Данте Алигьери
Божественная комедия

Песня двадцатая

На дне четвертого рва Данте нашел кудесников и лжепророков. Повесть об основании Мантуи – родины Вергилия.

 
¹ Иные скорби, горе и мученья
Должны во мне стих новый возродить;
В двадцатой песне этой в сокрушенье
 
 
⁴ Я должен муки новые излить.
Я был уж приготовлен к наблюденью
Других причин и мог свой взор вперить
 
 
⁷ В обитель плача, предан сожаленью.
В долине круглой множество теней
Я увидал; подобно погребенью
 
 
¹⁰ Там, на земле скончавшихся людей,
Их шествие печальное тянулось;
У всех струились слезы из очей…
 
 
¹³ Я наклонился ниже – содрогнулась
Тогда моя усталая душа
И сердце с жгучей болью встрепенулось…
 
 
¹⁶ Заметил я невольно, чуть дыша,
Что у теней всех свернутые шеи,
Что задом шли они, вперед спеша,
 
 
¹⁹ Идти, как все мы, больше не умея.
Так изувечить может паралич,
Суставы человека не жалея.
 
 
²² Ужасней казнь уму нельзя постичь
И худшего уродства на земле я
Еще не знал. «Читатель! Кликну клич
 
 
²⁵ Тебе! Как мог я, не бледнея,
Переносить подобной казни род,
Как мог я в этот миг, не костенея,
 
 
²⁸ Смотреть на изувеченный народ:
Из глаз толпы – нет в мире казни злее —
Лилися слезы на спину… Урод
 
 
³¹ Не мог иначе плакать… Плакал тоже
И я, склонясь над бездной у скалы,
Рыдал – и пробегала дрожь по коже. —
 
 
³⁴ Тогда поэт не скрыл своей хулы!
«Как, на других глупцов и ты походишь…
Они преступны, бешены и злы,
 
 
³⁷ А ты к ним сострадание находишь!
Здесь состраданью места вовсе нет,
Ты их по преступленью превосходишь,
 
 
⁴⁰ Когда, спустясь в подземный этот свет,
Жалеешь о Небесном приговоре.
Так посмотри сюда ты, мой совет, —
 
 
⁴³ Взгляни в лицо того, кто в лютом горе
В глазах Фивян был поглощен землей,
При общих криках о его позоре:
 
 
⁴⁶ «Амфиарай^{110}, зачем, покинув бой,
Сквозь землю провалился ты?» Оттуда
Не мог уж снова выползти герой:
 
 
⁴⁹ Его тотчас земли покрыла груда,
И Минос под землей его схватил…
Взгляни теперь; над ним свершилось чудо.
 
 
⁵² Где прежде грудь свою он находил
Под бородой, теперь спина явилась:
Он, двигаясь назад, запас истратил сил.
 
 
⁵⁵ Взгляни. – Тирезий^{111} вот. Преобразилась
Его фигура. Некогда был он
Мужчиною, но из него явилась
 
 
⁵⁸ Вдруг женщина: он стал перерожден,
Потом опять он вдруг переменился,
Когда им змей двойной был умерщвлен,
 
 
⁶¹ И в образе мужском он вновь явился.
А вот, взгляни, Аронт^{112} за ним идет;
Средь Лунских гор он прежде поселился,
 
 
⁶⁴ Из мраморной пещеры небосвод
Мог наблюдать и вечные светила
Следить любил на небе ночи… Вот
 
 
⁶⁷ И женщина: всю грудь ее закрыла
Теперь коса, а весь спинной хребет
Открыт для глаз. Ей имя Манто^{113} было.
 
 
⁷⁰ Немало стран та жрица исходила,
Пока остановилась в той стране,
Где суждено родиться было мне.
 
 
⁷³ Когда отец волшебницы скончался
И посвященный Вакху город пал,
Той девственницы снова путь начался.
 
 
⁷⁶ В Италии прекрасной между скал
Есть озеро Бенако^{114} близ Тироля.
В то озеро со всех сторон впадал
 
 
⁷⁹ Источник за источником в приволье
Меж Гардой и Валь-Камонико;
Кругом тучнеют пастбища, раздолье
 
 
⁸² Потоков освежает их легко.
Там на пути лежит одно болото,
К которому не подходил никто.
 
 
⁸⁵ Явившись там, той путнице охота
Пришла остановиться на пути,
Вдали людей с рабынями без счета
 
 
⁸⁸ Она приют умела там найти,
И волшебством свободно занималась,
Стараясь от людской толпы уйти.
 
 
⁹¹ Когда же смерть нежданная подкралась
И девственница тихо умерла,
То в те места, где схимница скончалась,
 
 
⁹⁴ Где меж болот былинка не росла,
Отвсюду люди начали сходиться,
И там, где чародейка та жила,
 
 
⁹⁷ Стал постепенно город возноситься
И в честь Манто – Мантуей назван был,
Чтоб не могло той имя позабыться,
 
 
¹⁰⁰ Которую мантуец каждый чтил.
В дни прежние в местах тех было людно,
Пока там Казалоди^{115} не сгубил
 
 
¹⁰³ По воле Пинамонте безрассудно
Весь город. Я об этом рассказал,
За тем, чтоб после было всем нетрудно
 
 
¹⁰⁶ Мантуи знать начало; я слыхал
Неверные одни предположенья
О том, как город этот возникал,
 
 
¹⁰⁹ Но древнее его происхожденье
Точнее всех я объяснил теперь,
Так что не может быть опроверженья».
 
 
¹¹² Я отвечал: «Учитель мой, поверь,
В твоих речах все ясно и понятно,
И никого не стал бы я теперь
 
 
¹¹⁵ Иного слушать… Сильно мне приятно
Доверие твое: скажи мне об одном:
Среди теней ведь есть же, вероятно,
 
 
¹¹⁸ Единый дух, в котором мы найдем
Хоть что-нибудь достойное вниманья?
Вот, спутник мой, я думаю о чем».
 
 
¹²¹ Ответствовал учитель в то ж мгновенье:
«Смотри: вот этот с длинной бородой —
В те дни, когда вся Греция в смятенье^{{116}
 
 
124} Была перед грядущею бедой
И многих славных воинов в сраженье
Лишилась вдруг, вот этот муж седой
 
 
¹²⁷ Авгуром был с Калхасом прозорливым.
В Авлиде первый он лишь подал знак
Рубить канат. Он звался Еврипилом
 
 
¹³⁰ И мной воспет в трагедии был так,
Как, вероятно, помнишь ты прекрасно.
А вот другой – он был великий маг —
 
 
¹³³ Вот он, с щеками впалыми ужасно,
Микеле Ското^{117}, вещий астролог;
А вот, провозглашавшие бесстрастно;
 
 
¹³⁶ Судьбу людей – Бонатти^{118}, а другой
Асдент^{119}, который рад бы, может статься,
Свой промысел припомнив дорогой,
 
 
¹³⁹ За шило и за дратву снова взяться,
Но слишком поздно каяться он стал,
И уж ему из Ада не урваться.
 
 
¹⁴² Ты далее несчастных увидал:
Веретено с иглою побросали
Они затем, чтоб мир в них почитал
 
 
¹⁴⁵ Волшебниц злых. Людей они смущали
Посредством разных зелий. Но пойдем
Туда, где нас с тобой не ожидали.
 
 
¹⁴⁸ Уж месяц с роковым своим пятном —
С изображеньем Каина^{120} поднялся.
В ту ночь луна – припомни ты о том —
 
 
¹⁵¹ Была полна и темный лес казался
При лунном блеске ночи прошлой нам
Не столько страшным: путь наш освещался
 
 
¹⁵⁴ Вплоть до зари… Так по моим следам
Иди теперь…» – проговорил Вергилий,
И следовал я по его стопам
 
 
¹⁵⁷ И не щадил в пути своих усилий.
 

Песня двадцать первая

Пятый вертеп, где сидят лихоимцы и общественные обманщики. Явление дьяволов и ужас Данте.

 

 
¹ Как с моста на мост шествовали мы,
О многом по дороге рассуждая,
Но речи те среди глубокой тьмы
 
 
⁴ Оставлю в стороне, передавая
События другие. Мы пришли
К вершине свода, путь свой замедляя,
 
 
⁷ И в новой бездне Ада мы нашли
Другой вертеп, где стоны раздавались
И слезы новых грешников текли.
 
 
¹⁰ Вертепа своды мрачные казались
Еще темнее прежних. Как зимой
В Венеции, где корабли сбирались
 
 
¹³ В огромном арсенале, где порой
Кипит смола, которой покрывают
Бока судов, где целый день-деньской
 
 
¹⁶ Удары молотков не умолкают:
Те вьют канат иль чинят паруса,
Другие мачты к судну укрепляют,
 
 
¹⁹ И раздаются стук и голоса, —
Так точно в этой пропасти кипела
Смола густая, пар кругом вился
 
 
²² И пена на поверхности белела,
Которая то опускалась вниз,
То кверху поднималась и шипела.
 
 
²⁵ Смотрел я за обрыв, как за карниз,
Картиною ужасной увлекаясь,
Но мой учитель крикнул: «Берегись!»
 
 
²⁸ От пропасти увлечь меня стараясь;
Тогда я обернулся быстро вспять,
Как человек, который, увлекаясь,
 
 
³¹ Желает поскорее угадать
Беду, что в тайном страхе заставляет
Его назад немедленно бежать
 
 
³⁴ И страх невольный в сердце поселяет.
И в тот же миг вдали я увидал,
Что черный демон быстро убегает
 
 
³⁷ Чрез темный мост… О, как был страшен он!
Дрожали крылья за его плечами,
И, воздух рассекая с двух сторон,
 
 
⁴⁰ Он мчался, чуть касаяся ногами
Земли, и на плече своем держал
Труп грешника костлявыми руками
 
 
⁴³ И из него когтей не выпускал.
Взбежав на мост, бес вдруг остановился
И, грешника поднявши, закричал:
 
 
⁴⁶ «О, Малебранке! Вот еще явился
Священной Дзиты новый старшина^{121}.
Брось так его, чтоб ниже провалился
 
 
⁴⁹ Он в эту грязь. Я за другим бегу
В тот город, где ему подобных много.
В том городе, одно сказать могу,
 
 
⁵² Продажны все, давно забыли Бога, —
Один Бонтуро только честен там, —
За деньги каждый честь продаст… Дорога
 
 
⁵⁵ Им всем – в смолу!..» И тут же бросил он
Несчастного в немую бездну мрака
И, ненасытной злобой опьянен,
 
 
⁵⁸ Назад умчался. Точно так собака,
Сорвавшись с цепи, бешено летит,
И от нее прохожий-забияка
 
 
⁶¹ На улице едва ли убежит…
А грешник всплыл, смолою весь залитый
И липкой грязью омута покрыт.
 
 
⁶⁴ Но хор бесов, под страшным мостом скрытый,
Раздался вдруг: «Святого Лика нет
У нас в Аду! В смоле, в смоле сиди ты,
 
 
⁶⁷ Не плавая, чтоб в бездне новых бед
Не испытать. В ладу жить хочешь с нами,
Так двигаться не смей ты, как скелет,
 
 
⁷⁰ В земле забытый с старыми гробами».
Крюки бесов в несчастного впились
Со всех сторон. «Пляши теперь с чертями, —
 
 
⁷³ Кричали эти бесы, – веселись
И надувай других здесь под смолою…»
И черти той забавой занялись.
 
 
⁷⁶ Подобно поварам, когда порою
Они на вилках жарят на огне
Дичь или мясо. Адскою игрою
 
 
⁷⁹ Я был убит. Сказал учитель мне:
«Чтобы никем ты не был здесь замечен,
То спрячься за скалу и в стороне
 
 
⁸² Следи за всем». Потом окончил речь он:
«Когда ж меня там будут оскорблять,
Не бойся ты; не раз один был встречен
 
 
⁸⁵ Я оскорбленным; снова испытать
Злость демонов я буду в состоянье…»
И он ушел; я с трепетом стал ждать,
 
 
⁸⁸ Чем кончится такое испытанье.
Учитель стал чрез мост переходить;
Когда ж шестой окраины в молчанье
 
 
⁹¹ Достигнул он, то далее скрывать
Себя не стал… Подобно псам в ограде,
Которые бегут, чтоб разорвать
 
 
⁹⁴ Прохожего, который «Христа ради!»
Идет просить, помчался сонм чертей
На смелого учителя, чтоб сзади
 
 
⁹⁷ Его поймать на крюк рукой своей.
Но он сказал: «Ни с места! Здесь могуч я,
Не побоюсь в Аду я ста смертей
 
 
¹⁰⁰ И мне не страшны демонские крючья.
Ко мне не прикасайтесь, но сперва
Пусть выслушать придет мои слова
 
 
¹⁰³ Один из вас, а после, если смеет,
Пусть и моей душою завладеет…»
Речь эта для бесов была нова,
 
 
¹⁰⁶ И кто-то вдруг средь дьявольского сброда
Сказал: «Ступай к нему ты, Малакода!»
И бес один из круга вышел вон
 
 
¹⁰⁹ И стал к нему по камням пробираться;
Другие же, собравшись в легион,
Беседы стали молча дожидаться.
 
 
¹¹² И бес спросил учителя, кто он
И что ему в вертепе адском надо?
И дьявол был ответом поражен
 
 
¹¹⁵ Учителя. «Ужели в омут Ада
Проник бы я и здрав и невредим, —
Сказал певец, не опуская взгляда, —
 
 
¹¹⁸ Когда бы не был я руководим
Перстом Того, кто был Творцом Вселенной!
Так мне ль дрожать перед лицом твоим?..
 
 
¹²¹ С дороги прочь, бес жалкий и презренный!
По воле Неба, смертного ввести
Я должен в Ад, и путь мой неизменный
 
 
¹²⁴ Не заградить бесам всем. Прочь с пути!..»
Услыша речь, смирился демон скоро,
Сказав другим: «Он может в Ад идти,
 
 
¹²⁷ Не вызывая смерти приговора…»
И опустив свой длинный адский крюк,
В толпе чертей он затерялся вдруг.
 
 
¹³⁰ Тогда сказал учитель громогласно:
«О, ты, который скрылся за утес.
Иди ко мне: дорога безопасна».
 
 
¹³³ На зов певца мне выбежать пришлось.
Когда ж чертей увидел пред собою,
Невольно я к земле тогда прирос,
 
 
¹³⁶ Не веря им и не готовый к бою…
Капрона^{122} мне припомнился тогда,
Где с робостью такой же пред борьбою
 
 
¹³⁹ Перед врагом в минувшие года
Испуганные воины дрожали…
К учителю прижался я (всегда
 
 
¹⁴² Меня его услуги охраняли),
И глаз не отводил от бесенят,
В которых только злобу прочитали
 
 
¹⁴⁵ Мои глаза; они же, ставши в ряд,
Склонив крюки, мне громко так грозили:
«На крюк его я посадить бы рад…
 
 
¹⁴⁸ Что тут смотреть! В смоле бы утопили…»
Но демон тот, что первый говорил
С учителем, воскликнул: «Вы забыли,
 
 
¹⁵¹ Что сказано? Я в Ад их пропустил.
Не двигайся ты с места, Скармильоне…»
И демонов он тотчас усмирил,
 
 
¹⁵⁴ А нам заметил в очень мирном тоне:
«Ступайте дальше, только не найти
За этою скалою вам пути:
 
 
¹⁵⁷ Здесь свод шестой в обломках провалился;
В развалины одни он обратился
Уж более лет тысячи назад…
 
 
¹⁶⁰ Но, впрочем, есть проход особый в Ад,
И если путь вы продолжать хотите,
То чрез обвалы далее идите.
 
 
¹⁶³ Туда пошлю своих я чертенят,
Взглянуть, чтоб кто-нибудь не появился
Поверх смолы… Идите с ними в ряд…
 
 
¹⁶⁶ Из них никто вреда бы не решился
Вам сделать». Так сказал нам старший бес;
И к дьявольской дружин обратился:
 
 
¹⁶⁹ «Идите вы чрез скалы вперерез,
Каньяццо, Барбаричьо, Аликино
И ты, Чирьятто, чудо из чудес,
 
 
¹⁷² Ты, Либикокко, также Калькабрино,
И Рубиканте бешеный, и вы,
Графиаканте с черным Фарфарелло,
 
 
¹⁷⁵ Обход должны теперь вы сделать смело
Вокруг кипящей в пропасти смолы
И доведите путников всецело
 
 
¹⁷⁸ Туда, где крепкий мост есть у скалы,
Который еще в бездну не свалился».
«Учитель мой! Как эти бесы злы!..
 
 
¹⁸¹ Пойдем без них!.. – так молвить я решился. —
Нам стража для охраны не нужна:
Ведь ты не в первый раз сюда спустился…
 
 
¹⁸⁴ В проводники годится ль сатана?
Прислушайся, как зубы их скрежещут,
Как хищно гнется гибкая спина,
 
 
¹⁸⁷ Каким огнем зловещим взгляды блещут!..»
И мне Вергилий дал такой ответ:
«Не бойся! Эти демоны трепещут
 
 
¹⁹⁰ От бешенства, но в бешенстве их нет
Для нас беды: в их взглядах злость таится
Лишь против тех, кому уж много лет
 
 
¹⁹³ Здесь суждено за прошлое томиться…»
Тут бесы закусили свой язык
И, прежде чем в обходный путь пуститься,
 
 
¹⁹⁶ Приказа ожидали. В этот миг
Владыка их, как бы сзывая к бою,
Ответил им военного трубою,
 
 
¹⁹⁹ Которой смысл Ад понижать привык.
 

Песня двадцать вторая

Рассказ грешника и злоба демонов, его терзающих. Хитрость призрака, обманывающего адских мучителей.

 

 
¹ Я видел, как из лагеря идут
Войска на смотр или на приступ мчатся,
Иль сзади победителей бегут,
 
 
⁴ Не в состоянье более сражаться…
О, жители Ареццо! Я видал,
Как вы, не в силах больше защищаться,
 
 
⁷ Врагов на городской впустили вал;
Я видел, как турниры совершались
Под музыку, где барабан трещал
 
 
¹⁰ И звуки колокольные сливались
С сигналами военных крепостей, —
Но никогда еще не раздавались
 
 
¹³ Передо мною в воинстве чертей
Трубы сигналы. Нас сопровождала
Рать дьяволов… Едва ль таких друзей
 
 
¹⁶ Сообщество спокойствие внушало…
Но в храме можем встретить мы святых,
В таверне же беспутного нахала.
 
 
¹⁹ А между тем, в виду друзей таких,
Я не сводил испуганного взгляда
От бездны, от страдальцев проклятых,
 
 
²² Посаженных в смолу в вертепе Ада.
Как иногда согнувшийся дельфин
Знак подает пловцам, что скоро надо
 
 
²⁵ Спасать корабль, так грешник не один,
Который от страданий изнывает
Порою, на поверхность выплывает
 
 
²⁸ Смолистого потока и тогда,
Как молния, в пучине исчезает.
Как из болот лягушки иногда
 
 
³¹ Высовывают голову из тины,
Так грешники смотрели из смолы
И вновь бросались, – нет страшней картины! —
 
 
³⁴ В свой кипяток, когда из-за скалы
Пред ними Барбаричьо показался,
Скрывая стоны, слезы и хулы.
 
 
³⁷ Я видел все и молча содрогался
И содрогаюсь даже в этот час,
Хотя давно с тем местом распрощался.
 
 
⁴⁰ Один из осужденных, торопясь
Нырнуть в смолу при нашем приближенье,
Замешкал, на поверхности крутясь,
 
 
⁴³ Тогда Графиаканте с озлобленьем
Его крючком за волоса схватил
И вытащил из грязи с восхищеньем,
 
 
⁴⁶ Как будто бы он выдру изловил.
Запомнил я всех демонов названья
Еще тогда, когда Сатанаил
 
 
⁴⁹ Перекликал их. Разом завыванье
Вкруг раздалось: «Всади в него свой крюк,
Эй, Рубиканте!.. Ты без содроганья
 
 
⁵² Сдери с него всю кожу… Наших рук
Не миновать ему!..» Спросил тогда я:
«Певец, скажи, кто он, попавший вдруг
 
 
⁵⁵ Во власть чертей, мук новых ожидая?»
Тогда его учитель вопросил:
«Ответь, кто ты и почему, страдая,
 
 
⁵⁸ Попал ты в Ад?» И он заговорил:
«В Наваррском королевстве я родился;
Отец мой негодяем страшным был
 
 
⁶¹ И от беспутства скоро разорился.
Потом я в услуженье поступил
И был рабом; потом преобразился
 
 
⁶⁴ В любимца королевского. Любил
Меня король Тебольдо; безвозвратно
В его глазах себя я погубил,
 
 
⁶⁷ Своим влияньем пользуясь. Тогда-то
Я был посажен в этот кипяток
И не скрываю прошлого разврата…»
 
 
⁷⁰ Но в этот миг пырнул страдальца в бок
Огромными клыками Чириатто,
И из груди невольный крик извлек.
 
 
⁷³ Он в лапы словно мышь котам попался:
Бес Барбаричьо грешника сдавил
И на крючок поддеть его старался,
 
 
⁷⁶ Но перед тем учителя спросил:
«Ты хочешь говорить с ним? Говори же,
Пока он цел и память сохранил.
 
 
⁷⁹ К нему час смерти ближе все и ближе».
Тогда поэт молчание прервал:
«Кто из латинцев есть здесь? Мне скажи же,
 
 
⁸² С тобою, вероятно, в тьму попал
Один из них, на муки осужденный?»
И призрак, не скрывая, отвечал:
 
 
⁸⁵ «Еще сейчас в пучине разъяренной
Я видел одного из них, что жил
С Италией в соседстве… Озлобленный
 
 
⁸⁸ Вот этот бес меня бы не схватил,
Когда бы мог, как он, в поток укрыться,
И не терпел бы этих адских вил».
 
 
⁹¹ Тут Лабикокко крикнул: «Слишком длится
Речь грешника! Прошел условный срок…»
За жертву в ту ж минуту ухватиться
 
 
⁹⁴ Успел он сильной лапой и кусок
Живого мяса вырвал… Оборона
Была бессильна… В тот же самый срок
 
 
⁹⁷ Погиб бы он, не проронивши стона,
От рук другого беса, но на них
Остановился взгляд Декуриона,
 
 
¹⁰⁰ Свирепый взгляд – и гнев бесовский стих.
Когда зловещих демонов волненье
Прошло, тогда, взглянув на них,
 
 
¹⁰³ Учитель снова начал объясненье:
«Кого же ты покинул, из смолы
Нырнув на это страшное мученье,
 
 
¹⁰⁶ На новые удары и хулы?»
Он отвечал: «Скажу: то был Гомита^{123}.
Галлуры он правитель, и убита
 
 
¹⁰⁹ Давно в нем честь; изменник и хитрец,
Он с царскими врагами вечно знался
И продал сам себя им, наконец.
 
 
¹¹² К тому ж он лихоимством занимался
И был царем меж лихоимцев всех…
Здесь с ним сидит за тот же самый грех
 
 
¹¹⁵ И дон Микеле Цанке Логодоро^{124}.
У них иного нет и разговора,
Как только о Сардинии… Потом…
 
 
¹¹⁸ Но посмотри, как этот дьявол рвется,
Чтоб зацепить меня своим крючком…
Боюсь – в меня зубами он вопьется…»
 
 
¹²¹ Но предводитель дьяволов, как гром,
Над Фарфарелло бранью разразился,
Который нанести удар решился
 
 
¹²⁴ Несчастному. «Прочь, злая птица, прочь!»
«Когда у вас есть тайное желанье, —
Тень молвила, желая превозмочь
 
 
¹²⁷ Свой страх, – здесь выслушать сказанье
Ломбардцев иль тосканцев, то помочь
Я вам могу и приложу старанье
 
 
¹³⁰ Сюда их вызвать, если только нас
Не тронут эти демоны когтями;
Я мог бы даже в этот самый час,
 
 
¹³³ Не разлучаясь с злобными бесами,
Сюда призвать их счетом до семи.
Я только свистну громко, и пред нами
 
 
¹³⁶ Они всплывут…» «Ах, Ад тебя возьми! —
Сказал Каньяццо, морду поднимая. —
Хитрить ты вздумал, бестия, желая
 
 
¹³⁹ Опять от нас в глубь пропасти нырнуть!..»
А грешник пред бесами стал лукавить:
«Нет, я не зол! Я не могу заставить
 
 
¹⁴² Товарищей погибнуть; ведь пырнуть
Вы их своими можете крючками».
Тут Алекино вздумалось ввернуть
 
 
¹⁴⁵ Словцо такое: «Если перед нами
Ты вздумаешь укрыться в глубине,
То за тобой в смолу бросаться мне
 
 
¹⁴⁸ Охоты нет!.. Я буду бить крылами
Лишь по смоле… Пойдем мы за утес,
Посмотрим, как схитришь ты пред бесами!»
 
 
¹⁵¹ И демоны без брани, без угроз
Лицо свое от бездны отвернули,
И даже тот, которого пришлось
 
 
¹⁵⁴ Бояться больше прочих. Обману ли
Тебя, читатель? Можно угадать,
Что дьявол также может оплошать:
 
 
¹⁵⁷ Наваррец, улучив одно мгновенье,
Ногами быстро в землю оперся.
Прыгнул и скрылся в бездне, заключенья
 
 
¹⁶⁰ Избегнув: ловкий подвиг удался.
Но демонов взбесил обман подобный;
Особенно взбесился демон злобный,
 
 
¹⁶³ Который сам к обману повод дал,
С неистовой он злобой зарычал:
«Ты будешь мой!» Но было уже поздно…
 
 
¹⁶⁶ Напрасно в пропасть ринулся он грозно,
Подобно с лука спущенной стреле.
Но грешник уж исчез давно в смоле
 
 
¹⁶⁹ И выглянуть оттуда не решался,
А черный бес отпрянул и опять,
Взмахнув крылами, на берег поднялся.
 
 
¹⁷² Так под водой приходится нырять
Несчастной утке, если над водою
Она увидит сокола порою.
 
 
¹⁷⁵ Ему же вновь приходится взлетать
Под облака и промаха стыдиться.
Взбешенный Калькабрина рад сорвать
 
 
¹⁷⁸ Был гнев на ком-нибудь, был рад сразиться
И демона над пропастью схватил,
Откуда тот удумал возвратиться,
 
 
¹⁸¹ Но бес, как ястреб, тоже ловок был…
Над бездною они крутиться стали,
Царапались и не жалели сил
 
 
¹⁸⁴ И в глубь смолистой пропасти упали.
Однако скоро жар их помирил,
Но как подняться вверх – они не знали
 
 
¹⁸⁷ И не могли в смоле расправить крыл,
Которые, слипаясь, увязали.
Тут Барбаричьо с бешенством вскочил,
 
 
¹⁹¹ И по его приказу побежали
Четыре беса дьяволов спасать,
Которые едва уже дышали…
 
 
¹⁹⁴ Крюками принялись их вынимать
Из той смолы, которая клубилась,
Не уставая тело их сжигать…
 
 
¹⁹⁷ Но мы ушли. Что далее свершилось,
Попали ль бесы на берег опять
И чем в смоле борьба их заключилась —
 
 
¹⁹⁹ Не ведал я и не желал узнать.
 

Песня двадцать третья

Новый ужас Данте, преследуемого бесами. Лицемеры в свинцовых рясах. Вергилий узнает обман демонов и с гневом уходит.

 
¹ В безмолвии и стражей не прикрыты,
Мы шли одни: учитель впереди,
Я сзади шел. Так братья минориты
 
 
⁴ Свершают путь. В моей груди
Еще был страх: чертей двух столкновенье,
Оставшихся за нами назади,
 
 
⁷ Напомнило мне басню о сраженье
Лягушки с крысой^{125}. Истинно я мог
Меж ними провести свое сравненье.
 
 
¹⁰ Две ссоры те, их даже эпилог
Между собой похожи чрезвычайно.
Чем больше я их сравнивал в тот срок,
 
 
¹³ Тем более пугался не случайно,
И наконец удвоился мой страх,
И про себя тогда я думал тайно:
 
 
¹⁶ «Лишь из-за нас сейчас поверглись в прах
Два демона, – они должны взбеситься
И демонское бешенство в чертях
 
 
¹⁹ На нас одних должно теперь излиться.
Что, если эта шайка бесенят
За нами с диким воплем устремится?
 
 
²² Как зайцев псы голодные травят,
Они нас разорвут теперь на части».
И, трепетный кругом бросая взгляд,
 
 
²⁵ Я сознавал весь ужас той напасти,
И дыбом встали волосы мои.
Таить ту мысль во мне не стало власти.
 
 
²⁸ Я прошептал: «Учитель, помяни
Мои слова: нам следует укрыться
От демонской погони, иль они
 
 
³¹ Догонят нас… Нам медлить не годится…
Мне чудится уже их адский рев,
И голова моя при том вскружится…»
 
 
³⁴ Учителя ответ мне был готов:
«Как зеркало в себе все отражает,
Так точно отражается без слов
 
 
³⁷ Во мне твой дух, и ум мой постигает
Все то, о чем ты думаешь, мой сын.
Поверь, меня в час этот занимает
 
 
⁴⁰ Мысль точно та же; вывод лишь один
Я сделаю без опасенья
Из наших дум. Когда мы со стремнин
 
 
⁴³ Вон той скалы сойдем без затрудненья
В другой вертеп, то ты и я спасен,
И бесов нам не страшно исступленье».
 
 
⁴⁶ Едва о том сказать успел мне он,
Как я увидел демонов; летели
Они на нас, и только горный склон
 
 
⁴⁹ Нас разделял, и в воздухе шумели
Их крылья черные. В тот самый миг,
Как ночью мать, вскочившая с постели,
 
 
⁵² И слыша вкруг тревоги общий крик,
Из колыбели сына вырывает
И с быстротой – страх матери велик, —
 
 
⁵⁵ Боясь пожара, с сыном убегает,
Едва прикрывши тела наготу,
И лишь к груди ребенка прижимает,
 
 
⁵⁸ Так и меня схватил в минуту ту
Наставник мой и на спине скатился
Он со скалы, прижавши на лету
 
 
⁶¹ Меня к себе. Под мельницей крутился
Едва ль поток когда-нибудь быстрей
Того прыжка, с которым вниз стремился
 
 
⁶⁴ Вергилий с тяжкой ношею своей,
Меня, как сына, к сердцу прижимая,
Меня, как сына милого, спасая
 
 
⁶⁷ От дьявольских ударов и когтей.
На дно вертепа только мы спустились,
Как на скале над головой моей
 
 
⁷⁰ Крылатые гонители явились…
Но уже во мне боязнь тогда прошла…
Из пятого вертепа не решились
 
 
⁷³ Они за нами гнаться: та скала
Дальнейший путь вперед им преграждала:
Им власть Небес того не позволяла.
 
 
⁷⁶ Затем толпу раскрашенных теней
Мы пред собою скоро увидали.
Роняя молча слезы из очей,
 
 
⁷⁹ Они в изнеможении блуждали.
На рясы их опущен капюшон,
И рясы тех теней напоминали
 
 
⁸² Наряд монахов кельнских, ослепляли
Своею пестротой со всех сторон,
А под собой свинец они скрывали
 
 
⁸⁵ И в сущности так были тяжелы,
Что перед ними рясы Фридерика^{126}
Соломы были легче. Адской мглы
 
 
⁸⁸ Тяжелый плащ!.. Стонали тени дико,
И, слушая рыдания теней,
За ними шли мы тихо без речей,
 
 
⁹¹ Но тяжесть ноши так их всех давила,
Что лишь едва идти им можно было.
Толпу их привелось нам обогнать
 
 
⁹⁴ И с каждым шагом спутников менять.
К наставнику тогда я обратился:
«Не можешь ли меж ними указать
 
 
⁹⁷ Кого-нибудь, кто в мире отличился
Деяньями своими от других.
Взгляни кругом – вот новый ряд явился
 
 
¹⁰⁰ Других теней и, может быть, иных
Узнаешь ты!..» Едва окончил речь я
Среди толпы тех грешников худых,
 
 
¹⁰³ Как дух один, тосканское наречье
Услышавши, проговорил нам вслед:
«Умерьте шаг, вы, в омуте увечья
 
 
¹⁰⁶ Идущие! В нас сил догнать вас нет!..
Быть может, то, что вы узнать хотите,
Я разрешу и дам прямой ответ…
 
 
¹⁰⁹ Я об одном прошу вас: не бегите…»
Поэт сказал: «Умерь теперь свой шаг
И рядом с ним идти старайся так,
 
 
¹¹² Чтоб он от напряженья не томился».
И я в минуту ту остановился
И двух несчастных начал поджидать,
 
 
¹¹⁵ Которые старались нас догнать,
Но тяжесть рясы их не позволяла
Движений в утомленье ускорять.
 
 
¹¹⁸ И узкая тропинка замедляла
К тому же их тяжелый, трудный путь…
К нам подойдя, они на нас сначала
 
 
¹²¹ Решились только искоса взглянуть.
Потом между собой заговорили:
«По голосу – живой он, в том ничуть
 
 
¹²⁴ Я не солгал, – когда бы разрешили,
Когда они мертвы, впустить сюда
Их без одежд свинцовых? Разве были
 
 
¹²⁷ Подобные примеры? Никогда!»
Затем ко мне вопрос их обратился:
«Тосканец! Ты проникнул без труда
 
 
¹³⁰ В подземный этот Ад и очутился
В жилище лицемеров, так ответь,
Кто ты такой, когда и где родился?»
 
 
¹³³ Я отвечал, стараясь рассмотреть,
С кем говорю: «На берегу Арно я
Увидел свет и общество иное
 
 
¹³⁶ В великом нашем городе^{127} встречал.
Еще доселе я не умирал,
И мне еще не чуждо все земное.
 
 
¹³⁹ Но кто же вы? Из ваших тусклых глаз
Струятся слезы пламенные вечно…
Ужель страданье ваше бесконечно
 
 
¹⁴² Под этим блеском тяжких ваших ряс?»
И отвечал мне призрак истомленный:
«Казнь лютая придумана для нас!..
 
 
¹⁴⁵ Вот здесь под этой рясой золоченой
Сокрыт свинец и давит нашу грудь
И день и ночь… невыносим наш путь…
 
 
¹⁴⁸ Мы терпим казнь за наше святотатство…
Болонцы мы и были члены «братства
Веселого»^{128}, а наши имена —
 
 
¹⁵¹ Я – Каталано, он же Лодеринго^{129}…
Нас знаешь по пожару ты в Гардинго…
Подестами в былые времена
 
 
¹⁵⁴ В твоем любимом городе мы были,
И мы его прекрасно охранили,
О чем, наверно, помнит вся страна…»
 
 
¹⁵⁷ «Так это вы, несчастные, сгубили…» —
Воскликнул я и тут же замолчал.
Слова мои как будто бы застыли,
 
 
¹⁶⁰ Когда вблизи себя я увидал
Тень грешника. Три раза в грудь пронзенный
Насквозь тремя колами, он лежал
 
 
¹⁶³ И, увидав меня, как разъяренный,
В конвульсиях метаться быстро стал.
Брат Каталано взгляд мой изумленный
 
 
¹⁶⁶ Тогда постиг и тихо мне сказал:
«Вот этот грешник, кольями проткнутый,
Совет дал фарисеям, предлагал
 
 
¹⁶⁹ Гонимого подвергнуть пытке лютой,
Как будто бы для пользы дорогой
Своей отчизны. Видишь – он нагой
 
 
¹⁷² Лежит всегда здесь поперек дороги
Затем, чтобы его в Аду могли
Топтать в песок всех проходящих ноги,
 
 
¹⁷⁵ И приподняться более с земли
Не может он… Казнь та же тяготеет
На всех жидах, которые пришли
 
 
¹⁷⁸ С советом тем же… Горько сожалеет
Еще доныне весь еврейский род,
Что он принес такой печальный плод…»
 
 
¹⁸¹ И над преступной тенью в то мгновенье
Мой спутник наклонился в удивленье
И созерцал мучительный позор
 
 
¹⁸⁴ Презренного советчика, и взор
Наставника лишь выражал презренье.
Затем с одним из братьев в разговор
 
 
¹⁸⁷ Вступил он вновь: «Когда дано вам право
На наш вопрос правдиво отвечать,
Скажите мне, возможно ли там, вправо,
 
 
¹⁹⁰ Нам безопасный выход отыскать
Из этой бездны, чтоб не опасаться,
И помощи бесовской не искать?»
 
 
¹⁹³ И был ответ: «Могу я в том ручаться,
Что вы избегнуть можете всех бед,
Когда обвалом станете спускаться,
 
 
¹⁹⁶ Где горный прерывается хребет,
Идущий через мрачные пустыни.
Идите! Там опасности вам нет…»
 
 
¹⁹⁹ И голову склонил певец в кручине:
«Нас обманул презренный дьявол тот,
Что грешников крючками ловит в тине…»
 
 
²⁰² Один из «братьев» молвил в свой черед:
«Я о пороках дьявола когда-то
В Болонье слышал толки: он народ
 
 
²⁰⁵ Обманывать привык; все бесенята —
Исчадье лжи и хитрости, не раз
Губивших мир…» Дальнейшей речи брата
 
 
²⁰⁸ Мы не слыхали. Тяжесть страшных ряс
Давила их, а спутник мой шел дале…
И, на него взглянувши в этот час,
 
 
²¹¹ В его лице увидел тень печали.