Дарья Ямнова
Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки
Прекрасно. Табурет будет звучать в моей голове два дня, еще и командовать. Отвратительно. Лучше бы оборотень, того хоть к блохам можно было бы послать. Он все же как-то спокойнее к покушениям на свою жизнь и здоровье относится. Получив еще один шипящий приказ немедленно приступать к знакомству с младшей Домео, наконец додумалась покашлять в кулачок “Надо понаблюдать. Так в доверие не втираются”.
Отключить от потока последовавших возмущений, к сожалению, не было никакой возможности. А вот полностью от них отрешиться, перестав замечать какой-то шипящий голос в своей голове, оказалось не так уж и сложно. И я даже с удовольствием пошлялась среди юных кумушек, вслушиваясь, чем живет вышний свет. Не добившийся выполнения приказов, Табурет и вовсе умолк, чем наконец облегчил задачу. Из парочки досужих разговоров выяснилось, что дочь посла считают мелкой пакостницей, задравшей нос. Насколько можно было верить сплетням, вопрос открытый, но молодая госпожа Домео, и правда, вела себя достаточно высокомерно, не проявляя желания к участию в светских беседах. Стояла в окружении пары стражей и со скучающим видом ждала открытия выставки. В этот момент я уткнулась в какого-то своего “родственничка”. Мужик дежурно улыбнулся и сообщил:
– Дядюшка Мурес очень надеется на ваше разумное поведение.
– Дядюшке Муресу давно пора в родные гномьи туннели, – на явственное рычание в ухе добавила, – не стоит мешать моему духовному развитию, раз отправили на эту выставку.
– Слушай, отравительница, – из сережки начал вещать Калири, – я конечно удержу Саарина от того, чтобы вломиться в галерею прямо сейчас, но вечером будешь разбираться с ним сама.
– Нам все еще нужно приглашение, дядюшка Викраш, или нет? – побольше меда в голосе, – если да, повторяю для слабослышащих – вы мешаете! Сахарку в кофе плеснуть было точно проще. Жаль, не того сорта оказался.
В ухе воцарилась блаженная тишина, ряженый мужик, получив, видимо, какие-то распоряжения, вновь слился с толпой. А я продолжила свои наблюдения. Блохастый с Табуретом точно поняли мой намек. Сомневаюсь, что только верно растолковали, возвращаться без приглашения теперь не вариант. Мне в тюремной камере кофе точно не предложат. А если расщедрятся, то сахар будет, что надо.
Под мои совсем поникшие мысли, всех начали пускать в основной зал. Я бы даже сказала, что это был огромный коридор. На стенах висели рамы, внутри которых причудливым образом жили магические плетения, доступные даже для просмотра не обученным нашему ремеслу. Так же стояли небольшие выставочные колонны, на которых также расположились экспонаты. Дав прибывшим немного времени прикоснуться к прекрасному, распорядитель пригласил всех в соседнее помещение, больше похожее на театральную ложу. Клянусь, что все это время в ухо мне злобно пыхтели, хоть не сказали ни слова.
Посетители устраивались на дорогих, обитых красным бархатом диванчиках, кто-то предпочел продолжить стоять. На небольшом возвышении появился все тот же распорядитель, начавший представлять гениев современного магического искусства, давая им выступать по очереди. Озвученные таланты выходили и начинали рассказывать о проблемах голодающих племен Ланониды, и как их картины отражают бренность бытия.
Госпожа Домео стояла почти у самого выхода с видом мученика. Конечно, светское общество это расценивает, как сопереживание страдающим где-то там людям. Но мне это выражение было хорошо знакомо совсем с другой стороны. Момент был шикарный, учитывая, что и стражи дочери посла слегка разбрелись.
– Какая же скукотища, – практически подкравшись сзади тихонько шепнула юной пигалице, – лучше бы они этим голодающим хлеба отвезли.
“Сатор, ты что творишь! Я тебя собственноручно придушу, Оника!” – запереживали у меня в ухе голосом Табурета. Пришлось мысленно посчитать про себя хотя бы до пяти. Пока госпожа Домео поглядывала на меня неуверенно. Это были практически роковые мгновения, учитывая уровень изливаемого на меня гнева. Особенно зацепило “безголовая наглая девчонка, провалившая задание”.
– И работы у них бездарные, – неожиданно поддержала беседу дочь посла, при этом сохраняя родовитое благородство на лице, – в Юминлане их бы подняли на смех и велели бы сжечь за отсутствие чувства прекрасного.
Поток кар на мою бездушную сущность мгновенно прекратился, вновь создав тишину. Ориентировался капитан действительно быстро и уже через секунду начал шипеть: “Так, отлично! Теперь убеди ее что тебе срочно надо посмотреть на юминланское искусство воочию!”. Сущий Оп, а можно чтобы он просто заткнулся?
– Да, в этой выставке не хватает немного огонька, – искренне подтвердила я, даже не предполагая во что это выльется.
– Добавим? – зловеще предложила госпожа Домео.
Мы с ней встретились двумя понимающими взглядами практически родных душ. Стало ясно, что это своего рода проверка, и поджигать, точно, заставят меня. Дружба, как говорится, начинается не с кофе. Я лишь сделала поглупее лицо и с глазами полными злого азарта кивнула. Меня тут же, как лучшую подружку, взяли под локоток и вывели в зал с экспонатами. Напоследок пигалица одним взглядом запретила страже следовать за нами. И к нашей общей радости, сторожить современное безвкусие никто не остался.
– Я буду смотреть вон оттуда, чтобы никто не пришел, – безапелляционно заявила девица, указывая на какую-то узкую лестницу, ведущую наверх.
Отличную позицию, надо заметить, выбрала. По кристаллам ее видно не будет, зато весь процесс она сможет лицезреть воочию. Остается надеяться, что все это поджигание окажется не зря. Под жесткое “Сатор, не смей! Сатор, это стоит кучу денег!” я душевно сложила все экспонаты в кучу и шепнув в кулачок счастливое “Оплатите, господин скупердяй!” заплела заклинание огня. Правда, иллюзорного, ибо с Табурета станется выставить счет. Пылать начало красиво, с фейерверками и треском. “Будьте любезны, капитан, оцепить территорию и поддержать легенду о поджоге. Думаю, моя новая подруга не оценит магию балаганов”, – в кольцо прошептала без особой опаски. Гул от огня шел такой, что можно было кричать, никто не услышит.
И быстренько ретировалась к узкому проходу на лестнице. К дочери посла, с горящими глазами подглядывающей за начавшейся паникой и суетой, присоединилась с видом победительницы.
– Ну, тебе за это влетит, если поймают, – восхищенно заявила пигалица, – Агнира Домео, можешь звать меня Агни.
Завидев ряженую родню, которая быстренько отсекала паникующих художников от их творений, похвалила Табурета. Одна радость, что мужик быстро соображает. Подхватив девушку под локоток, быстро потащила ее наверх по лестнице.
– Кониэль Затория, можно Кони. Пойдем, а то если поймают, и вправду влетит, – помним имя по легенде, держим заговорщицкий тон, выбираем слова попроще, – папенька и так меня мало куда пускает.
– Извини, Кони, но тебя точно отследят. И это будет грандиозный скандал, – без толики раскаяния заявила Агнира, – в зале везде натыканы кристаллы наблюдения.
– Какая удача, что они сегодня не работают? – на ходу сочиняла я, – пока мы ожидали в фойе открытия, управляющий встретил специалистов по зарядке. Судя по их разговору, записи сегодня не велись.
А вот теперь на меня посмотрели с уважением. Чем бы избалованные дети послов не тешились, лишь бы продолжали хотеть со мной дружить. Лестница, наконец, закончилась, и мы оказались в месте, где должен был проходить банкет. Понимающе переглянулись. Расстроенные художники и ошарашенные зрители, наверняка, захотят перекусить на фоне стресса. Дело осталось за малым, слегка усовершенствовать рецепты. Агнира оказалась настоящей гадиной, без малейшей укоризны совести, посыпая все перцем и замазывая десерты горчицей. Детская шалость, но как много говорит о человеке. Хотя и подстрекательства к пожару за глаза хватает для ясности портрета.
Оставив подруге самые коварные вариации, сама же развлекалась нелепыми сочетаниями продуктов под очередное недовольное пыхтение. Личным кулинарным шедевром посчитала рыбу, нафаршированную маленькими солеными огурцами. Теперь кто положит себе рыбки и отломит кусочек, увидит небольшую иллюзию с червяками. “Своеобразные у вас подходы к юным умам, госпожа Сатор. Надо бы просмотреть записи с ваших занятий”, – наконец не выдержав, заявил дарх. “Оника, к вам гости, прячьтесь, если не хотите стать знаменитыми шеф-поварами Генденборна”, – вовремя сообщил оборотень.
Я быстро сцапала пигалицу за локоток и утащила в одну из ниш поближе к выходу. Чтобы, когда народ начал валить толпой, незаметно с ней слиться. Агнира пребывала в великолепном настроении и не думала даже сопротивляться. За начавшимся фуршетом мы уселись с ней за отдельным столом, ей такой был положен, как особенной гостьи галереи. Поблизости топтались ее стражи. Посетителям то и дело становилось плохо. А когда дело и вовсе дошло до рыбы, начались настоящие истерические вскрики. Мы же спокойно сидели и весело перемывали кости всем присутствующим. Потом перешли на обсуждение юминланского искусства. Но чувствуя не особую заинтересованность новой подружки в высоких темах, перешли на светские хроники и моду. Этим меня за последние дни напичкали, как я ту рыбку корнишонами.
Начальство в нашу беседу не вмешивалось, но периодически недовольно вздыхало. Когда же нас и вовсе пригласили досмотреть выступления пришедших в себя после ужасной трагедии творцов, дарх снова запыхтел. “Госпожа Сатор, я безмерно рад, что наших адептов вы просто мучаете, а не учите их издеваться над другими. Хотя это спорный вопрос. Но все же, мы вас туда послали не саботаж устраивать с дочерью дипломата”. Ответить в присутствии юной госпожи Домео у меня возможности не было. Оставалось молчать и надеяться, что Табурет снова перестанет давить на уши и мозги. Надо же, так впечатлился, что даже записи зельеварения из академии заказал. Надеюсь, до урока с оборотницей не дошел, неуравновешенную адептку было жаль.
Занудное представление художников было хорошо скрашено нашими ядовитыми комментариями, благо пигалица опустила полог тишины, и мы, не стесняясь, веселились на всю катушку. При особенно удачных подколках, улыбочку себе позволяли даже молчаливые стражи дипломата.
И вот настал момент прощаться. Калири успел пару раз сообщить, что меня ждут с распростертыми объятиями для наиболее точного удушающего захвата. Мурес просто мрачно сопел, вообще ничего не комментируя. А я ждала этого самого трогательного момента расставания двух подруженек.
– Кони, это был такой замечательный день, – заявила юная госпожа Домео, – и ты даже не представляешь, как мне не хочется с тобой расставаться!
– Мне тоже, Агни, – самым тоскливым видом подтвердила я, – ты такая замечательная! Вот бы видеться с тобой каждый день!
– Приезжай завтра! – воодушевилась девица, но сразу же нахмурилась и добавила, – но только после обеда, с утра у отца какая-то там встреча.
В ухе раздался слитый воедино стон разочарования от Муреса напополам с Калири. Похоже весь день за спектаклем они следили вдвоем. Какое правильное решение со стороны оборотня. Все-таки у капитана нервы слабые, надо, чтобы ему кто-то сердечные капли успевал подносить.
– Ой, а у меня во второй половине дня занятия по этикету, отец ни за что не отпустит! – разыгрывая вселенскую скорбь, решила, что по мне плачет большой Эрусвальдский театр, – может, с утра до этой встречи?
– А ничего, что так рано? – задумалась Агнира.
– Мне не важно! Я просто хочу еще с тобой пообщаться. Какая разница рано или поздно? – последнее мной было сказано от души, и пигалица повелась.
– Решено! Приезжай к дипломатическому особняку Юнинлана к девяти! До одиннадцати у нас будет целых два часа, – наконец, с радостью согласилась девица.
И под опекой своих стражей покинула галерею искусств, быстро скрывшись в подъехавшей карете. В ушах стояла подозрительная тишина. А сбоку возникли “родственники”, которые меня в карету запаковали почти так же быстро, как охрана дочь посла.
А я обиделась на рогато-блохастый тандем. Как пилить и возмущаться, так они первые. Как хвалить, днем с огнем не сыщешь. Могли бы хотя бы сказать что-то в духе “отличная работа, госпожа Сатор”. Может у них кристаллы сели? До самого гостиничного комплекса в ухе больше не прозвучало ни слова. Меня также под ручки вытащили из кареты и отвели в мой номер. В тот самый, где утром проходило знакомство с родней. Теперь здесь никого не было, лишь мой костюм, аккуратно сложенный на постели.
Перекусить я успела хорошо на банкете и на ужин решила не идти. Почему-то была уверена, что где-то он проходит, а главный скупердяй разведки в жизни не разорится на подачу в номер. Переодеваться в костюм страшно не хотелось, оставаться в голубом кошмаре, тем более. Надежды оправдались при посещении ванной комнаты – там нашелся новенький одноразовый халат. Похоже, покои мне достались не самые дешевые. В эконом классе таких вещей не выдавали.
Едва успела сменить дурацкое платье и расплести косы, как ко мне без стука завалился Калири. Изучил задумчивым взглядом зельеварительницу, завернутую в халат, который был изрядно велик. Полностью проигнорировал гневное и возмущенное “стучаться надо!” и заявил:
– Скажи спасибо, что это я, а не Саарин. Пришел предупредить, что ты шагаешь по очень острому лезвию, девочка, – чрезвычайно спокойно проговорил Калири, – в тебе для нашего дела слишком много эмоций. Учись работать, если не по протоколу, то хотя бы в команде.
Это они мне так “спасибо” говорят? Что-то не очень похоже. Пока я осмысливала произошедшее, командир развернулся и собрался выходить. Полетевшее от злости заклятье “эрского отдыха”, должно было обездвижить оборотня на пару минут. Все остальные планы на волчару разбились так же, как моя магия об очень вовремя выставленный щит Калири. Мужчина повернулся и, с какой-то впервые продемонстрированной мне внутренней властью, сурово ответил:
– Я не истерящая адептка на зельеварении, госпожа Сатор. Одного “чиха” мне было достаточно, чтобы запомнить, насколько вы коварны и непредсказуемы, – ни секунды не шутя продолжил оборотень, – вот именно эти эмоции лишние. Не будь их, мне было бы гораздо сложнее понять, что нужно ожидать от вас предательства в любой момент. Вам плохо удается скрывать, как неприятно наше общество. Не грустите, такие зельеварительницы долго не держаться в разведке. И молитесь, чтобы Саарин узнал о “дыбе” и “эрском отдыхе” примерно… никогда.
На этом командир, наконец, вышел, с силой закрыв за собой дверь. Я осталась стоять в полной растерянности и непонимании, в чем меня только что обвинили. Отказывалась даже вникать в этот бред обиженного кем-то в далеком прошлом оборотня. Одно знала точно – пульсар вам под хвост, дядюшка Викраш, если после ваших слов я не стану лучшим сотрудником управления.
Спать отправлялась со злой решимостью узнать не только суть завтрашних переговоров, но и вообще вынести всю тайную канцелярию особняка Домео, до которой руки дотянутся.
Спала как убитая, вставала под звон кристалла, оставленного в тумбочке. Учитывая, что камешек помимо дребезжания орал “Подъем, рядовой!” голосом Калири, сомнений, кто оставил у меня эту гадость в комнате, не было. С кровати я подскочила, как ужаленная, с первого же приказа, перепугавшись очередного вторжения оборотня. В этом был весь блохастый, к пожеланиям прислушался, но гадость сделать не забыл. Вспомнились вчерашние слова командира, придав мне мгновенно бодрости. Подозрения в предательстве были особенно неприятны, поскольку не имели под собой вообще никакой почвы. В таких семьях, как моя, рождаются с клятвой верности королю на устах. Я ведь действительно и представить не могла, что Мурес – козел такого высокого полета. Да и убить если хотелось, то исключительно в контексте никогда больше в жизни это табуретище не видеть.
Голубой вчерашний кошмар уже был почти мной надет, как в дверь спальни постучали. То есть, в гостиную завалились без всякого предупреждения.
– Госпожа Сатор, я вам свежее платье принесла, – раздался женский голосок, – прическу надо сделать.
После разрешения войти передо мной предстала вчерашняя девица, мастер разведки по гриму. В руках она держала аккуратно сложенный комплект одежды. При виде персиковых оттенков, стало тошно. В голове сам собой закрутился анализ, когда Калири ест, пьет и оставляет ли свою чашку без присмотра. Если мне постоянно грозят неминуемой кончиной, то напоследок стоит хотя бы слегка развлечься.
Оделась я оперативно, позволяя девушке вновь заплести мне волосы. Стоило только закончить и направиться в коридор, как там уже нас поджидал оборотень. Блохастый бросил скупое приветствие и молча проверил, все ли украшения я на себя нацепила. Мужчина был сосредоточен и хмур, чем-то сильно напомнив мне капитана. Едва ли такая разительная смена настроения была связана со вчерашним разговором. Даже оторви он мне вечером голову, навряд ли бы это заставило его вести себя столь серьезно.
– Проблемы, дядюшка Викраш? – если они есть, то лучше бы знать, к чему готовится.
– Надеюсь, тебе очень хочется жить, и мы узнаем цель встречи, – ответ был лаконичным и жестким, а самое главное, мало информативным.
– Рискну предположить, спецы защиту особняка вскрыть до сих пор не сумели, – это конечно, было из разряда ловли риса в храме Опа.
Но, судя по плотно сжатым в ответ губам оборотня, я угадала причину плохого настроения. Видимо, вчерашнее веселье Калири себе позволил, исключительно полагая, что мои услуги не понадобятся. Похоже, какой-то принцип балансов из курса законов сохранения магии все-таки сработал. Предмет был построен чуть ли не наполовину с опорой на веру в справедливость и мудрость Сущего Опа. Так что считалось, что на обычную жизнь и отношения существ друг с другом это все тоже действует.
Больше мне ничего командир так и не сказал, с тем же хмурым выражением морды, усадив в карету. Она неожиданно двинулась прочь от дипломатического особняка. Я по началу перепугалась, не разобравшись, куда меня везут. А потом сообразила, что мы сейчас навернем пару кружков и подъедем с другой стороны, для достоверности. Мурес вообще решил выйти на связь только когда ворота центрального входа оказались позади, а меня на крыльце дома встречала радостная Агнира: “Надеюсь дом посла останется цел после вашего визита, госпожа Сатор”. В этот момент юная хозяйка этого самого жилища бросилась ко мне обниматься. Такая искренняя радость, даже немного настораживала. Но госпожа Домео вела себя по-прежнему, как типичная избалованная прелестница.
– Ой, Кони! Ты что, во вчерашних украшениях? – от пигалицы сквозило плохо скрытое высокомерие.
– Прошу, не напоминай, Агни, – трагичная пауза, позволила быстро придумать душещипательную ложь, – это семейное старье заставляют постоянно носить, когда хотят кого-то выдать замуж. Папенька поэтому возит меня по всем этим местам, где даже сама скука загибается от тоски. У нас в роду такие обычаи.
“Это древняя эльфийская традиция, Сатор” – задумчиво сообщил мне в ухо дарх. Как я страдала в этот момент от невозможности ответить, даже представить сложно. Ну откуда эта злобная сопля может это знать? Она даже в родном юминланском искусстве толком не разбирается.
– О, Кони, какой кошмар! – со сплошь фальшивым сопереживанием Агнира подхватила меня под локоток и повела в дом.
Убранство было по-настоящему роскошным. Везде были красивые резные арки из дерева, легкие цветные занавеси, красочные мозаики. Интерьер создавал полное погружение в родную культуру господ Домео. Но смотреть по сторонам в изумленном восхищении мне было некогда, успеть бы ноги переставлять за пигалицей, да отслеживать все то самое многообразие лиц стражей из безопасности посла и местной прислуги.
Конец пути пришелся на большую гостевую комнату на втором этаже. Хоть кабинет вроде как и располагался где-то поблизости, мне это пока мало помогало. Все еще придерживая меня за локоток, Агнира прошла к накрытому для чаепития столику и к уютным белым диванчикам. Точь-в-точь такой же, только другого цвета, стоял в кабинете дарха.
Как гостеприимная хозяйка, девица предложила мне присесть и взялась разливать чай. При этом с легкостью пересказывая какой переполох “мы” устроили в галерее. Оказалось, что даже в местном вестнике вышла статья под названием “мелкое хулиганство с большими последствиями”, повествующее о трагическом событии в сфере современного искусства. Пока Агнира, захлебываясь восторгом, вещала, какие все вокруг глупцы, лишь мы самые достойные леди всего Мондара, я прикидывала. Если кашлянуть “козел” в кулачок, это зловредное табуретище ворвется в дом посла, чтобы меня придушить или нет?
“Сатор, вы слишком долго не отвечаете вашей подруге. Оскорбление для меня придумаете в другой раз” – хмыкнул Табурет.
Я слегка растерянно подняла на соплячку глаза. В глазах девице застыло холодное недовольство, а мне никак не удавалось выудить из памяти ее последние слова. На помощь неожиданно пришел дарх: “Она сообщила тебе, что на днях ей в рамках дипломатической встречи выпадет честь познакомиться с нашим наследным принцем, Сатор”.
– Вот это тебе не повезло! – быстро взяв себя в руки с настоящим ужасом в глазах прокомментировала я, – принц же старый! Ему уже двадцать пять лет!
В ухо даже сопеть перестали. От молчаливого напряжения мужчин аж мурашки вдоль позвоночника пробежали. Вот чего они такие нервные? В шестнадцать большинство прелестниц предпочитает таких же пустоголовых и чуточку лихих кавалеров. Чтобы и на балкон залез и из родительского дома украсть мог. Принц по карнизам будет лазать? Нет! Он даже сам вестника не пришлет, скорее посыльного отправит, чтобы возлюбленную курьером доставили куда надо. Уровень педагогических навыков начальства стремится к нулю.
– Да, очень переживаю, что он положит на меня глаз! – пригорюнилась Агнира и начала искренне паниковать, – а вдруг они договорятся о каком-нибудь дипломатическом браке?!
– Не переживай, – взяла за руку “подружку”, – ходят слухи, что его величество помолвлен с младенчества.
“Это секретная информация! Откуда ты знаешь, Сатор?” – завопил Калири, заставив меня поморщится. Они там вообще ополоумели так орать агенту на задании? Как у них еще все шпионы нервный тик не заработали.
“Но слухи-то ходят”, – поддержка от Табурета пришлась кстати, особенно этот какой-то магически спокойный, умиротворяющий тон. Дочь Домео недолго раздумывая, легко отогнала собственные переживания и взялась за мои:
– А к тебе, Кони, уже кто-нибудь сватался? – в глазах девицы застыло азартное предвкушение старой сплетницы, – украшения вот носишь, наверняка же были попытки?
Пришлось смущенно потупится, выигрывая время на раздумья. До встречи со слов юной Домео оставался еще час. И лучше бы утолить такую неприкрытую жажду подружки, чтобы той не захотелось выставить меня раньше времени. Нужна срочно история про женихов, кого бы ей описать…
– Знаешь, – почти шепотом начала я ближе наклоняясь к соплячке, – однажды приехал один. А у него все лицо расцарапано.
“Саторрррр… это что еще за больные фантазии?” – возмутился Калири, пребывая в бешенстве. А вот госпожа Домео сделала круглые глаза и аж дышать перестала от заинтересованности. Сатор-Сатор… Обсаторкайтесь теперь. Легенду надо было лучше разрабатывать!
– Да. Оборотень, – продолжая нагнетать обстановку подтвердила я, – ходил и всем рассказывал, что это он с виверной сражался. Героически победил, по его словам, естественно. Но знаешь, что Агни? На деле оказалось, что это ему в порыве страсти дама сердца по лицу врезала.
“Оника…” – как-то предупреждающе прокашялся Табурет. А вот блохастый больше не произносил ни звука. Пигалица сидела заинтригованная, но все же в сомнениях.
– А почему у целителя не залечил? – наконец, сложила какую-то схему в голове юная Домео.
– Оставил, чтобы помнить о коварстве женщин. Он после этого всех девушек люто возненавидел, – воодушевленно продолжила сочинять душещипательную историю для девчонки, – начал видеть змею под каждой юбкой. Зачем только свататься притащился – загадка!
“От допроса с пристрастием, ты теперь, Сатор, не отвертишься!” – злобно уведомил Калири. Заставив меня искренне недоумевать, чего он бесится. Каким-то задним фоном прозвучало “успокойся Викраш, она не понимает, что несет” голосом Муреса, явно адресованное не мне. Фразу было слышно, как издалека. Подумаю об этом всем на допросе, если рогато-блохастое содружество все-таки его учинит. Сейчас надо было вернуть энтузиазм, начавшей скучать пигалице.
– И еще был один! Господин Лулес! – если будут пытать, то хотя бы, чтобы было за что, – ты не представляешь какой жадина! Я таких скупердяев в жизни не видела!
– А как ты о нем это узнала? – удивилась Агнира, – если на тайные встречи бегать не прилично?
– Он прямо у меня на глазах из вазочки в карман себе все конфетки высыпал! – искреннему моему возмущению не было предела, при воспоминании о зарплате.
“И сахар в кубиках тоже спер!” – неожиданно хохотнул Табурет. Чем сильно взбесил. Они там сидят и развлекаются, а мне тут эту девчонку байками развлекать. Блохастый, видимо, тоже успокоился и присоединился к коллективному сочинительству: “Скажи, что он еще и твои забрал.”
– А потом спросил, буду ли я есть печенье, – дочь посла все это время с интересом ждала продолжения, – ну, по этикету мне требовалось отказаться. Так этот Лулес и все печеньки с собой прихватил.
Пока госпожа Домео переваривала подобное возмутительное скупердяйство, на заднем фоне состоялся занимательный диалог. Судя по тому, что звучал он приглушенно, разведчики не потрудились отключить кристаллы, но говорили сейчас не в них, а друг другу.
“– Я же говорю, Саарин, проще придушить, – ерепенился оборотень.
– Угомонись, Викраш. Она просто придумывала колкость, чтобы тебя уязвить, – достаточно жестко одернул друга дарх, – и удивительным образом хорошо тебя просчитала, скорее всего случайно.
– То есть это серьезный агент, который рассказывает про дархов, которые воруют печеньки, капитан Лулес? – без стеснения вызверился блохастый.
– Хоть Лампопулес с карамельками, если у нас будет понимание, зачем встречаются послы Юминлана и Арудании.”
– Неужели тебе никто никогда не нравился по-настоящему, Кони? – выдернула меня из процесса одного шпионажа в другой пигалица.
Продержаться оставалось всего ничего, провожать меня начнут, наверняка, минут за двадцать до начала встречи. Значит, нужно еще что-то рассказать. Причем, саму Домео о чем-то подобном расспрашивать было бы пустой тратой времени. Все, что хотела рассказать сама Агнира, она выдала в самом начале. Отсутствие интереса к каким-то более весомым вещам, нежели чем светские сплетни, делало ее пустым собеседником. Если пигалица проблему свою не осознавала, то по-крайней мере умело пользовалась своим дипломатическим статусом, безнаказанно задирая нос и раздавая колкости неугодным.
– Мне нравился оборотень, – набравшись духу, начала рассказывать я, – если честно, влюбилась скорее.
В ухе кто-то даже закашлялся. А Агнира заботливо подлила мне чай и пододвинула поближе розовую пироженку с малинками сверху. Видимо, почувствовала отголоски искренних эмоций. Вдали прозвучало “я не буду это слушать” голосом Калири. Было бы к лучшему, если бы и дарх сделал перерыв. Погружаться в воспоминания никак нельзя, нужно лишь удовлетворить ненасытную девку. Капелька злости вернула меня в нужное русло:
– В общем, он мне рассказывал про оборотней, клялся в вечной любви, обещал красивое и светлое будущее, – некрасиво паясничая, перечислила я, – а потом оказалось, что нас, таких наивных девиц, наберется на военный отряд. Так что все эти чувства для глупышек, мужа надо выбирать побогаче и щедрого!
Лавочку свернула очень быстро и вовремя. В залу вошел слуга и сообщил, что гостье “пора”. Агнира расстроенно закрутила головой и с кислой миной предложила проводить подругу.
По коридорам в присутствии слуги мы с дочерью посла шли молча, лишь иногда переглядывались с понимающими ухмылками. Болтать при свидетелях пигалица не хотела, а я, в принципе устала от пустой болтовни. Особенно учитывая, что в ушах она снова возобновилась.
“Сатор, а ты вообще собираешься проникать в кабинет? Какой план?” – опомнился блохастый. Ну, вспоминая, что командир изначально исключил нужность моих услуг, такие мелочи его не заботили.
“Викраш, так это твоя задача была все продумать…” – от этих вкрадчивых интонаций дарха, волоски на руках встали дыбом. Да, определенно надо опасаться вот такого настроения капитана. Оборотня жалко не было ни секунды, меньше будет по вечерам гадости разносить. Если меня погубят эмоции, то его – излишняя самоуверенность. Что принесет провал Муресу осталось открытым вопросом. Наверное, именно поэтому он главный в разведке, а не Калири.
“Ну, я предполагал, что Сатор подобьет подругу на подслушивание, судя по вчерашнему дню”, – считать попытку блохастого выкрутиться хорошей, можно было бы только, если не знать о его десятилетней дружбе с дархом. За столько времени оборотень, наверняка, далеко ни один раз терпел полное фиаско. Вот и сейчас Табурет раздраженно и даже гневно припечатал подчиненного резким: “А в среду ты что предполагал? До того, как мы узнали много нового об увлечениях госпожи Домео.”
С пигалицей мы уже оказались в зале при входе, и я полностью абстрагировалась от болтовни начальства. Нужно сосредоточиться теперь на весьма сложной части этого задания. Агнира решила приобнять меня на прощание, сказала какие-то даже присущие случаю слова и уже раздраженно ожидала моего ухода.
– Агни, послушай, неловко просить, – мне пришлось сконфуженно бросить пару взглядов на стражу, – но меня прямо сейчас повезут на занятия по этикету. Чая опять же мы с тобой столько выпили. Мне бы в уборную, прическу поправить!
У меня даже щечки заалели, правда, от нервного напряжения. Рожицу я состроила настолько умильную, что пронять могло даже самых прожженных гномов, таких как Мурес например. Пара мгновений тяжелого мыслительного процесса на личике госпожи Домео вытрепали мне всю душу. Откажи она, и миссия закончилась полным крахом. Но имеющийся у меня план, всяко лучше того, что был у Калири.
– Конечно, Кони, – выпалила Агнира жутко недовольно, – но у меня дела, и второй раз я тебя провожать не пойду. Стража проследит, чтобы ты не заблудилась и нашла выход.
На этом пигалица резко развернулась и оставила нас наедине со служивым. Мужчина учтиво предложил следовать за ним, и не успели мы выйти из холла, как он указал на резную двустворчатую дверь.
“Возвращайтесь, Сатор. Вам не дадут бродить по особняку без присмотра”, – сухой приказ капитана меня добил. Заходя в шикарную уборную с искусной мозаикой на полу и стенах со сценами из жизни моряков, прежде чем ответить, удостоверилась в отсутствии видимых кристаллов наблюдения.