Дина Шехур
Sophie
До первой клиентки мы много успели. Зажгли странные палочки окуривать комнату обрядов (так ее назвала хозяйка). Палочки не горели, как свечи, а тихо тлели испуская дым и странный запах. Ароматические палочки, прямо из Индии. Я такие не видела никогда. И даже намыла полы. За полчаса до приема хозяйка закрылась в комнате со столом и шаром, и велела ее не беспокоить. «Я настраиваюсь» – объяснила она мне. Что это означало я не знала. За пять минут до часа раздался звонок на двери. И к нам зашла высокая женщина, кутающаяся в меховое манто, с густой вуалью. Я (как было заранее оговорено) подбежала к мадам и помогла ей снять манто. Аккуратно повесила его. Предложила кофе. Но женщина отказалась (как и предполагала хозяйка). И я постучала в соседнюю дверь, открыла ее и (заранее отрепетировано) произнесла:
– Мадам Сивилла ждет вас.
Женщина прошла в комнату. И я вернулась на свое место. Сидела и скучала. Пока не выйдет клиентка мне отлучаться нельзя. Я уже думала, что ни чего случиться не может, как снова (неожиданно) раздался звонок. И к нам зашла еще одна женщина. Она удивленно разглядывала приемную, стены. Увидела меня и кинулась ко мне. На ее счет мне ни каких указаний не давали. И я молча сидела и смотрела на нее. Она встала рядом со столом и смотрела на меня. Потом затараторила:
– Мне очень срочно нужна мадам Сивилла, очень-очень срочно. Она принимает?
Я опешила, а потом вдруг поняла, что это и есть «потенциальная» клиентка. Именно так их называла хозяйка и давала мне наставления, как с ними быть. И я, совершенно серьезно кивнула, достала журнал из ящика стола и раскрыла на странице с закладкой. На полях стояла сегодняшняя дата, по часам был лист расчерчен. Из него выходило, что записанная клиентка на час (та, которая в комнате обрядов с хозяйкой) и следующая записана на пять вечера.
– Вы на какой день хотите записаться к мадам Сивилле? – деловито спросила я ее.
– Я сегодня хочу, мне сегодня надо, мне срочно, – взвизгнув зачастила она.
Я подняла голову на нее посмотреть и увидела, сквозь вуаль, бешенный блеск глаз.
– Вам надо выпить успокаивающего чаю, – сказала я стараясь улыбаться, как можно приветливее и стала приподниматься. В шкафу стояли приготовленные в разных термосах чай и кофе. Кофе для дамы в манто (если бы она пожелала вдруг). А чай был приготовлен для меня, если я вдруг захотела бы. Чашки для гостей стояли там же. Я налила в чашку чаю и преподнесла клиентке. Усадила ее за маленький столик для ожидания и села рядом. Я вдруг поняла, что женщину надо обязательно успокоить.
Когда из комнаты обрядов вышли клиентка и моя хозяйка они увидели нас сидящих и мило болтающих. Анна Леопольдовна моментально все поняла. Она тихо выпроводила свою клиентку и подошла к нам. Я, как положено представила:
– Мадам Сивилла. А это, мадмуазель Джули. Она пришла к вам записаться. У нее срочное дело. Ее молодой человек пропал. Писал, что едет с войны и должен был приехать, а его все нету. И сердце ей подсказывает, что что то случилось плохое.
Хозяйка вздохнула, взглянула на нее и поманила за собой.
Они зашли в комнату обрядов.
Вышла она быстрей, чем предыдущая клиентка.
Подошла ко мне и объявила, что ей мадам Сивилла очень помогла и сказала, что за обряд надо заплатить. Она дала мне деньги, я записала в блокнот, выдала ей сдачу. И она ушла.
Немного посидела, подождала и не дождавшись поспешила в комнату обрядов.
Хозяйка сидела в кресле бледная с закрытыми глазами.
– Что случилось? – я подбежала и не знала, что делать.
– Принеси мне кофе и булочку, – шепотом сказала она.
Я снова вернулась в приемную схватила полный термос, кружку. Бегом вернулась обратно. Поставила перед хозяйкой чашку. Налила из термоса кофе. Сбегала на кухню за булочкой. Положила ее перед ней. Села в кресло напротив. Что же делать в таких ситуациях? Как себя вести? Как помочь? Мне ни каких указаний на этот счет не поступало. Может надо вызвать врача? Или обратиться за помощью к тому пожилому человеку из аптеки? И только я было приняла решение бежать за помощью, как раздался шепот:
– Не переживай девочка, – Анна Леопольдовна взяла кружку и булочку.
Откусила кусок и запила из кружки. Совершенно не открывая глаз. Еще немного посидела не двигаясь. Но потом, еще после пары кусочков, она глаза открыла. Посмотрела на меня сочувственно.
– Софи, – начала она вздохнув, – я должна была тебя предупредить, но увы, побоялась, что ты тогда откажешься мне помогать. Я так надеялась, что ты поработаешь пару дней. Тебе понравится. И только после этого я собиралась полностью тебе все рассказать. И это тоже.
– Что – это?
– Что я занимаюсь гаданиями и предсказаниями. Я ясновидящая.
– Это я поняла.
– Я редко принимаю подряд несколько клиентов. Потому, что мне это очень тяжело. Отнимает очень много сил. Вот, как сейчас. Для того, что бы восстановиться мне нужна подпитка. Сейчас кофе и булочка немного мне помогли, но все силы мне не вернули. Я чуть позже тебе все расскажу. Сейчас оставь меня пожалуйста.
Я посидела, решая, точно ли можно ее оставить одну. А потом подумала, да кто я такая спорить с пожилой женщиной, которая прожила вдвое (а то и в трое) больше меня. Да еще ясновидящая.
И я послушно ушла на кухню. Сварить еще кофе и чай в опустевшие термосы. Остаток чая я допила сама. Пока разогревался чайник на примусе я старалась не думать. Машинально протерла стол, вымыла термосы. Заново заварила кофе.
Через час она заглянула ко мне. Попросила помочь подготовить комнату для следующей посетительницы.
Я безропотно пошла следом за ней намереваясь выполнять простые манипуляции: протереть стол, помыть полы. Но оказалось все гораздо сложней и интересней.
Сначала я, как и предполагала, убрала все со стола. Только было открыла рот спросить где взять ведро с тряпкой, как хозяйка меня огорошила предложением взять мел в руки. И вместо того, чтоб помыть пол, наоборот его испачкать.
– Мне наклоняться тяжело, – оправдывалась Анна Леопольдовна, – голова кружится. А без этого ауру в комнате не почистишь. Так и висит тут ком ее тяжелого присутствия.
Для меня слова «аура», да еще и «ком ее присутствия» были полной абракадаброй.
Но я послушно чертила мелом на полу значки, которые мне показывала ясновидящая в местах, которые она указывала мыском своих туфель. Получалось у меня не сразу и не все. Первый знак был простым, на первый взгляд: устремленная вверх продолговатая запятая. Но я с ней промучилась не меньше получаса. То короткий хвост, то не тот изгиб, то нажим слабый. Видя мои мучения и неумение действовать по устному описанию, Анна Леопольдовна, хлопнув себя по лбу, вышла в приемную и оттуда вернулась с тоненькой книжицей. Она была сильно потрепанная, видно, что ею пользовались часто. И открыв нужную страницу показала мне весь рисунок, который должны были образовывать значки на полу. Я стараясь разглядеть каждый значок и уловить его долго всматривалась. Дальше дело пошло получше. С третьего раза мое творение было похоже на знак из книжки. Так, вооруженная мелом, книжкой и мокрой тряпицей я смогла изобразить почти точь-в-точь рисунок. Анна Леопольдовна осмотрела и похвалила меня за старания. Мне было очень приятно. Она зажгла свечку и прошлась по всей комнате, что то бормоча себе под нос.
Колокольчик на двери звякнул и я не выпуская из рук книжки, и мела с тряпкой побежала в приемную. Мы как раз успели все к приходу посетительницы.
Та оказалась полной дамой с седыми буклями под модной шляпкой. Дама скептически оглядела меня и кивнув своим мыслям, благосклонно позволила снять дорожную накидку. Под накидкой оказалось не ко времени одетое платье. Такие платья надевают на званый вечер, прием, в конце концов просто на вечерний променад. Но, никак не на прием к ясновидящей. И украшения, их явно был перебор. Перчатки, доходящие почти до покатых, округлых плеч, были унизаны перстнями. «Она боится расстаться со своими сокровищами», – мелькнуло у меня в голове. И я приглашающим жестом показала, что ее уже ждут.
За окном медленно надвигалась тень на нашу витрину, явно стараясь заглотить нас целиком. Я вдруг ощутила, что мне нравится тут. Поддаваясь внезапному порыву и, что уж скрывать, любопытству я стала внимательней осматривать свое место работы. Прошлась до шкафа, отмечая стоящие на полках атрибуты: лежащие в коробочках рассортированные по цветам свечи, странного вида тоненькие палочки с утолщениями. Необыкновенные статуэтки, в ярких обложках книги. Небольшие бутылочки с непонятными названиями. Кубки железные, деревянные. Пара круглых железных мисок с пестиками внутри. Маленький пучок связанных вместе трав. И стоящие в узком, тонком стеклянном стакане перья.
Я подслушивать совершенно не собиралась, но дверь была приоткрыта и голос хоть и был тихий, но слова были произнесены ясно и четко:
– Вы обязаны мне помочь, вы должны, – в тихом голосе посетительницы звучали истеричные нотки, – если вы мне не поможете, я вас ославлю на всю Францию.
– Вы понимаете, что это опасно? – голос хозяйки звучал строго, – вы возьмете на себя такой грех?
– Я все понимаю! Я готова! Вы должны мне помочь!
Я опомнившись, что стою и подслушиваю, как какая-нибудь нечистоплотная горничная, тихо сбежала обратно на свое место. Мысленно ругая себя на чем свет стоит. Давая себе зарок, ни когда не подходить к двери, когда там посетители. «Девушка твоего положения не смеет так поступать», – тут же возник грозный голос маман в моей голове.
Так и просидела на своем месте, боясь пошевелиться до выхода посетительницы. Подала ей накидку и пока она ее надевала коснулась меня своим плечом.
Мне показалось, что вокруг меня закружился вихрь. Лицо обдало холодной волной и чуть не сбило с ног резким порывом. Секунды две и все пропало. Я только качнулась. Дама кивнула головой, поблагодарила и вышла. Только колокольчик звякнул. Я оглянулась, посмотреть откуда в помещении мог возникнуть такой странный ветер, но вокруг было тихо. И только хозяйка стояла в дверях и странно на меня смотрела.
– Вы это видели? – спросила я у нее.
– Что я должна была увидеть? – еле слышно переспросила она у меня.
– Ну, этот вихрь, – пыталась я сформулировать свои ощущения.
– Тебе показалось, – уже громче сказала она и махнув рукой, как бы пресекая дальнейшие мои расспросы продолжила, – давай собираться домой пора. Я устала.
И мы с ней вместе протерли полы, помыли и вытерли посуду. Она показала, как правильно убирать и закрывать в шкафу инвентарь для гадания. И заменять скатерть. Оказалось, что каждый день надо скатерть убирать, а на следующий стелить новую. Из большого бумажного пакета она достала новую и мы постелили.
– А с этой что делать? – спросила я указывая на скомканную, черную тряпку.
– Эту надо сжечь, – пожав плечами сказала хозяйка и подхватив ее в руки повела меня на задний двор.
Там в углу притаившись стоял большой железный ящик. В него то мы и загрузили бывшую скатерть. Анна Леопольдовна вынула из кармана небольшой коробок спичек, чиркнула, немного подождала, пока пламя разгорелась и отправила ее следом за скатертью. Секунду ни чего не происходило, затем ярко вспыхнуло. А потом языки алого пламени жадно слизали тонкую ткань. Я бы стояла и любовалась действием огня еще долго, но меня тронули за локоть и вручив спички указали на открытую дверь.
Закрывая за собой и выключая везде свет мы двинулись к выходу. На улице нас уже поджидал Пьер. Салон хозяйка закрыла на ключ, мы сели в машину и покатили обратно.
Столько произошло всего, странного. В моей голове крутилась куча вопросов. Но место было неподходящее и хозяйка явно дремала на широком сидении. Да и привычка, что на мои вопросы редко следуют ответы, заставляла меня молча ехать рядом с Пьером.
Когда подъехали к дому я словно очнулась ото сна. Пьер помог хозяйке выйти из машины. Я с легкостью выскочила и спросив разрешения побежала проведывать бедного птенчика.
Добежала до своей комнаты и перед закрытой дверью увидела сидящего кота.
– Ах, ты наглая морда, брысь! – топнув на него ногой прогнала его.
Открыла дверь и бегом добралась до окна. Коробка пуста. На глаза навернулись слезы. Не уберегла. Маленького. Несчастного.
– Мадмуазель Софи, – услышала я сзади застенчивый голос.
Люсьен стоял позади меня и улыбался. У него на плече сидел нахохлившись птенчик.
– Ой, он жив, – не сдержавшись воскликнула я, – а я перепугалась, что дурацкий кот его съел. Спасибо, Люсьен!
Птенчик, услышав мой голос, чуть выпрямился на своих лапках и тихо пискнул.
– Он вас узнал, – Люсьен аккуратно пересадил его на ладошку и протянул мне, – а кот не противный, кот обыкновенный, у него просто отняли еду. У них, у кошек, это вполне естественно охотиться на птичек.
– Спасибо, – еще раз я поблагодарила парнишку, принимая птенчика.
– Вы только не оставляйте его, – предостерег он меня, – кот будет постоянно стараться до него добраться.
Раздался стук в открытую дверь и Эванс напомнил, что мне нужно переодеться и спускаться к ужину.
За столом нам разрешили сидеть вместе, не смотря на явное недовольство Марты. После ужина хозяйка сказала, что я свободна и посоветовала погулять в саду. А сама ушла отдыхать «после сложного и трудного дня».
Вечером, сидя в саду с Эвансом и Люсьеном мы пытались придумать ему кличку. Дворецкий предлагал громкие имена известных личностей, Люсьен настаивал назвать Циклопом – намекая на его одноглазость. А я молчала слушая их перепалку и смотрела, как деловито птенец расхаживает в травке, выискивая насекомых. И тут мне пришла светлая мысль в голову.
– А, что это за птица? – спросила я обращаясь к Люсьену.
– Что? – с недоумением в голосе переспросил меня Эванс.
– Ну, какой это птицы птенчик? – попыталась я расшифровать свой вопрос.
– Так это вороненок, – пожимая плечами сказал мальчишка.
– Карл, его будут звать Карл, – выдала свою мысль я.
– Почему? – удивленно, почти в унисон они задали мне вопрос.
А я улыбаясь рассказала, что по-русски вороны говорят: «кар», то есть каркают.
По-французски ворон изображают по другому. И мое русское «кар» было для них смешно и они просили меня повторить вновь и вновь. Но согласились, что Карл самое хорошее имя для маленького вороненка.
И тут я краем глаза заметила движенье в кустах. Как я умудрилась подхватить птенца, за секунду до того, как кот материализовался на месте, где только что тот сидел.
– Вот ведь настырный, – покачал головой Эванс.
Люсьен взял в руки упирающегося кота и сказал, что отнесет его на кухню, даст кусок мяса, надеясь, что это послужит достойной заменой. И мы с Эвансом тоже двинулись обратно к дому. Уже темнело и потянуло холодом.
На ночь коробку Карла я поставила рядом с кроватью.
Утром, получив разрешение взять Карла с собой на работу, накрошила остатки мяса для птенца и мы все вместе поехали работать. Хозяйка предположила, что ворона в салоне будет привлекать внимание. А я просто тихо радовалась, что у меня есть маленькая отдушина. Мне теперь не будет скучно сидеть на своем рабочем месте, пока Анна Леопольдовна будет занята клиентами.
За пробежавшее лето Карл вымахал в большую черную птицу. Раз и навсегда прогнал дотошного кота: однажды задал ему трепку прямо на лестнице. После тот обходил ворона стороной и больше не караулил его. Карл важно сидел за стеклом и привлекал внимание праздно шатающихся. Дети мило тыкали пальцем в стекло и спорили живой он или нет. А ворон, как бы зная тему их спора, долгое время сидел неподвижно, а потом вдруг расправляя крылья размахивал ими на радость детям. Посетительницам он внушал священный трепет, да и хозяйка на все вопросы отвечала, что он нам послан свыше. Иногда она вскользь упоминала цыган. Иногда говорила, что возник он из огня. А некоторым намекала, что это душа вызванного ею и не успевшая уйти обратно в потусторонний мир. К началу осени отбоя от клиентов у нас не было. Даже были дни, когда Жан прибегал и приносил сам наши утренние круассаны. И всегда у него был гостинчик для Карла. Тот увидев его в окно спускался с подоконника и спешил по полу ему на встречу и нетерпеливо пританцовывал у двери.
