешь, столько и приходи к ней. Что непонятного в этом тексте? Зачем все вверх дном каждый раз переворачивать?

По поводу отъезда. Никуда я уезжать не хочу и вообще сейчас об этом не думаю. Мне хорошо с Лилой и все. Я ни о чем не жалею. Не страдаю. Просто с тобой была недосказанность. Из-за этого было сложно.

По поводу прошлого. Что за отнимание воспоминаний? Ты зачем из меня изверга делаешь? Как и кто их вообще может отнять, и с чего ты взял, что я пытаюсь это сделать? Очередная чушь, которую вообще не ясно как можно было придумать. Тебе прямо нравится – сгустить краски дальше некуда, а потом сказать – я хочу, чтобы глаза твои светились… Дык зачем же тогда хрень такую нести? Я тебе что, сказала – забудь это все? Или что? Я тебе сказала, что это было самое охренительное лето, что я благодарна тому, что было, при чем тут то, что ты написал? Какой в баню музей? И сейчас бы могло быть практически прошлое лето, если бы ты все не усложнял… Если бы был в моменте. Как на крыше в Йошке, как на крыше в твой день рождения, как на запуске фонариков, как в роддоме, как на выписке из роддома. Да просто в эти моменты надо радоваться и ценить друг друга без ожиданий и требований, вот и все… И я не считаю, что любви нет и быть не может. Я лишь пыталась сказать, что для меня это не фраза, а конкретное отношение, которое говорит само за себя. Своими словами донести не смогла, попыталась донести через более мудрых людей: Ра Уру Ху и Ошо… Но ты и тут все перевернул, сделав их моими богами… Как же все сложно оказывается.