Дмитрий Фурманов
О «Железном потоке» А. Серафимовича

Около конных толпятся солдаты.

– Та вы куда?

– Та за попом.

– Та мать его за ногу, вашего попа…

– А як же? Хиба без попа…

– Та Кожух звелив оркестр дать, шо у козаков забралы.

– Шо ж оркестр… Оркестр – меднии трубы, а у попа жива глотка.

– Та на якого биса его глотка. Як зареве, аж у животи болит. А оркестр – воинска часть.

– Оркестр! Оркестр!..

– Попа, попа!..

– Та пойдите вы с своим попом пид такую мать…

И оркестр и поп перемешивались с самой соленой руганью. Прослышавшие бабы прибежали и ожесточенно кричали: «Попа! попа!» Подбегавшие молодые солдаты: «Оркестр! Оркестр!..»

Оркестр одолел.

Конные стали слезать с лошадей.

– Ну што ж, зовите оркестр.

Нескончаемо идут беженцы, солдаты, и торжественно, внося печаль и чувство силы, мрачно и медленно звучат медные голоса, и медно сияет солнце» (133–134).

Автору ясны заранее скрытые пружины действий, сам «материал» никогда не даст ему перешагнуть через себя: социолог и этнограф, историк и художник живут в гармоничном согласии, в полном ладу.

«Объективность Серафимовича, – говорит тов. Коган («На посту», № 5), – сродна научно-материалистическому мышлению наших дней. Это – какое-то глубоко утвердившееся сознание закономерности исторического процесса, неизбежности совершающегося. Это сознание позволяет ему приподниматься над частным, смотреть оттуда с высоты на пеструю арену сталкивающихся интересов, хранить спокойствие, рожденное ясным видением пути и цели. Потому он серьезен и не разбивается на мелочи, не вздыхает, не сочувствует, не негодует. Все разрешится в общем грандиозном плане истории, в котором все значительно как часть целого, и все ничтожно, если подойти к нему с бесплодным субъективным настроением. Он ко всему внимателен, для него нет явлений главных и второстепенных. Все – силы, моменты борьбы, – все на учете. В его объективности – горение, добытое знанием фактов, вдумчивой мыслью, неугасимый источник твердых уверенных действий, упорного поступательного движения по раз избранному пути» (141–142).

А «путь избран» сорок лет тому назад: испытан, проверен в борьбе. По этому пути от юношеских дней дошел он до седых волос.

Это путь единственный – некуда с него идти.