Джавид Алакбарли
Чай Высоцкого
Итак, запомните эти три основные причины, определившие успех человека по имени Вольф Высоцкий. Он открыл в Москве и в других крупных городах России чаеразвесочные фабрики. На минутку задумайтесь. Этот гений менеджмента ничего не сеял и не изготавливал. Он создал лишь способ продажи чая. И эта идея превратила его из нищего в миллионера. За короткое время его компания стала контролировать треть розничной торговли чая в России. А с самого начала Первой мировой войны в России был введён сухой закон. Так чифирь пришёл на смену алкоголю. Именно сухой закон увеличил оборот чайной компании Высоцкого в полтора раза.
И всё-таки фамилия Высоцкого попала в литературу весьма странным образом. К его внучке – Иде Высоцкой – сватался будущий нобелевский лауреат Борис Пастернак. Получил отказ. Но влюблённость поэта нашла своё отражение в стихотворении «Марбург». Обо всём этом мы можем прочитать в автобиографической повести Пастернака «Охранная грамота». Конечно, если есть желание и время.
Сегодня от огромной чайной империи осталось лишь небольшое семейное предприятие в Израиле. Оно контролирует тем не менее почти весь израильский рынок. Теперь все мы тоже можем купить чай Высоцкого. Его обычно рекламируют как чай премиум- класса. Каков поворот истории, а? Чай, который пришёл на рынок как самый дешёвый, сегодня стал считаться товаром высочайшего качества. Теперь это чай, за которым стоит полтора века истории. Ну, и конечно же, Высоцкий не виноват в том, что погибла его чайная империя. Вся вина лежит на революции, уничтожившей российскую экономику, и вожде мирового пролетариата. Высоцкий и его бизнес стали всего лишь жертвами. Кстати, как и многие другие.
С сахаром ситуация была ещё более сказочная. Израиль Маркович Бродский давно занимался производством сахара, арендуя сахарные заводы. Бывали разные периоды в его уникальной жизни. Иногда его бизнес приносил огромные деньги, но случалось и так, что он полностью прогорал. Но при этом, однако, силу духа никогда не терял. Запомните эту дату – 1873 год. Именно тогда Бродский создал товарищество сахарных заводов и смог завоевать 25% рынка сахара-рафинада в России. А что такое рафинад? Сахар тогда продавался головками по 10-15 килограмм. Он не был таким белым, как сейчас. Его грязно-розовый отлив напоминал о цвете сахарной свёклы, из которой он производился, и являлся ярким доказательством того, что сахар плохо очищали. Эти огромные головки сахара кололи специальными молотками и щипцами. Это была очень непростая работа. Но без этого измельчения сахар не годился к употреблению.
Как это всегда бывает, и в истории с сахаром-рафинадом тоже надо искать женщину. Когда жена одного сахарного заводчика поранила такими ужасными щипцами свои нежные ручки, то он придумал сахар- рафинад. Он уже был белоснежным. Его кусочки имели чётко определённый вес. Человек перестал мучиться от того, что никак не мог отколоть нужный по размеру кусочек сахара. Отколотый от головки кусок сахара имел непрезентабельный вид. А сахар-рафинад выглядел очень и очень привлекательно. Но мало было придумать технологию производства. Надо ещё суметь её реализовать на сахарных заводах. В итоге получилось так, что тот, кто придумал такой сахар, не смог наладить массовое производство. А Бродский смог. Благодаря ему рафинад пришёл в каждый дом. Итак, у Высоцкого – упаковка, а у Бродского – умение успешно внедрить новую технологию и преобразовать стандартный товар таким образом, что его употребление становится предельно комфортным.
У Бродского, практически, не было образования. Он едва умел читать и писать. Но встречался с министрами и почти единолично финансировал открытие Киевского политехнического института. Итак, задолго до того, как родился Исаак Бродский, рисующий портреты вождей, или появился на свет нобелевский лауреат Иосиф Бродский, фамилия Бродского стала синонимом сладкой жизни, благополучия и щедрости. Кстати, говорят, что молодой Исаак Бродский нарисовал когда-то парадный портрет Гаджи Зейналабдина Тагиева. Попробуйте выяснить к следующей лекции, правда ли это? А может быть, это просто чей-то вымысел?
Сегодня, конечно же, никто не читает Шолом- Алейхема. Это имя вам ни о чём не говорит. А когда-то оно гремело. Так вот, он дал Бродскому совершенно фантастическую характеристику. Постараюсь процитировать это по памяти:
– Удача? Это от Бога. А деньги? Деньги у Бродского. Он также уверял нас, что стоило Израилю Марковичу ступить на Крещатик, как, практически, все устремлялись к нему, сгорая от желания поприветствовать его. А ещё всячески стараясь выразить ему своё высочайшее уважение. А потом уже начинали хвастаться тем фактом, что они сегодня видели самого Бродского. Одна из его внучек, дочь его сына Лазаря, вышла замуж за известного художника Марка Шагала. Так вот, Шагал, в шутку и всерьёз, повторял, что, наконец-таки, благодаря жене, он сумел выбиться в люди.
Да, наш Лектор оказался весьма интересным типом. Таких у нас раньше не водилось. Объём его знаний, эрудиция и лекторское мастерство, конечно же, впечатляли. Мы все были в восторге от того, что именно у нас появился такой классный педагог. Однако, уже следующая его лекция началась с такой катастрофы, что мы почти были уверены в том, что его преподавательская деятельность у нас вот-вот закончится, едва успев начаться.
Ещё за 10 минут до её начала не было ни одного места в аудитории. Даже для того, чтобы просто постоять. Да и коридор был забит студентами разных курсов и факультетов. Оказывается, что запись лекции про Высоцкого и Бродского была кем-то выставлена в интернете. К тому времени, как прозвенел звонок, было принято соломоново решение: открыть актовый зал и впустить туда всех желающих попасть на лекцию. После того, как все расселись, наконец-то появился наш Лектор. И он начал лекцию с каких-то совершенно непонятных нам заявлений.
– Это университет. Не цирк. Я не глотаю кроликов, не жонглирую, не разрезаю напополам людей. Я всего лишь говорю. Допускаю мысль о том, что может в чем-то я отличаюсь от всех остальных ваших педагогов. Но и вы должны понимать, что поставили меня в крайне неудобное положение. Я не хочу быть в состоянии постоянной войны с руководством. Поэтому вынужден перенести лекции из университета и читать их в конференц-зале моей компании. Там всего 60 мест. В группе, которую я веду с начала этого семестра, – 24 человека. Так что для всех остальных есть всего лишь 36 вакансий. Можете бросать жребий, сыграть в лотерею или просто договориться между собой. Если для кого- то очень важно слушать мои лекции – приходите.
Ну, давайте ещё учтём и такое обстоятельство, что в наши дни серьёзный профессор проигрывает лектору с хорошим чувством юмора и ораторскими способностями. Да, я и не отрицаю, что меня надо воспринимать всего лишь как профессора-актёра. Именно это и привлекло сегодня в зал такое количество народа. Но при этом я всё же пытаюсь вас чему-то учить. Поэтому любой студент, согласившийся прослушать мой курс, должен заранее себе представлять, что это тяжёлый труд. Я даю задания и требую чёткого их исполнения. Мои помощники будут тестировать вас перед каждой лекцией. Если станет ясно, что для кого-то я просто повод для общения в социальных сетях, а мой курс не усваивается, то этот человек уже не попадёт на моё следующее занятие.
После того, как он выложил нам всё это, началась сама лекция. Если бы ей можно было бы дать название, то я бы сказал, что она выстраивалась вокруг призыва: «Не верьте!». Я подсчитал потом, прослушав её запись, что он 18 раз в тот день произнёс слово «не верьте». И ещё он много говорил о том, что люди часто говорят неправду не потому, что хотят казаться лучше, чем они есть на самом деле. Ведь зачастую им самим даже непонятно, зачем они это делают. А воспринимая эту неправду как факт, нельзя выстраивать менеджмент. Поэтому он и призывал: «Не верьте. Всё проверяйте и перепроверяйте».
– Каждый раз, когда в каком-то из уголков пост-советского пространства я начинаю читать лекции, то вольно или невольно задаю себе один очень глупый вопрос: «И зачем же тебе всё это надо?» Ответа на него я не знаю. Вернее, знаю много ответов. А это верный признак того, что все они неправильные. Вначале я называл себя пастухом. Очевидно, что я не озвучивал это. Ведь никто из моих студентов не хотел бы себя чувствовать овцой. Они были очень далеки от суфийских учений и плохо себе представляли, что такой пастух может быть им полезен.
Они, безусловно, не читали «Охоту на овец» Мураками и были далеки от мистики дзен-буддизма. К тому же все они также плохо знали, что 37-й год, практически, уничтожил в Совдепии поэтов, писателей, учёных, религиозных деятелей и наложил табу на способность человека мыслить вне марксистко-ленинских догм. Вот скажем, в этом университете до сих пор витает призрак коммунизма, а труп самого Маркса всё ещё не похоронен. Нужны титанические усилия, чтобы вернуть обществу тот тонкий слой интеллектуалов, который был практически сведён на нет. Репрессиями и официальным оболваниванием. Очевидно, что процесс восстановления элиты является весьма трудным делом. Цель ясна, но очень трудно достижима.
Мой друг математик однажды подарил мне блестящую метафору. Оказывается, что в таких нестабильных средах, как наша, есть так называемые точки бифуркации. Это когда у системы есть выбор: дальнейшее развитие событий может определяться теми квантами энергии, которые она получает извне. Порой от очень малых воздействий зависит то, что она может продолжить своё развитие в рамках теории катастроф, а может перейти в достаточно стабильное состояние.
Почему в постсоветском пространстве экономике так трудно покинуть рамки теории катастроф? Этого никто не знает. Но лично я уверен в одном: в противостоянии двух великих умов ХIХ века – Карла Маркса и Макса Вебера – в конечном итоге победил Вебер. Он делал ставку на этику, на человека, являющегося источником любого процветания, и на восприятие богатства как блага, а не проклятия. Я – сторонник Вебера и всегда буду изгоем в этих стенах, где до сих пор витает дух Маркса. Искажённый и извращённый дух. Лично я против Маркса как учёного ничего не имею. Ведь не он же превращал свою теорию в руководство к действию. Это сделали люди, которые были гениями упрощения. Они и свели учение Маркса до уровня плинтуса.
Сложная была лекция. Но успех имела ошеломительный. По окончании зал ему хлопал. Он так и ушёл под аплодисменты. С этого дня каждый педагог нашего университета считал его своим личным врагом. Спасло нашего Лектора лишь покровительство ректора. Было очень смешно слушать, как он растерянно пытался разрулить ситуацию:
