Денис Игнашов
Memento Finis: Демон Храма
Глава 7
Ближе к вечеру позвонил усталый и растерянный Сергей. У него было совсем подавленное настроение. И хотя редактор его газеты простил ему длительное беспричинное отсутствие – Сергею удалось убедить его в том, что был болен, – долгий, напряжённый разговор с ним оставил тяжёлое впечатление. Сергей был немногословен, ему хотелось отвлечься от неприятных мыслей и потусоваться в каком-нибудь весёлом месте. У меня же оставался к нему один вопрос, ответ на который я хотел получить. Я твёрдо решил выбить из него признание, что не только в проекте о тамплиерах, но и в нашем с Кариной знакомстве он стал послушным орудием женских капризов. Мы договорились встретиться в «Бочке» на Третьяковке. В конце разговора Сергей немного замялся, помолчал, а потом промолвил загадочно: «Наша тема должна получить развитие». Я сразу понял, что речь идёт о тамплиерах, но не стал уточнять, что именно Сергей имеет в виду.
В восемь вечера я был в клубе. В «Бочке» было многолюдно, царил сумбур и толчея. На сцене шумела какая-то новомодная, широко не известная, но хорошо знакомая в узких кругах, группа. После обязательной барной стойки я нашёл свободное местечко подальше от танцующего народа. Я огляделся, пытаясь найти знакомую косматую гриву Сергея, хотя прекрасно знал, что он, по обыкновению, должен опоздать. Нетанцующий клубный народ, расположившийся за небольшими столикам, мирно тянул пиво и коктейли, курил сигареты, некоторые пытались общаться, но в общей клубной какофонии им это удавалось с явным трудом. Народ был разный. Милые студентки, пришедшие потанцевать и потусоваться. Самостоятельные девушки, организовывающие свой досуг. Трезвые охотники за девичьей благосклонностью. Пьяные менеджеры солидных компаний, пытающиеся расслабиться после напряженного рабочего дня. Клубные завсегдатаи без определённого рода занятий. И масса других нетипичных персонажей, не подпадающих под простую классификацию. К числу последних относил себя и я. Я слабо представлял себе цель своего пребывания в клубных заведениях. В этих котлах ночной жизни мегаполиса я любил наблюдать за окружающими меня людьми, которые в своем вечернем перерождении показывали иные, в отличие от дневной жизни, грани и краски своего существования.
Вот и сейчас, ожидая появления Сергея, я решил изучить окружающих меня посетителей клуба. Справа от меня сидели девушка и парень, вероятно, студенты, которые с жаром что-то пытались рассказать друг другу, перекричав мощные децибелы громкой музыки. Слева, за соседним столом, расположился небольшого роста крепыш в футболке, цепи и с барсеткой. Он, мрачно уставившись в сторону танцпола, пил апельсиновый сок и чувствовал себе явно не совсем уютно.
Оглядываясь кругом, я неожиданно столкнулся взглядом с человеком, который также не без интереса разглядывал меня самого. Одиноко сидящий за дальним столиком мужчина тяжело и пристально смотрел на меня, не отводя своих глаз ни на мгновение. Я сразу обратил внимание на сосредоточенный, любопытствующий взгляд этого человека и его неподвижные зелёные глаза, которые в неярком и мигающем свете клуба приобретали странный блеск, напоминая в своей оцепеневшей выразительности и глубине цвета кошачьи глаза. Мужчина лет сорока в хорошем летнем костюме и белоснежной рубашке явно не входил в число постоянных посетителей ночных клубов. По внешнему виду он скорее был похож на иностранца. Тёмно-русые волосы, яркие зелёные глаза в сочетании с тонкими чертами лица придавали его облику нечто особенное, неуловимо-загадочное, настораживающее. Это необычное лицо незнакомца одновременно притягивало и отталкивало своей сосредоточенной восковой неподвижностью. Увидев, что я заметил его, незнакомец широко улыбнулся, показав ряд белых зубов, и отвёл свой странный взгляд.
Верхова всё не было, и я решил выпить ещё. Я отправился к барной стойке, которая находилась в другом, более спокойном зале, где музыка была уже не так ощутимо близка моим перепонкам, и заказал себе водки – настроение требовало повысить градус.
Вдруг рубиновая капля упала в мою рюмку, тонкими клубящимися, мгновенно исчезающими ниточками разрезала прозрачную жидкость и растворилась, окрасив водку в слабый мутно-красный цвет. Я поднял голову. Рядом со мной стоял тот самый незнакомец, который только что с интересом разглядывал меня.
– Извините, ради бога. Это гранатовый сок.
Я отодвинул рюмку. Незнакомец тут же заказал мне ещё одну. Мне показалось, он участливо улыбнулся, не сводя с меня своих внимательных кошачьих глаз.
– Извините, моя неловкость… – Незнакомец виновато и смущённо пожал плечами.
– Ничего страшного, – пробормотал я, надеясь, что незнакомец тотчас исчезнет, посчитав инцидент исчерпанным. Но последнего не произошло. Незнакомец присел рядом со мной и аккуратно поставил на барную стойку стакан с гранатовым соком.
– Презабавное местечко, – сказал он и заинтересованно посмотрел на меня, пытаясь вызвать на разговор.
Я молча проигнорировал его замечание, ситуация начинала меня раздражать. «Почему этот тип пристал ко мне? Неужели я похож на голубого?» – пронеслось в моей голове.
– А я вас, кажется, уже встречал, молодой человек, – вдруг сказал незнакомец.
Я удивлённо посмотрел на него.
– Нет, нет, мы лично не знакомы, не пытайтесь меня вспомнить. Просто я вас видел вместе с Кубаревым.
– И что? – зло и недоумённо бросил я.
– Нет, ничего… Меня зовут Померанцев Сергей Александрович, я работаю в Институте всеобщей истории Российской академии наук и являюсь консультантом на телевидении. Мы договорились сегодня встретиться с Сергеем Верховым и обсудить наш, то есть, простите, ваш проект с тамплиерами. Вы, как я понимаю, работаете с Сергеем?
– Да, – ответил я, недоверчиво поглядывая на собеседника.
– Что ж, будем знакомы. – Померанцев улыбнулся и протянул мне руку.
– Руслан, – представился я, пожимая ладонь незнакомца.
– А Сергея ещё нет? – спросил Померанцев озабоченно.
– Пока нет. – Я попытался набрать номер мобильного Верхова, но тот был выключен.
– А вы, значит, пишете диссертацию по тамплиерам?
– Нет, просто интересуюсь.
– Я в своё время тоже интересовался этим вопросом… Конечно, не самое подходящее место для разговоров на эту тему. – Померанцев усмехнулся, скривив краешки тонких губ, и окинул помещение печальным взглядом.
Я пожал плечами, не скрывая своего удивления неожиданным появлением консультанта по истории в ночном клубе.
– Как мне кажется, – продолжил странный собеседник, – история тамплиеров давно перестала быть единой и подтверждённой цепью реальных исторических событий; она представляет собой набор мистических легенд и невероятных версий. Общественное сознание склонно усматривать в любой исторической трагедии тайну, столкновение скрытых от обычного наблюдения интересов. Потому, при отсутствии подтверждённых исторических свидетельств и наличии большого числа сомнительных источников, любая трактовка того или иного исторического факта имеет своё право на существование и, более того, может быть признана истинным вариантом объяснения.
– Тем не менее, истина должна быть одной, – заметил я.
Видя, что я втянулся в разговор, Померанцев, довольный этим, продолжил:
– Наверное, так оно и есть, но когда можно с относительной долей правдоподобности доказать как одно, так и другое, прямо противоположное, кто скажет, что имеет монополию на истину?
– Абсолютной истиной может обладать только Бог, —ответил я.
– В том-то и дело… Руслан, вы верите в Бога? – неожиданно спросил Померанцев.
– В какого? – Странная фраза слетела у меня с уст.
– То-то и оно. В какого… или каких…. – Померанцев равнодушно пожал плечами и выпил гранатового сока. – Но оставим лирику. Я хочу предложить вам ещё одну версию истории тамплиеров. Вы, безусловно, слышали о тех девятерых храбрецах во главе с Гуго де Пейеном, которые отправились на Ближний Восток. Что делали эти девять шампанских рыцарей в Иерусалиме? Почему сам Иерусалимский король уступил им свою резиденцию в бывшем Храме Соломона? И наконец, почему девять долгих лет в круг посвящённых не приняли ни одного нового члена ордена, окутывая деятельность ордена пеленой секретности? Я предложу свой ответ на этот вопрос… Эти девять человек по поручению высоких светских и высших духовных властей Европы искали в Храме что-то необыкновенное, чрезвычайно значимое, некую духовную реликвию…
– Неужели Святой Грааль? – с улыбкой недоверия спросил я.
– Абсолютно стандартное предположение, Руслан. Об этом говорят практически все. – Померанцев сделал вид, что не ожидал от меня услышать ничего другого. ― Люди хотят обрести успокоение силы в тайне, принимая за неё ложный след набора путаниц и бессмыслиц. Как по кофейной гуще предсказывая судьбу, по вспышкам непонятных нам и не связанных друг с другом фактов, мы хотим нарисовать картину реального и великого, выдавая конструкции нашего беспокойного разума за совершенство недоступных простому взгляду связей. Грааль есть крайне обобщённый символ, который может вобрать в себя множество смыслов. Чаще всего под именем Святого Грааля (San Greal, San Graal) подразумевают чашу, из которой пил Иисус Христос на Тайной вечере и в которую впоследствии Иосиф Аримафейский собрал его кровь. Большинство исследователей кельтской культуры видят в Граале особый образ священной чаши языческой мифологии. Есть и другой вариант трактовки, не связанный с представлением Грааля в виде чаши или кубка. Для многих Святой Грааль переводится как «королевская кровь» (sang real), что должно указывать на тайну принадлежности Христа к царскому еврейскому роду Давида или намёк на особые древние корни династии Меровингов. Но под Граалем также понимают и большой зелёный камень, драгоценный изумруд, который Архангел Михаил выбил из короны Люцифера. Вы видите, что это понятие сколь широкое, столь и бессмысленное в своей широте. Тем не менее оно выполняет важную охранительную функцию. Святой Грааль – это путь в сказку, приятную человеческому воображению. Это путь в туман мистификаций, в поле которых и позволяется искать то, что хотят обнаружить.
– Вы хотите сказать, что легенда о Святом Граале – это миф? Но с этим мало кто будет спорить в научных кругах.
– Это не столько миф, сколько запутанный след, который, утверждая наличие тайной истины, ведёт не к ней, а в сторону от неё. Это общий интерес, который надёжно скрывает загадку. Это лес, который прячет волшебное дерево… Человечество не может обойтись без тайны, человеческий разум настроен на поиск сокрытого и таинственного. Всё чрезвычайно просто: если вы хотите всех запутать, подкиньте интересующимся вопросы, на которые не может быть определённых ответов, – появятся загадки, теории, версии, мистификации. Остальное за вас сделает пылкое воображение и неиссякаемое любопытство человечества. Пелена тайны надёжно и надолго прикроет истину. Выдумки отлично маскируют её, и уже очень сложно будет в ворохе объяснений найти то единственно верное, что раскроет нам правду. И пока человечество дружно будет идти по пути недоказуемости, истина спокойно существует рядом – неузнанная, неоткрытая, неразличимая, потаённая, спящая. Я уверен, чтобы нащупать тайну, надо искать не тайный разумный смысл, а необъяснимую глупость. Истина маскируется не напыщенностью и величием, а шутовством. Улыбка прячет правду.
– Не пойму, на что вы намекаете, – прервал я Померанцева. – Что есть история ордена Храма?
– Это история ряженых.
– Не понимаю. – Я нахмурился.
– Видите ли, в истории тамплиеров можно найти огромное поле разных смыслов, великое множество ниточек, ведущих нас в тупик. И только одна ниточка из этого множества оканчивается не обрывом, а узелком истины.
– Интересная трактовка, ― усмехнувшись, сказал я. ― Но если реликвия, которую хотели обнаружить тамплиеры на Ближнем Востоке, не Святой Грааль или, скажем… не совсем Святой Грааль, то что же тогда они пытались найти? Ведь они всё-таки что-то искали?
– Да, искали. И я хочу предложить свой вариант понимания того, что же могло стать реликвией… Видите ли, Руслан, то нечто, которое искали тамплиеры, по моему мнению, не могло быть явной христианской реликвией. И на то у меня есть свои аргументы. Во-первых, сложно предположить, что в мечети Аль-Акса можно было найти спрятанную христианскую святыню – будь то растиражированный образ христианской тайны Святой Грааль, копьё центуриона Лонгина, плащаница или что-то иное. Вряд ли настоящий христианин решился бы сохранить реликвию в таком популярном месте чуждого ему культа. Во-вторых, экспедиция, будь то экспедиция за христианской реликвией, не была бы так сильно окружена строжайшей тайной, как миссия тамплиеров. В те времена, времена особого религиозного экстаза, церковь всегда пыталась использовать любые христианские символы для укрепления своего авторитета и духа крестоносного воинства – вспомним историю Животворящего Креста, хранителем которого одно время, заметим, был тоже орден тамплиеров. Я сильно сомневаюсь в том, что католические отцы могли упустить реальную возможность сыграть на настроениях масс. По-видимому, то, что искали пилигримы, мало походило на христианскую святыню. Своей закрытостью, своими тайнами и своей показной бедностью тамплиеры в первые годы существования своей организации вызывали у жителей Иерусалима вполне закономерное подозрение. Итак, то, что искали тамплиеры, не было христианской реликвией. Тогда что можно было искать в бывшем Храме Соломона?
Я прервал Померанцева:
– Но в двенадцатом веке в Иерусалиме уже давно не было никакого Храма Соломона, а на его месте стояло совсем другое здание. Храм Соломона был разрушен Навуходоносором II ещё в 587 году до нашей эры, второй, построенный на его месте, был уничтожен римлянами. И о тех временах сейчас нам напоминает только осколок стены второго храма, ставший знаменитой Стеной Плача.
– Вы хорошо владеете историческим материалом, Руслан. Да, действительно, к моменту начала крестовых походов Храм Соломона уже давно не существовал. Но в те времена ещё оставались его подвалы и подземелье. Об этом сохранились свидетельства самих рыцарей. Кто знает, может быть, именно в этом подземелье и была спрятана та вещь, которую на протяжении девяти лет искало братство Бедных рыцарей.
– Хорошо. И что же это могло быть? – нетерпеливо спросил я. – Что искали девять «бедных рыцарей» девять лет в подземельях мечети Аль-Акса?
После непродолжительной паузы Померанцев сказал то, что я совсем не ожидал услышать:
– Они искали ответ на вопрос, что есть зло и что есть добро… Они хотели понять, как согласованы и сочетаются свет и тьма, и самое главное – есть ли действительно подобное разделение.
Наверное, Померанцев прочитал на моём лице искреннее изумление, потому что он сразу попытался объяснить сказанное:
– Вы, безусловно, слышали о дуалистических теориях мироздания?
– В общем, да, ― неуверенно сказал я, сразу попытавшись уточнить: ― Вы имеете в виду манихеев, гностиков и им подобных?
– Не только, но в целом вы абсолютно правильно отметили именно эти религиозные концепции. Основная идея подобного мировоззрения – признание существования двух начал в мире, доброго и злого. Причём обе сущности имеют божественную природу и равно могущественны. Только этим, по мнению дуалистов, можно объяснить существование зла на Земле, только этим объясняется слабость добра перед распространяющимся на Земле злом. И, именно поэтому противостояние светлых и тёмных сил практически вечно и лежит в основе мироздания. Правда, оптимистичные теории предполагают, что это противостояние должно окончиться, и добро с необходимостью одержит победу над злом, но будет это не сейчас, не скоро и только тогда, когда человечество объединится с добром в своём стремлении одержать над злом верх. Итак, согласно религиозным идеям дуалистов, противостояние добра и зла есть основной вопрос человеческого существования, вопрос вечной борьбы духа и материи.
– Вы считаете, тамплиеры были тайными дуалистами? В средневековой христианской Европе это было небезопасным увлечением. Вспомним дуалистические секты болгарских богомилов, итальянских патаренов и французских катаров. Их конец был печален.
– Вопрос веры тамплиеров – чрезвычайно сложный вопрос. Я абсолютно уверен, что она за годы существования ордена претерпела очень серьёзную эволюцию. Но тем не менее дуалистические мотивы в мировоззрении тамплиеров всегда были очень сильны. Вспомним ту странную потаённую двойственность, которая присутствует во всех символах ордена – знамя, разделённое на чёрный и белый цвет, или герб – два всадника на одном коне; даже кончик алого тамплиерского креста раздвоен. Везде и во всём два смысла, два начала, два толкования, две жизни. Даже известная и труднообъяснимая надпись на форзаце общего Устава ордена Храма звучит двояко – «Memento Finis». Её можно перевести с латыни и как «Думай о своём конце», и как «Думай о своей цели».
То же самое можно сказать об оценке деятельности ордена. Его история представляет собой набор самых противоречивых фактов. Примеры поразительной честности, героического бескорыстия и верности идеалам соседствуют в ней с подтверждениями беспримерной жестокости, жадности и коварства рыцарей Храма. Создаётся впечатление, что у ордена было два лица, два образа, прямо противоположных друг другу. Именно поэтому потомки, создавая своё видение ордена, с такой лёгкостью впадают в крайности оценки их роли в истории. Для одних тамплиеры – это сообщество кровожадных и сребролюбивых сектантов, для других – героический рыцарский орден христианских подвижников. На самом деле все эти крайности трактовок связаны с особенностями идеологических установок ордена, большинство из которых было достоянием узкого круга избранных внутри самого ордена и дошло до нас в сумбурной и неправдоподобной смеси легенд, мистических предположений и выбитых под пытками признаний.
Кстати, несколько слов о гербе тамплиеров… Согласно господствующей версии два всадника на одной лошади, изображённые на гербе ордена Храма, символизировали бедность и смирение воинов-монахов. Однако существует старая средневековая дуалистическая легенда, объясняющая удивительное изображение герба тамплиеров. Два бедных рыцаря отправились в поход на одном коне. Передний поручил себя Христу, чтобы тот помог ему выйти из битвы невредимым, а второй поручил себя тому, кого считал более сильным, – дьяволу. Он и остался невредимым и глумился позже над своим раненым товарищем, пытаясь совратить его с праведного пути и привлечь к своему лжеучению. Первый рыцарь поддался на уговоры второго рыцаря и разделил его тайную веру в дьявола. И после этого орден Храма стал богатым и обрёл славу непобедимого.
– У ордена существовала тайная параллельная структура? Вы это хотите сказать?
– Я более чем уверен, что внутри организации тамплиеров существовал особый круг посвящённых, который и осуществлял контроль за деятельностью ордена Храма. Особенно это стало заметно после того, как тамплиеры перенесли свою штаб-квартиру с Кипра во Францию. По многим косвенным признакам последний Великий Магистр Жак де Моле не был реальным и полновластным руководителем ордена. Это был мужественный и честный человек, настоящий рыцарь, но на роль лидера могущественной организации явно не подходил. Да что там говорить! Сам факт того, что он не знал грамоты, многое объясняет. Скорее всего, последний Великий Магистр был специально поставлен на этот пост и выполнял роль послушной марионетки в чужих руках. Вопрос – в чьих?.. Впрочем, ― Померанцев манерно взмахнул рукой, ― я хотел бы остановиться на этой теме чуть позже… Вернёмся к вопросу о том, что же первые тамплиеры искали на Ближнем Востоке и, что не менее интересно, для кого.
– Вы говорите об инициаторе этой экспедиции?
– Именно, ― ответил Померанцев. ― Даже, скорее всего, об инициаторах.
– Подозреваю, вы имеете в виду Гуго Шампанского, вассалами которого и были первые храмовники.
– Не только и не столько. В первую очередь я хотел бы вспомнить имя великого интеллектуала той эпохи – Бернара Клервоского. Именно этот человек подготовил мировоззренческую платформу ордена Храма, представив «новое рыцарство» средневековому католическому обществу. По легенде, он подготовил Устав новой организации рыцарей-монахов и взял на себя задачу оправдания появления монашеского братства, которое не словом, но мечом должно было утвердить авторитет католической церкви на Святой земле. Благодаря его стараниям тамплиеры были признаны светскими и духовными властями и наделены особыми полномочиями и привилегиями. Общепризнано, что Бернар Клервоский стал духовным родителем вновь образовавшегося военно-монашеского ордена. Но мало кто знает, что именно он стоял и у истоков ближневосточной экспедиции первых храмовников.
– Но Бернар из Клерво познакомился с орденом Храма много позже, когда тот приобрёл черты реальной организации, ― пытался протестовать я.
– Распространённое заблуждение. Первых «бедных рыцарей» он знал давно и очень хорошо, так же как и графа Шампанского. Будучи основателем монастыря в Клерво в 1115 году, на территории Шампани, он не мог не знать хозяина тех земель и его приближённых. Именно Бернару принадлежала идея отправить пилигримов в Иерусалим.
– И этому есть документальные подтверждения? ― спросил я с сомнением.
Померанцев улыбнулся.
– Я могу определённо заявить, что для подобных утверждений есть все основания, ― уклончиво ответил он и продолжил: ― В любом случае, согласитесь, что моё предположение выглядит логично и очень похоже на правду.
– Предположим, что инициатива тайного крестового похода за неизвестной реликвией принадлежала Бернару Клервоскому, ― попытался я принять логику рассуждений Померанцева. ― Но что это нам даёт?
– Достаточно… Достаточно для того, чтобы сделать вывод о характере той странной вещи, которую искали тамплиеры.
– Вы говорите загадками, ― сказал я.
– Я постараюсь кратко объяснить, почему считаю это важным… Бернар Клервоский был известнейшим религиозным мыслителем того времени. В своих наставлениях он рисовал свой образ христианской церкви и её служителя. Часто Бернар в своих письмах непосредственно даже указывал, что должен делать римский папа и, самое интересное, к его мнению прислушивались. Это совсем не значит, что настоятель монастыря в Шампани имел какую-то тайную власть над всем католическим миром, но Бернар из Клерво обладал особым духовным авторитетом, как у церковной, так и у светской власти. Его уже при жизни считали святым, а церковь канонизировала его практически сразу после смерти. Его проповеди подвигли государей Европы организовать второй крестовый поход, его влияние на мир идей западноевропейского средневекового общества было бесспорно. Одной из центральных тем его духовных исканий стал вопрос бескомпромиссной борьбы со злом, с его жизненными и духовными проявлениями. Именно эту задачу двоякой борьбы против врагов из плоти и духовного зла Бернар и ставил перед тамплиерами.
– «Похвала новому рыцарству»? ― вспомнил я одно из известных сочинений Бернара Клервоского.
– Да, вы абсолютно правы, ― ответил Померанцев. ― Именно в этом произведении Бернар Клервоский и сформулировал свои представления о новом христианском воинстве, которое должно было организовать борьбу со злом как мечом, так и духовным примером стойкой веры. Бернар Клервоский объявлял войну, и целью этой войны было malicidia – убиение зла.
– Убиение зла? ― переспросил я.
– Именно так. И если против врагов из плоти и крови можно было действовать мечом, то против духа зла необходимо было иметь другое оружие. И это была не просто вера…
– Вы хотите сказать, что таинственная реликвия, обнаруженная тамплиерами в Иерусалиме, и была тем самым оружием против невидимого зла?
– Да, ― ничуть не смущаясь, ответил Померанцев. ― Храмовники стали обладателями таинственной вещи, которая должна была помочь им в войне против духовного зла.
– Вы шутите?! – не удержался я от восклицания.
– Совсем нет. ― Померанцев мягко улыбнулся. ― Есть вполне определённые свидетельства того, что данная реликвия действительно существовала и находилась в руках рыцарей Храма. А насколько она помогла храмовникам в их святой борьбе, можно судить, опираясь на факты истории ордена Храма.
– Судя по всему, вещица им не помогла, ― с усмешкой произнёс я.
– Да, ― вполне серьёзно сказал Померанцев. ― Они неправильно оценили её силу и предназначение.
Поражаясь мистическому ходу рассуждений Померанцева, я изумлённо посмотрел на него.
– Тамплиеры считали реликвию духовным оружием добра против зла, ― продолжил Померанцев. ― А на самом деле это была сила подчинения зла. Согласитесь, это всё-таки разные вещи!
Я не нашёл ничего лучшего, как, согласившись, кивнуть утвердительно, хотя ещё с трудом понимал смысл сказанного.
– Будучи рыцарем добра, ты должен держать в руках и доброе оружие – в этом залог непоколебимости и чистоты твоих устремлений. Подчиняя же своей воле зло, хоть и в благих целях, ты принимаешь на себя огромную ответственность, ибо в слабых руках и при слабом духе эта сила, маскируясь добрыми намерениями, становится не слугой, а хозяином твоей воли. Именно поэтому, боясь своей слабости, тамплиеры отказались от активного использования силы реликвии, оставаясь её хранителями, но не повелителями.
– Всё это занимательно, правда, к науке не имеет абсолютно никакого отношения, – сказал я, громко хмыкнув, и уговорил наконец свою рюмку водки. – Забавный сюжет для околонаучной мистической литературы. – Моё скептическое отношение к услышанному было непробиваемо, но, казалось, Померанцев совсем не обращал внимания на мои реплики, и потому я спросил: – Так, значит, храмовники никогда не использовали силу реликвии?
– Всего того, что они добились с самого начала своего пути, они добились благодаря своей организации, воле и вере. И искушение, возможно, было очень велико… Уверен, они не раз думали о том, как заставить реликвию работать на себя. Но, полагаю, они всё-таки ограничились ролью её хранителей.
– От кого же они охраняли это мистическое Нечто?
– От тех, кто знал о его существовании и хотел им обладать. Например, от исмаилитов. Вам, очевидно, известно о существовании в те времена обосновавшейся на отрогах Ливанских гор закрытой секты радикальных шиитов под предводительством Старца Горы. Исмаилиты, названные в популярной и научной литературе сектой ассасинов-убийц, были в те времена серьёзной силой, положившей начало в истории практике политических убийств. Они вели особую, отличную от остального мусульманского мира, политику в отношении христиан. В 1172 году Старец Горы отправил Иерусалимскому королю посланников с предложением заключить союз против сарацин. Исмаилиты также собирались принять христианство. Иерусалимский король с радостью согласился, но на обратном пути посланники попали в засаду к тамплиерам и были полностью уничтожены. О союзе с исмаилитами и переходе их в христианство пришлось забыть навсегда. Почему люди, призванные защищать христианство на Святой земле и распространять его идеи, совершили этот, казалось бы, нелогичный и страшный поступок? Они боялись реальных конкурентов на обладание их реликвией и сделали это, чтобы утвердить над ней свою абсолютную власть.
Я покачал с сомнением головой:
– Интересное предположение. – Я слушал рассказ Померанцева как забавную сказку для необразованных взрослых. – Итак, тамплиеры стали заложниками своего особого положения – добрые цели и злое средство их достижения. Отсюда, если я правильно понимаю, их странная двойственность, преследующая их и после смерти. И что же было дальше?
– Судьба храмовников общеизвестна. Орден Храма ждала печальная участь. Но, скорее всего, это было плановое самоубийство, нежели вмешательство внешних сил.
Померанцев который раз за сегодняшний вечер меня удивил, и я даже не пытался скрыть своего недоверчивого изумления.
– Даже так?! – воскликнул я.
Померанцев понимающе улыбнулся, видя, с каким сомнением я выслушиваю его занимательную лекцию о судьбе тамплиеров.
– Понимаете, Руслан, после изгнания с Ближнего Востока самой большой и влиятельной организацией в ордене Храма стал его французский Дом. Именно французская организация и стала властным центром в ордене Храма.
– Тамплиеры всегда считались французским военно-монашеским орденом, в отличие, скажем, от Тевтонского, который был немецким. Это было вполне обоснованное национально-историческое разделение подобных структур.
– В целом это действительно так. Но меня интересует другое. Документы свидетельствуют – внутри французского Дома тамплиеров в XIII веке происходили особые структурные изменения. Именно в XIII веке у храмовников появляются странные культы и обряды, информация о которых стала общественным достоянием именно в то время и именно во Франции. Никто ничего не знал конкретно, но тамплиеры на основе слухов попали под народное подозрение.
– Вы думаете, что это была особая религиозная секта, которая нашла свой приют внутри ордена?
– Именно! И вы должны сразу догадаться, какая это была секта, ― категорично заявил Померанцев.
– Катары?! ― догадкой вырвалось у меня восклицание.
Я с беспокойством начинал понимать, что принял логику мистических рассуждений Померанцева, и моя мысль сама искала продолжение рассказа.
– Да, ― спокойно и сухо подтвердил Померанцев. ― Разгромленное религиозное движение окситанских дуалистов, катаров, нашло своё тайное прибежище у любимого детища папы римского – у ордена Храма. Простое и гениальное решение. Кто будет искать своего врага у себя дома? А для катаров нельзя было придумать более надёжного убежища, чем орден Храма. Альбигойцев в ордене Храма, ко всему прочему, привлекал мистический дуализм, который странным образом сопровождал организацию тамплиеров всё время её существования и был отчасти сродни дуализму провансальских манихеев. Вспомним также, что тамплиеры были неподсудны ни одной светской и религиозной организации, – их судьбы вершил лично папа римский… Он-то и стал их могильщиком, но только после того, как они сами того захотели, или это захотел… некто, кто был с ними тесно связан. Филипп IV Красивый вместе с папой римским стали лишь орудием уничтожения христианского братства воинов-монахов. Ослеплённые жадностью, король и папа, скорее всего, так и не поняли, что стали пешками в руках могущественных сил, ставших у них за спиной. Орден был уничтожен, состояние его разграблено, многие благородные рыцари закончили свою жизнь на кострах инквизиции или бесследно исчезли в тюрьме.
Померанцев замолчал.
