Бертольд Шпулер
История мусульманского мира: Век халифов. Монгольский период

ЗОРОАСТРИЙЦЫ

Более серьезной была проблема зороастрийцев в Персии. Они упоминаются в Коране как маги, но в крайне неприязненном контексте. Сам пророк определенно не считал их обладателями религии откровения. Но широкое использование в это время, как и позднее, исламской юриспруденции также гарантировало им терпимость нового государства, тем более что они могли представить свое священное писание – Авесту. Недавно историки пришли к соглашению, что именно мусульманские завоевания обусловили окончательную кодификацию и распространение манускриптов Авесты, создав потребность обращения к ниспосланной книге. Отсутствие свидетельств, доказывающих более раннее существование текстов Авесты (если не говорить о нескольких священных архетипах), и тот факт, что арабы назвали зороастрийцев бормотунами (потому что они заучивали свое писание наизусть, и создавалось впечатление, что они постоянно бормочут)^[8], считаются доказательствами этого тезиса. Как бы то ни было, жители Персии тоже получили статус зимми. Однако в этой стране не священнослужители – мобеды – сохранили свои позиции и стали хранителями национальных традиций. Наоборот, они довольно быстро исчезли и больше не играли роли в иранском наследии (они сохранились только среди парсов в Индии, где было другое окружение). Причиной тому, возможно, было следующее: социальные отношения в Персии были в корне отличными от тех, что сложились на территориях Восточной Римской империи между ближневосточными и египетскими жителями и государством. Там христиане имели обыкновение смотреть на государство с враждебностью; они веками группировались в национальные общности вокруг церквей (хотя существование в те дни сознательно сформированных национальных церквей в современном смысле слова нельзя признать без существенных оговорок).

В империи Сасанидов арабы уничтожили государство, которое, несмотря на социальные и религиозные потрясения (манихейство в III веке, маздакизм с его коммунистическими тенденциями в конце V века), тем не менее оставалось национальным государством, которое жители считали своим отечеством. Более того, с крахом государства верхушка общества и чиновничества не была, как на византийской территории, изгнана или уничтожена. Таким образом, в Персии социальная структура, феодальная по своему характеру, осталась нетронутой, и местные землевладельцы сохранили свое положение представителей суверенной власти. Именно они передавали национальные традиции и цивилизацию и создавали соответствующее социальное окружение, в котором сказания о национальных героях и художественное наследие сохранились как отправной пункт для национального возрождения. Возможно, один из самых удивительных примеров такого положения дел – сохранение до нашего времени древних праздников Навруз и Михраган. Навруз отмечают в начале весны (и персидского года), а Михраган – осенью, в соответствии со старым зороастрийским календарем^[9]. В Египте праздник Нила тоже отмечается до сих пор. В Персии зороастрийский календарь остался в употреблении и при мусульманах – возможно, он был солнечным – по экономическим и по другим мотивам. (Уже в XI веке путешественник Насир Хосров отсчитывал дни и месяцы по зороастрийскому календарю – явный признак того, что он и мысленно его использовал.) Поскольку больше не было царя, год правления считался от восхождения на трон последнего Сасанида – Йездигерда III в 632 году. Это объясняет, почему персидская эра начинается именно с этой даты.

ДЕХКАНЕ В ИРАНЕ

Местная знать (дехкане), особенно в Хорасане, который тогда был главным культурным центром Персии, не могли сохранить свое положение правительственной власти, не идя на уступки в вопросах религии. Они не могли претендовать на привилегии, которые имели христианские и иудейские иерархи на основании доктрины Корана, не были они и официально признанными представителями своих соотечественников. Но они могли приобрести это положение и избежать вмешательства центральной власти, приняв ислам и распространив его среди своих крестьян. Это одна из причин столь быстрого и широкого распространения ислама в Персии, при том что мобеды уже утратили свою важность, а также господства суннитского (ортодоксального) ислама среди аристократии. Он гарантировал более высокий социальный статус, который дехкане сохраняли благодаря обращению. Низшие классы, с другой стороны, частично из глубоких религиозных чувств, но также часто в духе национального сопротивления верили самым разным формам инакомыслия, о которых мы поговорим позже. (Аналогичное социально обусловленное движение обращения имело место среди боснийской знати в XIV и XV веках.)

УСМАН

С такой ситуацией столкнулась внезапно увеличившаяся империя халифов, с которой по величине мог соперничать только Китай. Это было блестящее государственное достижение не только арабской аристократии, но также «Повелителя правоверных» Умара, определившего если не мелкие детали, то общий курс в высшей степени рационально и успешно. Поэтому империя многое потеряла, когда христианский раб 3 ноября 644 года убил его, руководствуясь исключительно соображениями личной мести. Потеря была тем более серьезной, поскольку, как оказалось, только непоколебимый государственный лидер мог обеспечить дальнейшее продолжение завоеваний. Такое лидерство прекратило свое существование, когда халифом был избран не самый сильный, а самый слабый из числа сподвижников пророка по имени Усман, принадлежавший к аристократическому рода Курайш, как и сам пророк. Сподвижники сделали такой выбор в надежде, что их влиянию и амбициям никто не будет мешать. Так и вышло. Но это положило начало разногласиям, причинившим немалый вред интересам теократии в Медине. Усман, в юности бывший элегантным денди (и люди считали, что он присоединился к пророку, только чтобы жениться на его прелестной дочери), стал смирным и хотя и честным, но легко поддающимся влиянию мужчиной. На него старались повлиять члены его семьи и связанная с ними мекканская аристократия, решившая, что настало время усмирить группы, в основном вышедшие из низших классов, которые в свое время возвысились благодаря изначальной приверженности пророку, и вернуть свое прежнее господство, пусть даже под официальным флагом ислама. Именно ему они были обязаны большими успехами за границей и увеличившейся собственностью. Первоначально это был вопрос получения влиятельных постов в администрации. Одной из ведущих фигур в партии был Муавия, выходец из Омейядов, также принадлежавших к Курайш, родственник нового халифа. Попытка избавиться от Амра, правителя Египта, оказалась неудачной, поскольку без него нельзя было обойтись. Но должности второго плана в провинциях, губернаторы которых оказались неустранимыми, попали в руки представителей аристократии. Эту практику в определенной мере оправдывает тот факт, что в аристократические группы входили единственные арабы, обладавшие необходимой широтой мировоззрения и достаточной приспособляемостью, чтобы контролировать ситуацию в новых завоеванных странах, находя компромисс между противоположными требованиями. Как правило, развитие событий показывало их правоту. Этот довод, разумеется, не мог быть оценен по достоинству разочарованными элементами, особенно религиозными. И они направили свое негодование на Усмана, который оставался марионеткой свиты и позволял использовать себя как инструмент аристократии.

РЕДАКТИРОВАНИЕ КОРАНА

Халиф лично не заботился о самообогащении. Его интересовали теологические вопросы. Несистематизированная компиляция откровений пророка неизбежно положила начало расхождениям в священном тексте. Разные варианты текста могли привести к спорам между отдельными племенами и подразделениями армии. Халиф решил, что настало время собрать все откровения в одну книгу и составить полный письменный текст Корана. Эта задача был выполнена с точностью, удивительной для того времени, бывшим секретарем пророка Зайдом ибн Сабитом и его помощниками. Для истории ислама редактирование Корана было важнейшим достижением правления Усмана. За границей экспансия шла своим чередом и постепенно остановилась. Внутри империи халиф больше не мог вмешаться в урегулирование дел и определение политической линии. Вся энергия была парализована растущим недовольством в широких кругах, к которым присоединились два знаменитых сподвижника пророка, Тальха и Зубайр, а также его вдова Аиша. Недовольные жители Медины устанавливали контакт с нелояльными группами в Южной Месопотамии и Египте, и в конце концов отряд повстанцев выступил из Египта на город, в котором не было войск – все борцы за веру оставались на границах. Халиф был вынужден вступить в переговоры. Представляется, что ситуация была спасена, когда египтяне, взбудораженные предательскими интригами, взбунтовались и осадили дом халифа. Затем они пошли на штурм, и в 656 году халиф был убит. Традиция повествует, что он был восьмидесятилетний старик и не участвовал в сражениях. Когда ему был нанесен смертельный удар, он читал Коран. Книга оказалась залита его кровью.

АЛИ

Это было знаковое событие. Впервые имел место открытый бунт против законного правителя империи, и мусульмане подняли оружие против единоверцев. Это был сигнал к началу гражданской войны, которая опустошала молодое исламское государство в течение долгих десятилетий. А поскольку в нем сплелись воедино конституционные и доктринальные вопросы – характерным для ислама образом, – он привел к постоянному расколу среди правоверных. Настоящие подстрекатели восстания предусмотрительно покинули город, чтобы не брать на себя ответственности за убийства. Это мероприятие не принесло им дохода, поскольку сразу стало ясно, что между ними нет ничего общего, кроме враждебности по отношению к существующему режиму. Как только Али, зять пророка, принял халифат, Тальха, Зубайр и Аиша повернулись против него и потребовали мести за убитого халифа. Али – смелый и честный человек – не был политиком и не сумел достичь компромисса. Он был вынужден защищать свои права силой оружия, и в сражении, получившем название Верблюжья битва – Аиша обозревала поле боя с верблюда, – нанес поражение противникам. Тальха и Зубайр пали вскоре после сражения. Роль Аиши в политике завершилась, но она прожила еще 21 год и умерла в Медине в 678 году.

СИФФИН

Если Али надеялся, что все вопросы урегулированы, то он ошибался. Муавия, близкий родственник убитого халифа, счел долгом чести отомстить за него. Он возглавил группировку, оппозиционную к новому халифу, пребывая в уверенности, что Али не является непричастным к убийству. Али отбыл из Медины еще до Верблюжьей битвы и перебрался в свою штаб-квартиру в Южной Месопотамии. Этот шаг считался временным, однако привел к тому, что Медина перестала быть столицей империи. Там больше не жил ни один халиф. Подготовка его противников в Сирии и Египте, которая велась довольно активно, вынудила Али идти на север искать решение. В верховьях Евфрата, на болотистой равнине Сиффина, враждебные стороны встретились. Они оставались там несколько месяцев, ведя то стычки, то переговоры. Поскольку в обеих армиях присутствовали представители одних племен, почти родственники, им не слишком хотелось сражаться. Воины – но не их лидеры – опасались пролить кровь собратьев-мусульман. Когда стало ясно, что принятия решения не избежать и победа склоняется в сторону Али, его противник вспомнил о хитрой уловке, говорят предложенной Амром, завоевателем Египта, и призвал к суду Корана вместо суда оружия. Али не мог не согласиться.

Когда через несколько месяцев собрался суд, Али снова перехитрили. В то время как он верил, что не может быть поднят вопрос о его признании халифом, партия Муавии получила признание как равноправная сторона в споре. Али, разумеется, не мог согласиться на вердикт, что «оба претендента» должны отказаться от своего положения, если в своих глазах он являлся единственным законным халифом. Поэтому он был вынужден нарушить обещание жить по решению судей.

ШИИТЫ И ХАРИДЖИТЫ

Это дело имело далекоидущие последствия. Еще в период сразу после смерти Мухаммеда Али выдвинул претензии на халифат; и многие мусульмане были готовы видеть в нем, как зяте пророка и отце его внуков, единственного законного халифа. Они создали партию Али, которая впоследствии стала называться просто партия (Shi’ah), и радикальные элементы в ней приписывали Али сверхъестественную силу и божественное вдохновение. Люди с такими взглядами составили ядро его армии. Именно они посоветовали ему прибегнуть к суду Корана, а не к суду оружия. Однако, увидев, что он подчинился человеческому решению, которым его провели, партия Али раскололась. Одна часть, к которой вскоре присоединились другие недовольные, дезертировала из лагеря и предположительно по этой причине получила название хариджиты – диссиденты, раскольники, хотя сейчас невозможно точно установить обстоятельства, приведшие к формированию этой партии, и время, когда она откололась. Хариджиты выступали за принцип, что только самый благочестивый человек может стать халифом, независимо от национальности и происхождения. И они выбрали своим главой такого человека. Являясь партией, оппозиционной арабской аристократии, она привлекла в свои ряды большое число последователей, особенно в периоды беспорядков религиозного, социального и национального характера. Она всерьез угрожала подъему ислама и консолидации государственной власти. Они выступили против самого Али в кровопролитной битве при Нахраване 17 июля 658 года, в которой не смогли его одолеть.

Таким образом, для халифата Али настали непростые времена. Сирийцы и египтяне выступали против него, и даже в Месопотамии он не чувствовал себя в безопасности. Если он хотел сохранить свое положение, то дальнейшая борьба становилась неизбежной. Но случилось непредвиденное: 24 января 661 года в Куфе халиф Али был убит одним из хариджитов – такова была месть за пролитую кровь. В результате гражданская война перестала быть неминуемой, поскольку партия Али осталась без главы. Энергичный и житейски мудрый Муавия без труда добился всеобщего признания в Дамаске, особенно когда Хасан, старший сын убитого Али и внук пророка, спустя шесть месяцев отказался от претензий на наследство. Хасан не сыграл заметной роли в истории и умер в Медине в 669 году^[10].

Глава 3
Омейяды

МУАВИЯ И АРАБСКАЯ АРИСТОКРАТИЯ

Муавия, чье право на халифат больше не оспаривалось никем, кроме хариджитов, был выходцем, как уже упоминалось, из благородного рода Омейядов. Этим именем была названа династия, которую он основал. Его восхождение означало существенный сдвиг власти в новом государстве халифов. Необходимо вспомнить, что, за некоторыми исключениями, правящие классы Мекки пришли в мусульманское сообщество поздно, когда политическим наблюдателям стало ясно, что победа Мухаммеда прочна и в переходе на его сторону нет никакого риска. Уже тогда представлялось очевидным, что их мотивы были политическими, а не религиозными и после обращения они не изменятся и не станут сильно изменять свою жизнь ради требований ислама. Если не считать более или менее искусственного отправления новой религии, они оставались тем же, чем были, – богатыми торговцами, энергичными арабскими аристократами, для которых удобства земного существования значили больше, чем требования религии. Но поскольку сам пророк относился к ним с большим вниманием, они были оставлены в покое и могли передать свой образ жизни детям, которые, хотя и были воспитаны в исламе, максимально придерживались старых обычаев. Во время халифата Усмана, также курайшита, члены этих семейств и вся мекканская аристократия в целом приобрели еще больше влияния на правительство и политику. Их отношение к политическим вопросам являлось, безусловно, более реалистичным и гибким, чем было принято в благочестивых кругах, которые по причине своего происхождения не были приспособлены к лидерству и управлению и больше заботились о спасении своих душ, чем о правильности политической линии. Они тоже, разумеется, ничего не имели против жизненных удобств, на которые не был наложен запрет пророка, да и это противоречило бы арабской любви к собственности.

ПЛЕМЕННЫЕ ССОРЫ

В государстве Омейядов эта светская аристократия одержала верх. Муавия руководил правительством в патриархальном стиле арабской знати (sayyid). Его чиновники имели к нему доступ и участвовали в консультациях по текущим вопросам. Благодаря брачному союзу с христианкой из большой южноаравийской племенной конфедерации кальб Муавия мог рассчитывать на мощную поддержку. Это было важно, поскольку наставление пророка о том, что все мусульмане – братья, не смогло справиться с древними племенными чувствами арабов. Старые племенные группировки все еще существовали, а с ними прежние племенные законы и, главное, вражда. Важность этого факта невозможно было преувеличить. От этого зависело почти все. Каждый правитель города или провинции заботился о своих родственниках или, по крайней мере, соплеменниках. Члены других племен его не интересовали. Собственно говоря, он не мог поступать иначе, потому что члены одного племени, как правило, наотрез отказывались сотрудничать с представителями других племен и любая попытка их заставить порождала беспорядки, убийства и, как следствие, вендетты.

ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ

В таких обстоятельствах можно только восхищаться мастерством, с которым халиф организовал провинции. Уже говорилось о быстрой экспансии империи в первые годы ее существования. К этому можно добавить, что в 647 году Триполи был обязан платить дань египтянам. Затем завоевания прекратились, как следствие гражданской войны. Муавия во время борьбы с Али счел необходимым платить дань Византии, чтобы защитить свой тыл. Как халиф, он должен был сначала организовать империю, а уж потом думать о внешней политике. В то время количество административных единиц было небольшим: Египет (покоритель и первый правитель которого Амр умер в 664 году) и две провинции, Куфа и Басра в Месопотамии. Все персидская территория первоначально относилась к провинции Басра, а Хорасаном управляли субпрефекты. Со временем появился обычай придавать правителю, который в основном отвечал за военные вопросы, финансиста, ответственного за сбор налогов, выплаты мусульманским солдатам, оплату нужд двора, администрации и пополнение военной казны. Между этими двумя представителями власти постоянно возникали трения.

Вскоре после своего восхождения на трон Муавия отдал Месопотамию и Персию под управление Зияду ибн Абихи (что означает сын своего отца, то есть неизвестного отца). Это был человек низкого происхождения, но в высшей степени умный и деятельный. Зияд оставался на посту до смерти в 676/677 году, и он знал, как держать в руках провинции, наиболее сильно пострадавшие от гражданской войны. Он наносил регулярные поражения опасным хариджитам, вынуждая их уходить в персидские горы, откуда они совершали постоянные набеги на Месопотамию. Одна самая фанатичная секта хариджитов угрожала смертью любому мусульманину, который не объявит, как только ему будет приказано, о принятии ее верований. На нее рука Зияда обрушивалась с максимальной суровостью.

СИРИЙЦЫ И КОПТЫ

К христианам в Сирии и Месопотамии отношение правительства в Дамаске было терпимым. Они составляли подавляющее большинство населения и говорили в основном на арамейском языке. Еще не все говорящие по-арабски христианские племена обратились в ислам. Поскольку администрация не могла существовать без участия христианских чиновников, они оставались на своих постах, что полностью согласовывалось с исламской теорией. В Сирии жители, говорящие на арамейском (или сирийском) языке, и арабы привыкли жить рядом еще с римских времен.

В Египте положение было сложнее. Копты тоже были незаменимы на финансовых и других административных должностях регионов, которые были такими же, как в дни могущества Восточной Римской империи. За плечами египетской бюрократии были тысячелетия^[11]. С другой стороны, национальная гордость коптов была задета приходом арабов и проникновением других кочевых племен. Они прониклись упорством и впоследствии неоднократно пытались бунтовать, однако все бунты подавлялись с большим кровопролитием. Все эти обстоятельства не улучшили отношения между двумя элементами, но привели многих коптов к принятию ислама в 820–1320 гг.

ПОЭТЫ

И христиане, и мусульмане сыграли свою роль как барды и придворные поэты. Они не только развлекали двор, которого заботило сохранение традиций старой арабской аристократии, но также писали панегирики и речи для политических целей. Мединская знать утратила все свое политическое влияние, когда правительство перебралось в Дамаск, и теперь вела приятную эпикурейскую жизнь, в которой были поэты, певички и танцовщицы. Это оскорбляло чувства истинно верующих людей, живущих рядом. Последние считали себя элитой нового государства и не могли смириться с социальным упадком с такой же легкостью, как аристократия, в отличие от них не утратившая своих прежних привилегий.

ВОЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ

Какое-то время недовольство среди религиозных групп открыто не проявлялось. Организовав провинциальную администрацию, халифы смогли вернуться к продолжению территориальных завоеваний. Это также давало им возможность направить энтузиазм недовольных в русло борьбы за веру. Малая Азия подвергалась неоднократным набегам почти каждое лето, и дважды арабы подходили к стенам Константинополя. Впервые был создан мусульманский флот с базами в портах Сирии и Египта, использовавшихся еще римлянами. Кипр и острова Эгейского моря были разорены. В течение семи лет мусульмане оккупировали Кизик, что на южном берегу Мраморного моря, откуда они угрожали византийской столице^[12]. Правда, объединенная атака на город с моря и суши оказалась неудачной из-за поражения наземных сил.

В Северной Африке при лидерстве племянника Амра Укбы ибн Нафи в 667 году были уничтожены последние остатки византийско-христианского правления в регионе вокруг Карфагена. Борьба с берберами продолжалась, но, поскольку навязанные им условия (если не считать принятия ислама), в общем, не были тягостными и многих берберов привлекала перспектива получения добычи от участия в мусульманских кампаниях, они вскоре присоединились к арабам и стали составной частью государства халифов, одновременно сохраняя некоторую степень автономии. Латинские и латинизированные элементы по большей части уехали в Италию.

В Персии некоторые арабские племена переходили к оседлой жизни, особенно в далеком Хорасане, куда их привлекла надежда на добычу в священной войне. Мобилизованные войска тоже иногда отправлялись в эту провинцию. Однако пока племенная вражда, которую они принесли с собой, и борьба с хариджитами на юго-западе Персии не позволяли продолжить экспансию в этом направлении.

КЕРБЕЛА

Государство столкнулось с серьезным кризисом в апреле 680 года, когда халиф Муавия умер и встал вопрос о преемнике. При жизни он считал преемником своего сына Язида, и в основном никто не возражал. Только две группы, обе в Месопотамии, отказались уступить. Хотя общая жизнь в военных лагерях Кувы, Вазита и Басры смягчила племенные чувства, самосознание неожиданно проявилось у арабов провинции. После смерти Али они считали, что ими управляют чужаки-сирийцы. Решив, что настало время вернуть себе главную роль, жители Куфы призвали второго сына Али Хусейна, который жил в Медине, как и его брат. Поддавшись давлению, он выступил в поход. Хотя по пути его предупредили, что принятые правительством меры поставили его сторонников в Куфе в невыгодное положение, он отказался – возможно, из чувства гордости – вернуться. Впоследствии, несмотря на предложенные благоприятные условия, он отказался воздержаться от борьбы за свое право – право семьи пророка (Ahl-al-Bayt). 10 октября 680 года (10-й день месяца Мухарран 61 года хиджры) в Кербеле, к западу от Евфрата, на краю сирийской пустыни он пал после короткой борьбы. Для будущего ислама это было важнейшее событие.

КЛИЕНТЫ

Число недовольных в Месопотамии еще больше увеличилось из-за трагической гибели внука пророка. Хотя главные последствия этого события стали ясны несколькими десятилетиями позже, опасное восстание, к которому подстрекали разные претенденты из Алидов, стало предупреждающим сигналом правительству – сторонники которого тоже объединились в группы по религиозному принципу. (Из них впоследствии сформировалось курдское религиозное сообщество езидов (язидов), доктринальная эволюция которого была полностью языческой.) Движение, которое в Куфе возглавил аль-Мухтар, было особенно угрожающим, поскольку оно совмещало религиозные и социальные мотивы и впервые представляло интересы постоянно растущего класса новообращенных мусульман. Арабы, гордившиеся своим происхождением, несмотря на некоторые предписания ислама, указывающие на обратное, не были склонны признать своими братьями тех подданных, которые исповедовали ислам, так же как дать им равный статус в обществе. Вместо этого им было предложено искать покровительства какого-либо арабского племени как клиенты (мавла, мавали). Такие люди получали защиту соответствующего арабского племени, но должны были разорвать свои предыдущие национальные, социальные и экономические связи, и им не позволялось любое корпоративное представление своих интересов. Свобода от этих ограничений стала их идеалом. Мавали не желали терпеть положение людей второго сорта, да и чувство региональной солидарности невозможно было полностью ликвидировать, особенно среди талантливых персов, язык которых (в противоположность в конечном счете арамейскому) успешно держался. Значительное население персидских клиентов жило в городах Южной Месопотамии, и именно на них аль-Мухтар в основном рассчитывал. Персы не могли не присоединиться к движению, направленному против правящей династии Омейядов, движителя арабского духа господства, и, если учитывались религиозные, так же как национальные и экономические, мотивы – такое явление было нормальным на Востоке, как уже было показано, когда речь шла об образовании национальных сепаратистских церквей. Такие факторы объясняют фанатизм иракских восстаний против центрального правительства в Дамаске и большие проблемы с их подавлением (686–687).

ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ

Но самая большая угроза правлению Омейядов исходила не от мятежей подобных групп. Она шла от нежелания большинства ортодоксальных мусульман признать переход халифата к боковой линии правящего дома, Марванидам (ее основателем был Марван I, 684–685). Месопотамия, в той части, которая не была шиитской или хариджитской, Аравия и часть Сирии сплотились вокруг Абдуллаха ибн Зубайра, сына сподвижника пророка, убитого в Верблюжьей битве. Межплеменные ссоры вспыхнули с новой силой. Хотя правление Омейядов в Сирии было восстановлено в 684 году в битве при Мардж-Рахите, эта битва, в которой сторонники Омейядов южноаравийские кальбиты разгромили североаравийских кайситов, дала толчок кровопролитным вендеттам, продолжавшимся десятилетиями и сделавшим практически невозможным упорядоченное ведение дел. Когда правителем провинции становился член того или иного племени, все административные посты переходили в руки его соплеменников. На персидской земле, хотя племенные симпатии разделялись несколько иначе, не только строго соблюдалось это правило, но также имели место военные столкновения между отдельными племенами. Все это приводило к разрушениям, подрывало престиж арабов и правящего дома.

Гражданская война между двумя претендентами на халифат тянулась десять лет. Халиф Абд аль-Малик, сын Марвана (685–705), одержал верх в Месопотамии только после того, как Мекка была взята штурмом в 692 году и Абдуллах ибн Зубайр пал в бою. Когда были подавлены второстепенные мятежи в Персии, внутренний мир был восстановлен по всей империи. Правителем Месопотамии стал человек низкого происхождения аль-Хаджадж ибн Юсуф. Жители провинции, недовольные главенством Дамаска, оставались элементом нестабильности; даже правление такого грозного человека, как Зияд в 60–70 годах хиджры, не смогло остановить распространение шиитских и харджитских идей среди них. Хаджадж тоже сначала не преуспел в подавлении беспорядков, однако его безжалостная энергия в конце концов установила в Месопотамии эффективное омейядское правление, и в Персии воцарился порядок. Добиваясь своей цели, он не уделял большого внимания интересам религиозных группировок. Как следствие, он не получил должного признания в исторических трудах, написанных впоследствии с антиомейядским уклоном. Его, как правило, изображали мирским грубым человеком, безразличным к «истинным» интересам ислама.

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ И МОНЕТАРНЫЕ РЕФОРМЫ

Правление Абд аль-Малика (685–705) было одним из самых важных периодов внутренних реформ в исламской истории. Подавление многочисленных оппонентов режима – которые, как уже было сказано, часто идентифицировались с чужеродными элементами – подчеркнуло арабский характер империи Омейядов, что нашло выражение в арабизации администрации. Декретом правителя арабский язык стал языком правительственных учреждений, вытеснив греческий и персидский (Naql al-Diwan). В 696–697 годах была завершена полная монетарная реформа, и теперь христианские и зороастрийские изображения на монетах были заменены арабскими символами и надписями (провозглашение веры, имя правителя, титул, место чеканки). Правда, есть свидетельства, что эта перемена началась раньше с небольших изменений в старом византийском и сасанидском дизайне. Переходный период в правительственном аппарате занял довольно долгое время, что следует из многочисленных папирусов, найденных в Египте.

ВТОРАЯ ВОЛНА АРАБСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ

Малая Азия

Окончательное восстановление внутреннего мира позволило возобновить внешнюю политическую активность, иными словами, экспансию. Это была последняя попытка объединенной империи халифов расширить границы ислама. Атака началась в четырех местах в течение удивительно короткого промежутка времени, но без тех концентрированных сил, которые были характерной чертой первых лет арабских завоеваний. Война против Восточной Римской империи дала сравнительно небольшие постоянные результаты: было захвачено несколько пограничных крепостей, таких как Тиана в Малой Азии. Одна армия несколько раз доходила до Черного моря, а в 717 и 718 годах осаде подвергся Константинополь.

Центральная Азия

В 704 году аль-Хаджадж поручил провинцию Хорасан на северо-востоке Персии Кутайбе (Кутейбе) ибн Муслиму, который оттуда организовал наступление на земли тюрков, примыкающие с востока и севера. Их центральноазиатское государство в 682 году освободилось от китайского господства, и они начали двигаться на запад, на Самарканд и Бухару. После долгих сражений, в процессе которых тюркские призывы к китайцам о помощи оставались без ответа, эти два города в 715 году перешли к мусульманам. Из них ислам стал распространяться среди тюрок, до этого бывших в основном тотемистами и фетишистами, хотя и христианство в форме манихейства тоже имело на них некоторое влияние, особенно на уйгуров.