Джозеф Вексберг
Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии

Королева приехала на обед

Обед в старинных торговых банках – странный ритуал со многими индивидуальными особенностями. Гость как будто переносится в начало XIX в., «прекрасную эпоху» торговых банковских операций, которая наступила после 1815 г., когда самыми влиятельными на свете считались банкирские дома Бэрингов, Ротшильдов, Шродеров, Хамбро, Лазардов. Приглашение на обед к кому-то из них было равнозначно королевской аудиенции. Крупным коммерческим банкам не требовалась помощь королей, но многим королям требовалась помощь банкиров. Так, в 1797 г. португальский двор обратился к Бэрингам за займом, предложив в качестве залога «бразильские алмазы, богатое королевство и остров Мозамбик вкупе с другими островами к северу от мыса Доброй Надежды». Надо сказать, что залог не произвел на банк особого впечатления.

У Ротшильдов до сих пор ровно в час дня подают херес, а спустя четверть часа – обед. У Хамбро церемония начинается в четверть первого, на третьем этаже. К обеду обычно приглашают важного клиента или друга дома. На обеде присутствуют все партнеры, которые в тот день оказываются в Лондоне. Иногда за напитками говорят о делах, но довольно поверхностно. До самого последнего времени правилами предписывалось никогда не говорить за обедом о таком низменном предмете, как деньги. Сходного принципа до сих пор придерживаются в старинных клубах – «Уайтс», «Брукс», «Праттс». Впрочем, в большинстве торговых банков сейчас можно говорить о делах за столом, – как правило, так и поступают.

В банке «Хамбро» столовая находится на шестом этаже; окна выходят на крыши Сити и на купола собора Святого Павла. Стены увешаны старинными гравюрами с изображением Парижа; можно полюбоваться историческими зданиями на берегах Сены. Обед очень прост – так же, как «просто» дорогое платье Диора. Копченый шотландский лосось, куропатка, старый стилтон, хороший рейнвейн и кларет – все безукоризненно сервировано. На стене висит картина кисти Эдварда И. Холлидея под названием «Обед на Бишопсгейт, 41». На картине изображены пятеро братьев Хамбро за столом, на котором стоят красивые кубки и старинные серебряные чаши. Братья выглядят немного отчужденно, словно показывая, что они занимаются хоть и приятным, но не слишком важным делом.

Некоторые гости не способны поддерживать уклончивую беседу за обеденным столом в старинном торговом банке. Там говорят обо всем, кроме того, о чем в самом деле хочется поговорить, – например, как получить миллионный кредит. Разговор вращается вокруг сельского хозяйства, роз, лошадей, политики, семьи. Председатель правления выращивает розы, а заместитель председателя разводит скаковых лошадей. Гость, не знакомый со странными обычаями Сити, не знает, что на всем протяжении застольной беседы его придирчиво изучают – его манеры, его одежду, его речь, его чувство юмора (или отсутствие такового), его взгляды и характер. От произведенного им общего впечатления в конечном итоге зависит, получит ли он миллион фунтов или ему откажут и потребуют ли от него залог. Так принято в торговом банке; банкирами руководит сочетание опыта и чутья, аналитического мышления и инстинкта, унаследованного у нескольких поколений проницательных и привыкших все оценивать предков. В «Хамбро» любят говорить: торговое банковское дело – не точная наука, а абстрактное искусство. Судя по всему, за обедом адепты такого искусства работают, не жалея сил. К тому времени, как дворецкий подает традиционный фруктовый кекс и выдержанный старый портвейн, обычно у всех партнеров складывается единодушное мнение относительно риска и относительно клиента.

Доверительная атмосфера, пронизанная традициями, царит на третьем этаже Hambros Bank Ltd., где находится общий зал членов правления, зал заседаний и апартаменты руководства. Здесь в изобилии темные тона, мягкие ковры, обивка красного дерева, портреты предков, старинные напольные часы… Даже лампы на столах членов правления переделаны из керосиновых.

Гость сразу же понимает, что оказался в старинном торговом банке, учреждении достойном, со славными традициями. Здесь разговаривают приглушенно. Все призвано – специально призвано – создавать впечатление: «Здесь большие деньги, но сохраняй хладнокровие, не возбуждайся».

Атмосфера в «Хамбро» отличается от атмосферы в американском банке, где все открыто для осмотра, или от швейцарского банка со спрятанными кабинками для вырезателей купонов и ничем не примечательных кабинетов за толстыми дверями. Здесь акцент делается на истории. Старый часовых дел мастер, который каждую неделю приходит осматривать и заводить напольные часы фирмы «Уиндмилл и Уайтмен», – часовщик в пятом поколении, что почти уравнивает его с нынешними Хамбро, представителями шестого поколения торговых банкиров. Старинные часы наводят на мысли о тщательно подобранном реквизите в тщательно продуманной театральной декорации; кажется, в торговых банках сознательно хранят вещи, напоминающие об их прошлом. Но дух в банке настоящий – здесь сохранился первопроходческий дух предприимчивых купцов и викингов-предпринимателей.

Над входом на третий этаж с потолка свисает модель старинного парусника. Основатель династии, Hofraad (советник двора) Йоаким Хамбро, торговец шелками из Копенгагена, живший в XVIII в., нажил состояние с помощью парусников. По контрасту рядом с входом стоит застекленная витрина с моделью одного из самых крупных в мире дизельных танкеров, «Берге Бергесен» водоизмещением 91 875 тонн. Он больше «Куин Элизабет» и, естественно, построен на средства «Хамбро». Покойный советник двора был бы очень доволен.

Безукоризненный дворецкий в визитке и полосатых брюках, сочетающий в себе нужную степень достоинства и надменности, с таким видом принимает у гостя плащ «Берберри», как будто он подбит соболями. В приемной у входа стоит телетайп, тщательно закамуфлированный в полированном шкафчике красного дерева. Телетайпные послания, газеты, финансовые тома выстроились вдоль стены. На окнах венецианские жалюзи; свет в комнату почти не проникает. Гость видит бюст прославленного предка Хамбро, который переживал острые кризисы и выходил из них богаче, чем был прежде.

Дворецкий спрашивает, назначена ли встреча. Он держится с уверенностью, которая приходит после сорокалетней верной службы. Дворецкий здесь так же на своем месте, как старинные напольные часы. После того как гость побывает здесь несколько раз и получит невидимую печать одобрения управляющих, возможно, дворецкий снизойдет до того, что узнает его. Он помнит мрачные дни, когда в Сити бушевала паника, но никогда она не поднималась сюда, на этаж руководства. В 1926 г., во время всеобщей забастовки, когда в Сити замерла почти вся жизнь, персонал «Хамбро» встречался в отеле «Рассел»; там они тихо продолжали работать.

В начале Второй мировой войны досье и архивы банка были эвакуированы в усадьбу «мистера Джека» в Бедфордшире. Вместе с архивами и досье уехали несколько старейших служащих. Каждую ночь два курьера с депешами встречались на станции метро «Кокфостерс»; один приезжал из банка на Бишопсгейт, второй – из Бедфордшира. В те страшные дни и ночи в Лондоне произошло много ужасного, но два курьера ни разу не разминулись. Они встречались на станции «Кокфостерс» и обменивались чемоданчиками с депешами. Хотя дел стало меньше, все шло как обычно.

Дворецкий неожиданно умолкает – может быть, чувствует, что и так сказал слишком много. Культ скрытности на этаже руководства в банке «Хамбро» доведен до совершенства. Когда несколько лет назад к обеду был приглашен король Швеции, об этом не знали даже представители собственной службы банка по связям с общественностью!

Два года назад на обеде в банке побывала королева Елизавета. В тайну были посвящены только члены правления и с полдюжины доверенных лиц. Королеву приняли в зале правления, а после беседы решено было устроить ее величеству маленький сюрприз. Банки – довольно скучные учреждения, полные папок, чеков и балансовых отчетов. Конечно, в банках случаются настоящие драмы, но они редко видны или слышны. Нельзя же развлечь королеву, показав ей папку с акцептованными векселями, которые составляют главный предмет в «Хамбро». Или набросок (тогда незаконченного) небоскреба компании «Пан-Америкэн» на Манхэттене, который строился также при участии «Хамбро» в ходе одной из самых «изящных финансовых операций века».

Тогда у кого-то возникла простая, но блестящая мысль: почему бы не сложить кучку золота, серебра и платины, которая стоит ровно миллион фунтов? Скорее всего, ее величество никогда еще не видела, как выглядит миллион фунтов. Сюрприз тоже втайне собрали внизу, в хранилище. Миллион фунтов уместился в груде слитков в три фута (около 1 м) высотой и весом в 5322 фунта (2414 кг). Сюрприз состоял из слитков золота весом 400 унций и 32 унции (11,33 и 0,9 кг), соверенов, голландских гульденов и персидских риалов; а также серебра, отчеканенного в Пекине, в городе Брокен-Хилл (Австралия), в Перу, Сан-Франциско и в Банкер-Хилл. Наверху лежали несколько фунтовых банкнотов Английского Банка.

Королеве сюрприз понравился; она с благодарностью приняла в виде сувенира крошечный, весом три унции (85 г), золотой слиток. Такие слитки называются «слитками контрабандиста». Их удобно носить в жилетном кармане и незаметно передавать из рук в руки. Стоит каждый такой слиток около сорока пяти фунтов.

Способные молодые сотрудники банка «Хамбро» излучают уверенность. Бывали случаи, когда служащих увольняли за некомпетентность, но никогда – за то, что те время от времени совершали ошибки.

– Когда что-то идет не так и ошибка обсуждается на одиннадцатичасовом совещании, часто решают покрыть убытки, – говорит один способный молодой сотрудник. – Нас призывают принимать решения быстро, хотя иногда эти решения могут оказаться неверными. В нашем деле высока конкуренция; много риска. Захватывающе! Скучно у нас не бывает. Каждый день не похож на предыдущий, и учиться приходится по ходу дела. В нашей работе есть свои преимущества: приходится решать сложные задачи, что наполняет уверенностью. В промышленности я могу заработать больше, но там не будет и вполовину так интересно.

Большинство молодых управляющих – иммигранты, которые хорошо знакомы с реалиями своих родных стран и вместе с тем понимают, как работают в Сити. Например, начальник отдела Швеции и Финляндии – молодой юрист из Швеции. Он окончил университет на родине, приехал в Лондон, работал у Ллойда, затем перешел в банк «Хамбро», где начал с нуля. Он знаком со многими молодыми шведскими банкирами и промышленниками; они вместе учились, а теперь стали его клиентами. Он говорит с ними на их языке, часто ездит в Швецию.

– Шведскому клиенту трудно меня надуть, – говорит он.

Молодой сотрудник «Хамбро», глядя на свою родину извне, часто видит больше, чем его соотечественники, которые живут в Швеции постоянно. В результате ему в голову приходят мысли, до которых не додумываются его шведские клиенты.

– Я смотрю на их проблемы так же, как американец, приехавший в Европу, смотрит на проблемы в бизнесе у европейцев. Торговый банкир питается информацией, и я стараюсь собрать все доступные сведения на моей территории. Многое я узнаю от самих клиентов; человек невольно говорит свободнее, когда рассказывает о себе. Часто я решаю, можно или нет доверять тому или иному клиенту, на основе чего-то неуловимого, неосязаемого.

Недавно в «Хамбро» был обычный день, довольно типичный для сотрудников банка. За день специалисты «Хамбро» решили поддержать сеть торговых центров в континентальной Европе; финансировать теплицы в Дании, английскую мебельную фирму и швейцарского кинопродюсера, за которого поручился другой банк; поддержать фирму-производителя пищевых смесей в Голландии и производителя бытовых электроприборов из Шотландии. Одному клиенту посоветовали поменять пищевые привычки французов и одобрили выпуск новой серии закусочных батончиков на родине Брийя-Саварена. Кроме того, они запланировали сооружение парковок в Германии; изучили перспективы развития сетей супермаркетов в Западной Европе; посоветовали двум крупным компаниям осуществить слияние. Кроме того, они проводили все обычные банковские операции: выдавали акцептные кредиты, выступали в роли банка-эмитента для компаний, которым требовался акционерный капитал, действовали как трастовая компания и инвестиционные консультанты, анализировали новую недвижимость, проводили операции на товарной бирже лондонского Сити, финансировали торговлю алмазами, торговали золотыми слитками и иностранной валютой.

Скандинавская служба «Хамбро» предлагает специальные комплексные сделки для экспортеров и бизнесменов в Скандинавии, – так сказать, сделки «под ключ». Банк ведет дела с самого начала, рассматривает предварительные отчеты, покупает билеты на самолет, знакомит клиентов, обсуждает условия предоставления кредитов и предоставляет займы – в общем, «берет риск на себя».

Никаких шаблонных комбинаций не существует.

– Мы в «Хамбро» сознательно избегаем избитых методов, – говорит председатель правления банка Дж. О. Хамбро. – Мы стараемся удовлетворить все запросы, связанные с деньгами.

Риски могут быть рутинными или очень серьезными – когда банк, например, занимается развитием Исландии или развивает гидроэлектроэнергетику в Норвегии. В результате такого неортодоксального подхода активы банка за последние десять лет утроились. Судя по балансовому отчету за прошлый, 1965 год, активы превысили 214 млн фунтов стерлингов.

Банк «Хамбро» выиграл даже на том, как де Голль исключил Великобританию из Общего рынка. Неожиданно у британской промышленности возникли новые трудности, а в «Хамбро» помогают в решении сложных задач. Банк служит мостом между странами, входящими в Европейскую ассоциацию свободной торговли, Общим рынком и миром в целом. Для того чтобы сломить лондонский торговый банк, одного де Голля мало!

Дерзкие планы на Диком Западе

Одержимость скрытностью и диккенсовские внешние атрибуты многих торговых банков иногда создают впечатление того, что «короли» стареют. Однако в глубине души они по-прежнему остаются купцами-авантюристами. Об этом свидетельствует история, которая произошла с «Хамбро» в конце Второй мировой войны. Британия тогда практически обанкротилась, и знаменитый экономист лорд Кейнс мрачно предрекал «экономический Дюнкерк». Представители прессы заклинали Сити «предотвратить катастрофу». Управляющий Английским Банком, чей образ «отца и учителя» в Сити тщательно культивируется, обратился к главам финансового сообщества и призвал их «заработать доллары» для Великобритании.

В обитом красным деревом зале заседаний «Хамбро», под строгими взглядами нарисованных предков, обсуждались смелые планы и неизвестные риски. Трудность заключалась в том, что партнеры мало что знали о Соединенных Штатах, стране, которая не входила в «империю Хамбро».

Один из нарисованных предков, Карл Йоаким Хамбро, в 1830-х гг. ездил в Америку изучать коммерцию. Американская изобретательность привела Карла Йоакима в восторг; он вернулся в Копенгаген с описанием нового способа помола муки при помощи пара. Новые познания он вскоре превратил в деньги. Одно время он даже хотел открыть банки и в Лондоне, и в Нью-Йорке. Но это было очень, очень давно.

Как правило, представителей молодого поколения семьи Хамбро посылали в Нью-Йорк. Какое-то время они проводили на Уолл-стрит, познавая тонкости международных банковских операций. Однако они не пытались больше узнать о той стране, где оказались, и не могли похвастать обширными познаниями американских методов ведения дел. Сфера влияния «Хамбро» ограничивалась Скандинавией, Грецией, Италией, Францией, Германией, Испанией, Португалией, Голландией и Канадой. В банке ничего не знали о Дальнем Востоке, Ближнем Востоке, Южной Америке. Зачем идти на риск там, куда все равно не сумеешь попасть?

Сразу же появилось множество планов, как «заработать доллары». Один из них банку «Хамбро» предложил Оуэн Слейтер, британский бизнесмен, обладавший некоторыми связями в Америке. Он предложил посылать британские товары в Штаты напрямую, через порты стран Персидского залива. Британские товары, таким образом, попадали на «широко открытый, богатый западный рынок». Ни Слейтер, ни «Хамбро» понятия не имели, какого рода товары следует посылать в США, но волшебная картина нетронутого, «широко открытого, богатого западного рынка» понравилась всем обитателям консервативного, полутемного зала правления.

Дж. О. Хамбро, чей отец тогда был председателем правления, начал обсуждать проект со Слейтером. Джослин – высокий, стройный, спокойный человек; он говорит тихо и отстраненно, как будто его почти не интересует окружающий мир. Впрочем, его манеры не способны ввести в заблуждение его друзей, которым известно: Джослина весьма и весьма интересует все, что происходит вокруг. Считается, что торговые банковские операции – подходящее занятие для английских джентльменов, возможно, потому, что почти все торговые банкиры – выходцы со всех концов света. Джослин как раз подходит под такое определение. Он родился в Лондоне в 1919 г., получил образование в Итоне, любимой частной школе семьи Хамбро, и в кембриджском Тринити-колледже, любимом колледже Хамбро (как и Бэрингов, и Ротшильдов). В годы Второй мировой войны он служил в Колдстримском гвардейском полку, любимом полку Хамбро, дослужился до майора, потерял ногу и был награжден Военным крестом. Он любит скачки, является членом «Жокейского клуба» и разводит молочных коров. Кроме того, он – нынешний председатель правления банка «Хамбро».

Знаменитые хирурги, которые пишут мемуары, подробно анализируют свои успехи, но редко упоминают операции, которые окончились смертью пациента. Наверное, такова особенность человеческой натуры. Банкиры тоже не любят вспоминать об убытках. Им нравится создавать впечатление, что убытки – нечто вроде природных, стихийных катастроф, которые, правда, случаются только с другими. Но, когда я познакомился с Джослином Хамбро, который, по словам работающих под его началом способных молодых сотрудников, оказывается «прав в девяноста с лишним процентах случаев», он сразу же сказал:

– Мы часто ошибаемся – мы теряем деньги так же часто, как и все прочие.

Я спросил, где он изучал торговое банковское дело, и Джослин, пожав плечами, ответил:

– Наверное, в Колдстримском гвардейском полку.

В его словах есть доля правды. Торговому банковскому делу в школах не учат. Знание финансов, банковских операций, экономики считается само собой разумеющимся. Говорят, что Гарвардская школа бизнеса – подходящий способ подготовиться к такой стезе. Хотя в наши дни уже не настолько оправдываются прежние слова: «важно не что ты знаешь, а кого ты знаешь». Итон и гвардейский полк – неплохие места для того, чтобы познакомиться со многими «нужными людьми». Современное банковское дело – занятие сложное и суровое, оно затрагивает все аспекты современных финансов. Торговый банкир больше не может себе позволить просиживать в зале правления в ожидании, пока клиенты придут к нему. Он должен сам идти к клиентам. Торговый банкир должен разбираться в способах эмиссии денег, в инвестировании, в поглощениях и слияниях; в противном случае он не выдержит конкуренции.

– Финансы сопровождали нас с самого детства, – вспоминает Джослин. – В нашем доме финансы часто обсуждались за обеденным столом.

Как писал Бэджет: «Призвание банкира наследственное: доброе имя банка передается от отца к сыну; вместе с богатством, переданным по наследству, он получает и переданную по наследству склонность к усовершенствованию».

В конце войны, когда банк «Хамбро» решил «зарабатывать доллары», важное задание получил Джослин. В 28 лет он был «потомственным» банкиром. Его отец, грозный Олаф, тогда председатель совета директоров «Хамбро», олицетворял «старую гвардию» Сити. Джослин был другим. Торговый банкир в 1950-х гг. не мог себе позволить думать так же, как думали его предки в конце XIX в.

Глядя на статьи британского экспорта, которые были доступны и которыми Хамбро «хотели бы заниматься», члены правления остановились на причудливом сочетании мотоциклов с двухтактными 125 см³ двигателями («революционный» товар) и британской керамики («традиционный» товар). В штате Луизиана была основана «Американская Торговая компания Хамбро, инкорпорейтед» (The Hambro Trading Company of America, Inc.). Предполагалось закупать мотоциклы в Великобритании и продавать их в кредит американским импортерам. Такую операцию нельзя назвать традиционной для торгового банка: обычно «Хамбро» предоставляли торговлю специалистам, сами же обеспечивали только финансирование. И все же операция способствовала развитию торговли. Английский Банк, с которым «Хамбро» должен был делиться своими планами, дал свое благословение и выделил некоторую сумму в долларах из своего драгоценного резерва.

В правлении «Хамбро» возлагали надежды на молодых американцев, которым были пока не по карману даже подержанные автомобили. Считалось, что молодежь вместо развалюх на четырех колесах будет покупать британские мотоциклы в качестве традиционного средства передвижения и самовыражения. Но, когда Слейтер попытался нанять в Штатах посредников, готовых торговать британскими мотоциклами, оказалось, что многие граждане США никогда в жизни не видели мотоцикла. Наконец Слейтер нашел нескольких будущих посредников среди торговцев радио, владельцев франшизы по продаже безалкогольных напитков и владельцев винных магазинов.

Как ни странно, им удалось продать пятьдесят с лишним тысяч мотоциклов – приятный факт, который не в состоянии объяснить никто из «Хамбро». Но после того, как автомобильная промышленность Детройта начала удовлетворять растущим послевоенным требованиям и снова ожил рынок подержанных автомобилей, более молодое поколение американцев с радостью вернулось к автомобилям. Мотоциклетный бум закончился.

Джослин Хамбро поехал в Америку, чтобы посмотреть, что еще там можно продавать. Они со Слейтером решили, что американцы будут охотно покупать маленькие британские машины, особенно спортивные машины «эм-джи» (MG), произведенные British Motor Corporation («Бритиш мотор корпорейшн», БМК), самым крупным в стране производителем автомобилей. Джослин вернулся в Лондон и отправился с предложением в «Наффилд экспортс, лимитед», компанию, которая занималась экспортом для БМК. Необычный шаг: в добрые старые времена Хамбро никогда не ездили к клиентам сами; наоборот, клиенты приходили к ним с протянутой рукой. Но Джослин вовсе не противник перемен. Он совсем не похож на меланхоличного датчанина. Проведя переговоры с БМК, он отправился в Даллас (Техас) с шестью спортивными машинами «эм-джи». Почему именно в Даллас? Никто в «Хамбро» не знает ответа. Может быть, правлению просто понравилось название города.

Шесть первых машин «эм-джи» разошлись моментально; за ними последовали другие. Вскоре появилась необходимость создать агентскую сеть. Американским автодилерам, по условиям их франшизы, не разрешалось торговать британскими автомобилями. Джослину пришлось искать и обучать новых людей, которые никогда раньше не торговали машинами. Так, далласский дистрибьютор раньше торговал пивом. В другом техасском городе кандидат в посредники бросил один лишь взгляд на «эм-джи» – очень маленькую машинку по техасским стандартам – и отказался заниматься «миксером на колесах». Бывший майор Колдстримского гвардейского полка на деревянной ноге объездил всю страну в поисках агентов. Иногда он заходил в местные банки и справлялся, нет ли где-нибудь неподалеку «славного малого». Подходящим кандидатом мог оказаться и торговец музыкальными автоматами, и продавец холодильников.

Джослин вспоминает о том времени в своей отстраненной манере, но, должно быть, тогда представитель династии Хамбро в шестом поколении переживал не самые приятные времена. Техас очень не похож на Бишопсгейт-стрит в Лондоне; никто на Западе США не слышал о банке «Хамбро». По одной из историй, которую рассказывают в доме номер 41 по Бишопсгейт-стрит, один предок, чье имя не называют, отказал в кредите человеку, потому что, как он позже объяснил своим партнерам, «мне не понравился цвет его носков». Позже история была расцвечена подробностями: оказывается, человек в неудачных носках спустя два месяца обанкротился. Очевидно, он и в самом деле был рискованным кредитором.

К сожалению, на американском Западе невозможно было судить о человеке по цвету его носков. Американцы часто любят носки на удивление ярких, кричащих расцветок. Подобно многим европейцам, посетившим США до и после него, Джослин постепенно начал понимать, что, хотя американцы и выглядят как европейцы и часто даже говорят как англичане, но на самом деле они совсем, совсем другие.

Неудача следовала за неудачей. Один дистрибьютор обанкротился. Другой пожаловался, что его оклеветали; он подал в суд и получил деньги. Третий продал довольно много машин, но не смог выплатить деньги. Все шло наперекосяк. В довершение всего катастрофа постигла предприятие, известное как «Дизайнерский дом Хамбро» (Hambro House of Design) в Нью-Йорке.

Дизайнерский дом в 1950 г. основала «Торговая корпорация Хамбро» на 54-й улице Манхэттена. Было решено, что «Дизайнерский дом Хамбро» будет продавать британские и скандинавские товары: красивое шведское стекло, датское серебро, ирландский лен, английскую мебель и продукты. К работе в «Дизайнерском доме Хамбро» привлекли способных клерков и влиятельных руководителей; у них было много воодушевления и добрых намерений. Но Хамбро уже не были коммерсантами, купцами, как раньше. Они стали банкирами, опытными в финансовой сфере, но не в физических рисках, связанных с торговлей.

Снова начались неудачи. Товары прибывали с опозданием, стекло билось, спецификации оказывались неправильными, дизайн мебели не выдерживал критики, а качество часто было ниже американских стандартов. Возникли трудности и с продуктами. Фирма ввезла в США несколько тысяч фунтов хорошего английского меда; банки хранились на складе в Чикаго. Погода стояла жаркая, мед забродил, и банки начали взрываться. Ввезенная шотландская копченая сельдь не подошла по размеру для американского рынка; пришлось спешно выкинуть ее в Норт-Ривер. «Хамбро» потеряли целое состояние, и Английский Банк неодобрительно отнесся к такого рода «зарабатыванию долларов».

В 1956 г. в «Хамбро» решили урезать расходы. «Дизайнерский дом» закрыли, покрыв его долги. В руководстве «Хамбро» на горьком опыте поняли, что современный торговый банк должен ограничиваться банковскими операциями. И вдруг произошло то, чего никто не ожидал: продажи малолитражных машин резко пошли вверх. По договору с компанией «Наффилд», заключенному ранее, «Хамбро Трейдинг компани» продавала «остины» по всем Соединенным Штатам. Позже «Хамбро Трейдинг компани» выкупила салон «Остин» на 67-й улице Нью-Йорка, построила склады запчастей в Бронксе и Сан-Франциско – и стала процветать. К 1962 г. представители «Хамбро» продали машин марки «Остин» на сумму 40 млн фунтов стерлингов, а спортивных машин «эм-джи» – на сумму 75 млн фунтов стерлингов, заработав для Английского Банка много долларов. Они добились успеха в трудных условиях, в стране, которую они почти не знали. Так что в конце концов они показали себя не только хорошими банкирами, но и хорошими коммерсантами.

Недавно банк «Хамбро» продал половинную долю в предприятии по экспорту автомобилей «Бритиш мотор корпорейшн». Дела идут очень успешно. Партнеры на Бишопсгейт очень довольны – и по праву.