Денис Игнашов
Memento Finis: Демон Храма
В переулке как всегда в это время было пустынно. Коряво припаркованные на тротуаре машины, жёлтые фонари и я, не спеша шагающий в сторону оживлённого Садового кольца. Я шёл медленно, полностью поглощённый мыслями о вновь открывшихся чудесных обстоятельствах. Поэтому я не сразу обратил внимание на одинокую фигуру мужчины, стоявшего, как и в первый день нашего знакомства с Кариной, в темноте недалеко от тускло горящего фонаря. От неожиданности я остановился. Высокая тёмная фигура с мерцающим огоньком сигареты неподвижно стояла на другой стороне переулка и, казалось, неотступно следила за мной. Мы стояли друг против друга. Я не видел ни лица человека, ни то, во что он был одет. Неподвижная фигура, больше похожая на привидение, нежели на человека, в абсолютно пустынном переулке.
После некоторого раздумья, набравшись храбрости, я сделал шаг вперёд по направлению к загадочному человеку.
– Простите… – начал я, делая ещё один неуверенный шаг и с опаской наблюдая за действиями невидимого незнакомца.
Человек ничего не ответил. Но вдруг он бросил сигарету и быстрыми шагами направился под арку, во двор рядом стоящего дома. Прошло несколько секунд, и он исчез в темноте окончательно. Я остался в пустынном переулке совершенно один. Я оглянулся. До Садового кольца оставалось совсем немного. Надо было просто развернуться и пройти ещё метров пятьдесят, чтобы попасть в оживлённое место. Во мне боролись любопытство и почти детское чувство страха, тёмным глазом провала арки смотревшего на меня. Я решился. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, и вот я уже скрылся в темноте перехода, вынырнув с другой стороны в маленьком, хорошо освещённом дворе, зажатом со всех сторон старыми домами. Никого не было. Было абсолютно тихо и пустынно, только иногда долетал приглушённый и искажённый колодцем двора шум близкой магистрали. Я ещё раз осмотрелся. Чёрный человек исчез. «Наверное, вошёл в дом, – подумал я. – Просто он живёт здесь, – успокаивал себя я, борясь с беспричинным страхом перед одинокой фигурой в пустынном месте. – Вышел вечером покурить на свежем воздухе, покурил и пошёл домой».
Я развернулся и через минуту уже стоял на Садовом кольце.
Глава 6
Ночью мне опять снилась эта странная улыбка без лица. Она неотступно преследовала меня, превращая любой мой сон в своё немое торжество. Торжество странного, навязчивого, бессмысленного образа, тотальность и настойчивость которого настораживали. Если в первый раз этот феномен Чеширского кота скорее поразил меня, то теперь он начинал пугать, и этот страх стал приобретать характер опасного наваждения. Проснувшись ночью, после очередного появления загадочной улыбки, я долго лежал и смотрел в тёмную пустоту. Больше всего меня настораживало чувство абсолютной реальности существования этой загадочной улыбки и то, что я никак не мог понять, чему можно так улыбаться. Мне казалось, что улыбка, это странное порождение сна, преследует меня и в реальной жизни. Я чувствовал какую-то непонятную мистическую связь между наваждениями моего сна и тем неподвижным человеком из переулка. Кто был этот человек и что могло связывать его с бесконтрольным буйством моей ночной фантазии? Я осознавал только одно – беспокойство, охватывающее меня при виде неподвижной фигуры в переулке, было сродни тому беспокойству во сне, которое сопровождало каждое появление непонятной улыбки. Только этим они были похожи и только мною, моими чувствами, моим воображением они были связаны в предчувствие предопределённости, неизвестной пока мне предопределённости… Что за ерунда? Я решительно повернулся на бок и закутался в одеяло, свернувшись под ним калачиком. Надо было уснуть, отбросив все ненужные и болезненные представления. И я это сделал, досчитав до ста пятидесяти шести.
Меня разбудил и заставил вылезти из кровати громкий и продолжительный звонок домашнего телефона. Это был Верхов.
– Слушай, я тебе пытался дозвониться вчера вечером. У меня сногсшибательная новость!.. – опережая Верхова, начал было я, желая сразу же рассказать ему о вновь открывшихся неожиданных обстоятельствах близкого родства Карины и таинственного Полуянова.
– Андреев умер, – оборвал меня Сергей.
– Как умер? – обескураженно спросил я.
– Сердечный приступ. Вчера вечером…
– И как мы теперь? – растерянно пробормотал я, наконец осознав страшную новость.
– Надо встретиться. Кубарев хочет срочно нас видеть. Так что в одиннадцать у него.
Когда я появился в телецентре, Верхов был уже там. Он сидел в кабинете у Кубарева. Продюсер, развалившись в своём большом кресле, машинально крутил в руках брелок с ключами и молчал. Получив от Сергея известие о смерти Андреева, казалось, он весь ушёл в себя, как будто пытаясь оценить то, что произошло. Наконец он очнулся и как-то виновато посмотрел на нас.
– Как всё печально сложилось, – сказал он, положив брелок с ключами на стол. – Очень жаль вашего Андреева. Академик, учёный с мировым именем… Сколько ему было лет?
– Восемьдесят три, – сказал Сергей.
– Да, возраст почтенный. В таком возрасте всё возможно.
– Он всегда был такой бодрый, активный. Я и не знал, что у него проблемы с сердцем, – пробормотал Сергей.
– В его возрасте у всех проблемы с сердцем. Что поделать, такова жизнь.
– Андреев активно работал над проектом и очень сильно нам помог.
– Ну да, ну да, – понимающе кивнул Кубарев.
– Многими интересными идеями мы обязаны ему.
Кубарев опять кивнул.
– Смерть Андреева – это очень серьёзная утрата для всех, кто его знал. Но, думаю, мы справимся с проектом. У нас есть прекрасный материал, через день-два мы предоставим наброски сценария, – продолжил Сергей.
Кубарев оглядел нас:
– Я подумал… – Он сделал многозначительную паузу. – Мне кажется, стоит кардинально пересмотреть тематику нашего проекта. Смерть Андреева, безусловно, тяжёлая утрата для всех нас. Но это печальное обстоятельство тут ни при чём… Я считаю, необходимо изменить саму тему. Передача про крестоносное воинство, боюсь, не будет интересна современному телезрителю. Слишком это было давно и далеко от нас… Чем может привлечь рядового российского обывателя история ордена, про который он и слышать не слышал, ведать не ведал. Не наше это, не близко оно нам… Вот если бы взять сюжет из отечественной истории или исторического времени, более близкого нам, – тогда совсем другой вопрос… Вы меня понимаете?
Что нам было ответить? Мы сидели, уныло понурив голову, и слушали, как Кубарев убеждал нас в бесперспективности темы, которую он всего несколько дней назад так страстно защищал.
– Я высоко ценю проделанную вами работу, – вещал Кубарев. – Вы талантливые ребята, и я глубоко верю в ваш потенциал. Именно поэтому я предлагаю вам самим выбрать новую тему нашего проекта и подготовить её для обсуждения.
На этом разговор наш был окончен. Кубарев, торопясь, ласково с нами попрощался и мягко выпроводил. Молча мы вышли из здания, и только на улице Сергей зло и печально выдавил:
– Бобик сдох.
– Не переживай. Несмотря ни на что, он предложил нам сотрудничество, – попытался я его успокоить.
– Ты что, не понял?! – взорвался Сергей. – Он нас больше не ждёт, мы ему не нужны. Он просто вежливо указал нам на дверь. Это всё, ты понимаешь?
Я пожал плечами. Я это понимал. Понимал и то, что завтра я вернусь к своей диссертации и через несколько дней – к своей работе, а Сергей сейчас терял шанс, хороший шанс изменить свою судьбу. Конечно, я всё это понимал.
– Пойдём, выпьем, – обречённо бросил Сергей.
Мы зашли в ближайшее кафе с открытой верандой. Сергей сразу заказал себе сто грамм водки, я же ограничился пивом.
– Помянем академика. Хороший был мужик, хоть и зануда, – сказал Сергей и опрокинул первые пятьдесят грамм. – Скажи, неужели его смерть так сильно изменила позицию Кубарева?
– Я не уверен, но мне кажется, что это было для него не главным, – ответил я.
– Значит, не один я так думаю. – Сергей услышал от меня то, что хотел. – Тогда почему? Ты умный человек, объясни мне, почему человек так быстро меняет своё мнение? Что могло измениться за столь короткий период времени?
На мгновение я задумался, пытаясь оценить, стоит ли говорить о моих догадках или нет. Ведь это просто мои домыслы, мои впечатления, моё мнение. И не более того. Что я должен был сказать другу? Я сказал то, что думал:
– Ему кто-то посоветовал отказаться от этого проекта.
– Вот! – воскликнул Сергей и уговорил вторые пятьдесят грамм. – И остаётся главный вопрос. Кто это сделал? Кто тот человек, к мнению которого Кубарев прислушался и закрыл тамплиеров?
– Слушай, это всё наши домыслы, – запротестовал я. – Не сгущай краски… Нам просто не повезло… Давай я лучше расскажу тебе одну вещь, которая обнаружилась вчера вечером.
Я сделал паузу, чтобы ещё больше заинтриговать друга. Сергей уже слегка осоловевшим взглядом участливо наблюдал за мной.
– Карина – дочь Полуянова! – радостно выпалил я.
Я думал, что эта новость будет громом среди ясного неба, и поражённый этим громом Верхов ещё долго будет спрашивать меня, забыв свои обиды и огорчения, неужели это действительно так. Но Сергей лишь улыбнулся:
– Ты только вчера узнал об этом?
Я на мгновение окаменел, пытаясь осознать то, что сказал этот лохматый тип напротив.
– Ты знал об этом? – только и выдавил я из себя в изумлении.
– Конечно, да, – ответил Сергей, глазами ища официанта. – Не забывай, что Света и Карина – сёстры, хоть и троюродные.
– Но… но почему? – вырвалось у меня.
– Почему я раньше об этом не сказал? – Сергей посмотрел на меня. – Я не хотел об этом говорить раньше времени. На то были свои причины. Но сейчас я могу тебе многое рассказать.
Внимательный официант принёс раскрасневшемуся Верхову ещё сто грамм водки.
– Я тебе должен признаться, – начал он неуверенно, поглядывая на меня и мысленно оценивая полезность и необходимость намечаемого признания. – Я уже давно знаком с Кариной…
Я весь напрягся, ожидая услышать от своего друга страшные слова.
– Нет, не подумай что, – видя, как я внутренне сжался, сразу же попытался успокоить меня Сергей. – Между нами, естественно, ничего не было… Я дружил с её троюродной сестрой Светой. И так получалось, что в самых разных компаниях мы часто встречались и общались. Я знал печальную историю её отца, знал, что он загадочно исчез. Но об этом мне рассказала Света. Сама Карина никогда не говорила на эту тему. Она до сих пор очень болезненно воспринимает эту давнюю историю, искренне надеясь рано или поздно увидеть своего отца. Ведь он бросил семью, когда ей был всего один годик, двадцать лет назад. Со временем отец для неё превратился в легенду, его жизнь стала мифом, а интерес к нему стал трансформироваться в интерес к тому, чем он занимался до своего исчезновения. Карина всерьёз интересовалась историей ордена Храма… Короче говоря, это она предложила сделать телевизионную передачу о тамплиерах!
– Карина знала о твоём знакомстве с Кубаревым?! – удивлённо воскликнул я.
Сергей виновато потупил глаза и смущённо проговорил:
– Она нас и познакомила…
Это был шок. Я откинулся на спинку пластикового стула и смотрел на друга застывшим в недоверии взглядом. Это был удар, удар, от которого трудно сразу прийти в себя. Голубоглазая брюнетка Карина, её мифический отец Полуянов, академик Андреев, продюсер Кубарев, а в качестве фона – красные восьмиконечные кресты и пегое знамя ордена Храма, давно канувшего в Лету… Причудливая история с непонятным сюжетом.
– Почему ты мне раньше всё это не рассказал?! – вскричал я.
Досада и недоверие клокотали в моём голосе. Сергей пытался оправдаться:
– Не знаю уж почему, но Карина не хотела, чтобы ты знал о том, что она была инициатором всего этого проекта. А потом, Андреев… Ты представляешь, что было бы, если он вдруг узнал, что дочь Полуянова, того самого молодого учёного, который так сильно насолил ему, имеет отношение к нашему проекту? Мне сложно было бы спрогнозировать его реакцию… Но сейчас всё в прошлом. Андреев умер, проект закрыт… А мне надо подумать о том, как я буду объяснять длительное отсутствие редактору своей газетёнки.
– Так почему проект закрыт? – встрепенулся я. – Кому нужно было его закрыть?
Повисла странная пауза. Сергей молча допил свою стопку водки, закусив её так кстати появившимся на столе солёным огурцом.
– Не знаю, дружище, – пробормотал он загадочно. – Не знаю, что тут происходит, но всё это мне не нравится… Я чувствую что-то странное, Руслан, и продолжение этого представления мне уже не интересно. Для меня занавес закрылся…
Сергей посмотрел на часы и не спеша поднялся из-за стола.
– Поеду домой, надо поспать, а потом в редакцию – буду каяться. Пожелай мне удачи…
Верхов махнул привычно рукой на прощание и направился к выходу.
Когда Сергей ушёл, я ещё некоторое время сидел на веранде, бесцельно разглядывая проезжавшие мимо автомобили. Сказать, что я был удивлён признаниями Сергея, значит было ничего не сказать. Я не мог отделаться от мысли, что история, в которую были вовлечены я и Карина, была необычайно запутана, представляя из себя клубок необычных и непонятных связей. Я видел искреннее разочарование в глазах Сергея, я верил ему и знал, что он говорил правду. Но всю ли? Почему Карина заинтересовалась орденом Храма? Желание дочери узнать, чем жил её отец? Но при чём здесь Верхов и телевидение? Откуда Карина знает Кубарева? Почему так долго Карина при помощи Сергея скрывала от меня то, что она дочь Полуянова, и то, что она всерьёз интересуется историей тамплиеров? И в конце концов, что заставило или кто заставил Кубарева так резко изменить своё мнение о проекте? На эти вопросы могла ответить только она, моя Карина. Я набрал номер её мобильного телефона.
Мы встретились в сквере около университета. Карина поцеловала меня и села рядом на скамейке.
– Я скучала, – тихо сказала она, нежно прижавшись ко мне.
Я обнял Карину, и несколько минут мы сидели молча. Наконец я нарушил это тягостное для меня молчание:
– За последние сутки произошло так много событий, и я так много узнал. Я даже не знаю, с чего начать…
– Начни с главного, – не поднимая головы с моего плеча, сказала Карина.
– Умер академик Андреев.
Карина подняла голову и удивлённо взглянула на меня.
– Тот самый Андреев?!
– Да, тот самый. У него было слабое сердце… Но это ещё не всё. Наш проект, о котором я тебе говорил раньше, теперь закрыт. Телевизионный продюсер, который хотел его осуществить, изменил своё мнение. Теперь орден Храма телевидению не нужен.
– Но почему? – вырвалось у Карины.
– Я думал, ты можешь мне это объяснить. – Я пристально посмотрел на Карину, пытаясь оценить её реакцию. – Ведь Кубарев – это твой знакомый.
Карина молча отвела глаза в сторону. Наступила неуютная пауза.
– Сегодня я говорил с Сергеем. Он мне всё рассказал, – продолжил я. – Он рассказал о том, что давно знал, что ты дочь Полуянова, что это ты придумала проект телевизионной передачи об ордене Храма и что это ты познакомила его с Кубаревым… И теперь я хочу задать тебе всего два вопроса. Почему вы от меня всё это скрывали? И кто закрыл проект?
Карина виновато улыбнулась, автоматическим движением руки поправила волосы и посмотрела мне в глаза:
– Руслан, прости меня, я не хотела тебя обидеть … Я просто боялась. Боялась за тебя, за нас… Всё это так внезапно произошло. И эта идея с орденом Храма… Я совсем не ожидала, что ты станешь участником проекта… Всё началось, когда Кубарев, знакомый моего отчима, будучи у нас, сказал, что было бы интересно создать на телевидении цикл передач о тайных страницах истории. Я предложила ему тему тамплиеров. Он ею очень заинтересовался. Среди знакомых историков у меня тогда был только Сергей, который с радостью ухватился за эту возможность заняться чем-то новым и перспективным. В итоге я их познакомила друг с другом.
– Но почему же из всего этого надо было устраивать тайну?! – воскликнул я.
– Мне казалось… – сдирая ногтем краску на скамейке и смотря куда-то в сторону, пыталась оправдываться Карина. – Я думала… что ты узнаешь, расстроишься и бросишь меня.
Эти по-детски наивные слова, это печальное личико как будто пробили возникшую было стену непонимания между нами. Небесно-голубые глаза Карины заблестели, и маленькая слезинка, оставляя мокрый след, медленно скатилась по её щеке. Мои сомнения и обида куда-то улетучились. Я крепко прижал Карину к себе, заключив её в объятия.
– Глупышка, – приговаривал я, а сам улыбался. – Господи, какая ж ты глупышка…
– Прости меня, Руся, – тихо всхлипывая, говорила Карина. – Это, наверное, так глупо и наивно… Но я боялась, я действительно боялась за тебя, за нас… Потому и просила Сергея не говорить об этом.
– Господи, что же это могло изменить?!
– Я боялась, ты посчитаешь, что я нечестна с тобой, что я тебя обманываю.
– Нет, это не так, это совсем не так, – сказал я, пытаясь успокоить Карину. – Ты для меня очень важна, и я тебя люблю.
Мы сидели на скамейке, прижавшись друг к другу, и молчали. Я забыл своё раздражение и обиду, я был обезоружен. Но вопрос о тамплиерах и реакция Кубарева никак не лезли у меня из головы.
– Ты серьёзно интересуешься историей ордена Храма? – спросил я Карину.
– Да, – ответила она.
– И это связано с твоим отцом?
– Мне сложно сказать… Наверное, да… – Карина тяжело вздохнула. – Ведь я его не помню. Он исчез, когда мне был всего годик. Мама ждала его, долго ждала, ей было очень трудно, но она любила отца и верила, что тот рано или поздно вернётся. Но проходили годы, а о нём так ничего и не было известно. Многие считали и считают, что он умер. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, мама вышла замуж за Станкевича, и у меня появился отчим. Он действительно очень трогательно и трепетно относился к маме, она осталась для него идеалом женщины. Её смерть он очень сильно переживал, винил в этом себя. Он и сейчас не может спокойно об этом говорить. Но что он мог сделать?.. Её болезнь не оставила им шансов быть вместе. Уже в последний день своей жизни, умирая, мама вспомнила об отце. Она сказала мне: «Он должен вернуться, я в этом уверена. И когда он вернётся, он придёт к тебе. Не обвиняй его ни в чём, выслушай и пойми. Ты должна решить всё сама». Это были, практически, её последние слова. После этого я решила узнать об отце больше. Но мало кто мог что-то внятное рассказать о том, что он был за человек, что представлял из себя, чем занимался, о чём мечтал… Даже фотографий отца сохранились единицы. Только его мама, моя бабушка, старая одинокая женщина, могла часами рассказывать о том, какой он был, мой отец, больше вспоминая его детские годы… У отца была одна непонятная страсть – история тамплиеров. Для него история ордена Храма была некой идеей фикс. Он и на исторический факультет поступил только потому, что хотел посвятить себя изучению истории храмовников. По крайней мере, так говорила его мать, моя бабушка. Чтобы понять, что интересовало отца, я сама решила почитать о судьбе храмовников. Так и получилось, что отец завещал своей дочери этот странный исторический интерес.
– Ты думаешь, что он жив?
– Я в это верю, – подумав, ответила Карина, – и иногда чувствую…
– Чувствуешь?! – удивился я.
– Мне трудно это объяснить… Просто иногда я чувствую, что он где-то рядом и думает обо мне…
Уверенность, с которой говорила Карина, не вызывала никаких сомнений. День откровений продолжался. У меня складывалось странное впечатление вовлечённости в непонятный процесс, причину и цель которого я не понимал и пока не мог понять. Нагромождение случайностей и внезапных открытий должно было таить в себе определённый смысл и некое продолжение. Но в чём они состоят и стоит ли ожидать ещё чего-то? Непонятная мистическая фигура Полуянова тенью маячила на заднем плане всех последних событий. Кто он, и существует ли он вообще?
Я взглянул на взволнованное лицо Карины.
– А Кубарев? Что он из себя представляет? Что могло так сильно изменить его отношение к проекту? – спросил я.
Карина неуверенно пожала плечами:
– С Кубаревым я познакомилась через отчима. Мой отчим, кажется, с ним учился в университете. Они старые приятели и давно общаются. Иногда он приходит к нам в гости. Отчим к нему очень уважительно относится, считая его умным и влиятельным человеком. Я не знаю, почему он решил закрыть тему. Может, он… испугался?
– Испугался? Ты сказала, испугался? Но чего… или кого?
– Не знаю… – Карина виновато поглядела на меня.
– Твой отчим считает, что исчезновение твоего отца связано со спецслужбами.
Карина промолчала, взяла мою ладонь в свои руки и теснее прижалась ко мне.
– Твой отчим что-то знает? – спросил я.
– Нет. Просто ему так легче. Всё это в прошлом. А нам надо жить будущим.
Карина посмотрела мне в глаза. В обезоруживающем взгляде её светлых голубых глаз была спрятана усталость, полное доверие и немая просьба – отложить этот болезненный и бессмысленный разговор о том, что мы не можем знать и вряд ли уже узнаем наверняка. Я должен был подчиниться этому взгляду. Я не мог этого не сделать, потому что слишком дорожил доверием Карины.
Карине надо было идти. Она не хотела пропустить последнюю консультацию перед завтрашним экзаменом. Я остался один и долго бродил по скверу, стараясь без эмоций разобраться в своих мыслях и том, что происходило вокруг меня.
Я хотел восстановить в памяти всё, что произошло со мной в последнее время. Всё началось в тот день, когда Верхов привёз меня к своей бывшей подружке Свете Тороповой. Именно там я познакомился с Кариной. Практически в то же время у Карины возникла идея телевизионной передачи о тамплиерах, которую она удачно подкинула Верхову, мало того, познакомила его с Кубаревым, который решился осуществить проект. Верхов просит помочь ему с проектом, я соглашаюсь. Ракицкий советует обратить внимание на одну из книг профессора Андреева, признанного специалиста у нас в стране по этой теме, и оказывается, что автором этой книги на самом деле является отец Карины. Отчим Карины, рассказывая о странном исчезновении её отца, заявляет о том, что отец её был связан со спецслужбами. Внезапно умирает профессор Андреев. Кубарев отказывается продолжить работу над проектом. Вот она, цепь событий.
Было ли случайностью наше знакомство с Кариной или Верхов специально устроил нашу встречу? Сергей знал об историке Полуянове, знал о его странной судьбе, знал, что Карина – дочь Полуянова. Он всё это знал, но молчал. И если он специально пытался нас познакомить, – а именно к этому варианту я мысленно склонялся – то какую цель он преследовал?
Я остановился. Внезапно меня осенило, что Сергей тут, скорее всего, был ни при чём. Это была Карина. Карина знала обо мне и через Верхова хотела познакомиться… Эта мысль мне отчасти польстила, отчасти привела в недоумение. Почему именно я заинтересовал Карину? Действительно, женский ум намного искуснее, хитрее и изощреннее мужского, улыбаясь про себя, подумал я, вспоминая по-детски доверчивый взгляд светло-голубых глаз.
Оставалось совсем непонятным самое главное, то, с чем так или иначе было связано всё, что происходило в последнее время. Я вспомнил о Полуянове и его любимых тамплиерах. Простое человеческое любопытство и профессиональный интерес не давали мне спокойно забыть об этом, и я твёрдо решил разузнать как можно больше о загадочной судьбе отца Карины.
