Дарья Князева
Нуждается в починке
«Это твой ветер, твой север и твой алтарь…»
Это твой ветер, твой север и твой алтарь.
Данность, с которой от века не совладать.
Смысл и опора, заповедь и плацдарм,
и поминальная песня в рассветный час.
Если ты парус, он рвет тебя на куски,
яростно треплет в просвете подгнивших рей.
Он же – наполнит, домчит до святой земли,
опережая лучшие корабли.
Нот, Аквилон, Иапиг, Зефир, Борей…
Внутренности иссушает жар созидать,
в горле комок из крика и слез застыл.
Против химер одобрения большинства
ты обрываешь связи и жжешь мосты.
Если ты Амундсен – он твой безликий рок.
Вечная песня и вечная слава в нем.
Тянет незримо, крюком зацепив нутро.
В траурном небе благостно и светло,
и дирижабль истончается в окоем.
Ты отправляешься в дикую злую даль,
чтобы сказать о том, что не вызнать им.
Ищешь ответов, спасения и родства
в смыслах и правдах блуждающий пилигрим.
Если ты инок, то он защитит от зла,
к первопрестольной истине причастит,
пыл охладит покорно склоненного лба.
Ну, а потребует надобность – ляжешь сам,
на окропленный кровью его гранит.
Всем изуверствам и ужасам вопреки
соль откровений, неведомая страна,
за горизонт ускользает, как ни беги.
Серая будничность тягостна и тесна.
Тайная суть назначения – это Путь –
то, для чего мы приходим в бескрайний мир.
Ведомо каждому… в сущности – никому.
Сонная праздность затягивает в уют,
уничтожая выбранный ориентир.
Он – траектория, твердая колея –
то, что тебя образует и создает.
Вящая смелость – поверить в него, принять.
Все что тогда остается – идти вперед.
Леди Мэри?..
«Леди Мэри? Да нет, меня звали совсем не так…
Впрочем, что там звали – как будто еще зовут».
И тихонько на стул опустив полевой рюкзак,
улыбнувшись она наконец подняла глаза –
с золотыми искрами крапчатый изумруд.
«Нет, теперь не время, пора задвигать засов,
запечатать окна, выкрутить фонари
и уйти на юг до пришествия холодов –
пусть снаружи теплее останется, чем внутри.
Нет, не больно. Ты знаешь, по капле боль утекла
через пальцы в землю. Пускай остается там:
на лужайке этой к весне прорастет ветла,
а останусь, так к чертовой матери все дотла попалить могу.
Не ходи по моим следам.
Я дарила им небо, искорки от костра,
несуразно острую неповторимость дней и машину времени…
странные вечера,
когда мир отчего-то казался еще родней.
Ядовитых монстров выманивала на ладонь,
приручала и припрятывала в рукаве,
сочиняла сказки, со ссадин сметала соль (не на коже, глубже).
Гладила по голове.
Не смотри на меня, это вовсе не доброта!
Не пытайся приклеить ко лбу идиотский нимб.