Денис Игоревич Салимгареев
Вдох-выдох. Вдох
Безусловно, Сагэ был не прав и это факт, но, быть может, он также сожалеет о содеянном, а главное, все также любит ее. Она всего этого не знала, но похоже, что Кьор стала взрослее, и теперь она была готова на откровенный разговор со своим сердцем, а возможно, и с некогда главным смыслом жизни – Сагэ. Разговором без сантиментов, без упреков и обид. Взрослыми мы становимся не когда прощаем обиды или терпим горечь, взрослыми мы становимся, когда после всего дурного мы можем встать, гордо поднять голову и сесть за стол переговоров с холодным рассудком.
Стоит принять единожды то, от чего бежишь всю жизнь, и перемены заметны сразу. Следующее календарное утро заметно выделялось по сравнению с другими. Вправду говорят, когда ты в гармонии с собой, многое становится понятным и невесомым. Улыбка сопровождала все утро и в магазине, и на работе, и на встречах официального характера. Солнца на улице не было, но у Кьор были его лучи.
Когда излучаешь счастье, рядом обязательно найдется парочка человек, готовых пользоваться этим. Увы, есть еще люди, которых раздражает твое холеное и радостное выражение лица, они всячески наровят вернуть тебя в свое стойло грустных и серых персонажей. Кьор окликнула подруга с работы, увязавшись на обеденный перекус, она спросила о причине ее радости:
– Что случилось, Кьор? Ты такая радостная, а в последнее время ты была загружена.
– Наконец разобралась в себе, – по-дружески честно во всем призналась Кьор и рассказала всю историю. Подруга, выслушав, не нашла слов поддержки:
– Кьор, я не думаю, что это хорошая идея. Говоря между нами, в коллективе многие тебя осуждают за твой разрыв и легкомысленное поведение. Теперь и я их понимаю, я, конечно, всегда за тебя и всячески тебя защищала, но…
Договорить Кьор не дала, вставая, собирая со стола телефон и бумаги, она сказала напоследок:
– Один мой хороший знакомый говорил, что каждый из нас идет по этой жизни словно с закрытыми глазами. Я хочу дополнить его мысль и сказать, что не так важно, как получается идти, важно, что никто не останавливается. Никто и не знает, куда и ради чего он идет. Просто есть цель идти. Вот и идем. Шатко, валко, набивая кучу шишок-ошибок, но идем. А у тебя есть идеальный маршрут такого пути? Уверена, что нет, а значит, делать выводы, а тем более осуждать, ты не имеешь никакого права.
Кьор пошла вдоль по коридору, а за ее спиной посыпались извинения и прочие неуместные фразы от дорогой подруги.
От себя Кьор не ожидала такой прыти, решительность и уверенность снова вернулись к ней, приятно растекаясь по телу и наполняя щеки румянцем. Любовь меняет. Любовь как неведомый эликсир, даруемый нам без какой-то магии или волшебства.
Придя домой, Кьор провалилась в мир виртуальной реальности. Не в буквальном смысле, конечно, она не спеша разделась, приняла ванну, сготовила вкусную, простую еду. Потом ушла в мир анонимных лиц, веб-страниц и адресных строчек. Любила она по вечерам, когда удавалось выкроить время перекладыванием дел на потом, пропадать в интернете. Увы, наш век информационный, век затворный. Он лишает нас истинной свободы, дарует лишь картинку, в которую мы окунаемся с головой. Там же мы сходим с ума. Меняем жизнь на трафик, уходящий сквозь интернетный кабель. Даже ей, человеку не такой большой привязанности, как у ее друзей, бывает скучно в моменты просрочки оплаты по счетам, в моменты экранного оповещения, выдающее неоспоримое «ошибка подключения». Все-таки интернет – это мир. Другой мир, который заставил подчиниться своим законам и ритмам жизни. Заставляя каждый день блуждать по сотням похожим друг на друга веб-страницам с разнообразием содержимого. Вот оно, счастье, можно заказать еду, открыть любимый сериал, поговорить с человеком, живущим на другом континенте.
Все было бы именно так, если не одно но: свобода. Утерянная однажды и потерянная навсегда. Вот и в этот вечер ей не хотелось заниматься чем-то, не хотелось спать и вот теперь посвящала себя мимолетному занятию, суть которого заключалась в просмотре страничек ее бывших друзей. Так бывает, что человек выходит из дверей души и перестает быть другом, и это нормально. Ей искренне нравились все те положительные преобразования с людьми, которых помнила совсем другими. Это оказывало на Кьор чарующее воздействие. С экрана на нее смотрели узнаваемые очертания улыбчивых лиц, конечно же, чуть измененные под воздействием времени. Нутро было уже другим: кто-то правильно распорядился временем и занимался образованием, а кто-то так и остался на точке прощания дружбы. Одних Кьор выцепляла из списка с особым трепетом. Касалось группы людей, так или иначе оставивших в ее душе след. Некоторых не помнила, казалось, что разве были с ней рядом такие люди? Под новыми фамилиями скрывались ребята из детства, из того противоречивого времени, ребята с первой работы и ребята мимолетных, одноразовых встреч. Кьор не раз размышляла над тем, что бы было, если она вернулась в то время, но с багажом своих нынешних знаний. Был бы ее жизненный путь другим, или все было бы точно так же, как и сейчас. Кьор радовалась, что удалось сохранить в себе маленького ребенка. Ее пугало, что фотки со страничек знакомых демонстрировали новоприобретенные умения практически во всех сферах общественной жизни. Всех разбросало по профессиональной лестнице. Одни украшали ее вершину, снабдив себя тщеславием и пафосом, а другие строго заняли место у подножья, безмолвно принимая настоящее. Были и те, кто искусно балансировал по середине с явным намерением занять ступеньку повыше и не скатиться вниз.
Кьор всегда казалось, что похвастать ей нечем. Что сама она ничего не добилась, хоть это было не так. Окружающие были достойного мнения о ней. Но что они могли знать? Кьор корила себя за то, что многие годы прошли мимо нее, не оставив взамен ни навыков в верховой езде, ни познания в аэродинамике, ни парочку иностранных слов. Кьор корила себя, но забывала о своем превосходном образовании, солидном числе наградных дипломов и практически каждый месяц получаемых премиальных довольствий. Изысканность, о которой мечтала Кьор, с каждым днем превращалась в прах. Ее внутреннее соответствие не равнялось с положением настоящих дел, да и с предложениями внешнего мира. Знала, что может больше, чем ей может предложить мир. Она всегда жила завтрашним днем, не замечая дня сегодняшнего, в котором у нее все более чем превосходно. В котором у нее все на более чем должном уровне. И речь сейчас не о высоких размышлениях, все было намного прозаичнее. В этот раз она пошла во всемирную паутину только с одним единственным мотивом. Привычная фамилия, знакомое имя и профайл одной социальной сети явил улыбающуюся фотку Сагэ. Судя по дате, страничку давно не посещал, последние новости были сплошь репостами картинок. Тупиковый путь, но его надо было проверить. Неужели она думала, что все будет вот так вот легко? Все настолько примитивно и просто. На этом вечер окончился, ведь пора было завершить дневные похождения и безуспешную попытку сладким сном.
_______________________________
_______________________
У всех есть свои тайны, добавляем к этому любимые места города, книги, друзей и окружение. Мы не хотим строить отношения с теми, кто рядом. Идя наперекор привычному, лучшее всегда находится рядом, а мы открываем глаза в максимальную ширь и ищем, ищем, ищем. Быть с человеком давно знакомым, значит остаться в этом времени, кому-то, конечно этого и надо, но кому-то хочется буквально размазаться в другом человеке. Не нравится слово размазаться? Но только оно и подходит. На большой скорости влететь в его привычки, в его мир, полный новизны, знакомиться с его друзьями, пить из его любимой кружки, смотреть на фото, которые для него уже просто куча картона. И не так важно, что кто-то из его бывших одноклассников или друзей по двору с призрением относился к его мнению, к его имени, не разделяли взглядов и нещадно топтали его маленький мир. Теперь ты знакомишься с ним. С тем, что уцелело. Возможно, кстати, уцелело для тебя. Теперь все это твое, ты на защите этих рубежей.
_______________________________
_______________________
Узнать, чем сейчас занимается Сагэ, не доставляет большого труда. Все же если человек активный и жизнелюбивый, он становится у всех на виду, и общие знакомые не дадут уже потеряться из виду. Наверное, это минус для тех, кто отважился строить с такими людьми любовные и деловые отношения, если что-то пойдет не так, стереть человека из своего сердца можно, но себя стереть из общественной памяти просто так не получится. Пообщавшись с парочкой общих знакомых, пользуясь своим великолепным притворством, как бы невзначай поинтересовалась за текущие дела Сагэ. Полученные сведения понравились Кьор и вызвали милую улыбку. Сагэ открыл детскую школу, нанял пару ветеранов из правоохранительного ведомства и по выходным дням школа была открыта для дворовых мальчишек, причем совершенно бесплатно. Если кто-то из родителей мог, то благодарил пожертвованиями в специальную коробку парочкой банкнот, но это было не обязательно, да и толку от этого было мало. Набегающей суммы едва хватало, чтобы купить, к примеру, перчатки или бинты, или другие материалы расходного назначения.
Кьор пораздумывала в одно из воскресений наведаться, что называется, во всеоружии в спортивный зал. Снабдив себя красивой одеждой, улыбкой, белым флагом, символизирующим покорство и сдачу в любовный плен, пошла прямиком к дверям спортзала. Друзья говорили, что у Сагэ никого нет, а свои вечера он проводит дома в полном одиночестве. Все шансы на возврат отношений были налицо. Вопрос о том, можно ли вот так вот заявиться и восстановить изрядно пожженные мосты, не стоял. Кьор даже об этом не думала, возможно, ее девичье сердце было одурманено своей исключительностью, и в глубине души она твердо знала, что стоит ей появиться на пороге, как Сагэ сдастся на милость победителя. Так или иначе, желание посетить школу устоялось, а так как на календаре был только вторник, Кьор начала отвлекать себя и свое внутреннее возбуждение текущими делами и заботами. Отчеты, справки, звонки, испробованные и действенные способы отвлечься. Подобный шаг был очень важен, она забыла все, чтобы дать любви проявить себя, а дальше будь что будет.
В субботу утром было решено посвятить день шоппингу. Шкаф ломился одеждой, но этого было недостаточно. Новая одежда дает новый приток уверенности. Да и упустить возможность явиться во всей красе, блеснув своей успешностью, Кьор явно не могла. Все бутики были в ее полном распоряжении, а конец такому похождению мог служить только противный звук кредитки. Закат уже встречала с полными пакетами модных тряпок. Он точно останется ошеломленным такой Кьор, успешной, обольстительной, желанной.
Шок и трепет, буря и ураганы, ничто было не важно. В победоносном воскресенье, в воздухе буквально витали нотки удачного сражения. Все говорило о предстоящем нападении и заточении оппонента любовного конфликта в нежный плен. С первыми сумерками от дома Кьор выдвинулся автомобиль. Держась в потоке, он был неприметным, но выделялся тем, что в нем ехало любящее сердечко. Из магнитолы играло что-то ритмичное, на водителе был наряд сугубо офисного стиля. Покроя дорогой руки пиджак светлых тонов, юбка-карандаш, рубашка и сверкающие туфельки, отражающие в ночи весь пафос владельца. Кьор подъехала к пункту назначения, увидела небольшое одноэтажное строение из красного кирпича. Заглушив музыку и двигатель, она заглушила и собственную уверенность. Нерешительность сковала, и появилось чувство пустоты в животе, словно проглотил розовое облачко. Она хотела было уехать, но в окошко постучал мужчина. Внезапный испуг отбросил мысли об отъезде:
– Простите за беспокойство, вы к нам в школу? Мы с вами говорили по телефону? Вы хотели привести мальчика в секцию? – заговорил через окно мужчина.
Сориентировавшись в ситуации, Кьор решила воспользоваться случаем:
– Да, хотела узнать про занятия для своего племянника, – выдала Кьор, попутно собираясь с мыслями и былой уверенностью. Она растерялась, но пыталась мобилизоваться всеми силами.
– Давайте войдем, я проведу маленькую экскурсию и покажу, что у нас и как, – улыбчиво произнес мужчина.
Кьор вышла из автомобиля и проследовала за своим новым визави. Каждый шаг давался намного тяжелее предыдущего. Хотелось убежать, но уже бесполезно, начатое нужно доводить до конца, и без разницы, нравится конечный результат или нет. Да и с такими шпильками далеко не убежишь.
_______________________________
_______________________
Человек с годами меняется, а его лицо отражает прожитое время, словно времена года. Период от лета до самой зимы, так само детство встречает нас своей беззаботностью, легкостью, присущим весенним дням. Это начало всех начал, распускаются листья, распускается жизнь. На смену приходят летние и жаркие дни. В них бывает и гроза, и дождь, но что эти капли, когда ты молод, энергичен, и весь мир у твоих ног. Даже осень, намекая на приближение зимы, не огорчает, поскольку это самое лучшее время для жизни. Ты уже не молод, но и не стар. Ты на острие, на пике. Пожинаешь плоды своей работы. Ты уже не питаешь розовых иллюзий, ты прагматично смотришь вдаль, знаешь свою цель и цену достижения этой цели. Так что седина на висках не заботит тебя, осень – время для лучших дел. Зима хоть и наступает всегда неожиданно, но все понятно без слов. Время для отдыха, подведения итога. Сезон степенности и размеренности. Время послевкусия. Когда ты ел малиновый пай, и потом у тебя остается послевкусие. То же самое, но это послевкусие проведенной тобой жизни. Оно самое сладкое, самое чарующее и самое страшное. Но именно оно стоит того, чтобы жить.
_______________________________
_______________________
Зал не обделен эргономикой, несмотря на свои скромные размеры. Проходя дальше, с каждой брошенной перчаткой на полу или другим спортивным инвентарем, Кьор захлестывало сожаление. Все же не стоило ей приходить, стоило поступить в лучших традициях и намекнуть, всего лишь намекнуть Сагэ о готовности к продолжению отношений через своих подруг или через еще какой-нибудь дурацкий повод, придумать которых можно целую тьму. Заявиться лично по прошествии времени – нонсенс! Диалоги в ее голове прекратились, когда она зашла за угол. Дети занимались боксом, отрабатывая удары, а в самом центре стоял он. Невозмутимый и немного возмужавший. Провожатый сказал гостье подождать минуточку, а сам направился к Сагэ предупредить его, так как он являлся начальником этого места. Сообщив о возможном клиенте, он прощально кивнул и скрылся из виду. Сагэ поднял голову и увидел Кьор, что же еще он мог увидеть в почти пустом зале. Ребята, отрабатывающие удары, уже давно воспринимались одной гаммой цвета, в то время как Кьор представляла собой яркое пятно. Ее охватила паника и оцепенение. Она бы сейчас ушла, убежала, скрылась, но ее ноги вросли в пол. Сагэ подошел и сказал:
– Здравствуй, – на его лице была легкая добрая улыбка, он смотрел на губы и на глаза. Взглядом он хотел словно насытиться и утолить пустоту, образовавшуюся от времени разлуки.
– Привет, – чуть слышно ответила Кьор. Голос ее охрип, так иногда бывает от стресса или испуга. В этот момент у нее было все и сразу.
– Сейчас я немного занят, – показывая на ребят, сказал Сагэ. – Занятия скоро кончатся, подожди меня в кафе напротив.
– Хорошо, – ответила Кьор, немного безразличным тоном. Она не очень ожидала такого приема, он показался ей холодным, но, с другой стороны, рассчитывать на то, что он ястребом падет к ее ногам было бессмысленно, да и не было в этом никакой нужды. В голове промелькнула мысль об уходе не в сторону кафе, а восвояси. Кьор развернулась, но ее руку схватил Сагэ, она обернулась и получилось так, что теперь они находились друг напротив друга, лицом к лицу. Считанные сантиметры разделяли от поцелуя. Сагэ вымолвил:
– Только ты дождись. Не уходи.
– Это ты у нас мастер по уходам, – парировала Кьор и направилась быстрым шагом к выходу. Сагэ проводил Кьор взглядом, а до окончания занятия было еще долгих пятнадцать минут.
Когда Кьор и Сагэ в былые времена ходили в присутственные места, им всегда нравилась одна занимательная вещь. Будь то кафе, кинотеатр, ресторан или другие декорации с массовым скоплением народа, неизменным оставалась их игра. Они смотрели прямо в глаза друг другу, при этом проговаривая за аперитивом то, чем занимались до этой встречи. Их забавляло то, что все вокруг и никто из присутствующих этого не знают. Монополия разговора на двоих. Знания, которыми владеют двое. Может, это и глупо, но какая в этом разница. По своей сути разрыв не поменял их, он просто поставил под угрозу их совместное проживание, а что касается любви, то, похоже, она только окрепла.
Сагэ появился довольно быстро, как раз был уже готов заказ двух чашек чая и сдобных пирожных с кремом и сахарной пудрой. Кьор решила сделать заказ самостоятельно, а в качестве новшества выбрать именно чай. Сагэ сел за столик:
– Как ты?
– Тебе действительно это интересно?
– Да.
– Все более чем нормально, а у тебя? Слышала про твою школу.
– Да, очередное увлечение. Послушай, Кьор, у человека, даже самого сильного, есть своя слабость. И эта слабость другой человек, кого он просто любит.
– Ты причисляешь себя к сильным людям, хм, ты очень скромный. Что ты хочешь этим сказать?
– Мы просто люди. Мы разбиваемся. Мы радуемся, дышим, мечтаем. Мы живем. Мы умираем. Чтобы мы не делали, на наших лицах улыбка. Никто кроме нас не любит эту жизнь с такой силой, с таким остервенением. У нас есть маленький кусочек жизни длинной в целую вечность. Летать? Легко, но только когда в твоей руке рука, а сердце летит неугомонной птицей в самую высь.
– Я всегда любила твою витиеватую философию, но не думаю, что сейчас она уместна.
– Почему ты так колюча? Ведь это ты пришла ко мне в зал.
– Ты не рад? Я могу уйти.
– Послушай же, мы оба поняли, что совершили ошибку, просто тебе хватило смелости прийти сегодня. У меня не хватило, я боялся вновь подпортить тебе жизнь. Теперь, когда мы оба здесь, сейчас, учитывая наше прошлое, мы можем попробовать начать все сначала, не так ли? М? Кьор?
– Может быть, только если ты не будешь крушить двери перед своим следующим уходом, – Кьор хотела сделать больно, в ней говорила обида за то время, когда она особенно нуждалась в Сагэ. Она это понимала и все же смогла взять контроль над своими чувствами. – Все, забыли, давай пить кофе, ой, пить чай, – придвинула чашку, а на ее лице появилась улыбка, непростая улыбка. Так она могла смеяться только с ним. Своего рода это был знак о готовности продолжать отношения.
День быстро сменился в вечер, а разговоры все не утихали. Им было комфортно вдвоем, они общались, смеялись, активно жестикулировали и были самыми счастливыми людьми на свете. Расстались они в двенадцатом часу. Они решили не торопить события. Воскрешать былой кораблик любви не было смысла, он был с почестями потоплен в любовном море. Вооружившись досками, молотком, гвоздями и желанием, было решено строить новый фрегат. Они расстались, чтобы встретиться вновь, на юбилее общей подруги завтра в ресторане. Встретиться, чтобы больше никогда не расставаться.
_______________________________
_______________________
Всем хочется иметь за окном вид на море или на ночной город. Совершенно ничего страшного, что за всю жизнь мы не воспользуемся этой красотой. Будет один-два вечера за просмотром заката солнышка в этот чудный вид. Но в целом он, этот вид, нам и не нужен, не воспользуемся. Мы будем сокрушаться, когда в один миг он исчезнет за новой новостройкой. Привыкнув к новому виду из окна, мы позабудем об этом. Мы часто хотим то, чего не ценим, чем пренебрегаем, что забываем, разбивая себе лоб, чтобы получить то, что нам совсем не нужно.
_______________________________
_______________________
Первый вечер новых любовных отношений начался с посещения юбилея общей знакомой. В мире так много разных интересных людей, с завораживающей биографией, с впечатляющими судьбами. Каждая такая встреча с лучезарным человеком может повлиять на тебя и украсить твою собственную жизнь. К сожалению, за общим столом подобралось другое общество. Такое чванливое, чопорно смеющееся и обсуждающее других людей. Кьор и Сагэ коротали вечер в окружении престарелой пары, некогда имевшей совершенно другой статус. Так решил список гостей и таблички с именами наших вновь влюбленных, указав им на их место в этом вечере. Все было не важно – они вместе, что чувствовалось в словах, прикосновениях, взглядах.
В роскошном зале «La d’Arentinno» на лицах женщин была обязательная формально-искусственная улыбка, а на мужчинах черный смокинг. Беседы велись сплошь светские, перемывание косточек вылетевшим из этого круга былых друзей – обычное дело. Пока нерасторопный персонал занимался вопросами транспортной логистики устриц от кухни и до светского стола, его обитатели тешили себя разговорами околофилософской тематики. Во всяком случае, они верили в это, а разубеждать их никто не хотел, да и было некому. Под такие умозаключительные беседы время тянулось быстрее, и желанное лакомство становилось ближе к своему скорейшему поглощению. Первым предложил тему седовласый мужчина из пары, что напротив. Нахмурив брови в изумлении, покачивая в одной руке бокал, а в другой закуску на вилке, вдруг спросил:
– А что есть цена удовольствия? Кто-нибудь знает?
Кьор и Сагэ делили эти минуты на двоих, они смотрели друг другу в глаза и не обращали внимания ни на что вокруг. Все знают, что такое поведение влюбленных порядочно нервирует другую часть общества, члены которого, за долгие годы уже охладели к своим близким. Витавшее напряжение почувствовала Кьор и парировала, бросив небрежно фразу через свое хрупкое плечо, не сводя глаз с Сагэ:
– Говорят, что нет цены удовольствия, но как же? Гастрономические требуют денег. Пицца стоит денег, и вода стоит денег, и что еще вы там любите, тоже стоит денег.
Никто не понял данное высказывание. Тишина с некой растерянностью пронизывала сидящих за столом. Было странное ощущение, никто не знал, как реагировать. Вдобавок высказывание затрагивало строго табуированную тему, тему денег. В возникшей тишине слышны были только тихое гоготание и причмокивания от соседнего столика. Пауза затягивалась.
Как ни странно, с момента рождения мы подвергаемся нападкам со стороны отдельной группы людей. Не важно, кто они: завистники, глупцы, лентяи. Они норовят ужалить, укусить в тот момент, когда не готов, когда ты упускаешь из виду самые незначительные действия и течения жизни. Словно кусок мяса, которым якобы широкая общественность мечтает завладеть, причем самой лакомой частью. В этой части человечество не сильно продвинулось вперед, а мы не сильно отличаемся от жизни по законам животного мира. Нет разницы, юрист ты или художник. Любители мяса вокруг, они есть в любой профессии. Наша персональная задача сделать так, чтобы наше мясо в их зубах стало смертельным препятствием. Надо помнить, какие бы острые зубки не были, они легко ломаются о зажаренный стейк. Радует, что среди нас есть добрые сердца, которые поддержут, подставят свое плечо под неминуемый укус. Они и двигают человечество вперед, вместе с грузом малой части вредных людей. К счастью, последних значительно меньше, просто они разбросаны по всему свету и встречаются каждому.
Понимая эту простую истину, Кьор и Сагэ всегда всячески поддерживали друг друга, не давая разрывать плоть острыми зубами недоброжелателей. Охраняя друг друга, спина к спине, они были против целого мира, при этом безумно его любив. Даже если бы кто-то в этот вечер нашел бы смелости начать дискуссировать и перечить Кьор, Сагэ нашел бы пару лаконичных и под стать этому вечеру элегантных фраз, чтобы указать на место, которое человек должен занимать, но по какой-то неведомой причине покинул эту границу. Все было спокойно, фразу Кьор так и оставили без комментариев. Более в этот вечер их никто не донимал с глупыми и не имеющими смысла монологами.
На одно и то же мероприятие они смотрели совершенно по-разному. Сагэ извлекал выгоду в пополнении своего эмоционального запаса, ему нравилось общество. Другие вопросы едва ли его заботили, он считал, что это не то место, чтобы вкладывать в него много смысла, а уж тем более искать философский подтекст. Большой коллективный процесс поглощения еды, не более, такой же, как и в кафе напротив, только у всех драгоценности на шее и кредитка с длинными нулями и единичкой вначале.
В свою очередь Кьор заботило совсем другое. Волей судьбы по рабочим моментам ее частенько заносило на всякого рода встречи и выставки. Там, конечно же, был фуршет для каждого изволившего посетить сие дивное мероприятие. Ее забавляло, как некоторые гости, самодостаточные, с громкими именами, статусом, скрипя зубами, выжидают официальную часть. Можно даже заметить, как неистово потрясываются в нетерпении их конечности в процессе приветственной речи от организаторов. Позже они, словно оголодавшие, мчатся к столам с закусками, чтобы явить миру девственно чистую скатерть. Не все из приглашенных преследовали такие цели, большинство действительно посетило мероприятие для культурного обогащения. Радовало, что людей с желанием овладевать новыми знаниями было на порядок больше, чем желавших овладеть лишним бутербродом. Спрашивается, а что же в этом такого? Организаторы устраивают фуршет именно для этого. Конечно, это было именно так, но понять она не могла одного. Сердце коробило от того, как быстро пустеет тарелка с бутербродами, а потом и сама выставка. Какой голод: эстетический или физиологический удовлетворяют такие лица, остается риторическим вопросом. Кьор не могла себе позволить даже прикоснуться к еде. Она понимала, каких стараний это стоит организаторам, от продуктов до элементарной идеи. Чувство уважения всегда было выше голода. Вполне хватало подаренных организаторами эмоций и самой идеи, другими словами, она была уже рада, что по отношению к ней проявили заботу и оказали знак внимания в виде нарезанных закусок. Чувство прилежания к этому тонкому процессу не давало порой насладиться очень вкусными лакомствами. Кто-то скажет глупость, пусть так, но с этого начинается уважение. Да и Кьор не прогадала с выбором, само зрелище борьбы за «последнее канапе» забавляло ее. Она смотрела и ухмылялась, стоя в углу, в тени и попивая ягодно-молочный коктейль, купленный за свой счет в баре.
Словив взгляд, полный пренебрежения, Сагэ кивнул в сторону набирающих 3-4 бутерброд и спросил:
– Как ты думаешь, какой был мир, если бы мы не думали, скажем, э-э, ну скажем, о финансовом обеспечении? Ты же понимаешь, что отсутствие денежных средств заметно усугубляет нормальное существование и тем самым сдерживает внутренний потенциал человека.
Закатив глаза, после немного нахмурив бровь, Кьор выдала:
– Я думаю, что мир бы наполнился творчеством. Мы все перестали бы дрожать над имуществом и попытались бы создать что-то совершенное. Искусство там, ну все в таком духе.
– Ты знаешь, что ты романтик, Кьор?
– Почему?
– Потому что найдется всего один человек, который станет стремиться подчинить себе и своей воле все вокруг. Быть единым над всеми. Весь мир будет страдать по новой. Для творчества нужно открыть свое сердце. Вряд ли такой человек пойдет на это, ни раньше, ни сейчас. Нужно знать себе истинную цену, которая формируется добрыми делами, а не банковским счетом, а у некоторых личностей и 3-4 бутербродами в тарелке.
– Все же ты не сказал «ни потом», то есть ты оставляешь шанс человечеству на будущее?
– Может быть. Может быть. Впрочем, кто я такой, простой вымышленный персонаж этой книги. Все решат люди, сердца, читающие эти самые строки. Они, люди, могут сделать мир лучше, наполнив его добрыми поступками, а мы не будем отходить от сценария и сюжетной линии. Пойдем потанцуем?
Вечер продолжился уже дома. Снимая костюм и побрякушки, беседа, получившая начало за столиком в ресторане, продолжилась уже в спальне.
– Почему ты не любишь экранизации? – смывая косметику, спросила Кьор.
– Почему ты вдруг спросила?
– В машине увидела у тебя книгу. По ее внешнему виду мне кажется, что она там уже давно. Если ты не можешь дочитать, то почему бы не посмотреть кино?
– Потому что если бы нашу с тобой жизнь показали по телевидению, то вряд ли тебе она понравилась, – расстилая постель, ответил Сагэ.
– Это еще почему?
– Ты моя маленькая почемучка. Кино – это тонкая грань, невидимая связь с той книгой, которую ты хочешь показать. Нужно быть с писателем на одной волне. Думать, как он, мечтать, как он, проживать книгу вместе с автором. А так получится, что и волосы у тебя другие и манеры с повадками. А значит, это копия, копия на тебя. Фальшивка. Пустота. Полный метр отбирает у нас субъективное восприятие прочитанного, крадет твоего любимого героя с его монологами и действиями. Взамен тебе покажут фильм, лишенный деталей, причем не с твоим набором актеров. Магия пропадет вместе с твоим трепетом к уже прочитанному. А знаешь, что самое плохое? – спросил Сагэ, устраиваясь в кровати.
– Что же?
– А то, что ты забудешь об этом фильме уже на следующий день. Поедая дешевую еду из ресторана-забегаловки напротив.
– А с книгой разве иначе?
– Книгу ты раскладываешь на частички. Каждая частичка тебе дорога, потому что в ней тот сакральный смысл, понятный лишь тебе одной. Книга всегда останется с тобой, где-то между разумом и сердцем. Будет твоим другом, даже подарит тактильные ощущения. Трогая мелованные страницы книги, ты становишься частью истории повествования. Такое чувство не подарит тебе ни одно электронное устройство.
_______________________________
_______________________
– Вот вспомни на секунду. Там, в прошлом, какое вкусное было печенье. Сейчас ведь такого не делают. Был тот неподдельный вкус, который я ищу поныне. Сменяются декорации заведений, а вкус такой же паршиво-стабильный, как и везде. Да, где-то паршивое печенье лучше, но лишь от того, что мне улыбнулись и обходились вежливо. А в целом того вкуса нет и, видимо, никогда уже не будет. А про ожидание Нового года я и говорить не буду. Хотя все же я скажу. Черт возьми, где оно, это чувство? Чувство праздника, чувство, когда ночь не спишь, елозишь в кровати в ожидании того момента, когда можно взглянуть на елку. А подарки? Все изменилось, потому что теперь я сама могу купить себе то, что хочется? Вряд ли. Дело совсем не в этом. Мы такие же дети, как и тогда, с тем же покалыванием в носу от газировки, ожиданием праздника, боязнью ослушаться родителей, вот только теперь, при усердном бое курантов, более не испытываю все те волшебные эмоции. День как день. Возможно, все потому, что нет рядом тех людей с того, самого правдивого нового года. Тех угощений, той атмосферы. Я чувствую, что всего этого уже никогда не будет, и что более страшное, что со мной этого не произойдет. Добро уходит. Уходит безвозвратно и бесповоротно.