Денис Хрусталев
Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Чуть ниже Джузджани опять возвращается к теме и повторяет немного иначе: «В 615 г. [30 марта 1218 – 18 марта 1219 г.], когда хорезмшах Мухаммед отправился истреблять племена Кадыр-хана Туркестанского, сына Иакафтана [?] йемекского, Туши из страны Тамгач [Китай] также пришел в тот край, и в течение суток у него происходил бой с войсками хорезмшаха…»^[30]

Местом сражения Джузджани называл местность Югур (Йигур) на самом севере Туркестана.

Таким образом, факт столкновения хорезмшаха с монголами во главе с Джучи подтверждается, но целью выступает вовсе не Кучлук, а некий Кадыр-хан из Туркестана, который как сын «Иакафтана» (или «Тафактана»; место читается плохо, а в другом говорится про «Юсуфа») «йемекского» (или «Йимак») может быть отнесен к одному из племен кимаков, родственных кипчакам.

Кипчаки (для европейцев – куманы, для русских – половцы), выходцы с Алтая, в XI в. населили и подчинили обширные области евразийской степи от Иртыша до Дуная, занимая равнины на Северном Кавказе, имея границу на юге вдоль побережья Черного, Каспийского, Аральского морей, а на севере – по краю лесной полосы. Вся эта область к XIII в. устойчиво именовалась в источниках Дешт-и-Кыпчак («кипчакская степь»). Половцы представляли собой группу племен, разделенную на две большие конфедерации: восточных («диких половцев») и западных. Граница между ними проходила примерно по Волге. Родственные половцам канглы населяли области между низовьями Сырдарьи и озером Балхаш. Лишь часть кипчаков образовывала в XIII в. устойчивые объединения. Такими были орда хана Кончака, кочевавшая на Дону и в Приазовье, племенной союз ольбери (ильбари), занимавший волго-уральское междуречье вплоть до Северного Приаралья, и канглы, соседствующие с Хорезмом^[31].

Согласно «Сокровенному сказанию» меркиты бежали «в сторону Канлинцев и Кипчаудов»^[32], то есть к канглы и кипчакам. Туда направились после гибели Тохтоа-бека его сыновья Худу, Гал, Чилаун (по Рашид ад-Дину: «брат Токтай-беки, Куду, и трое его [Токтай-беки] сыновей: Чилаун, Маджар и Мэргэн»^[33]). Суммируя сведения, можно сформулировать, что встреча хорезмийцев с монголами состоялась в глубинах «Татарии» (Ибн аль-Асир), которая находится за самым дальним пределом Туркестана (Джузджани), где протекает замерзающая река Иргиз (ан-Насави) в районе местности Югур (Джузджани). Возглавлял монголов Джучи, который возвращался после успешного карательного рейда на некое племя, которое также являлось противником Хорезма.

Почти все эти сведения обобщил и дополнил другой персидский автор, работавший в то же время, что и Джузджани, но в совершенно других условиях. Ала ад-Дин Ата-Малик бен Мохаммад Джувейни (Jovayni; 1226–1283) был высокопоставленным чиновником монгольской администрации Хулагуидов и выполнял свои изыскания по заказу начальства. В 1252–1260 гг. он написал «Историю Чингисхана», которую назвал «История завоевателя мира» («Та’рих-и джахангушай»). Сразу после одобрения сочинения заказчиками он получил важный пост – стал губернатором Багдада, Ирака и Хузистана (1259–1282). Окончив труд еще молодым человеком, он, судя по всему, позднее к нему не возвращался. Его источниками служили устные рассказы очевидцев и, что особенно важно, архивы – как монгольские, так и хорезмийские. Считается, что он был знаком с сочинениями ан-Насави и Ибн аль-Асира, а также, возможно, с «Сокровенным сказанием». Повествование «Истории завоевателя мира» простирается на период до 1258 года. Недюжинный литературный талант и, надо полагать, «политкорректность» обеспечили особую популярность этому сочинению, которое дошло до наших дней более чем в 50 списках.

Первое издание Джувейни, не утратившее своей ценности, осуществил персидский текстолог, работавший в Европе, Мирза Мохаммед Абдольваххаб Казвини (Qazvini; 1877–1949) – в трех частях, в 1912, 1916 и 1937 гг. Частичные переводы публиковались еще в XIX в. Полный перевод на английский (и пока единственный доступный на европейском языке) выполнил в 1958 г. Джон Бойл. Классическим считается его переиздание в 1997 г. с дополнениями Дэвида Моргана (Juvaini 1997). Именно с этого издания на английском языке (!) произведен единственный полный перевод, выполненный Е. Е. Харитоновой, изданный на русском в 2004 г. (Джувейни 2004). Отрывки о монгольском нашествии на Русь переводил В. Г. Тизенгаузен (1941). Имеются другие переводы, выполненные с оригинала, но только фрагментов.

В первой части своего труда Джувейни размещал первое столкновение хорезмшаха с монголами хронологически много ранее «Отрарского инцидента», а во второй – сразу после. По его информации, султан Мухаммад отправился в Самарканд, чтобы готовить операцию против Кучлука, но узнал, что в «Кара-Куме, где живут канглы», появились изгнанные Чингисханом меркиты во главе с «Ток-Тоганом» (вероятно, Куду-хан). Тогда он повернул войска на Дженд (низовья Сырдарьи), за которым, в междуречье Кайлы и Кимач сразился с монголами. Чуть ранее он сообщал о «Ток-Тогане» отдельно: «Что касается Ток-Тогана, то он отделился от Кучлука во время недавней его борьбы за власть и ушел в область Кам-Кемчик. Ему во след Чингисхан послал своего старшего сына Туши с многочисленной армией, приказав уничтожить его: тот [Туши] выместил свое зло и не оставил следа от него [Ток-Тогана]. Когда они возвращались, их настиг султан…»^[34]

Состоялось ожесточенное сражение, которое длилось целый день и в ходе которого султан едва не был пленен, но его спас решительной атакой Джалал ад-Дин^[35].

Рашид ад-Дин, который полностью повторяет сведения Джувейни, также размещает события после «Отрарской катастрофы» – из Самарканда хорезмшах «с большим войском» отправился в Дженд, а «из Дженда он ушел к пределам Туркестана до границы своей страны»: «В это время войска Чингиз-хана, которые он послал для отражения племен киргиз и тумат и захвата Кушлука и Куду, сына государя меркитов, образовавших после [своего] поражения и бегства [враждебное] сборище, – прибыли, преследуя беглецов этих племен, в пограничные районы Туркестана, в местность <в рукописи пропуск>. Дозорный отряд Хорезмшаха донес, что монгольское войско находится в этих пределах поблизости. Султан отправился следом за ними. Некоторые монгольские рассказчики говорят, что это войско было то, предводителями которого Чингиз-хан назначил Субэдай-бахадура и Тукучара из племен кунгират, и то, которое он послал на войну с Куду. Когда они сразились с Куду в вышеупомянутом месте и его вместе с большей частью войска убили, известие об этом дошло до султана Мухаммеда и он выступил против них. На этом поле сражения среди убитых он увидел раненого, расспросив его, он отправился по следам монгольского войска. На другой день на рассвете между двумя реками Кили и Камих он их настиг…»^[36]

Состоялось сражение. Хорезмийцы были мужественны. Особенно отличился Джалал ад-Дин, спасший от плена султана. Ночью монголы отступили. И это стало последней каплей, спровоцировавшей нападение Чингисхана на Хорезм.

Видно, что Рашид пытался согласовать известия Джувейни с другими, в частности какими-то монгольскими, в которых говорилось, что бой был между султаном и отрядом Субэдея. Видно, что «Ток-Тоганом» он считал Куду. С локализацией местности, в которой тот был разгромлен, Рашид осторожничал – пропустил, а потом забыл заполнить пустующее в тексте место, так как выше уже обозначил его как «река Чан-мурэн, что в Монголии»^[37]. Теперь ему приходилось сочетать это известие с «Кам-Кемчик», которая должна находиться в суточном переходе от междуречья «Кили и Камих» (Кайлы и Кимач), как у Джувейни. При этом в другом месте он писал о стране «киргизов и кэм-кэмджиутов», где обитают некоторые монгольские племена.

Многие исследователи, включая В. В. Бартольда и Дж. Бойла, были согласны с тем, что в основе термина лежит слово «кем» (или «кэм»), которым называли верховья р. Енисея, образующегося из слияния рек Улу-Кем (Большая вода) и Кемчик (Камчик) (Малая вода). При этом, чтобы дойти до верховьев Енисея хорезмшаху потребовалось бы не только преодолеть более 2500 км, но перевалить Алтай и Саяны. С другой стороны, тот же Бойл допускает вероятность, что под Кайлы и Кимач следует понимать Иргиз и Тургай. Также существует версия, что вместо «Кам-Кемчик» следует читать «Кум-Кибчак», то есть, надо полагать, область расселения кипчаков, тюркский синоним персидского Дешт-и-Кипчак. Соответственно, например, С. М. Ахинжанов локализовывал Кайлы и Кимач в Оренбуржье как реки Кумак и Джарлы к западу от истоков Тобола – в сотне километров на север от верховьев Иргиза, притока Тургая^[38].

Довершить обзор известий о первом столкновении Хорезма и монголов, а также разгроме меркитов стоит китайскими источниками. Речь прежде всего о «Юань ши» (Juan Shi). Это официальная история монгольской династии Юань, правившей в Китае в 1271–1368 гг. и объединившей страну. Текст составили вскоре после ее падения в соответствии с правилами китайской историографии – по поручению основателя новой династии Мин. Хронику верстали в 1369‒1370 гг. в ускоренном темпе. Многочисленные тексты включались в свод почти без редактирования. Они распределены по параграфам (цзюани), сведенным в несколько разделов. Раздел «Основные записи» («Бэньцзи») представляет собой собственно историю императоров Юань, включая монгольских великих ханов, представленных в хронологическом порядке. Далее имеются разделы об обычаях, достижениях и знаниях, наличествующих в период правления династии, а также о соседних народах. Отдельный раздел представляет «Жизнеописания знаменитых» («Лечжуань») и включает биографии выдающихся деятелей периода правления Юань, даже предателей и перебежчиков. Спешка при составлении обусловила обилие описок, пропусков и повторов (например, биография Субэдея представлена дважды с незначительными изменениями). Однако в целом «Юань ши» является исключительным по качеству источником как для истории Китая, так и для истории Монголии и монгольских завоеваний начала XIII в. Понятно, что авторов преимущественно интересовали дела в Поднебесной, а о событиях в Средней Азии и тем более в Европе они писали мало, бегло, вскользь. Но тем более ценны обрывки этой непредвзятой информации.

Первым из европейцев, использовавшим сведения «Юань ши», был французский иезуит, развивавший миссию в Китае, Антуан Гобиль (Gaubil; 1689‒1759) при написании «Истории Чингисхана», изданной в 1739 г. Но первый полноценный перевод осуществил выдающийся ученый, один из основоположников российской синологии, глава Русской Православной миссии в Пекине (в 1807‒1822 гг.) архимандрит Иакинф (Никита Яковлевич Бичурин; 1777–1853). В 1829 г. он опубликовал перевод выдержек из «Юань ши» о первых четырех монгольских великих ханах. Одновременно перевод на французский нескольких цзюаней из раздела «Лечжуань» (в частности, жизнеописание Субэдея) издал первопроходец европейской синологии Жан-Пьер Абель-Ремюза (Abel-Rémusat; 1788‒1832). Позднее появилось немало других переводов на европейские языки. Все фрагментарные. Важен комплекс комментированных переводов на французский (цзюани 102‒103, посвященные законодательству) немецкого синолога Пауля Рачневского (Ratchnevsky; 1899‒1991), вышедшие в Париже в 1937-м, а потом в 1972, 1977 и 1985 гг. Многочисленные части переводил на английский американский монголовед Френсис Клевс (Cleaves; 1911‒1995) в 1951‒1982 гг. Большую работу проделали Николай Цырендорджиевич Мункуев (1922‒1985) и Евгений Иванович Кычанов (род. 1932), опубликовавшие части «Юань ши» на русском в 1963, 1965 и 2001 гг. В 2009 г. в серии «Золотая Орда в источниках» независимый исследователь Роман Петрович Храпачевский (род. 1966) издал переводы на русский тех частей «Юань ши», что относятся к истории Золотой Орды, Руси и монгольскому нашествию, впервые представив на русском самый полный комплекс сведений этого китайского источника (ЗОИ, 3. С. 121‒291). В полном объеме «Юань ши» до сих не переведена ни на один из европейских языков.

Инициативу Чингисхана об отправке экспедиции на меркитов и выбор ее руководителем Субэдея «Юань ши» датирует годом «бин-цзы» (с 21.01.1216 по 07.02.1217). Однако собственно разгром меркитов относит уже к 1219 г., сообщая следующее: «[В год] цзи-мао (с 18.01.1219 по 5.02.1220) [Субэдэй] с большим войском дошел до реки Чам, встретился с меркитами, в одном сражении захватил двух их полководцев и полностью пленил их войско. Владетель их обока Худу бежал к кипчакам. Субэдэй, преследуя его, сразился с кипчаками при Уюр и разбил их»^[39].

Как и у Рашид ад-Дина, бой Субэдея с меркитами отмечен у реки Чань (*Чам) или Чан-мурэн^[40]. Однозначно она не локализована, но исследователи обычно ищут ее в Восточном Казахстане на границе Уйгурии. Еще менее понятен топоним «Уюр». У Джузджани местность Югур (Йигур) расположена на дальних границах Туркестана. Однако обычно считают, что за китайским Юйгу скрывается Иргиз, приток Тургая или в любом случае в предгорьях Южного Урала. Собственно Уйгурию с местностью «Югур» никто не сопоставлял.

Источники передают сведения путано и не позволяют надежно идентифицировать топонимы. Все они были составлены вдали от описанного и много позже. В лучшем случае это взгляд из Сирии, Индии или Китая, оформленный десятилетия спустя. Иногда создается впечатление, что речь вообще о разных событиях.

Затруднительно датировать первое столкновение хорезмшаха с монголами, как и сам его поход в степь, позднее «Отрарского инцидента», то есть лета 1218 г. Еще более затруднительно предположить, что Субэдей отправился преследовать меркитов ранее 1217 г., когда Чингисхан смог освободиться от военных действий в Китае. Соответственно, все произошедшее, скорее всего, укладывается в один 1218 год, что позволяет вполне совместить данные источников: в конце 1217 г. Субэдей отправляется в поход на меркитов, а Джэбэ на Кучлука, который гибнет в 1218 г.; весной (к весне относит поход Джувейни) 1218 г. хорезмшах собирается на Кучлука, но идет на кипчаков (если речь об Иргизе, притоке Тургая, то лед с нее сходит в начале апреля), где сталкивается с монголами Субэдея (и/или Джучи); далее в том же 1218 г. происходят трагические события в Отраре и посольство Чингисхана в Хорезм.

Локализовать первую встречу монголов с хорезмийцами существенно труднее. Самые ранние известия более чем условны. Ибн аль-Асир вообще говорит лишь о некоей далекой области (4 месяца пути) в «Татарии». Ан-Насави пишет об Иргизе, но, судя по тексту, находит его в Кашгаре или в районе Иссык-Куля, в землях кара-китаев. У Джузджани про некую область «Югур». И только Джувейни переносит события в область Кам-Кемчик, а местом сражения указывает междуречье Кайлы и Кимач. Ему вторит Рашид ад-Дин, но извещает также о разгроме меркитов Субэдеем на реке Чам. Примирить эти сведения позволяет «Юань ши», где отмечен первый бой Субэдея с меркитами на реке Чан, а потом сообщается об их бегстве и сражении Субэдея с кипчаками «при Уюр». Ориентир для поисков дает маршрут хорезмшаха, описанный Джувейни: от Самарканда в Дженд, в низовья Сырдарьи. Это почти точно на север. Если бы направление было чуть восточнее, то местом назначения был бы Отрар, расположенный выше по Сырдарье и выступавший пограничной крепостью для отправляющихся на восток, в Монголию, Уйгурию, Китай, а также к кипчакам (канглы). От устья Сырдарьи до Иргиза около 300 км, что вполне преодолимо для армии даже в пустыне. Причем, это традиционный маршрут караванов из Хорезма к Южному Уралу. От верховий Иртыша до Иргиза ок. 1500 км, что может быть представлено как маршрут преследования меркитов, который перекочевывали в поисках укрытия у своих дальних родственников в Северном Приаралье.

Тему связи меркитов с половцами дополняет еще одно известие из жизнеописания монгольского полководца Тутуха (Тутука), по происхождению кипчака, возглавлявшего кипчакский полк при дворе императоров Юань в конце XIII в. Жизнеописание было составлено в первой половине XIV в. и многократно воспроизводилось китайскими источниками, включая «Юань ши». В частности, там указано, что предки Тутуха кочевали в районе «горы Юйлиболи», что некоторые исследователи признают указанием на принадлежность Тутуха к роду Юйлиболи, который предстает испорченной записью имени ольбери (или ильбари). «Гора Юйлиболи» находится «на расстоянии тридцати с лишним тысяч ли от Китая», причем «летом в тех местах ночи были очень короткими, и солнце, едва успев зайти, тотчас всходило снова»^[41]. В одном из дополнений к жизнеописанию Тутуха указано, что зона кочевий рода Тутуха занимала междуречье Ya-i (Яик; Урал) и Yeh-te-li (Итиль; Волга)^[42]. Кроме того, сообщается, что прадед Тутуха – Инассу укрыл у себя вождя меркитов Куду, за что поплатился: «Когда Тай-цзу [Чингисхан] выступил в поход против меркитов, государь меркитов Ходу бежал к кыпчакам. Инасы принял его. Тогда Тай-цзу отправил посла к Инасы и потребовал выдачи Ходу [в чем ему было отказано, поскольку Инасу уже дал клятву вождю меркитов]…Тай-цзу [Чингисхан] приказал своим полководцам покорить его. Инасы в то время был уже очень стар, и в его владениях произошли большие беспорядки. Сын Инасы Хулусумань послал послов к Чингиз-хану, желая подчиниться. Но Сянь-цзун, получив ранее приказ, стал во главе армии и уже наседал на границы владений. Тогда сын Хулусуманя, Баньдуча, поднял все племена, вышел навстречу Сянь-цзуну и покорился»^[43].

Вне зависимости от этимологии «Юйлиболи» перед нами прямое свидетельство того, что меркиты были укрыты кипчаками (половцами), о чем, вероятно, сохранилось соответствующее родовое предание. Если допустить, что речь идет об ольбери, кочевавших между Уралом и Волгой (возможно, вплоть до Северного Приаралья), то маршрут погони за ними мимо Иргиза (притока Тургая) выглядит вполне логичным.

Осталось разобраться с именем главы преследователей. По «Сокровенному сказанию» и «Юань ши», их возглавлял Субэдей. Но арабские и персидские источники называют только Джучи, который был покорителем «лесных народов», включая киргизов в верховьях Иртыша, то есть развивал наступление на границе кипчакской степи.

Рашид ад-Дин сообщал, что в 615 г. х. (30 марта 1218 г. – 18 марта 1219 г.) покоренные киргизы отказались помогать Чингисхану воинами. Подавлять восстание направился Джучи, но «подоспел» на Алтай, когда Енисей (Кэм-Кэмджиут) уже сковал лед. Монголы перешли реку по льду и навели у киргизов порядок. Речь, скорее всего, об осени 1218 г. Это был второй поход Джучи на киргизов и повторное их покорение^[44]. В другом месте, описывая «лесные народы», Рашид ад-Дин пометил, что «у этих племен [урасут, теленгут и куштеми] страна была расположена по ту сторону киргизов, [на расстоянии] около одного месяца пути», что, очевидно, не менее 1000 км западнее Енисея и может соответствовать междуречью Оби и Иртыша, а возможно, в целом Западной Сибири – области «Ибир-Сибир» восточных хроник. Продвигаясь вдоль границы лесостепи, Джучи должен был еще в 1207‒1208 гг. достигнуть Тобола, то есть пройти вдоль зоны расселения половцев. Впоследствии именно Джучи и его потомки вели кампании против кипчаков, населявших большую часть их улуса, отчего, возможно, имя Джучи плотно ассоциировалось у современников с военными действиями в половецкой степи. Кроме того, в конце 1218 г. он воевал на Енисее, куда прибыл с Запада после кампании против меркитов, в которой принимал участие с Субэдеем.

В сентябре 1218 г. в Отраре состоялся печальный инцидент: правитель этой области – кипчакский хан Инал (Иналчук), находившийся на службе Хорезма, племянник всесильной матери султана, которая также была из кипчаков, перебил 450 купцов, прибывших из Монголии. Чингисхан прислал к хорезмшаху посла с требование наказать виновного, но получил не просто отказ – его посол был убит. Война стала неизбежной^[45]. Для Чингисхана, который еще не окончил кампанию в Китае, это было «открытием второго фронта». Возможно, что неизбежным, но точно преждевременным. Монголы пока вовсе не стремились к войне. Это видно по поведению Джучи перед боем с хорезмийцами, а также по многочисленным попыткам примирения – отправке посольств. Но беспечный хорезмшах – правитель крупнейшей азиатской империи, простиравшейся от Памира до Евфрата – чувствовал себя уверенно и не собирался препираться с дикими степняками. Хотя мог бы заметить легкость, с которой монголы покорили соседних уйгуров и кара-китаев, а также упорство, с которым маленький отряд Джучи (Субэдея) успешно противостоял огромной армии. Впоследствии вывод о низких боевых качествах хорезмийцев еще раз подтвердился и привел к полному разгрому этого государства.

Монгольские отряды подошли к границам Хорезма осенью 1219 г. Султан не планировал давать сражение сразу. Он укрепил важнейшие крепости, разместил там крупные гарнизоны, а сам отступил за Амударью и укрылся с войсками в Балхе, передав инициативу интервентам. Монголы атаковали четырьмя группами. Первая осадила Отрар, вторая, возглавляемая Джучи, двинулась на Дженд, третья – на Ходжент. Четвертой руководил сам Чингисхан – он повел наступление на Самарканд и Бухару. В феврале 1220 г. пал неприступный Отрар, потопленный в крови. Инал-хан был умерщвлен страшной казнью: ему влили расплавленное серебро в уши и глаза. Город был разрушен. В том же феврале взяли Бухару. Жителей вывели в пустыню и частично перебили, а оставшихся погнали на осаду Самарканда. В марте осадили Самарканд, куда подоспели войска, в том числе от Отрара. 17 марта город был взят, жители казнены. Щадили жизни только ремесленникам, которых уводили в рабство. Войска Джучи в это время наступали вниз по Сырдарье. В апреле захватили Сыгнак, а потом Дженд. Достигнув Аральского моря, Джучи, судя по всему, повернул в степь, где разгромил коренные области канглы в Северном Приаралье.

Значительные силы Чингисхан выделил на обложение столицы Хорезма – Ургенча. Туда подошли войска, возглавляемые его старшими сыновьями Джучи, Чагатаем и Угэдеем. Город пал лишь весной 1221 г. после продолжительной осады. Этим завершилось завоевание Хорезма. Вероятно, еще летом 1220 г. монголы форсировали Амударью и двинулись в Хорасан. Сопротивление остатков хорезмийцев, которых возглавлял сын султана Мухаммада Джалал ад-Дин, растянулось на весь 1221 г. Лишь в 1222 г., когда бои переместились на окраины страны, в Афганистан и Северную Индию, Чингисхан засобирался обратно в Монголию. Зиму 1222–1223 г. он провел «в пределах Самарканда», откуда послал сыновьям приглашение приехать к нему. В начале 1223 г. Чингизиды провели курултай на Сырдарье, после чего Чингисхан ушел в родные степи, куда прибыл весной 1224 г.

Монгольские походы первой трети XIII в.

Еще в 1220 г. Джучи воевал с кипчаками после взятия городов на Сырдарье. Затем он вернулся для осады Ургенча. После опять ушел в степь («к своим обозам»), откуда его вызвал отец. В начале 1223 г. Джучи прибыл на Сырдарью «из Дешт-и-Кипчак» триумфатором и пригнал отцу в подарок «20 000 серых коней», что было специально отмечено современниками. Джузджани писал, что после Хорезма войско Джучи «находилось в землях саксинских, булгарских и саклабских» ^[46]. То есть в 1221‒1222 гг. монголы занимались покорением кипчаков (канглы, ольбери) и дошли до Волги, где в низовьях находился Саксин, а в среднем течении – булгары. Судя по всему, к 1223 г. Джучи фактически завершил покорение восточных кипчаков и контролировал всю территорию современного Казахстана. Для потомков он сохранился в памяти как покоритель половцев от Волги до Иртыша и от Сырдарьи до Урала^[47]. Венгерский монах Юлиан слышал в 1236 г., что монголы уже 14 лет воюют с башкирами, что может указывать на их первую встречу в 1221‒1222 гг^[48].

Внимание к взаимоотношениям монголов с половцами является принципиальным для судьбы Руси. Затруднительно говорить, что имперская идеология Чингисхана, являющаяся наследницей традиционных представлений кочевников о единоначалии, предполагала обязательную экспансию ради покорения мира и войну на западе. Очевидно, что Чингисхан и его сподвижники были реальными политиками. Они ставили конкретные достижимые цели. Успешные операции против Цзинь и Си Ся должны были внушить уверенность в своих силах, но Чингисхан сохранял осторожность, в том числе в отношении Хорезма. У него были преимущества, которые он, кажется, не сразу осознал.

Важнейшим из навыков, которым монголы поразили современников, было умение брать города. Вероятно, они освоили его в ходе кампаний на востоке и с помощью пленных китайских специалистов. Скала, на которой располагался Отрар, возвышаясь над безлюдной степью, и сейчас поражает размером. Когда-то на ней располагались крепостные стены и башни. Для степного скотовода они должны были выглядеть несокрушимыми. Кочевники не умели такие штурмовать. И это только Отрар. Что говорить о крупнейших городах Средней Азии – Бухаре, Самарканде и Ургенче. Очевидно, что хорезмшах считал их неприступными для диких степняков. Исключительные по мощности укреплений, снабженные огромными гарнизонами (от 20 тысяч в Отраре до 40 тысяч в Самарканде), продуктами, водой – эти твердыни были проблемой для любого захватчика. Но монголы справились. Быстро и без лишних переговоров.

Кажется, что уже после захвата первых городов монголы вселили ужас в душу изнеженному султану, явно просчитавшемуся и вскоре утратившему остатки уверенности. Они взяли штурмом все города Хорезма, преодолели Амударью и двинулись далее в Иран и Азербайджан. Насколько этот путь был запланирован – судить сложно. Скорее всего, план созрел по ходу успехов кампании. У войны своя логика – у монголов своя судьба.

Впрочем, ситуация с половцами была иной. Здесь все кочевники. И правила игры идентичны – все равны. Однако Чингисхан объявил себя повелителем мира, то есть степи – области, где растет трава и могут пастись кони. Современная география доносит, что эта область простирается широкой полосой через всю Евразию от корейских лесов до равнины Паннонии, иногда сменяясь пустыней или редколесьем. Значительную часть этой территории – от Дуная до Иртыша – населяли кипчаки, которые выступали главными соперниками монголов. Кроме того, половцы служили в наемных армиях почти всех окрестных правителей. Они составляли значительную часть вооруженных сил Хорезма, служили грузинским князьям, а затем венгерским и русским. Часть половцев покорилась Чингисхану, часть воспротивилась, часть бежала, а часть не испугалась укрыть у себя смертельных врагов нового повелителя Поднебесья – меркитов. Война с последними стала для монголов священной.

Скорее всего, к 1223 г. в окружении Чингисхана не было четкого представления о границах евразийской степи, то есть границах мира. Воины Джучи дошли до Каспийского моря и Волги, но пока этих рубежей не преодолели. Там они поняли, что путь ведет на Запад со всей неизбежностью. Однако главным стимулом для развития экспансии стали успехи в Иране и Азербайджане.

* * *

После взятия монголами Отрара, Бухары и Дженда стало ясно, что их натиску никто не может противостоять. Султана обуял страх, и он бежал в западную часть своих владений. Весной 1220 г., приступая к осаде Самарканда, Чингисхан послал за ним погоню. По Ибн аль-Асиру, это были 20 тысяч всадников, предводителя которых он не знал, а весь отряд для удобства обозначил просто «западные татары»^[49]. Следующий по времени информатор – ан-Насави – писал уже о 30 тысячах воинов, во главе которых стояли «Джэбэ-нойан» и «Сюбете-Бахадур»^[50]. Самым информированным выглядит Джувени, который сообщал:

«Затем он [Чингисхан] выбрал среди главных своих военачальников Джэбэ (Yeme) и Субэдея (Sübetei) для погони за Султаном; и из армии, что была с ним, отобрал пропорционально 30 тысяч воинов, каждый из которых мог противостоять тысяче воинов армии Султана, как волк стаду овец или раскаленный уголь сухому тростнику»^[51].

Когда говорится о пропорциональном выборе, речь идет о том, что тумен (максимальная боевая единица монгольской армии, соответствующая десяти тысячам всадников) формируется путем делегирования по одному воину от каждого десятка, на которые делилось все войско. В данном случае сообщение Джувейни подчеркивает то, что для погони за султаном был создан специальный корпус лучших воинов.

Рашид ад-Дин обычно следовал за Джувени, но эту историю изложил немного иначе. У него нет и речи об избранности западного отряда, но поименованы три его предводителя: «…в то время, когда он [Чингисхан] осаждал крепость Самарканда, в начале лета [1221 г.], послал в погоню за султаном Хорезмшахом Джэбэ-нойона, Субэдай-нойона и Тукучара»^[52].

Чуть ниже Рашид сообщал о разгроме корпуса «Тукучар-бахадура», который, вопреки приказу, отклонился от намеченного маршрута и бился с «горцами» в районе Мерва^[53]. Похожий рассказ содержится в «Сокровенном сказании», где «Тохучар» также действует совместно с Джэбэ и Субэдеем, отклоняется от плана и терпит поражение, но события отнесены к самому началу хорезмийской кампании и никак не связаны с погоней за султаном^[54]. Джувейни в ином контексте упоминает некоего «Тогачара», зятя Чингисхана, которого иногда признают тем самым участником погони за султаном.

В другом месте Рашид ад-Дин, излагая кратко биографию Джэбэ, указал, что Чингисхан послал с ним в погоню за султаном еще два отряда, возглавляемые Субэдеем и неким Нуркэ из племени джалаир. Но Нуркэ умер в пути. Судя по всему, на запад действительно отрядили три тумена (условно, 30 тысяч всадников). Но впоследствии в военных действиях в Азербайджане принимали участие только два, которые и запомнились современникам.

Предводителями «западных татар» были выдающиеся монгольские полководцы Джэбэ-нойон и Субэдей-багатур. По «Сокровенному сказанию» Чингисхан называл их, наряду с еще двумя военачальниками, «мои дворовые псы»^[55].

Главным был Джэбэ (1165?‒1224), который еще в конце предыдущего века перешел на службу Чингисхана и еще до 1206 г. оказался на высоких должностях в его войске. Именно Джэбэ руководил первыми нападениями на Цзинь, еще до начала полномасштабной кампании. В боях с китайцами он выдвинулся на первые позиции. В 1218 г. Чингисхан отправил его на покорение кара-китаев, с чем он быстро и успешно справился. Теперь новое поручение – догнать и уничтожить султана.

Ранняя смерть и отсутствие наследников привели к тому, что позднее славу Джэбэ заслонили другие полководцы. В «Юань ши» он даже не удостоился отдельной биографии, в то время как Субэдею посвящено две. Традицию пренебрежения ролью Джэбэ унаследовали и современные авторы, которые либо почти полностью игнорируют его участие и руководящую роль в западном походе, либо называют его «младшим коллегой» Субэдея. Это грубейшая ошибка. У современников событий, как и в более поздних монгольских источниках, Джэбэ всегда упоминается перед Субэдеем, а Джувейни вообще пишет прежде всего о Джэбэ, иногда упоминая Субэдея. Китайский источник 1220 г. называет Джэбэ третьим по значимости полководцем Чингисхана, а имени Субэдея даже не знает.