Дарья Кузнецова
Заведите себе дракона

Часть первая
Найдёныш

– А он красивый…

– Да ну, старый же!

– Ничего ты не понимаешь, мужчина должен быть заметно опытнее женщины. Тем более он дракон, бессмертное дитя стихии! Как и мы. Откуда такие вопросы?

– Ну ладно, не старый, а странный!

– И всё равно – красивый!

– Ничего ты не понимаешь в мужской красоте. Он же ры-ыжий…

– Не рыжий, а красный. Литис, у тебя опять проблемы с тёплой частью спектра! Как можно быть такой безалаберной?!

С последним утверждением я даже согласилась и мысленно сделала зарубку устроить Литис выволочку. Сколько раз просила её все изменения бытовой формы согласовывать со мной и только потом экспериментировать! И вообще, она уже в том возрасте, когда стоит окончательно определиться и не рисковать: пластичность энергетических каналов падает, каркас почти сформировался, и изменения даются всё труднее. Но нет же, девочка обожает сюрпризы и экспромты.

Заранее сочувствую её будущему супругу и теряюсь в догадках, куда такой подарок пристроить.

– Интересно, как он здесь оказался? И кто он, и почему один? – посыпались новые вопросы, которые, к слову, волновали и меня.

Но я слушала разговоры только краем уха, сосредоточенная на лечении. Драконов мне прежде исцелять не доводилось, поэтому процесс требовал максимальной концентрации. Принесённый сегодня ледяными вихрями пришелец был чуть живым, и права на ошибку я не имела, убить его могла любая мелочь.

Мужчина лежал на столе в учебной комнате – другого подходящего места в доме просто не было, – мои воспитанницы выстроились вокруг, чтобы всем было видно, а я стояла в изголовье, положив руки найдёнышу на виски: при телесном контакте исцеление даётся легче.

Ледяной Предел сообщил мне о появлении пришельца с час назад, и пришлось помучиться, пока мы его нашли. Судя по всему, дракон очень неудачно выпал из портала среди скал, не сумел набрать высоту, потом порывом ветра его швырнуло о камни, откуда пришелец свалился в трещину и, наверное, там уже перекинулся в бытовую форму. Если бы это случилось раньше, повреждений было бы больше.

Отыскали мы его уже чуть живого – переломанного, истекающего кровью, истощённого и замёрзшего. И если с ранами тела я справилась достаточно быстро, строением в бытовой форме драконы почти не отличаются от нас, да и отогрелся найдёныш почти сразу, оставалась ещё одна серьёзная проблема.

Я знала способ с ней справиться, но на него нужно было решиться.

– Девочки, все всё видели? Запомнили? – строго спросила я воспитанниц.

– Да, Актис! – нестройным хором отозвались они.

– Кто ответит, почему он до сих пор не пришёл в себя?

Дракон, конечно, на грани, но это не повод отказываться от урока.

– Ты залатал телесные а раны, но он очень истощён энергетически.

– Верно, Натрис, – похвалила воспитанницу. – И как нам решать эту проблему?

– А влить просто так нельзя? – тоскливо поинтересовалась Аргис. – Энергетический каркас вроде бы целый.

– Ты что, он же ничейный! – возмутилась Натрис. – Это его убьёт!

– Верно, – вновь похвалила я. – Аргис, приготовь к завтрашнему дню короткую справку по драконам. Кто они такие, чем отличаются энергетически, как их положено лечить. Заодно ответь себе и девочкам на вопрос, как можно восполнить энергию ничейного дракона в полевых условиях и почему я сейчас заберу его в свою комнату, а вы не станете беспокоить меня до завтрашнего дня, пока я сама не выйду. Если, конечно, не случится ничего неожиданного вроде проснувшегося под домом вулкана.

– А зачем он тебе? – удивилась не только старшая из девочек, бесконечно далёкая от науки Аргис, но и остальные.

– Вот это вы мне и расскажете, – со вздохом сообщила я, магией заставляя своего пациента подняться над столом и нырнуть в открывшийся рядом портал. – Холодной ночи, девочки, – попрощалась через плечо.

– Холодной ночи! – хором ответили они.

Я не сумела удержаться от нервного смешка. Да уж, холодной… Мечты, мечты!

* * *

Все нормальные дети стихий для поддержания своего существования нуждаются в сырой природной силе, чари, которая наполняет Мир и его Пределы. Чарь – это сама суть жизни, та сила, которая возникла из Изначальной Тьмы и на заре времён воплотилась во множестве миров, многократно усложнившись.

Прежде эслады, да и остальные дети Пределов, почти целиком состояли именно из неё – из одного из четырёх видов чари, которые смертные, не разбираясь, называют стихиями. Теперь мы изменились, и теперь это лишь одна из составляющих, нужных нам для жизни. Мы теперь не только чареем, поглощая эту сырую силу, но, как и обитатели Мира, нуждаемся и в сложных комбинациях изначальной энергии – дышим, питаемся.

У смертных чистая чарь служит основой для всей без исключения магии, именно умением её усваивать и перерабатывать определяется сила магов, и в неё же постепенно, развеиваясь, превращаются любые чары. Недаром слово «чары» происходит от того же корня. Разница между нами и жителями Мира в том, что они без чари не могут только магичить, а мы – жить.

А вот драконы – отдельный случай. У них незамкнутая энергетическая структура, и помимо чари и её сложных форм – еды, воды, пищи, – им нужна энергия, которую дают эмоции и чувства других разумных существ. Она представляет собой частично переработанную чарь, нечто среднее между чистой изначальной силой и прочими формами материи и энергии.

Поэтому драконы почти не способны жить в одиночестве. Раньше, в древности, они существовали большим тесным сообществом, имели очень прочную эмоционально-энергетическую связь друг с другом и были неспособны удаляться от гнезда на значительное расстояние. День, два, а дальше начиналось истощение. Поэтому смерть одного члена стаи для них была общей трагедией, а рождение нового детёныша – огромным общим счастьем.

Постепенно они эволюционировали. Современные уроженцы Огненного Предела могут накапливать силу, чтобы несколько дней протянуть без подпитки, умеют получать недостающую энергию от иных видов, но по-прежнему не способны жить в одиночестве. Сейчас большинство их обитает в Мире, среди смертных, и получает энергию от них. У каждого дракона есть хозяин – существо, на которое с помощью несложного ритуала замыкается энергетический каркас огненного создания и которое принимает на себя обязанности по обеспечению «питомца» всем необходимым.

Насколько я знаю, для хозяина подобное «кормление» необременительно: драконы не высасывают эмоции и душевные силы, а довольствуются теми крохами энергии, которые любое живое существо естественным образом выбрасывает в окружающий мир. Какую пользу в ответ приносят драконы, я не знаю, но наверняка какую-то приносят, если желающие заиметь в личное пользование такого вот чешуйчатого питомца всегда находятся. Даже, говорят, спорят за эту честь.

Взрослый бесхозный дракон, да ещё здесь – это… это как вулкан посреди Ледяного Предела, помянутый мной только что. Невозможно, немыслимо! Однако – вот же он, лежит. Крупный, сильный, матёрый даже в бытовом обличье. В ухе семь серёжек, небольшие колечки с чеканным узором – память о прежних хозяевах, которых он пережил. Либо жизнь была насыщенной, либо хозяев он себе выбирал исключительно недолговечных, либо ему уже по-настоящему много лет. А узор принадлежности на запястьях отсутствует.

Что делает этот уникум посреди Ледяного Предела? Как он сюда попал, как сумел открыть портал, не зная толком конечной точки перемещения, и, главное, зачем всё это?!

Я раз за разом задавала себе эти вопросы и не находила никаких вариантов ответа, даже самых фантастических. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда!

Изначальная Тьма, а мне сейчас ещё придётся это несуществующее огненное создание… лечить. Практически с риском для жизни. Для душевного равновесия – так уж точно!

Нынешние драконы способны выжить тремя способами: постоянная связь с хозяевами, общество нескольких сородичей и тот, которым я намеревалась воспользоваться. Любые сильные эмоции случайного живого существа, направленные лично на чешуйчатого. Например, если бы я вдруг сумела искренне возненавидеть своего неожиданного пациента, тому бы это здорово помогло.

Но увы, я ощущала только растерянность, жалость и досаду, и все эти чувства были недостаточно сильны, чтобы насытить раненого. Находись дракон в сознании, всё было бы проще, он мог бы вывести меня на что-то более яркое. А так… какие чувства можно испытать к неподвижному телу незнакомца?

С помощью подручных средств можно спровоцировать себя на ярость, вынудить проявить агрессию, но где гарантия, что пациент после этого выживет? А если отбросить злость, вариант я видела всего один: физическое вожделение. Дракон хоть неподвижный, но живой, тёплый и действительно привлекательный, а я хоть и в растерянности от подобной перспективы, но… совсем уж дикой эта идея не кажется. Главный вопрос, готова ли я заплатить такую цену? Всё-таки близость с незнакомым мужчиной остаётся близостью независимо от причин, а мой образ жизни никогда не отличался подобной вольностью.

Но с другой стороны, велика ли цена? Я давно уже не девочка, верность хранить некому, с гордостью… тоже всё сложно. Вот совесть – та живее всех живых, и если этот дракон остынет у меня на руках, она меня совсем заест.

Да и вообще, уж кому бы ломаться! Я не прикасалась к мужчине несколько лет и такими темпами имела все шансы не прикоснуться до конца своей потенциально вечной жизни. Сейчас же передо мной лежал превосходный образчик мужской красоты и стати, пользуйся в своё удовольствие, да и повод более чем достойный – спасение его жизни. И уж точно дракон по пробуждении не обидится на меня за это, для огненных интимная близость – просто ещё одна форма общения и обмена энергией. Никаких церемоний, свойственных другим видам.

В конце концов я решилась, отбросила сомнения и попыталась сначала добиться нужного настроения естественным путём. Скинула одежду, уселась на обнажённого дракона верхом. Дышал найдёныш неглубоко, слабо; сердце под моими руками билось медленно и едва ощутимо. Пара часов – и не будет больше дракона…

Провела ладонями по широкой груди – плоские, твёрдые плиты мышц, горячая смуглая кожа, бархатистая и очень приятная на ощупь. Бледные и самую малость вдавленные красные разводы на плечах, тыльных сторонах рук, на боках и бёдрах обозначали крупные чешуйки, похожие на змеиные. Вроде бы ещё не чешуя, но уже не кожа. Рисунок был плотным и очень гладким – наверное, таким дракон становится весь целиком, когда меняет ипостась.

Сильные, жилистые руки, поджарые бока, узкие бёдра, длинные ноги – найдёныш был хорош, очень хорош. Яркие, рубиново-красные пряди растрепавшихся волос змеились по моей подушке, лежали на его плечах. Волосы были густыми и жёсткими.

В Мире говорят, что жёсткие волосы – признак крутого нрава. Глупость. У моего покойного мужа они были мягкими, даже пушистыми…

Одной ладонью опираясь на грудь дракона, пальцы другой я запустила в его гриву, прислушиваясь к своим ощущениям. Склонилась к лицу, пристально разглядывая его черты – странные, непривычные. Узкий нос, высокие скулы, тонкие светлые губы. Хищное лицо, нездешнее; даже если мысленно расцветить его знакомыми, привычными красками, никогда не спутаешь.

Я на пробу коснулась губами губ мужчины, уловила запах – острый, резкий, чуть кисловатый. Самую малость змеиный, но больше похожий на какие-то пряности. Странный, но скорее приятный, чем нет.

Губы его были мягкими, сухими и тёплыми. И совершенно неподвижными.

С тяжёлым вздохом я распрямилась. Я чувствовала себя не возбуждённой женщиной и прекрасной соблазнительницей, а дура дурой. Тело категорически не желало вспоминать, что приятного находят двуполые в подобных развлечениях, не хотело пробуждать в себе первобытные инстинкты и не стремилось в порыве страсти наброситься на потенциального любовника.

Ну мужчина. Ну лежит. И что?

Отодвинувшись чуть назад, я погладила ладони найдёныша, его бока, кончиками пальцев пощекотала плоский живот, провела от пупка вниз, к… хм, пусть будет, мужской гордости дракона. И сам дракон, и его гордость предсказуемо оставались безучастными к прикосновениям. Ну да, какой уж тут интим и инстинкты, когда смерть положила руки на плечи!

– Ты со мной до конца жизни не рассчитаешься, ящерица! – раздражённо сообщила я пациенту и сползла с чешуйчатой недвижимости.

Древние его поберите!

Ладно, я ведь упрямая, и если приняла решение, то назад не поверну. Будет ему горячая ночь. Я, в конце концов, целитель и химик, а это – просто химия тела!

Оставив мужчину лежать, я отправилась в небольшую лабораторию, примыкавшую к моей спальне. Она осталась со старых времён, когда я была ещё замужней дамой, и в последние годы использовалась редко. Сейчас весь большой дом находился в моём полном распоряжении, поэтому я давно оборудовала себе новую – более удобную, просторную и лучше оснащённую, но сейчас не требовалось что-то сложное. А одеваться и идти куда-то не хотелось, только лишние траты времени, которого у найдёныша и так почти не осталось.

Немного реактивов, немного магии, несколько минут – и вот в стеклянном нутре шприца мягко переливается золотыми сполохами жидкость, похожая своим видом на смолу.

Жгут на руку, пара минут на то, чтобы с шипением и тихой руганью наконец-то попасть в вену. Не люблю делать себе уколы, особенно такие, но это самый простой, быстрый и эффективный способ ввести нужные вещества. Магией сложнее, да и воздействие зелья может непредсказуемо исказиться. Нет уж, в таких мелочах я предпочитаю не экспериментировать, проще чуть-чуть помучиться.

От крови, которую я втянула в шприц, содержимое его приобрело неприятный коричневый оттенок, но золотые искры засияли ярче. Отправив их в путь по собственным венам, я убрала жгут, шприц, согнула руку в локте и окинула ищущим взглядом стол. Надо бы прибраться, но… ладно, подождёт. У меня дракон умирает, не будем отвлекаться.

Сложно сказать, почему я так вцепилась в найдёныша и столь упрямо старалась удержать его на этом свете, согласившись и на такой способ тоже. Дело, наверное, даже не в жалости и страхе перед муками совести – в усталости. Нет, я люблю своих девочек, рада передать им всё, что знаю сама, научить и подготовить к взрослой жизни, подобрать им достойных спутников, но… Я смертельно устала от того, что вокруг ничего не меняется. Никаких новых лиц, никаких событий. Никакого будущего.

По собственному желанию и воле изменить я ничего не могла, но почему бы не воспользоваться шансом? Не переломить свою судьбу, но хотя бы отвлечься, встряхнуться, забыться. Это стыдно и неправильно, но мне хотелось каких-то новых впечатлений, новых или хорошо забытых эмоций. Ярость, вожделение – не важно. А дракон и правда… красивый.

На мысли о том, что в моей постели лежит полностью обнажённый эффектный мужчина, тело отозвалось горячей волной, скатившейся от шеи к низу живота и собравшейся в тянущее, сладкое чувство возбуждения.

Ну вот и заработал афродизиак, я же говорю, уколы – отличный способ! Пара минут, и я уже на всё готова. Интересно, не переборщила ли с дозой?

А впрочем, переживу! Моё тело не так просто убить.

В этот раз к кровати я подходила уже в другом настроении и с другими ощущениями. Взгляд ласкал мужское тело, а от предвкушения подрагивали пальцы – настолько хотелось вновь коснуться горячей кожи, ощутить едва заметный рельеф чешуи. А главное, прижаться к его телу, ощущая силу и твёрдость, вдохнуть острый, терпкий запах и ощутить, как ускоряется его сердцебиение, как отступает сковавшая мышцы мужчины неподвижность…

Пульс от желания сбивался, и сейчас меня не смущало, что дракон, на чьих бёдрах я сижу, без сознания и по-прежнему совершенно равнодушен. Куда он денется, ответит. Пусть только попробует не ответить! Лично отморожу ему всё лишнее или удавлю собственными руками, если окажется, что я напрасно пичкала себя всякой гадостью!

Губы и язык ласкали шею и ключицы дракона, пальцы гладили грудь и плечи, и вожделение только крепло. Я чувствовала, что плавлюсь, и ощущение становилось уже мучительным, а дракон не спешил приходить в сознание.

Прикрыв глаза, я вновь выпрямилась и положила ладонь мужчины себе на грудь, слегка сжала, наслаждаясь прикосновением. Красивая ладонь – пропорциональная, с длинными пальцами, увенчанными острыми когтями. Не огромная, какие бывают у воинов, но как раз того размера, чтобы грудь моя уместилась полностью.

Дракон вообще весь целиком был именно таким, как надо. Высокий, но не чрезмерно. Крепкий и сильный, но не могучий здоровяк, а жилистый и гибкий, как змея.

Три события произошли почти одновременно, сменив друг друга с такой скоростью, что я не успела отреагировать.

Сначала я, сидевшая на бёдрах мужчины верхом, ощутила, что мои прикосновения вызвали отклик в его теле. Потом рука дракона, которую я к тому моменту медленно перевела себе на бедро, рефлекторно сжалась. А потом дракон открыл глаза.

В слабом холодном свете, наполнявшем комнату, они сверкнули, как два драгоценных камня – непривычно яркие, насыщенного цвета. Изумруд и жёлтый топаз, рассечённые узкими чёрными трещинами зрачков.

Разные. У него разные глаза. Такое бывает?!

Однако всерьёз задуматься об этом я не успела. Дракон явно не привык или просто не желал быть снизу, и через мгновение мир перевернулся, а я оказалась вжата в простыни сильным жилистым телом. И спросить я ничего не успела, потому что рот мне закрыли поцелуем.

У него имелись острые клыки, две пары, но остальные зубы казались обычными. А ещё у него был раздвоенный язык, и ощущение это придало поцелую непривычную остроту…

Впрочем, язык скоро стал нормальным, клыки тоже ощутимо уменьшились, а желание анализировать у меня окончательно прошло. Афродизиак из крови должен был вывестись за десять-двадцать минут, но случилось это или нет – я уже не узнала. Ночь и в самом деле выдалась очень жаркой.

За всё это время мы не обменялись ни словом. Я не знала, что говорить, да и возможность задуматься об этом не выпадала, а дракон не задавал вопросов. Он молча и уверенно, без малейших сомнений брал то, что ему предлагали – меня, мою силу и моё дыхание. Вот только лицемерием было бы жаловаться: любовником найдёныш оказался отличным, чутким и заботливым, а моё тело, как выяснилось, очень истосковалось по мужским ласкам.

Вымотанная, уставшая, наполненная ленивой истомой, уже под утро засыпая на крепком плече дракона, о котором я не знала ничего, включая даже имя, я в полусне вспомнила своего покойного мужа, представила его реакцию, если бы он всё это увидел, и едва не захихикала от удовольствия. О-о, Иккас был бы в бешенстве!

Заснула я совершенно довольной и умиротворённой, а вот утром пришло… похмелье?

Меня разбудил резкий сильный рывок. Я вскрикнула от неожиданности, и в следующее мгновение обнаружила себя в странном положении: лёжа на животе, с заломленной за спину левой рукой и прижатой к телу правой, придавленная сверху чем-то тяжёлым и горячим. Ещё пара секунд понадобилась на то, чтобы сообразить: дракон. Это он сидел на мне верхом и удерживал за руку.

– Что ты делаешь?! – возмутилась я, поворачивая голову набок, чтобы подушка не мешала дышать и говорить.

– Не дёргайся, ты причиняешь себе боль, – невозмутимо отозвался чешуйчатый.

Голос у него был глубокий и звучный, красивый, и говорил красноволосый с характерным рычащим акцентом, чуть шепелявя. Языком Мира он владел уверенно, явно демонстрируя большую практику. А впрочем, что удивительного для дракона, пережившего семерых хозяев?

– Я причиняю?! – окончательно опешила я от такой наглости, снова дёрнулась – и зашипела от боли в плече. – Это твоя благодарность за спасённую жизнь?! – процедила зло.

– Благодарить буду чуть позже, – с тем же спокойствием сообщил он.

– Ой! Да что ты там делаешь?! – я негромко вскрикнула – скорее от неожиданности, чем от боли, – когда острые клыки мужчины впились в край моей ладони. Не пытаясь отгрызть кусок, но явно до крови. Потом дракон легонько подул на рану, провёл по ней языком, будто извиняясь. – Прекра… ап!

Новую попытку возмутиться прервала ладонь мужчины, ребром которой он заткнул мне рот. Правда, всего на несколько мгновений, я даже, опешив от наглости, не успела укусить его как следует в ответ. На языке появился пряно-солоноватый привкус. Странно. Помнится, вчера я целовала дракона решительно везде, и ничего такого…

Я снова вскрикнула, теперь уже от удивления, когда по телу снизу вверх прокатилась странная горячая волна – будто ветер завился вокруг, лаская кожу. На мгновение шею обхватило тёплое, почти осязаемое кольцо, а потом все непонятные ощущения пропали. И я вдруг почувствовала себя совершенно спокойной, даже счастливой, невзирая на ничуть не изменившееся положение в пространстве.

– Что за… – пробормотала растерянно, но так и не закончила фразу, не в силах подобрать приличный эпитет.

– Вот теперь можно разговаривать, – жизнерадостно сообщил дракон, выпустил мою руку и даже слез с меня, позволяя наконец сделать глубокий вдох и развернуться.

Я поспешно села, глядя на мужчину с возмущением и запоздало вспоминая, что я здесь – у себя дома, а бесхозный дракон посреди Ледяного Предела слаб, как новорожденный котёнок.

– Ну, говори, – процедила мрачно, чувствуя, как голове становится легко-легко.

Почему-то у эслад волосы при смене ипостаси всегда изменяются первыми – такая вот странная частичная трансформация в моменты эмоционального напряжения. Гладкие пряди оборачиваются плотным вихрем крошечных льдинок, клубящихся вокруг головы и живым невесомым шлейфом спадающим на спину. Волосы – и руки, кончики пальцев которых превращаются в острые льдинки-когти.

– Не советую, хозяйка, – радостно, во всю пасть скалясь, сообщил чешуйчатый и продемонстрировал мне запястья, охваченные широкими браслетами выпуклого серебристого узора, состоящего из вязи смутно знакомых символов – знаков драконьего языка.

Я вгляделась в них, потом посмотрела на лицо жутко довольного найдёныша, потом опять на запястья…

– Но… как?! – выдохнула почти беззвучно.

– Ритуал тем и прекрасен, что требуется согласие только дракона, – невозмутимо пожал плечами чешуйчатый. – Как бы подразумевается, что хозяин не может возражать. Он же хозяин, – последнее слово прозвучало с отчётливым ехидством.

– Ты ненормальный, – потерянно качнув головой, пробормотала я. – Полностью, совершенно! Да чтоб я ещё хоть раз помогла кому-то незнакомому…

– Не дуйся, красавица, – проговорил дракон, даже не пытаясь изобразить раскаяние или печаль. Узкая физиономия его светилась довольством и благодушием.

Мужчина потянулся ко мне, взял за плечи, чтобы привлечь ближе, и повалился на постель, обнимая обеими руками. Я не сопротивлялась, слишком шокированная последними событиями. Да ещё и не проснулась толком, а тело после бурной ночи слегка ломило; пусть сладко, приятно, но лежать в любом случае было гораздо легче, чем сидеть. А кроме того… Чего теперь-то дёргаться? Что могло случиться, уже случилось.

– Зачем ты это сделал? – спросила я негромко.

– Ты мне понравилась, поэтому я решил не упускать возможности, – ответил он. – Впрочем, я ощущаю поблизости ещё несколько очаровательных юных ледышек, и если ты…

– Не смей трогать девочек, ящерица! – в мгновение с шипением взвилась я, забыв о неге и растерянности. Опираясь о кровать одной рукой, нависла над мужчиной. Когти упёрлись в нежную кожу под его челюстью, слегка царапая.

Дракон не то что не стал сопротивляться, он без малейших сомнений подставил горло, чуть запрокидывая голову, чтобы мне было удобнее. Разные глаза при этом оставались спокойными, хитрыми и насмешливыми.

– Не ревнуй, красавица. Я же выбрал тебя, – широко осклабился он. – Между нами говоря, мне не улыбается видеть в хозяевах ребёнка, так что ты подошла идеально.

– Точно, больной, – мрачно резюмировала я, отводя руку, после чего опять упала на кровать, уронив голову на плечо дракона.

Его пальцы тут же нырнули мне в волосы, мягко массируя кожу. Я в ответ устало прикрыла глаза.

Хорошо.

– Это похоже на бред, – пробормотала наконец. – Почему я лежу тут с тобой и таю от прикосновений вместо того, чтобы взять за загривок и выволочь наружу в чём есть?

– Потому что ты добрая, – сообщил он с прежней невозмутимостью. – А ещё потому, что тебе нравится вот так лежать, таять от прикосновений и совсем не хочется вставать и тем более куда-то идти.

С ответом я не нашлась.

Я привыкла выполнять долг. Меня приучили к этому с детства, нас всех учили. Женщины хранят и берегут Ледяной Предел, мужчины принимают решения и строят Мир по своему усмотрению. Женщина должна плести нити и вязать узлы, женщина должна рожать детей, женщина должна быть тихой, сдержанной, спокойной, мудрой, предусмотрительной. Должна, должна, должна…

Мы впитывали свои обязательства с материнским молоком, мы росли с ними и не видели в них ничего дурного. Это была наша жизнь, и мы были счастливы.

Страшны не условности и правила; страшно, когда два самых важных правила вдруг начинают требовать противоположного. Когда все мы, весь Ледяной Предел оказался в таком положении…

Слишком многие из женщин в тот момент предпочли просто уйти, им не хватило сил сделать выбор, хоть какой-то. Не хватило воли самостоятельно решить, что они считают более важным. Я была среди тех, кто справился, многих подтолкнула к выбору, и по сей день не сомневалась в правильности принятого решения, несмотря на все… последствия. Потому что в противном случае всё сложилось бы гораздо хуже.

Сейчас я воспитывала девочек так, чтобы они учились думать своими головами, а не полагались на одни только правила и законы, чтобы жизнью их руководили ум и сердце, а не сборник старых ритуалов. Наверное, моя мать была бы в шоке, посмотри она, что получалось под моим руководством из приличных юных эслад, но я гордилась проделанной работой. Может, они не образец выдержки и мудрости, но каждая из них не станет пасовать перед трудностями. Да, они будут ошибаться, но лучше сделать неправильный выбор, чем отступить и сдаться, даже не предприняв попытки.

Наверное, за эти годы я так привыкла протестовать против установленных тысячи лет назад порядков, что сейчас, с драконом, это стало закономерным итогом.

Чужак здесь, согласно старинным устоям, он был повинен смерти уже за одно то, что пересёк границы Ледяного Предела. А моё сердце давно презрело прочие обязанности, кроме одной, самой священной: хранить жизнь, любую жизнь. Вот я и вцепилась в этого ящера. Не задумываясь о последствиях, отбросив здравый смысл и элементарную осторожность, не выяснив, как мог этот дракон оказаться на наших землях. Я упёрлась в своё желание спасти ему жизнь, снова доказать себе самой, что сделанный тогда выбор был верным, а дальше… всё вышло как вышло.

Может, не так уж я и уверена в себе, как хочу думать? Если до сих пор требуются доказательства.

– Что ты натворил? Там, в Мире? – спросила я негромко.

– Что? – растерянно уточнил найдёныш. – В каком смысле?

– Ледяной Предел – последнее место, где кто-то догадается искать дракона. Конечно, потом этот некто сообразит, но далеко не сразу, а значит, у дракона будет хорошая фора. В остальном сыну огня нечего здесь делать, да ещё и бесхозному сыну огня. А если ты от кого-то прячешься – значит, скорее всего, что-то натворил. И мне хочется знать, что. Я ведь имею на это право, верно?

– Да ничего такого я не творил, – рассмеялся он. – Я просто… ушёл. Мне не понравился предоставленный выбор хозяев, и я предпочёл поискать другого самостоятельно.

– Что же там за выбор был, если все они – хуже первой попавшейся эслады? До которой ты ещё и добирался с риском для жизни, – поразилась я.

– Если бы ты не подошла мне, я бы тебя не выбрал, – логично возразил огненный. – Но если «первая попавшаяся эслада» оказалась настолько интересной и подходящей, глупо отказываться.

– А спросить у этой эслады, хочет ли она, не нужно было, да? – поинтересовалась недовольно.

Я чувствовала, что какие-то детали собеседник утаивает и не всё так просто с его визитом, но настаивать не стала. Напрямую стихийные существа, включая драконов, никогда не врут, поэтому пока можно принять выданную им версию.

– Если бы не хотела, не отогревала бы меня так увлечённо и самозабвенно целую ночь, – расхохотался мужчина.

– Я не извращенка, чтобы на полумёртвые тела набрасываться. Пришлось принимать… препараты, – проворчала невесть зачем. Кажется, из одного только духа противоречия.

– Сама же приняла, – предсказуемо парировал чешуйчатый. – По доброй воле, никто тебя не заставлял. Я уж не говорю о том, что препарат этот ты приняла один раз, а потом как-то обходилась без него.

– Одно дело – провести вместе ночь, а совсем другое… вот это! – буркнула я и двумя пальцами приподняла его руку за запястье, демонстрируя узор.

– Какая ветреность! – прицокнув языком, укорил он. – Ай, да не переживай ты так, нам будет хорошо вместе. Я же дракон, я неплохо в этом разбираюсь.

– Что дракону хорошо, эсладу смерть, – ответила я старой поговоркой. – И много ты знал моих сородичей, чтобы такие выводы делать? – поинтересовалась, но тут же продолжила: – Ладно, как тебя зовут, специалист?

Ответить на первый вопрос я не позволила сознательно. Учитывая напряжённые в последнюю пару тысяч лет отношения Ледяного Предела с остальным Миром, не хочу знать, при каких обстоятельствах дракон прежде встречался с моими сородичами.

– Шерху, – коротко отозвался он.

– И всё? – хмыкнула я. Даже я, ни разу не покидавшая Ледяного Предела, знала, что у драконов это самое распространённое имя, чуть ли не каждого второго зовут Шерху – «огнерождённый» на их языке.

– Мне хватает, – отмахнулся мужчина. – А как имя моей хозяйки?

– Актис, – ответила ему. Очень своевременное знакомство, да… – Ладно, довольно валяться. Еда сама себя не приготовит, и я уже не говорю о том, что девочки меня ждут, – посетовала я и нехотя завозилась, выбираясь из тёплых объятий.

Проспали мы всего пару часов, и этого оказалось катастрофически мало: дракон неплохо выжал меня и физически, и энергетически. Впрочем, я не сердилась, ему действительно было нужно, а восстановиться на родной земле мне проще, чем этому чуждому элементу.

– Я с тобой! – отозвался чешуйчатый.

– Кто бы сомневался, – вздохнула и поплелась в ванную.

Разумеется, дракон увязался следом. И, разумеется, моя маленькая месть – ледяная вода, хлынувшая с потолка ванной комнаты – не достигла цели. Шерху не только не шарахнулся с возмущением, он сгрёб меня в охапку, прижался всем телом и интимно проурчал на ухо:

– Придётся теперь меня отогревать, хозяйка!