Дарья Кузнецова
Заведите себе дракона

– Шерху, а всё-таки, зачем ты сюда прилетел? – спросила я.

– Захотелось новых впечатлений, – он насмешливо сверкнул глазами. – Я никогда не бывал в Ледяном Пределе, а попасть сюда со смертным ратри было бы ещё труднее, чем в одиночестве.

– Ты рисковал жизнью из любопытства?

– Можно сказать и так, – хмыкнул он.

– Но это ведь не всё, верно? – продолжила настаивать я.

Чешуйчатый неопределённо пожал плечами, а потом спросил, глядя на меня спокойно и испытующе:

– А есть разница? Зачем бы я сюда ни прилетел, это ничего не изменит. Я жив, я нашёл ратри – именно такую, какую всегда хотел. Смертным свойственно переживать о том, «что было бы, если», даже понимая, что это «если» уже никогда не случится. Я не знал, что эслады тоже этому подвержены, – усмехнулся он.

– Я бы не стала утверждать за всех, – я чуть качнула головой. – А сколько тебе лет?

Во взгляде дракона промелькнула какая-то тень, но насмешки или грусти – я не поняла.

– Больше, чем тебе. Сколько есть – все мои, – отмахнулся огненный.

– Ты издеваешься! – вскипела я. – Ты можешь хоть на один вопрос ответить прямо и честно?

– Могу. На те, на которые хочу отвечать, – ровно отозвался он. Пару секунд мы мерились взглядами – его спокойный против моего недовольного, – а потом Шерху чуть сощурился, и я успела подумать, что следующие его слова мне наверняка не понравятся. – Я ведь не спрашиваю, где твой мужчина и чего тебе стоила эта война.

– Потому что никакой загадки в этом быть не может. Мой мужчина там же, где все остальные совершеннолетние эслады мужского пола, да и цену мы все заплатили одну, – голос не дрогнул. Но я вдруг поняла, что ещё несколько мгновений, и разговор закончится очень плохо, поэтому рывком отодвинула кресло и поднялась: – Прошу меня извинить, девочки ждут.

Однако шагнуть в открывшийся портал я не успела. Дракон вдруг оказался рядом, обхватил меня обеими руками, крепко прижал спиной к своей груди.

– Прости. Я стараюсь быть мудрым и предусмотрительным, но не всегда получается. Мне не нужно было этого говорить.

Губы мягко коснулись нежной кожи за ухом, горячее дыхание пощекотало шею.

Мгновение, другое, и я почувствовала, как расслабились плечи, а голова сама собой откинулась на грудь мужчины. Наверное, не стоило так легко сдаваться, следовало сохранить твёрдость и решимость, всё же потребовать ответа. Я ведь понимала, что мной манипулируют, да и извинялся он не за суть своих слов, а за их форму – за то, что сделал больно.

Но силы воли не хватило. Слишком приятно было поддаться, позволить себя успокоить и обмануть, отвлечь.

– Ты – страшное существо, знаешь об этом? – спросила тихо.

– Догадываюсь, – хмыкнул он. – Прости, я в самом деле не хочу обо всём этом говорить. Это, может быть, важно, но оно не меняет основного: ты для меня – ратри, а ратри – главное в жизни каждого дракона.

– Важнее блага Мира и Огненного Предела? – с нервным смешком уточнила я.

Шерху несколько мгновений помолчал – видимо, не ожидал такого вопроса и потому не успел подготовить ответ. Я не торопила.

– Благо Мира – спорная вещь, – наконец заговорил он. – Каждый толкует его так, как считает правильным. Заботиться о благе ратри проще, потому что одно живое существо гораздо проще понять, чем целый мир.

– Это не ответ, это уход от ответа.

– Какой вопрос, такой и ответ, – возразил он. – Ты сама прекрасно понимаешь, что всё зависит от обстоятельств. Для меня прямо сейчас – да. Ты беспокоишь меня гораздо больше, чем весь остальной мир. Не сердись, для меня это тоже новый опыт, и я тоже могу совершать ошибки.

– Какой опыт? – переспросила растерянно.

– Откровенных и равноправных отношений с ратри, – со смешком ответил Шерху. – Я же говорил, со смертными всё иначе. По сути, мы ведь используем их для поддержания жизни и восполнения численности, для их успокоения позволяя думать, что именно они – хозяева.

– Восполнения численности? – пробормотала я ошарашенно. – Погоди, ты хочешь сказать, что у тебя… есть дети? Рождённые твоими прежними… хозяйками?

– Какой неожиданный ход мысли. Есть, – рассмеялся в ответ огненный. Я не выдержала, поспешно развернулась в его руках, чтобы заглянуть в лицо.

– И много?

– Много, – с тем же весельем ответил он. – Почти два десятка.

– Десятка? – тупо переспросила я. – Вы считаете детей… десятками?!

– Чш-ш! – силясь спрятать улыбку, протянул дракон, на всякий случай стискивая меня поверх локтей покрепче. – Актис, я их в глаза никогда не видел! – сообщил он, по моему лицу тут же понял, что с оправданиями не угадал, и поспешил исправиться: – Они все живут в Огненном Пределе. Драконам для нормального развития в раннем детстве нужно общество себе подобных, до окончательного формирования энергетических каналов мы растём в гнёздах, и лишь в сознательном возрасте, будучи готовыми, отправляемся в мир и находим себе ратри.

– И что, вот эти матери, они спокойно отдают своих детей? – потрясённо проговорила я. – Навсегда?!

– Силой отнимать не приходится. Актис, они все знают, на что идут, и идут на это добровольно. Если обычные дети, приходя в мир, забирают у смертных часть их жизненных сил, то стихия, наоборот, прибавляет. А если они вдруг остро желают завести семью и растить своих детей, никто им этого не запрещает. Они вольны в выборе жизненного пути.

– И куда в этом случае девается дракон? – хмурясь, спросила я.

– А почему он должен куда-то деться? – изумился Шерху.

– Ну… если у женщины появляется мужчина, супруг. Куда в этой ситуации девается связанный с ней дракон? Что, они продолжают вот так жить, втроём?!

Шерху несколько секунд смотрел на меня в полной растерянности, а потом расхохотался.

– Актис! Я же говорил, секс – это просто способ получить нужную энергию, но прекрасно можно обходиться другими. Если ратри влюбляется в кого-то, дракона подобное вполне устраивает: нас питают и эти чувства.

– И никакой ревности? Ни с вашей стороны, ни со стороны… супругов? – продолжила расспросы я.

– По-всякому бывает, – не стал юлить чешуйчатый. – Но почти в любом случае можно договориться. Даже животные способны решить дело с помощью звуков вроде рыка, не прибегая к драке, а разумные отличаются от них богатством речи, – пожав плечами, сообщил он. – Порой случаются крайности, но в таком крайнем случае можно и оборвать связь. Да, это неприятно и весьма болезненно, но по обоюдному согласию – возможно.

– И эти существа ещё нас, эслад, называют странными! – проворчала я.

– Вы не странные. И мы не странные. Мы просто разные, – легко отмахнулся Шерху.

– А что будет, если ратри влюбится в дракона? – хмурясь, спросила я.

– Ратри будет жить долго и счастливо, как в сказке, – хмыкнул чешуйчатый. – Это очень приятные чувства, которые дракон постарается сохранить и укрепить.

– То есть – лгать? Создавать иллюзию взаимности?

– А ты, стало быть, считаешь, что лучше короткая жизнь, полная страданий, но в правде, чем счастье ценой небольшого и безобидного самообмана? – с какой-то странной, неприятной усмешкой спросил дракон.

Разглядывая узкое непривычное лицо мужчины, я медленно качнула головой – в ответ не ему, а, скорее, своим мыслям. Гордость требовала согласиться, но… Многие ли на самом деле сумеют отказаться от достоверной иллюзии счастья? Даже если будут знать, что это обман; а драконы, надо думать, не слишком-то откровенничают.

Поэтому я предпочла отойти от опасной темы и не предъявлять претензий. Для начала стоило обдумать и разложить по полочкам то, что я успела узнать, а то голова пухла от теснящихся в ней вопросов и открытий. Вот потом, когда причины недовольства удастся внятно сформулировать, можно будет и вернуться к этому разговору.

– Получается, вы паразиты? Живёте за счёт других, хитростью вынуждаете их стремиться к этому…

– Не паразиты, а симбионты, – ничуть не обиделся Шерху. – Паразит убивает носителя, а мы, напротив, всячески оберегаем, защищаем, добавляем энергии и счастливых, активных лет жизни. Когда этот период от природы составляет меньше полувека, разница в два и три раза становится ощутимой и желанной. И рождение одного-двух детёнышей – небольшая плата за подобную возможность.

– А если влюбится дракон, что тогда? – резко спросила я, опасаясь, что вновь уцеплюсь за эту историю с брошенными детьми, и тогда скандал окажется неизбежен. А меня в самом деле ждут воспитанницы.

Разноцветные глаза ответили странно пристальным, цепким и как будто бы недобрым взглядом, под которым стало жутковато.

– Драконы этого не умеют, – ровно проговорил мужчина, а потом чуть усмехнулся и кивнул в сторону: – Я понимаю, что здесь ты в силах не ограничена, но… сколько ты собираешься держать открытым портал?

Я медленно кивнула, чуть встряхнулась и молча шагнула в учебную комнату. Шерху прав, разговоров пока достаточно.

* * *

– Доброе утро, девочки, – поздоровалась я с воспитанницами.

Все семь уставились на меня с жадным любопытством; вернее, не на меня, а на шагнувшего следом дракона. Юные эслады нестройным хором поздоровались, а я заняла своё кресло и дала всем остальным возможность успокоиться и немного привыкнуть к новым обстоятельствам. Дракону – к тому, что он вдруг превратился в наглядное пособие, девочкам – к тому, что в доме появилось новое загадочное существо. Мужчина, да ещё и дракон! Биологию воспитанницы изучали, но живьём представителя противоположного пола в разумном возрасте и вот так, в неформальной обстановке, видели впервые.

Всё же удачно к нам занесло этого типа. До назначенного срока, когда мы все покинем Ледяной Предел и отправимся в Мир, осталось мало времени, и «пробное» столкновение с чужой культурой, с существом совсем иной природы и характера, очень полезно. Не только воспитанницам; кажется, мне самой такая тренировка необходима. Привыкнув быть старшей, нести ответственность за девочек, я постоянно забывала, что для меня это путешествие тоже окажется первым, и, если разобраться, я подготовлена не намного лучше.

Дракон, занявший свободное кресло чуть в стороне, отвечал нам всем спокойным открытым любопытством, одинаково увлечённо разглядывая и девочек, и небольшую круглую комнату со сводчатым потолком и световым окном в центре. Эслады любят свет и свободное пространство, мы обычно не загромождаем помещения мебелью и не злоупотребляем украшениями, предпочитая оставлять комнатам единственное назначение: если спальня – то в ней лишь кровать, если столовая – то стол и стулья. О том, что бывает иначе, я знала лишь из картинок в книгах.

Здесь, в учебной комнате, светло-серые стены были изрезаны высокими арочными окнами, а вот мебели имелось непривычно много: удобные мягкие стулья со спинками, расставленные полукругом, широкие рабочие столы перед каждым из них и один большой демонстрационный стол, возле которого сидела я и на котором ещё вчера лежал найдёныш. Кроме того, вдоль стен выстроился пяток кресел, оставшихся от прежней обстановки, когда комната ещё была гостиной, и в простенках между окнами – высокие узкие витрины с разнообразными диковинками родом из Мира и других Пределов.

На этом фоне, среди эслад с белоснежной кожей и волосами всех оттенков голубого и синего, Шерху смотрелся особенно чуждо и неестественно, приковывал взгляды. Вчера, когда он лежал на столе, окровавленный и чуть живой, было не до созерцания, а сейчас резкий контраст отчётливо бросался в глаза.

– Давайте знакомиться, – начала я. – Это Шерху, дракон, которого мы вчера лечили. Как видите, усилия были приложены не напрасно, он действительно жив, здоров и, насколько можно судить, неплохо себя чувствует. Думаю, раз он здесь и покидать нас в ближайшем будущем не планирует, Шерху согласится поучаствовать в занятиях и поведать что-нибудь интересное о жителях Мира. Но для начала, Аргис, расскажи нам, что ты успела узнать о драконах.

– Драконы красивые, – мечтательно улыбаясь, протянула эслада, глядя не на Шерху, а сквозь него. Потом встрепенулась, сфокусировала взгляд на мне и торопливо заговорила: – В отличие от остальных стихийных существ, они имеют целых три ипостаси: бытовую и изначальную, как у всех прочих, и промежуточную. Считается, что эта самая, третья, возникла примерно тогда, когда драконы стали активно селиться в Мире. В изначальной форме там тяжело, а бытовая достаточно уязвима, вот и возник подобный компромисс. Скажите, Шерху, а в Ледяном Пределе вы можете перейти в эту промежуточную ипостась? Или вы совершенно не способны поглощать здешнюю чарь?

– А вот на этот вопрос ты как раз и должна ответить, – попеняла я, опередив готового объясниться чешуйчатого. – И не надо пользоваться доверчивостью нашего гостя.

– Ну-у… мне кажется, ничейный дракон на такое не способен, – с сомнением протянула Аргис.

– Мы сейчас про определённого дракона, – улыбнулась я, делая вид, что не замечаю, как остальные корчат подруге страшные рожи и пытаются что-то подсказать ей жестами. Выждав пару секунд и убедившись, что здесь мы ответа не добьёмся, я кивнула Натрис.

– Шерху может, потому что уже не ничейный, он выбрал Актис хозяйкой, – сообщила она, поглядывая на дракона с холодным прищуром. Кажется, прикидывала, какую пользу можно извлечь из такого приобретения. – Драконы способны компенсировать недостаток подходящей чари с помощью той энергии, что получают от ратри.

– Верно, – похвалила я. – И что это значит?

– Сил ему хватит! – решила Аргис, хищно блестя глазами. – А можно попросить его продемонстрировать?

– Можно, – не без злорадства разрешила я, догадываясь, какие сюжеты будут преобладать в картинах нашей красавицы теперь и кому придётся для этого позировать. – Даже нужно!

– Актис, а мы правильно предположили, что разбудить его удалось сильными направленными эмоциями? – чуть хмурясь, спросила Натрис. – И я полагаю, что ты выбрала страсть, то есть половое влечение, как самое простое и безопасное. Его, как и злость, можно вызвать химическим путём, но последствия для пациента, да и для целителя, легче.

– Именно, и рассуждала я так же, – не удержалась я от улыбки. – Драконы, как мы с вами уже проходили, просто относятся к этой стороне жизни, поэтому можно было не бояться обидеть его подобным образом. Бить же, вызвав в себе ярость, чревато: очнувшись, он непременно воспротивился бы, и кто-то из двоих мог серьёзно пострадать. Зачем лечить, если сразу вновь калечишь?

Пока я говорила, Натрис бросила полный превосходства взгляд на Аурис, и я насторожилась, ожидая подвоха.

Аурис вызывала у меня наибольшее беспокойство: слишком тихая, скромная, стеснительная. Она всё время держалась позади, была очень мечтательной и идеалистичной. Слишком эслада, чтобы её можно было легко переучить. Как она станет жить в Мире? Тулис близка к ней по характеру, она тоже спокойная и застенчивая, но Тулис – это старый ледник, где под слоем снега прячутся трещины. То есть никогда не знаешь, что эта тихая девочка может натворить по вдохновению, и уж точно она способна постоять за себя. А вот Аурис…

– Актис, но как же так? – заговорила она, чуть сдвинув серебристые брови. Голос звучал нетвёрдо, но было видно, что девочка полна решимости и сейчас даже переступила собственную робость, чтобы высказаться. А значит, её очень, очень задело. – Ведь ты говорила, что так нельзя, что близость допустима только с тем, к кому тянется сердце. Что мы не животные, чтобы поддаваться слепым инстинктам.

– Всё верно, милая, – негромко подтвердила я, осторожно подбирая слова и чувствуя себя на тонком неверном льду над пропастью. – Но ещё я говорила о том выборе, который мы должны совершать. Нет точного рецепта, в каком случае и как стоит поступать. Иногда приходится чем-то жертвовать. Может быть, я не права, но я не видела другого способа спасти его жизнь. Да, с этой точки зрения я поступила ошибочно. Но зато избежала другой, гораздо более страшной ошибки: равнодушия. Мы с вами все прекрасно знаем, что порой приходится выбирать между вещами на первый взгляд одинаково гадкими.

– Ну… ладно, это вчера, – опустив взгляд, едва слышно проговорила она. – А сегодня?

Я замерла, не зная, что ответить. Правду? Признать собственную слабость? Я не видела в этом ничего зазорного, но как сделать это так, чтобы меня поняли правильно?!

Да побери меня Древние, я сама себя не понимала, я просто плыла по течению! Как можно объяснить это девочкам так, чтобы они не обиделись на меня, не посчитали лгуньей?

– Насчёт сегодня, завтра и впредь надо спрашивать меня, а не вашу наставницу, – прозвучавший в повисшей вязкой тишине спокойный голос дракона заставил меня вздрогнуть. – Иногда двое вместе не потому, что они друг друга любят, а потому, что по отдельности им хуже. То, о чём вам говорила Актис, это идеал, к которому стоит стремиться. Когда идеал недостижим, ему приходится подвинуться и уступить место чему-то не такому прекрасному, но зато помогающему выжить.

– Но ведь можно обойтись и без этого! – возразила Аурис. – Нашими желаниями должна управлять воля, а не наоборот!

Как же сильно её зацепило, даже не испугалась спорить с незнакомцем…

– Хорошо, когда действительно можно, но сейчас совсем другой случай. Одиночество, дитя, порой убивает. Вы ведь не желаете подобной участи своей наставнице?

– Но у неё есть мы, – неуверенно проговорил кто-то из девочек, я не успела разобрать.

– Сейчас – есть. А через полгода вы все уйдёте, останетесь жить в Мире, у вас появятся свои новые заботы и, дадут Древние, тот идеал, о котором вы говорили.

– Но Актис тоже может остаться в Мире, с нами, – уже не так горячо и решительно возразила Аурис, старательно пряча взгляд.

– Ты уверена? – хмыкнул дракон. – А вот я скорее уверен в обратном. Договор касается детей обоих полов, которые, достигнув совершеннолетия и научившись управлять своей силой, отправятся в другие семьи. О тех немногих взрослых эсладах, которые остались живы после окончания войны, там нет ни слова. И жизненный опыт подсказывает мне, что Мир, согласившийся принять безобидных маленьких девочек и мальчиков при условии их лояльности и готовности следовать тамошним порядкам, вряд ли так же легко примет Ту, Что Ударила в Спину. В Мире говорят, что предавший однажды предаст вновь, и вряд ли кто-то станет разбираться в мотивах этих женщин, очень многим пожертвовавших для сохранения мира. Некоторые понимают значимость этого поступка, даже отзываться с уважением. Но принять – это совсем другое. Принятие подразумевает доверие, а доверия к вашей наставнице и остальным не будет.

Несколько секунд они молчали, переваривая сказанное.

– А зачем вы пришли в Ледяной Предел? – спросила наконец Литис, которой надоела серьёзная тема и нотации.

– Я очень хотел на него взглянуть, – обезоруживающе улыбнулся мужчина, давая понять, что другого ответа у него для нас нет.

– И как вам? – полюбопытствовал кто-то ещё.

До сих пор я сидела будто заледенев и никак не могла поверить, что это всё происходит на самом деле. Меня шокировали сейчас не слова Шерху; я ведь буквально пару минут назад задумывалась о том, что он давно уже не мальчишка, а опытный и, скорее всего, весьма неглупый мужчина, и сейчас почти без удивления приняла дополнительное подтверждение. Вызывало растерянность само его решение вмешаться. Он был не обязан это делать, не обязан нянчиться с моими воспитанницами и спасать меня там, где я не могла найти ответа. Да, он косвенно виноват в этой ситуации, но было бы лицемерием сваливать ответственность на него: он создал связь без разрешения, но последующая близость была уже моим осознанным выбором.

Однако вмешался. Получается, вот так они оберегают ратри? Не только от настоящих опасностей, но даже от личных проблем?

Дико сознавать мотивы такого отношения – заботу рачительного хозяина о своём ценном имуществе. Но… кажется, у меня совсем нет воли протестовать. Странное в подобных обстоятельствах ощущение: понимать, что происходит, знать, почему так происходит, но – не сопротивляться. Как говорят в Мире, «хоть поленом назови, только в пламя не суй».

Похоже, Шерху полностью прав на мой счёт, я слишком устала быть одна, не ощущать никакой поддержки. У нас с девочками хорошие отношения, я люблю их, а они, наверное, любят меня, но это не дружба, не равноправные отношения, а общения наставника и воспитанника. С ними я никогда не могла полностью расслабиться, забыть об ответственности и долге, отдаться сиюминутным настроениям.

Да, избавиться от стыда и чувства неправильности в общении с драконом трудно, слишком сильны привитые с детства правила и нормы поведения. Но кому станет лучше, если я сейчас проявлю гордость? Вот она, та самая иллюзия счастья, о которой совсем недавно говорил дракон. И вот доказательство, что я не способна отказаться от неё в пользу горькой правды.

Пары минут мне хватило, чтобы успокоиться. В это время девочки с энтузиазмом расспрашивали Шерху сначала о впечатлениях от Ледяного Предела, потом – о драконах и Мире. Яркий, экзотичный, обаятельный пришелец мгновенно стал центром внимания и явно завоевал симпатию девочек.

Укол ревности в связи с этим оказался очень неожиданным и досадным, но я поспешила отмахнуться от неприятного чувства и сосредоточиться на рассказе мужчины, тем более говорил он действительно интересно. По сути, в его словах не было ничего такого, о чём бы я не слышала, но у Шерху получалось повторить то же самое значительно наглядней. Почему-то представить всё это по книгам было гораздо сложнее, чем со слов дракона.

В итоге день прошёл хоть и не по плану, но интересно и увлекательно. Девочки заметно ожили и развеселились, да и я чувствовала себя куда легче. И дело было не в чертах характера и особенностях именно этого дракона, а просто в появлении чего-то нового: не так много у нас здесь развлечений, а новых впечатлений тем более никаких.

Разошлись спать мы уже за полночь, но я была уверена, что угомонятся воспитанницы ещё нескоро, и будут до утра бродить друг к другу в гости, чтобы поделиться впечатлениями. Однако заострять на этом внимание не стала: они достаточно взрослые, чтобы самостоятельно следить за режимом.

Дракон вышел из портала следом за мной и, не позволив даже обернуться, крепко обхватил ладонями за плечи, прижал к себе, зарылся лицом в волосы, шумно вздохнул. Странный, во всех смыслах неожиданный, слишком личный жест для существа, уверяющего, что близость для него – просто способ получения от партнёра нужных эмоций.

– Ты врёшь, – тихо заметила я, не шевелясь и не пытаясь вывернуться. Слишком приятно было ощущать эту близость.

– В чём именно? – невнятно проговорил он мне в волосы.

– Во всём понемногу, – ответила спокойно. – Причины твоего появления здесь, твоя биография, твои отношения с окружающим миром, природа драконов. Врёшь не прямо, но очень ловко дозируешь правду и уходишь от неудобных вопросов.

– И? – усмехнулся Шерху. – Что из этого следует?

– Я не понимаю твоих целей, и меня это злит, расстраивает и беспокоит. А ты обещал заботиться о благе и душевном равновесии ратри, разве нет?

Чешуйчатый негромко засмеялся, сгрёб меня в охапку, потёрся щекой о макушку.

– Ладно, я всё понимаю, но где я о природе драконов соврал?

– Полагаю, опять недоговорил, – педантично поправила его. – Ты утверждал, что секс для тебя – просто способ получить нужные эмоции, а ратри – источник питания. В эту картину не укладывается твоё поведение сейчас.

– Глупая маленькая эслада, – со смешком сообщил он. Легко, как игрушку, приподнял меня над полом и подтащил к кровати, уселся и потянул к себе на колени. Потом, видимо, решил, что этого мало, и вовсе завалился на спину, увлекая меня следом.

Я молчала и снова не сопротивлялась: во-первых, ждала ответа, а во-вторых, это тоже было приятно. Вот так лежать затылком у него на плече, ощущать крепкие тёплые объятья…

Такое ощущение, будто я знаю его не без малого день, а полжизни.

– С чего ты решила, что дело в природе драконов? – спросил он наконец.

– Я просто предположила. Если это не так – просвети меня.

– Ты совершенно не умеешь логически мыслить и сопоставлять факты, – проговорил Шерху, как мне показалось, удовлетворённо.

– И? К чему ты это сказал?

– К тому, что ты вполне могла догадаться, – заметил он. – Я же рассказывал, как обычно происходит наше общение с ратри: мы всегда что-то из себя изображаем. Врём. Мы… хм. Приспособленцы. Полная противоположность эслад. Вы – гордые, неуступчивые, принципиальные и прямолинейные, мы – хитрые, изменчивые, осторожные. Там, где вы будете настырно ломиться напрямик, разбивая лоб, мы быстро найдём обходной путь и скорее добьёмся цели.

– Я всё равно не понимаю, к чему ты клонишь, – проворчала я.

– Мы привыкли так жить. Я тоже жил так, и даже вроде бы неплохо, а сейчас, наверное, просто устал. Если угодно, мне хотелось побыть одному и подумать в тишине о смысле жизни, потому и отправился в Ледяной Предел, – усмехнулся найдёныш.

Я завозилась, чтобы перевернуться и заглянуть дракону в лицо. Облокотилась о его грудь, приподнимая голову. Хитрые разноцветные глаза мужчины встретили мой взгляд спокойной снисходительностью и лёгкой насмешкой. Одна ладонь его осталась придерживать меня за талию, а вторая переместилась на ягодицу.

– Настолько хотелось, что ты готов был за это умереть, наугад открыв портал в опасное для тебя место, которое не способен покинуть самостоятельно? Ты не понимаешь, что выжил чудом?! – проговорила я.

– Выжил же, – философски отозвался он и пожал плечами. Да уж, не поспоришь… – Тебе сложно всё это понять, потому что ты никогда не видела Мира и даже не представляешь, как сильно он отличается от Ледяного Предела. Здесь тихо, я бы даже сказал – мертвенно тихо в сравнении с ним. Сонная, холодная, безучастная ко всему пустота, в которой единственное движение вызывает ветер и сложно заподозрить наличие хоть какой-то жизни. Просто взглянуть на эту безмятежность – дорогого стоило.

– Ладно, может быть. Но это всё равно не объясняет твоего поведения сейчас.

– Хм. Да, действительно. Куда-то меня не туда понесло… Я же говорил, что обычно с ратри мы не так уж откровенны и позволяем им думать, что они хозяева, а с тобой я решил попробовать по-другому.

– И?

– Я делаю то, что хочется, – он со смешком пожал плечами. – Почему ты не думаешь, что мне может быть просто приятно обнимать тебя?

– Потому, что мы почти не знаем друг друга?

– А как это связано? – он насмешливо выгнул брови. – При чём тут продолжительность знакомства? Это ведь просто ощущения тела. Тебе приятно принимать душ, нравятся прикосновения стекающей по коже горячей воды. Да что там, я же ощущаю, что мои прикосновения и объятья тебе приятны. Так почему я не могу испытывать те же ощущения и стремиться к ним?

– А как же «секс – только способ»?

– И что? – рассмеялся он, перекатился по кровати, подминая меня. Потом вообще уселся верхом на мои бёдра, перехватил запястья и прижал к постели над головой. – Да, без этого можно обойтись, но если нет такой необходимости, то – зачем? Приятный ведь способ!

Говорил это мужчина медленно, перемежая слова поцелуями, неторопливо двигаясь от моего виска ниже, касаясь губами и щекоча упругим раздвоенным языком. Речь зазвучала невнятно – дракон растягивал шипящие, «р» сделалось гортанным и раскатистым, часть звуков вообще проглатывалась, как всегда в моменты такого частичного перевоплощения.

Да я не особенно и вслушивалась, больше сосредоточенная на прикосновениях и своей реакции на них. Запрокинула голову, подставляя под поцелуи горло, и прикрыла глаза, отрешаясь от окружающего мира. Ощущение открытости, уязвимости и неспособности пошевелиться горячило кровь предчувствием наслаждения и собиралось в тягучий клубок внизу живота.

Язык дракона приласкал ямку между ключицами и двинулся вниз вдоль выреза платья. Я шумно вздохнула от остроты ощущений и непроизвольно выгнулась, подаваясь навстречу прикосновениям. Шерху усмехнулся, выпрямился, обжёг многообещающим взглядом и перехватил оба моих запястья одной рукой, а второй принялся неспешно расстёгивать ремешки одежды, порой отвлекаясь на ласки. Неторопливые, чувственные, заставляющие моё сердце ускоряться, а тело – таять от желания. То гладил открытые участки кожи, то ласкал грудь через тонкую ткань, то вновь возвращался к шее или губам…

Моё платье уже было расстёгнуто, но снимать его дракон не спешил, сам же и вовсе оставался одетым. Со стороны всё выглядело почти пристойно, но возбуждение стало уже настолько сильным, что казалось мучительным. Я была близка к тому, чтобы воспользоваться магией, избавиться от одежды и взять то, чего мне хотелось.

Странное чувство, странное желание. Странно на меня влияет этот дракон…

– Ты так компенсируешь опыт общения с прежними хозяевами? – хрипло пробормотала я, вновь выгибаясь, подаваясь за его рукой в попытке продлить прикосновение.

– Как – так? – уточнил Шерху, вновь целуя мою шею.

– Постоянно стремишься быть сверху.

Дракон засмеялся, щекоча кожу жарким дыханием, влажно обвёл языком контур уха.

– А моя хозяйка желает чего-то ещё? – проурчал негромко.

Я желала, и неожиданно для самой себя решилась воплотить это желание в жизнь. Через мгновение мы с мужчиной поменялись местами: уже я сидела верхом на его бёдрах. А самое главное, на нас не было так надоевшей одежды, почти царапавшей разгорячённую ласками кожу.

Опираясь обеими ладонями на грудь чешуйчатого, я вскинула на его лицо довольный взгляд, чтобы увидеть реакцию. Ожидала встретить удивление и растерянность, но на губах дракона играла удовлетворённая улыбка, разноцветные глаза возбуждённо блестели, а ещё в них читалось неподдельное восхищение.

Ладони мужчины уверенно легли мне на бёдра, направляя, и я не удержалась от негромкого стона, ощутив его в себе. А через мгновение, подчиняясь мягкому нажиму его рук, начала двигаться, бездумно гладя ладонями живот и грудь любовника.

Я сбивалась с ритма, захлёбывалась стонами, изгибалась и непроизвольно пыталась отстраниться – слишком острым было наслаждение, волны которого одна за одной прокатывались по телу. А дракон не отпускал моего взгляда, и – я откуда-то точно знала – каждый мой судорожный вздох, каждое движение доставляли ему не меньшее удовольствие.

За этими ощущениями быстро забылось всё, что волновало меня совсем недавно. Окружающий мир будто прекратил своё существование, остались только два слившихся воедино тела – и чистое, незамутнённое наслаждение.

Потом Шерху крепко стиснул мои бока, заставил чуть приподняться и начал двигаться сам, вскидывая бёдра мне навстречу. Я зажмурилась, полностью поглощённая ощущениями, и вскоре новая волна наслаждения с головой накрыла нас обоих, увлекая в бездну и на мгновения лишая личности, мыслей, памяти и разума, оставляя только дрожащее в экстазе тело.