Дарья Чапыгина
Знание павшей звезды

Группа автора ВКонтакте: https://vk.com/anviria

Пролог

Что способно из камня, ледяного и неприступного, омытого вековыми водами дождей и обтёсанного тысячей ветров, сотворить чуткую душу? Что способно из отстранённого убийцы, потерявшего всё, сделать вновь пламенное сердце? Что способно страдальца, готового наложить на себя руки, вернуть к желанию жить? Неужели дуло пистолета или нечеловеческие пытки? Или, быть может, мольбы и уговоры? Нет… Это совсем иное. Таинство истинной мечты меняет душу, заставляет энергию бить через края некогда раскинувшейся пустыни. Таинство истинной мечты заряжает желанием, вырывает из привычной реальности и, подобно любви, окрашивает каждый вдох и выдох радужными бликами.

Глава первая

Скульпторы

Дождь почти кончился. Было пять минут нового дня. Темнота сгущалась в переулке, хотя пройди ещё пять метров и будет улица, освещённая огнями многочисленных фонарей и рекламных щитов, озарённая проезжающими с шумом машинами, наполненная людскими голосами, яркими, пытающимися удержать этот вечер от ночи.

Но тут, в темноте, никто бы не смог распознать две стоящие фигуры – мужчины и девушки. Они то спорили, то смеялись, то отпивали из горла одной бутылки, то вновь яро спорили. Они были знакомы всего несколько часов, но казалось, что знают друг друга целую вечность и готовы признаться друг другу во всём, что происходило в их жизнях.

Девушка смеялась высоким тонким голосом, мужчина радовался, что ей интересны его шутки, и в пьяном угаре он уже не замечал, что говорит. А говорил он много.

– Всё же, как я тебя люблю! – он поставил бутылку на землю и облокотился о каменную холодную стену дома. Наверняка за ней уже спала какая-нибудь пожилая пара, не обращая внимания на чужую проходящую молодость, а может и наоборот – слыша юные голоса и вспоминая себя. – Только ты меня способна… – но он не успел договорить, как девушка перебила его смешком.

– Знаешь, мне такое говорили все до тебя. И все они теперь висят на доске пропавших в полицейском участке! – шутливо прервала его девушка и вновь рассмеялась. Мужчина не понял её слов и тоже улыбнулся, но как-то скованно – ну висят и висят… Она же одёрнула короткое алое платье. На мгновение пайетки на нём блеснули в лучах вышедшей луны, и облака снова заволокли широкое безразличное небо. – Штук шесть тут же и признались, как увидели моё достоинство! – девушка и мужчина рассмеялись, как вдруг он осёкся:

– То есть как – достоинство… Ты же не… – не успел он договорить, как девушка открыла небольшую кожаную сумку, висевшую на цепочке у неё на плече. В редких лучах пяти лун блеснул большой кухонный нож.

– Вот с этого момента начинается самое интересное, – девушка пристально посмотрела на мужчину, сверкнув глазами. Она скривила красные, густо накрашенные помадой губы в усмешке. – Сейчас, на этом моменте, все начинают петь мне о любви, – она сделала шаг к мужчине, и тот инстинктивно оглянулся – позади тупик, вокруг – стены домов. Узкий проулок для мусорных баков…

– Ты чего… Мы же только что познакомились, что я тебе сделал?! – выкрикнул напуганный мужчина, силясь незаметно привлечь внимание прохожих. Но никого и близко не было, только вдали ходили люди, даже не глядя в узкую подворотню.

– Ааах! – воскликнула сладостно девушка. – Я чувствую себя просто королевой! Только посмотри – раз! – она резко размахнулась ножом около его головы. Мужчина тут же упал на землю, стараясь увернуться. – Да, ты уже у моих ног! А что будет, когда я скажу «два»?.. – она наклонилась к нему, и глаза её сузились. – Назови меня своей… Ну же…

Мужчина нервно сглотнул и прошептал изо всех сил, борясь с дрожью:

– Т-ты моя… Чего ты хочешь? Денег?..

Девушка резко отпрянула с гримасой отвращения:

– Фу-у! Как ты можешь! – тонко вскрикнула она и помахала около него рукой, словно отгоняя назойливых мух. И вздохнула. – Мне нужно… Только любовь нужна, – она посмотрела на небо и увидела слабый проблеск одной из пяти лун. В секунду она врезала ножом в грудь мужчины, пробив ему рёбра и вонзив в сердце остриё.

Он охнуть не успел, как его душа отправилась на Суд в Иной мир для распределения – в какой из Верхних Миров попадёт. Рай ли? Ад? Или Город Перерождённых Агнасс, где всем дают второй шанс прожить жизнь, но с идеальными условиями и счастливым финалом?

Девушка с лёгкостью вырвала нож одной рукой, потом перевернула мужчину к себе лицом, поглядела на него, рукой закрыла ему глаза и поцеловала в висок, оставив пухлый след алой помады.

– Интересно, а так полиция найдёт меня? – она посмотрела на след помады. – Можно было бы ещё что-то оставить, но с собой у меня только туфли и смартфон, это слишком просто! – девушка притянула к груди нож, расположив его к себе окровавленным лезвием, и произнесла:

– О, Матта-Дальма, Богиня Крови! Прими мою сегодняшнюю жертву, принесённую тебе в честь новолуния! – и, резко опустив нож, девушка спешно наклонилась к телу, вытерла лезвие о потрёпанный жизнью пиджак мужчины, запахнула его полу, убрала нож в сумочку и оглядела себя – ни капли крови. Да и будет ли её видно на переливчатых пайетках платья?

Тогда девушка медленно пошла из переулка в свет лучей, очертивший её силуэт. Выйдя на улицу, она тут же ощутила прохладный ветер, разметавший её волосы. Девушка спокойно пошла по улице, что-то напевая про себя, цокая каблучками и улыбаясь многочисленным ночным гулякам, и даже немного размахивала сумочкой, надев её цепь на палец.

Девушка неспешно подошла к переходу, как вдруг прямо перед ней, взвизгнув тормозами, остановился шикарный автомобиль марки «ТЕретта». Тонированное окно опустилось, и к девушке обратился неописуемой красоты мужчина с длинными, спадавшими на плечи чёрными волосами:

– Могу ли я подвезти вас? – учтивая интонация, как к королеве, спокойный уверенный взгляд чернильных глаз… Девушка закусила губу, не против продолжить кровавый банкет. Тем более с таким красавцем это будет куда приятнее, чем с пьяным толстым мужиком.

– Я никуда не спешу… Покатаемся? – предложила в ответ девушка, открыла дверь переднего сиденья и скользнула к мужчине. Её тут же окутал кожаный аромат дорогого мужского парфюма.

– Меня зовут Олана, а тебя? – стрельнула взглядом девушка и оглядела роскошную, отделанную металлом и кожей бортовую панель машины.

– Я – Савальм. У меня есть небольшой кукольный магазин и там я варю превосходный кофе. Сейчас так поздно, но нам спать ещё рано. Как насчёт?.. – он улыбнулся, и девушка растаяла, но продолжила прикидывать, куда бы всадить оружие – мужественная шея, видны из-за рубашки ключицы… Будет красиво поместить туда лезвие… Кровь обольёт белоснежный ворот…

– Давай! – ответила Олана. – А ты не боишься меня?

– В смысле? – хохотнул мужчина и сменил передачу. Машина поехала быстрее.

– Что, если я – маньячка? – завела привычный разговор с жертвой девушка.

Заиграла наивная мелодия, и Савальм вскинул брови, выводя машину к своему магазинчику кукол.

– Такая красивая – и маньяк? Это даже пикантно! – он в пару движений припарковал машину на свободное место. И тише добавил. – Я уже ничего не боюсь.

Олане показалось, что на душе у мужчины рана… Глубокая и потаённая, которую не расскажешь первой встречной, какая бы ласковая она ни была. Таким не делятся. Но какая разница, если она прямо сейчас разрешит все его проблемы одним взмахом руки?

У магазина было тихо. Он располагался в спальном районе, небольшой, двухэтажный, с зелёным фасадом и парой низких клумб у входа. В высоких витринах стояли неописуемой красоты и детализации куклы и странные скульптуры в человеческий рост, замершие в неожиданных позах. Олана залюбовалась одной куклой, прикидывая забрать её с собой после расправы с Савальмом. Но сперва кофе. Ароматный и горький, всё, как она любит.

Глухо звякнула задвижка замка: Савальм открыл дверь магазина. Внутри зажёгся свет, и куклы стали сиять ещё ярче своей замершей в веках красотой. Пустые глазки, получив отблеск света, замерцали пронзительной жизнью, такой, что Олана даже испугалась их фарфоровой красоты.

Девушка подняла голову и тут же столкнулась взглядом с близко стоявшим к ней Савальмом.

– Ой! – вскрикнула она от неожиданности, и тут её парализовало: у мужчины, взрослого, зрелого, она не нашла ни одного изъяна на коже… Он сам был словно фарфоровый… Неужели он – вампир?! Тогда придётся постараться, сперва отсечь ему голову и потом сжечь тело… Сможет ли она? Не пора ли уходить? Или… Он так притягателен, что… Поиграться с ним?

– Откуда такая идеальная внешность? – давя улыбку, быстро спросила Олана. – Ты вампир, да?

– Нет, я человек, – спокойный Савальм обнажил жилистую шею, показывая, что следов чужих зубов на нём нет. – Просто хорошо разбираюсь в химии и травах, у меня есть наработки в косметологии, и я создал один лосьон… В нём и тайна моей идеальной кожи. – Савальм тихо усмехнулся.

– Покажешь? А мне можно?! – тут же загорелась Олана. Таких кремов в магазине явно не купишь, тем более она видит их результат прямо сейчас перед собой. – Я бы не отказалась его у тебя купить, – она пожалела, что в сумочке у неё нож, а не кошелёк.

– Конечно, пойдём. На втором этаже, – Савальм повернулся к ней спиной и пошёл к лестнице на второй этаж, где располагалась его квартира.

Олана улыбнулась: конечно же, затащит её в постель. Какие тут лосьоны! Но поднялась по широкой, украшенной лентами лестнице наверх, с интересом разглядывая магазин с высоты. Он был похож на старинную антикварную лавочку богатого владельца, забавляющегося продажей винтажа.

– Я сейчас, – мягко остановил Олану рукой мужчина и один вошёл в какую-то комнату. И вернулся с… маленькой керамической чашкой с белым раствором.

– Это – лосьон? – Олана с удивлением всматривалась в жидкость, чуть наклонившись. От лосьона приятно пахло цветами и гипсом. Олана не удержалась и тонким пальцем провела по поверхности. И тут её кожа словно разгладилась и побелела. Девушка вдруг улыбнулась, а так как Савальм не возражал, она опустила палец глубже. Роковая ошибка.

Тут же по пальцу вверх поползла белая жидкость, сковав руку девушки и распространяясь дальше по телу. Словно гипсом или мрамором, жидкость сковывала тело и ползла всё выше, не захватывая только платье, зато вся кожа покрывалась твёрдым веществом, которое уже не походило на крем.

– Что это!? Что происходит?! – закричала Олана, тут же выхватив из сумки нож здоровой рукой и приставив его к горлу Савальма. Но раствор начал сковывать уже вторую руку. Глаза девушки округлились, она не понимала, что делать, когда раствор пополз под платье, ниже, к ногам. Сковывая всё тело. Она оглянула себя – нижняя часть стала полностью гипсовой! Момент – и жидкость быстро заползла на её лицо, и Олана навсегда превратилась в белую скульптуру.

– Ну, ты наигрался?! – раздался высокий, резкий, но с зачатками красивых нот голос. Из той самой комнаты, куда заходил Савальм, вышла девушка с тончайшей талией, обнажённой топом, с длинными белыми волосами и пронзительными зелёными глазами. Она надменно посмотрела на Савальма.

– Наигрался. Теперь отнеси её на витрину, может, кто и купит эту безвкусицу, – Савальм аккуратно вынул нож из вздёрнутой руки скульптуры Оланы, прошёл в комнату, достал из маленькой деревянной шкатулки бижутерное колье своей подруги – Аттурции, и вернулся к скульптуре.

Он надел ей на шею блестящее колье, поправил красное незагипсованное платье и пожалел, что нельзя уже переместить затвердевший локон волос девушки ей на плечо – скульптура уже сложилась.

– Вечно я! – злилась Аттурция, подхватывая необычайно сильными руками фигуру и, выдыхая с натугой воздух, стаскивая её на первый этаж с лестницы. – Сам только акценты расставляешь! Хоть раз бы сделал всё до конца! И вообще – не тащи домой кого попало! – она с агрессией глянула на испуганное застывшее лицо скульптуры. И тихо добавила:

– Я красивее.

***

Детский дом находился в столице магии и алхимии – в городе под названием Мезон. Дом был обнесён высокой серой стеной, чтоб раненные брошенностью детские сердца не страдали ещё больше от выпадов мира, и скрывался среди негустых зелёных деревьев, по-своему уютно прижимаясь к старому дубу одной из своих стен. Недалеко был небольшой лес, в котором изредка могли позволить себе прогулять уроки ученики, но чаще на него просто мечтательно смотрели в окна.

Здесь не взращивали магов. Как это часто бывает, детям доступ к магии запрещён, и за высокими стенами детдома нет других развлечений, кроме как сплетни. Сплетни, рушащие кому-то репутацию на долгие годы до совершеннолетия.

А что может быть слаще, чем узнавать компанией чей-то секрет, потаённое, выведенное дрожащей девичьей рукой ночью на страничке тетради, гордо именуемой дневником?

Вот и сейчас стояла толпа детей, и самая главная из них – Лая – девушка-ферра-кошка, умеющая обращаться из человека в животное, держала в цепких руках с длинными неопрятными ногтями мятую истерзанную любопытными взглядами тетрадку её одноклассницы Иенны.

Другой школьник по имени Тефей, высокий и самый зрелый по виду и по характеру из одиннадцатиклассников этой компании, с усмешкой декламировал под восторженный взгляд влюблённой в него Лаи цитаты из дневника Иенны:

– «Его белые волосы до плеч… Наверное, такие шёлковые и гладкие… Добрый взгляд, участливая и немного смущённая улыбка… Когда я смотрю на него сзади, его волосы, они подлетают и мягко, как пушинки, опускаются по плечам. Когда он смотрит на меня, я вижу в голубых глазах Бри своё отражение, как в осколке стекла на площадке…» – тут Тефей захохотал:

– Вот так лиричное сравнение с бутылочным стеклом! Бри будет рад! – и продолжил декламировать, исказив низкий голос до высокого «девичьего» писка:

– «Его голос похож на голос певца, весёлый и задорный. Когда он кричит команды на физ-ре, мне хочется следовать за ним, а когда в детстве мы играли, я ловила каждое его слово, это произошло со мной уже тогда»…

– О, так это началось ещё в детстве! – подавилась грубым истеричным смехом Лая и перевела взгляд на соседнюю страницу. – А вот тут интереснее: «Я отважилась написать ему любовное признание, ведь скоро выпуск и, возможно, мы никогда не увидимся… Но я не подписала конверт и вообще забыла… Ну ладно, специально не положила его Бри в рюкзак! Я так стесняюсь! Наверное, никогда не смогу ему признаться в чувствах!»

В этот момент на лестнице послышались торопливые лёгкие шаги. Распахнулась сдвоенная дверь, и на этаж к кабинетам выбежала невысокая девушка с миндалевидными тёмными глазами и пухлыми губками, облачённая в растянутый свитер и короткую юбку. Чёрные волосы девушки разметались по плечам от бега, а сама она еле дышала и, казалось, вот-вот заплачет.

– Лая… Ты!.. – девушка посмотрела в лицо бывшей подруги, потом опустила взгляд вниз, на свой дневник в чужих руках, и глаза её заблестели от слёз. Она закусила губу.

«Что мне делать? Попытаться забрать мой дневник? Это будет выглядеть, как будто бы я собачка, а у меня отбирают мячик… Как стыдно будет прыгать за моей вещью в их поднятых вверх руках! Или дождаться, пока они начитаются и выбросят его?.. Но там столько всего написано!» – девушка сглотнула слёзы. Сделала неловкий шаг и оступилась, а толпа зло засмеялась.

– Иенна, ты как раз вовремя! Похоже, мы нашли что-то интересное! – проговорила Лая, потрясывая дневником в руке. – Не хочешь послушать, что дальше? Думаю, Бри будет очень рад! – в её глазах блеснула ревнивая усмешка.

Вдруг из-за поворота показался сам Бри – высокий парнишка, похожий на своё описание в дневнике Иенны, за исключением того, что сейчас он приосанился и медленно проходил мимо Лаи, Тефея, толпы одноклассников и Иенны. Бри встал между ними – толпой и Иенной, – словно отгораживая её от них. Молча посмотрел на одноклассников, потом на сиротливо стоящую девушку, вжавшую голову в объёмный свитер, и вдруг протянул ей руку со словами:

– Если я – твоя любовь, то знай, и ты тоже для меня – любимая. Каждую ночь я проклинал день, когда мы назвались братом и сестрой, друзьями, боясь, что не смогу нарушить этой названной преграды. Каждый день старался, спешил пройти мимо тебя, и ты была так приветлива со мной… – с доброй улыбкой говорил он, а Иенна то белела, то краснела и ничего не понимала.

Лая и Тефей недоверчиво смотрели то на Иенну, то на Бри.

– Ты хочешь сказать, что тоже влюблён в неё?! – воскликнула доведённая до кипения Лая.

– Да, так что большое спасибо, что открыли мне глаза на её ко мне любовь, – Бри зажмурился и улыбнулся, вытаскивая пальцами из рук Лаи дневник и протягивая его из-за плеча Иенне.

Та тут же схватила дневник и прижала к груди обеими руками.

– А теперь пошли! Ведь мне ещё столько тебе надо рассказать! – резко повернулся к Иенне Бри и схватил её за руку, потянув за собой на лестницу.

Одноклассники остались стоять в недоумении и лёгком потрясении, а Лая, зачинщица главных сплетен детдома, была разбита.

Глава вторая

Любовь двоих, смерть одного

Крыша детдома была плоской и широкой, со всех сторон огороженной от края натянутой мелкой сеткой, ведь сюда часто наведывались школьники на переменах, чтобы перевести дух после уроков, или даже учителя – выдохнуть после очень напряжённых часов. В уголке стояла маленькая жестяная баночка с окурками – не все придерживались здорового образа жизни, а кто-то из преподавателей ещё и спекулировал сигаретами между школьниками.

Но сейчас на небо отсюда смотрели только Иенна и Бри. Они стояли в молчании на краю крыши, и лишь шелест страниц дневника, который рвала девушка, разбавлял многозначительную тишину.

Над ними летела стая птиц вдаль, возвещая округу о приходе тёплого вечера. Всё было так пронзительно спокойно, так тихо, что даже машины внизу, казалось, стали ехать крадучись, чтоб не нарушить эти мгновения. Но одна птица вдруг пискнула, и Иенна словно очнулась от гнёта мыслей.

– Бри… – неуверенно начала Иенна, подняв голову и тут же опустив взгляд. – Я не могу поверить… – она понизила голос. – Ты что, правда любишь меня? – девушка сглотнула и напрягла пухлые губы от волнения.

Бри перестал смотреть на небо, отражавшееся в его голубых глазах, повернулся к Иенне и подмигнул ей:

– Столько лет… Тайну хранил, ты и не догадывалась? – с доброй улыбкой спросил он. – Я хотел признаться совсем скоро, перед выпуском. Но никак не решался, – он пожал плечами. – Видела же, какие жестокие дети. Я этого так боялся. Мне тоже было легче выкладывать всё в тетради, только карандашом. Потом стирал ластиком, – Бри улыбнулся и подошёл к Иенне. – Могу ли я взять тебя за руку? – нежно спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Иенна скользнула взглядом по его опущенной ладони, никак не вынуждавшей её принять руку, и кивнула.

Бри коснулся запястья Иенны. Они простояли несколько минут, просто молча держась за руки. На её ладони чернел след от потёкшей ручки, на его – шрамик, полученный на уроке физкультуры при неудачном падении. Оба были счастливы. Оба трепетно дорожили первыми секундами вместе. Ещё столько не рассказано, ещё столько не пережито, но столько сделано – половина пути пройдена, признание, которое буквально вытащили из их уст подлым способом, было произнесено.

– Ты уже думала о будущем? – вдруг спросил Бри, стесняясь молчания. – Кем станешь, когда выпустишься?

– Я думала, – кивнула Иенна, радуясь, что он нашёл, как разрядить обстановку. – Я хотела быть медсестрой, и с биологией у меня всё хорошо. А ты?

– Думал пойти куда-нибудь, что связано со спортом. Учителем… – Бри посмотрел на свой шрамик. – Люблю детей и хочу вырастить нормальное поколение. Не то, что Лая и Тефей, – усмехнулся он. – Надеюсь, мне это удастся. И ещё хочу заряжать своим примером остальных.

Иенна вновь опустила глаза и спросила, глядя себе под ноги:

– Я помню Первое сентября у нас в первом классе. Тогда на линейке было пасмурно и от дождя всех закрывали зонтами родители. А у меня и тебя их не было…

– Как и у половины детей! – радостно подбодрил её Бри, пожимая девушке руку.

– Да… И тогда я стала прикрывать голову букетом цветов, который дала мне воспитательница. И уронила его в грязь, помнишь?

– Я поднял его тогда! – оживился Бри общему воспоминанию.

– Ты помнишь! – обрадовалась Иенна, вскинув голову и тряхнув локонами.

– Я уже тогда подумал, что ты очень милая и добрая, – Бри тоже припомнил один случай. – Помнишь, в этот же день за большинством пришли родители, а за нами – нет, и ты предложила поиграть, что ты – моя сестра и мы идём домой, пока родители готовят нам сюрприз на Первое сентября?

– А никакого сюрприза не было! – пронзительно воскликнула девушка. Вдруг у Иенны брызнули слёзы. – Мы всего лишь пришли в спальню детдома! – она улыбалась сквозь нахлынувшие воспоминания.

– Ну что ты! – вдруг встревожился Бри. – Я не хотел тебя расстроить! – он тут же протянул к ней руки, немного замешкавшись, но Иенна сама прыгнула к нему в объятия, и они горячо прижались друг к другу. Два сердца, брошенные всеми и нашедшие друг друга в бескрайнем и холодном мире… Два трепетных создания, протестующие против несправедливости и живущие всем неудачам назло.

– Знаешь, Бри… – произнесла Иенна, вдыхая, наконец, аромат его шёлковых волос, о которых так долго думала ночами. – Хочу подарить тебе кое-что на удачу.

Бри заинтересованно отстранился, а она завела руки за голову и сняла с шеи тоненькие фенечки из цветных бусин. – Можешь не носить, спрятать, но просто хочу, чтоб у тебя было что-то от меня… – она смущённо смотрела на фенечки, а он трепещущей рукой взял их и решительно повязал себе на шею:

– Не буду их снимать! Ведь это подарок от тебя, Иенна, – от своего произнесённого имени девушка замерла, и слёзы её моментально высохли. Сердце затрепетало в груди так сильно, как маленькая бабочка на ладони. Казалось, сейчас выскользнет…

***

– Братик! Братик, больно! – кричала из последних сил маленькая девочка.

Она, пятилетняя малышка, и её девятнадцатилетний брат гуляли в парке. Вокруг никого не было – рабочее время, начинался дождь. Только они вдвоём. Как вдруг старший брат кинулся на неё и стал душить сильными руками, повалив на мокрую землю.

– Ненавижу тебя! – парень весь изогнулся, душа сестрёнку, выкручивая ей тонкую шейку.

В глазах малышки потемнело, она схватилась изо всех сил руками за руки брата. Горло разрывал дикий кашель, но девочка не могла сделать ни глотка воздуха. Жуткий хрип прошёлся по округе, как вдруг хватка ослабла.

Девочка распахнула глаза и перед тем, как потерять сознание, увидела высокого красивого мужчину, оттаскивающего от неё обмякшее тело брата по земле.

– Братик… – прошептала девочка, протянула к нему маленькую ручку и потеряла сознание, откинувшись на влажную мягкую траву.

Савальм же, оглушив её брата одним ударом по голове, поднял его на руки и пошёл по влажной траве к своей машине. Там за рулём уже сидела Аттурция и красила губы, глядя в зеркало заднего вида. Увидев приближающегося Савальма, она убрала в бардачок помаду.

– У этой маленькой дряни тонкая талия! – прошипела Аттурция, обернувшись на лежавшую под дождём девочку. – Тоньше, чем у меня?!

– Нет, конечно. Твоя талия самая тонкая, – Савальм бережно уложил оглушённого на заднее сиденье и накрыл тёмным клетчатым пледом. Сам сел на переднее и велел ехать домой.

Они увидели, как из-за ворот парка выбегает женщина, несущая на руках ту самую маленькую жертву. Взгляд женщины метался, она отчаянно искала хоть кого-то, кто мог бы ей помочь.

– Мать, наверное, – пожал плечами Савальм. – Увы, очередной тяжёлый случай…

Аттурция же скривилась:

– Никого я не видела! Ничего не знаю… – и рывком завела машину.

Через несколько кварталов они доехали до дома. Дворники сметали с лобового стекла машины капли, дождь усиливался. Савальм с парнем на руках, накрытым пледом, вышел, и Аттурция открыла ему дверь в магазин и по совместительству их дом. Витрины были погашены, таинственно светились лишь лица куколок. Мимо магазина как всегда – ни души в дневное время.

И тут парень пришёл в себя.

Мужчина и женщина прошли внутрь, Аттурция предусмотрительно не включала свет, чтоб не привлекать внимания и не освещать их деяние. Савальм прошёл за лестницу на второй этаж к широкой дверце в полу.

Парень затрепыхался в руках Савальма, когда тот спускался с ним в подвал магазина.

– Что происходит?! Где я?! – заорал он, и Аттурция одним движением сорвала с него плед. Парень вдохнул свежий воздух и взглянул на похитителей с рук Савальма. Тот держал его, будто пушинку.

– Очнулся? – спокойно спросил Савальм. – За что хотел уничтожить юное создание? – он продолжил спускаться по лестнице с парнем на руках.

– Она… Это случайно вышло… Ей уделяли всё внимание родители… А ведь я проделал такой путь, с таким трудом выбрался из того мира… – встревоженно зашептал паренёк. – Я не хотел!.. Кто вы?! – он покраснел, в глазах заблестели слёзы предчувствия. – Что вы от меня хотите?!

– Не кричи, у меня голова болит! – зло прошипела Аттурция, спускаясь следом за ними.

Савальм пронёс парня по небольшому подвалу и опустил в пустую белую ванну. Парень покрутил головой, держась за её бортик, потом обратил настороженный взгляд на мужчину и женщину. Ему показалось, что сейчас в ванну пустят воду и его утопят или, как бывает в фильмах ужасов, выпустят из него всю кровь.

Савальм взял какую-то бутылку с полупрозрачной жидкостью.

– Э-это… Растворитель?! – вскричал парень, и в мыслях его пронеслись ужасающие картины из фильмов, которые он любил смотреть ночью. – Но я ничего не сделал! Я не виновен! Прошу! Пощадите!!! – он вжался в стенку ванны и раздвинул ноги, стремясь отодвинуться от Савальма. Но сзади была стена.

– Тише. Это не больно, – устало проговорил Савальм и перевернул бутылку.

Светлая жидкость пролилась в воздух, блеснув в свете лампы, и обрушилась потоком на голову зажмурившегося парня. Он закрылся руками из последних сил…

Тут же его тело покрылось белой коркой и превратилось в напуганную статую, замершую в немом крике. Ни шагу назад. Ни шанса оправдаться перед Савальмом.

– Пусть затвердеет хорошенько, выставь его на утро на витрину за 100 000 синаплас. Думаю, такого быстро купят, – Савальм прижал пальцы к подбородку, задумавшись, потом откинул прядь длинных волос за плечо и поднялся наверх по лестнице.

Аттурция всё смотрела на парня с отвращением и думала: «И всё же я красивее его сестры! Надо было её тоже сделать статуей, прилепить сбоку к нему – вот было бы уродство!»

***

В школьном классе, где учились Бри, Иенна и Лая с Тефеем, сейчас был урок литературы. Преподаватель, госпожа Ясса, сухая старая дева, велела читать Билифию – религиозный труд о богах и сотворении их планеты Анвирии. Школьники вот уже который раз перечитывали параграфы, но, какое писание кто придумал, какой из сотни богов с кем сражался и кого полюбил, и все имена самой Судьбы выучить за урок было невозможно.

Ученики старательно конспектировали Билифию, когда вошла госпожа Ясса с господином Атлоном – таким же сухим, но не таким старым директором детдома и, по совместительству, школы, в которой учились дети. Директор оглядел склонённые головы учеников, провёл кончиком языка по пересохшим губам и проговорил тихим голосом, проходя в центр класса:

– Госпожа Ясса, прошу вас, прервите урок.

– Ученики… – прозвучал натянутый и скучный голос учительницы, не предвещавший ничего хорошего. – Минутка внимания. Оторвитесь, наконец, от Билифии, – сказала она так, будто кто-то был яро увлечён чтением этой книги.

Все оживлённо подняли головы, глотая минуту свежести после старых замшелых трактатов.

– У господина Атлона к вам есть сообщение, – так же сухо произнесла она.

– Да, кхм… – директор кашлянул в кулак и приосанился. – С сегодняшнего дня вам запрещается покидать стены детдома и школы, – сказал он, словно до этого школьники могли свободно перемещаться, где только вздумается. – В Мезоне творятся странные дела: исчезают и умирают люди. На счету неизвестных уже как минимум восемь жертв, ещё шесть пропавших. Это чудовищно. Посему я настрого запрещаю всем покидать стены вашего дома.

Госпожа Ясса вздохнула, а господин Атлон продолжил, чуть приободрив голос и изогнув почти исчезнувшие со лба брови:

– Кроме одного исключения. Бри Нальвас, ты можешь уходить из школы, а почему – узнаешь у стенда с расписанием, – он посмотрел на парня, теребившего цветные фенечки на шее, и оглянулся на учительницу:

– У меня всё, госпожа Ясса.

Директор по-армейски кивнул головой, будто только что отдал честь, развернулся на каблуках ботинок и пошёл прочь из кабинета.

– А теперь – продолжим урок, – госпожа Ясса стиснула тонкие морщинистые губы. – Бри, раз ты у нас избранный, тебе отвечать первому.

По спине мальчика потекли струйки пота от страха. Он не умел за пару минут чтения запоминать параграфы, для этого ему требовалось больше времени, хотя бы вечер в расслабленной обстановке, но госпожа Ясса ждать не любила и отвечать ему всё-таки пришлось.

– Писание Пятое, – отчеканила учительница то, что всегда грело её маленькое сердце. – Автор и о чём в нём говорится.

– Эх… – Бри растерянно посмотрел перед собой и припомнил цитату:

– «В покое рассудок, в страданиях тело» – было сказано Мирефеем из Лоасса, когда его изгоняли…

– Так, дальше, – кивнула госпожа Ясса, вслепую нащупывая на своём столе любимую старую деревянную линейку со стёртыми цифрами. Женщина не любила магазины и тщательно берегла то, что можно использовать, затирая до праха.

Она встала и подошла к Бри, который взглядом судорожно искал в учебнике Пятое Писание, но, как назло, на странице, которую он читал, Писания не было. Это отметила и учительница и беззвучно усмехнулась жалким попыткам парня.

– Мирефей был изгнан из Лоасса… Потому как протянул руку зачумлённому, – силился вспомнить Бри того единственного из кучи авторов Билифии, многотомного труда древних. И у каждого ведь была своя история, переплетённая с другими. – В 151 году Сотворения Анвирии он ушёл скитаться в пустыню, где случилось затопление, и он с ещё несколькими скитальцами и чумными больными построил большой плот и…

– Это был Арифен! – закричала надтреснутым голосом госпожа Ясса, оскорблённая в лучших чувствах, и со всей силы ударила линейкой по пальцам Бри. Парнишка заранее стиснул зубы – он с детства знал и не любил пристрастия госпожи Яссы к садизму. Как-то раз, когда он, маленький, случайно сбил её, бегая в коридоре, этой же линейкой она побила его по спине. Только тогда на линейке ещё были видны цифры.

Удар пришёлся прямо по костяшкам, и у Бри разорвались ранки на пальцах. Край линейки отлетел под ноги Иенны и Лаи, сидевших сзади.