Айрат Мударисович Сулейманов
Бузовьязы. Люди и судьбы. Книга первая
«Его превосходительству господину генерал-лейтенанту, генерал-адъютанту, оренбургскому военному губернатору кавалеру Перовскому!
Стерлитамакского уезда 2 Мещеряковского кантона старшины 14 класса Сайфуллы Диваева покорнейшее прошение.
В предписании от 25 октября 1835 года Оренбургскому губернскому правлению сказано, что в некоторых случаях при разбирательстве прав припущенников, применяясь к 10 статье 10 тома свода законов, определяется наделить таких припущенников без всякого рассмотрения прав их пропорциями земли, назначенными в упомянутой статье. Таковое вашего превосходительства предписание, тем более основанное на Высочайшем узаконении, долженствовало бы быть исполняемо в точной силе. Но, напротив того, в первых числах настоящего месяца принадлежащие мне с родственниками, приобретенные нами от башкирцев Уршакинской волости земли прибывший от Оренбургской казенной палаты господин землемер Васильев для исполнения в натуре порученного ему предписания той палаты отрезал в пользу сих мещеряков. Князь Чанышев представил лично тому господину землемеру Васильеву заверенный крепостной акт на эту принадлежащую нам землю, составленный в Оренбургской палате гражданского суда 1796 года октября 21 числа, и самую отказную книгу. Ранее Оренбургская казенная палата, имея в рассмотренном своде таковые акты, возвратила нам земли с таким заключением своим, что значащаяся в том акте принадлежащая нам земля должна остаться и быть в единственном нашем владении. Следовательно, означенные действия землемера Васильева есть противозаконная идея по этому случаю, потому что он тем своим действием нарушил Высочайший узаконенный порядок. А в проводимом им, Васильевым, обмере нашего владения в пользу мещеряков в дер. Бузовьязовой наибольшее пространство действий: пахотные сеянья, местные угодия, поташной (порох) завод у нас отобраны, изъянных земель у мещеряков нет, тогда как нашим иждивениям остались земли вовсе поврежденные. У Васильева несправедливые в натуре действия. Ибо он своими действиями подтверждает, чтобы в деревне Бузовьязовой мещеряки пользовались всем нам принадлежащими угодьями».
«Управление оренбургского военного губернатора – Оренбургской казенной палате (от 1 августа 1832 года за № 1834).
Предместник мой предлагал привести в исполнение решение Правительствующего Сената о землях Стерлитамакского уезда Уршакинской волости башкирцев и припущенников. Так как решением этим на основании Указа от 10-го апреля 1832 г. велено в наделении припущенников по положенной пропорции поступить, казенная палата обязывала предварительно собрать все нужные по сему предмету сведения и соображения и представить на утверждение волостного губернатора. Но палата, как видно из донесения от августа 1832 года за №73/1 и от 3-го февраля нынешнего года за № 837, вместо исполнения решения Правительствующего Сената предписала межевой конторе по полученным от нее сведениям утверждение меж дачи Уршакинской волости и выдачу владельцам планов. Затем сообщила в Оренбургское губернское правление, чтобы наделение одних только жителей деревни Бузовьязовой произведено было через уездного землемера.
Ныне поступило ко мне представление командующего башкирскими и мещярскими войсками, что для наделения жителей деревни Бузовьязовой положенною пропорцией был назначен полковник Черкесов, и уведомлено о сем губернское правление, с тем чтобы оно командированного чиновника уведомило о времени приступа к исполнению сего. Когда же прибывший в деревню Бузовьязовую землемер казенной палаты Васильев требовал от башкирцев Уршакинской волости поверенного, то снова было предписано полковнику Черкесову отправиться к землемеру Васильеву, и тогда же сообщено губернскому правлению и казенной палате о приводе».
«Оренбургская казенная палата – старшему землемеру Васильеву (14 августа 1836г.).
Правительствующий Сенат по местному департаменту указом от 28 июня 1832 года за № 1221, утвердив дачу Уршакинской волости за башкирцами в границах, которые положены ей решением местного правительства о удовлетворении припущенников и мещеряков деревни Бузовьязовой, пропорцию по числу земли требует предоставить палате при содействии межевой конторы под наблюдением военного губернатора. Указом от 10 апреля 1832 года составить пропорцию земли предоставлено землемеру Васильеву.
Между тем, поступило прошение от уфимского купца Сайфутдина Абдулова Адельшина, другое из Стерлитамакского уезда от походного старшины 14 класса Сайфуллы Диваева, что землемер Васильев во время нарезки поселению деревни Бузовьязовой захватил крепостной земли у первого две тысячи, а у последнего – более 2500. Сверх того, через пространство сделал просеку, повредил засеянные угодья и отмежевал поташной завод, чем причинил значительный убыток на принадлежности и земли. Отказную книгу и акты землемеру Васильеву предъявить в палату, проект действий Васильева уничтожить и землю возвратить».
«В Оренбургскую казенную палату младшего землемера Павла Васильева рапорт.
Оной казенной палаты господин землемер препроводил ко мне 16 числа минувшего июля за № 152 копию с прошения походного старшины 14 класса Сайфуллы Диваева и брата купца 3-й гильдии Сайфутдина Абдулова Адельшина – Айхузы Адельшина – о замежевании мною в нарезку Стерлитамакского уезда к деревне Бузовьязовой. Мещерякам якобы принадлежащие им земли оставить противу оных объяснений.
В исполнение чего Оренбургской казенной палате имею честь объяснить: вошло ли сколько земель, якобы принадлежащих походному старшине, в деревне Бузовьязовой мещерякам, я о том сведений не имею, как и о незамежеванных. Ибо в данном мне Указе от 16-го мая сего года за № 1901 казенная палата поясняет: Правительствующий Сенат по Межевому департаменту Указом от 28 июня 1832 года за № 1221 утвердил дачу Уршакинской волости за башкирцами в границах, которые получены ею решением межевых правительств об удовлетворении припущенников деревни Бузовьязовой (Указ от 10 апреля 1832 года). На требование Сената о землях Уршакинской волости межевая контора уведомила, что на дачу сию бесспорный план и книга по утверждению межи сочинены в 1833-м году землемером Манахиткиным. С них изготовлены копии для выдачи владельцам, хранены в повеленных местах и разосланы 19 октября 1833 года. Почему палата деление деревни Бузовьязовой для мещеряков и ясашных татар предписала мне с тем, дабы я оное исполнил в поспешнейшем времени, забыв о других делах, а в плане, сочиненном землемером Манахиткиным, дача Уршакинской волости значится во владении только вотчинников-башкирцев, живущих в деревне Бузовьязовой мещеряков, служивых, ясашных татар и новокрещеных чувашей? А что внутри волости была какая-либо крепостная общая с башкирцами земля, о том ничего не сказано. Потому я, прибыв в означенную деревню, при явившихся по требованию поверенных и понятых сторонних людях 7 июня узаконенно приступил к исполнению данных мне предписаний в натуре.
Явился походный старшина Сайфулла Диваев, в поданном коим объяснении писано, что с жителями деревни Бузовьязовой по смежеству владельцем земли (якобы) состоит, каковая досталась ему от предков по наследству. Но выданные мне палатой сведения после решения Правительствующего Сената показывали, что земли Уршакинской волости принадлежат вотчинникам башкирцам, а через них – только припущенниками. А Диваев пишет, что приписанная земля досталась ему по купчей крепости, по решению гражданского суда Оренбургской палаты от 21 октября 1796 года.
Генеральное межевание дачи Уршакинской волости произведено землемером 14 класса Семеном Степановым, в 1802-м, а утверждение меж землемером Манахиткиным – в l833 году. Следовательно, означенная купчая крепость значится еще не только до произведения последнего утверждения меж, но и до генерального межевания. Но ни при этом, ни при других случаях узаконенным порядком оный проситель не признан общим владельцем земли. А оставлять неприкосновенными обмежеванные прежде земли, на которые имеются планы и в межевой книге числятся владельцы, незаконно. От правительства мне было велено никаких исков не принимать, к размежеванию прежнего межевания не приступать. Планы из межевой книги, выданные на дачи и селенья, обмеренные во время генерального межевания, должны стать на будущее время неотъемлемым и непоколебимым доказательством владения всеми теми землями, всякими урочищами и угодьями, кои к некоторому селению или пустоте примежеваны. И впредь всякие споры разбирать и разрешать единственно при помощи выданных на оные владельцам планов и межевых книг.
Так как в Указе казенной палаты разъяснение крепостных актов мне не предоставлено, требования походного старшины Диваева по закону никак не могут быть приняты за достоверные. Что до того, что приписываемая Диваевым земля Оренбургской казенной палатой в марте того года через Стерлитамакский земельный суд якобы оставлена в единственном их владении, об этом никакого сведения не было. Из палаты указания дано не было, а основываться на одном только показании походного старшины я не могу. С моей стороны не было каких-либо неповиновений власти главного начальства – напротив, я во всем в точности следовал изданным узаконениям и данному мне от начальства предписанию. Что касается до поташного завода, то, хотя в мои обязанности не входило обращать внимание на хозяйственные заведения Диваева, но, как мне известно, оный завод совсем не относится к деревне Бузовьязовой, а расположен на довольно большом расстоянии, в даче Уршакинской волости, что и из плана оной дачи ясно видно.
Старшина Диваев неправдиво пишет о том, что при прохождении моем его засеянные хлеба якобы остались вовсе поврежденными, ибо при проходе моем были большие непропаханные части. Я также ни малейшего сведения не имею о разрешении общим собранием Правительствующего Сената спора между Адельшиным и мещеряками, а также о продаже Адельшиным 1200 десятин титулованному советнику Еселееву. Не знаю и о приведении того решения в исполнение от 4-го департамента Правительствующего Сената, предписанном указом от 29 числа сентября 1833 года, ибо даже сам Аделъшин при учинении мною в деревне Бузовъязовой межевания никакого намека о сем не делал.
Таким образом, объясняя сие, не должно умолчать и о том, что в границы покупной ими земли, можно удостоверителъно сказать, не вошло болото. Сделать другим образом порученную мне нарезку по правилам межевания и пропорциям дачи я не мог, что палата из доставленных мной планов изволит усмотреть.
Оренбургской казенной палаты младший землемер Павел Васильев».
«В Оренбургскую казенную палату Стерлитамакского уездного суда рапорт.
В исполнение Указа казенной палаты от 22-го ноября 1833 года за №10775, по делу, последовавшему из деревни Бузовьязовой, об оспариваемых мещеряками (поверенный Мурадым Габдеев) владениях титулярного советника Еселеева и купца Адельшина велено оспариваемую мещеряками землю изъять в непосредственное владение Еселеева».
«27 апреля 1834 года в деревне Бузовьязовой Стерлитамакского уезда я, поверенный мещеряк Мурадым Габдеев, дал сию подписку дворянскому заседателю Кошелеву в том, что зачитано при собрании однодеревенцев моих заключение Правительствующего Сената о состоявшей в споре у них с титулярным советником Еселеевым земле, по которому оная оставлена во владении его, г. Еселеева. А доверителям моим, предоставлено требовать вознаграждение из прочих дач, принадлежащих башкирцам Уршакинской волости, по сделанному по сему предмету Оренбургской казенной палатой распоряжению».
«Господину командующему башкирским и Мещерякским войском генерал-майору Циолковскому.
Стерлитамакский земский суд рапортами от 13 января 1836 и 11 марта 1837 года за №№ 389 и 321 предоставил договор на татарском диалекте с переводом на русский на право владения землей жителями деревни Бузовьязовой на 6 листах. Из дела палаты видно: г. оренбургский военный губернатор запиской от 13 ноября 1837 года за №357 дал знать казенной палате, что для исполнения Указа Правительствующего Сената поручено вашему превосходительству собрать сведения: когда, в каких башкирских землях было генеральное межевание, сколько за кем вотчиною считалось, прежде и ныне имелось земли. Сколько было в то время и каким званием припущенников в каждой башкирской волости. Какое число этих припущенников имеется теперь. Как все они допущены и по каким именным документам. А палате сей предписать – все имеющиеся у нее сведения по башкирским землям, которые от палаты присланы 20 декабря 1837 г., отослать к вашему превосходительству.
Из записки видно, что г-н оренбургский губернатор определил палате сей все имеющиеся у нее сведения по башкирским землям отослать к вашему превосходительству, и вам от его превосходительства поручено собрать сведения о башкирских землях и о поселившихся на них припущенниках. Предоставленные в палату из Стерлитамакского земского суда документы, отобранные от наследников старшины Аитова, жителей деревни Бузовьязовой и прочих, препроводить также к вашему превосходительству и просить сообщить о получении их уведомлением. А объявление о сем наследникам старшины Аитова и жителям деревни Бузовьязовой предписать Стерлитамакскому земскому суду».
«Исправляющему обязанности оренбургского военного губернатора господину генерал-адъютанту и кавалеру Василию Алексеевичу Перовскому прошение из деревни Бузовьязовой Оренбургской губернии Стерлитамакского уезда 2-го Мещерякского кантона.
Предки доверителей моих осели на настоящем месте земли, принадлежащей вотчинным башкирцам Уршакинской волости, по выданной от них записи договора 1790 года. А по мандату от 1817 года, башкирцы многие дачи продали купцу 3-й гильдии Сайфутдину Адельшину. Последнюю часть оных – титулярному советнику Еселееву, который неподалеку от деревни Бузовьязовой поселил своих крестьян. По возникшим у купца со старшинами и башкирцами спорам было рассмотрение в Правительственном Сенате по 4-му департаменту, который постановил оставить нас при прежних владеемых землях, соответственно постановлению Оренбургской межевой конторы от 1808 года. На принадлежащей нам земле (а не купцу Адельшину принадлежащей) накошено 80 стогов сена, распахана земля, свезено 7 телег хлеба, что доказывается отводом, составленным в 1831 году при межевании Стерлитамакским уездным землемером Фатьяновым. Все оные оспариваемые Адельшиным места остались в стороне от владения нашего.
Сие дело поступило в том же 1831 году в Стерлитамакский уездный суд, который споры не прекратил. В настоящем видно: в рассмотрении оного дела он основывался на показаниях одних спорных понятых (поверенного Давлеткулова Ишбулды) – положил взыскать в удовлетворение купца Адельшина с доверителей моих за накошенные ими 80 стогов сена и свезенные мещанином Юсуповым 7 телег хлеба. Об исполнении чего писано было от оного уездного суда Стерлитамакскому земскому г-ну Дворянинову, который по прибытию учинил мне с доверителями моими стеснение. Оное уже вашему превосходительству донесено от нас личной жалобой; а потому, объясняя все вышеописанные обстоятельства, вынужденно нашел я возможным прибегнуть под защиту и рачительство вашего превосходительства. Купец Адельшин, вопреки законных решений, присвоил в свою принадлежность землю, где мы продолжали сенокошение и распашку оной. Взамен в 1830 и 1831 годах прошениями жаловался: якобы мы, выйдя из границ своего владения, стесняем его, Адельшина, и что муэдзином Рамазаном Юсуповым был сжат посеянный будто бы им, Адельшиным, хлеб.
Исследование было поручено Дворянинову, заседателю, по свидетельству которого в тех оспариваемых Адельшиным лугах найдено накошенное доверителями моими 80 стогов сена и распахано 20 десятин земли. Хотя бывшие при оном свидетельстве понятые и показали, что накошено сено и учинена распашка земли в дачах, принадлежащих купцу Адельшину, что подтверждал посторонний ответчиков башкирин Мурзабай Давлеткулов, но это несправедливо, ибо все понятые были мне с доверителями известные люди, на коих подано явочное прошение. А поверенный Давлеткулов с доверителями своими имеет на сии же земли спор. Они и показали все в угождение Адельшина. Отставным же муэдзином Рамазаном Юсуповым сжат и вывезен хлеб, посеянный им еще в 1830 году на принадлежащей ему с доверителями земле. Просим нас от безвинного взыскания в удовлетворение купцу Адельшину избавить, ибо мы от него пришли в крайнее изнеможение. При всем при том, накошенное мною с доверителями в нынешнем лете на принадлежащих нам лугах в девяти стогах сено воровски увезено, о чем подано от меня минувшего августа месяца в Стерлитамакский земский суд прошение, но никакого удовлетворения я еще не получил. В сем случае просим же ваше превосходительство нас оградить, дабы по нынешнему неурожаю трав не мог прийти в истощение наш скот, на что и приемлю смелость ожидать копии с милостивейшей резолюции от особы вашего превосходительства.
5-го сентября 1833 года.
Прошение сие сочинял с документов просителя и набело переписывал коллежский секретарь Василий Иванов. К оному прошению проситель Мурадым Габдеев, по незнанию грамоты, тамгу свою приложил.
Со слов переводил канцелярист Ардуван Хамидуллин».
Земельные угодья вокруг Бузовьязов – это не просто красивые и плодородные места. Всевышний, населяя созданную им Землю, наделил ее обитателей не только всем тем, что необходимо для жизни, но и разумом, стремящимся сохранять, преумножать и защищать свою землю и своих соплеменников.
В разделе земель и закреплении их за общиной и отдельными владельцами из села Бузовьязов активное участие принимали не только губернские чиновники, выборные жители, но и мусульманское духовенство. Его представителям местное верующее коренное население доверяло не только свои души, но и главные жизненные дела: землю, законные права на нее, грамотное закрепление всего этого в губернских и российских государственных документах. И, конечно же, наши предки думали не только о себе, но и своих детях и внуках, значит – и обо всех нас, о потомках.
Хорошо, что в старых архивах, сохраненных несколькими поколениями архивариусов Башкирии, остались строки деловой переписки давних лет, где указаны фамилии предков, отстаивавших нынешние наши земли, устои жизни, благополучие и веру – словом, все то, что является крепкими корнями, которыми питается вечная крона.
Свидетельством заботы о жителях, грамотной защиты их интересов служат документы из деловой переписки тех лет. В этих документах для нас интересны фамилии и требования людей в закреплении своих прав и передаче их по наследству будущему поколению.
О важности документов для тех давних времен говорят тексты, написанные красивым каллиграфическим почерком на гербовой, «орленой» бумаге с наклеенными очень дорогими двойными почтовыми марками – стоимостью по 70 копеек каждая (в те годы на базаре живая овца стоила в пределах трех рублей).
Примером помощи мусульманского духовенства в отстаивании жизненных интересов своих прихожан служат десятки документов, которые до сих пор являются живыми корнями продолжающейся истории.
В архивах мне удалось найти документы, раскрывающие судьбы отдельных людей – жителей села. Вот, например, сельчанка Гульчачак Габитова обращается к оренбургским властям с просьбой о вторичном замужестве (орфография сохранена):
«В Оренбургское Магометанское Духовное Собрание.
Башкирская женка деревни Бузовьязовой Гульчачак Габитова, по мужу Рахматуллина, просит ходатайствовать о разрешении ей замужества по случаю ссылки мужа ее, башкира деревни Бузовьязовой. Требуемый Рахматуллин послан в Сибирь, побив жену. Поведение означенного башкира рассматривал начальник кантонского управления. За дурное поведение Тухбатулла Рахматуллин сослан в Сибирь на поселение по распоряжению мирового приговора кантонского начальства в 1858 году. По сказкам народной переписи окончательно по Шмитовской волости не проходит.
По сих пор осталась в означенной деревне на попечительстве родного отца моего, из мещеряков башкира Габита Хамидова. Нынче желаю вступить в новое супружество. Буду ожидать благосклонного результата. Июня 1 дня 1861 года. Ко сему прошению – просительница башкирская вдова Гульчачак Габитова».
Оренбургское Магометанское Духовное Собрание 23 августа 1861 года дает на ее просьбу положительный ответ…
Каких только судеб не встретишь на страницах архивных документов… Вот еще одно прошение – от вдовы Фархинур Шагабутдиновой (по мужу Давлетшиной). Здесь уже другая просьба, ибо сразу видно, что обращение – к самому государю императору Александру Николаевичу, к тому же пишет человек высокого сословия. Из ответного письма видно, какой богатый калым пришлось заплатить жениху родителям невесты. Только в денежном даров в виде скота и строений, родителям невесты выдали калым в 4000 рублей. Просит она выдать ей свидетельство о бракосочетании с неким Давлетшиным, совершенном в 1858 или 1859 году (орфография сохранена):
«1 августа 1875 года.
Великий Государь Император Александр Николаевич, Всероссийский Государь Всемилостивейший!
Вдова Фархинур Шагабутдинова Рязапова, по мужу Давлетшина, просит о нижеследующем: имеется надобность в метрическом свидетельстве о бракосочетании с моим покойным мужем Габдулвалием Давлетшиным, сыном подполковника Давлетшина Ахметгаряя, на предмет исходатайствования пенсии, заслуженной мужем моим. При чем присовокупляю, что брак был совершен в д. Бузовъязовой муллой Кутлуахметом Ждановым в 1858 или 1859 году».
Прошение вдовы о выдаче свидетельства в ноябре того же года было удовлетворено.
«Господину Оренбургскому Муфтию, Хаджи Салимгаряю Шангаряевичу Тевкелеву прошение Стерлитамакского уезда деревни Бузовьязовой башкирки Халиуллиной.
Достигнув 21 возраста, я вознамерилась по собственному моему желанию вступить в брак с однодеревенцем своим, башкиром Миргаллямом Исмановым, почему и сделали мы между собою «изябъ-кабулъ». За совершением нашего брака обратились к нашему имаму Жданову, но сей последний по неизвестным причинам от совершения брака отказался. А потому имею честь покорнейше просить ваше Высокостепенство о совершении мне с назначенным моим женихом брака дать имаму Жданову предписание.
Январь 1874 года».
Многие историки и правоведы твердят о том, что женщины-мусульманки, в том числе в Башкирии, были совершенно бесправны. Однако иногда убеждаешься в противоположном. Все новое – это повторение старого. Как видно из вышеприведенных документов, и в прежние времена женщины имели право голоса…
…Благодаря архивам дошли до нас отзвуки эпохи и судьбы многих людей, сохранена сама историческая память народа.
Нелегко жилось нашим предкам. Много сил уходило на обработку земель. Одной сохой на худенькой лошаденке много земли не вспашешь. Однако бузовьязовские крестьяне растили хлеб, держали скот, рубили новые избы. Люди трудились в поте лица, не ожидая никаких подвохов от природы. Но они приходили – нежданно-негаданно. То тиф, то чума косой косили население.
Пожары наносили непоправимый урон крестьянским хозяйствам. Так, в 1853 году в Бузовьязах случился страшный пожар. Молния ударила в ветхий домишко на окраине села. Вспыхнула соломенная крыша. Порывом ветра огонь перекинуло на соседние дома, и за короткое время от села остались только печные трубы да обгоревшие бревна. Пострадали все жители села. Как видно из документов, тот, кто побогаче, испрашивал финансовую помощь у властей. А бедному крестьянину из-за безграмотности даже прошение написать было невозможно.
На основе изучения архивных материалов можно сделать вывод, что в селе было пять мечетей. Две из них построил дворянин Шагабутдин Рахматуллин Рязяпов. При пожаре 1853 года две мечети сгорели дотла. Вот его письмо императору Александру Николаевичу (орфография сохранена):
«В 1851 году в дер. Бузовьязовой близ моего дома я выстроил на своей калитве соборную мечеть. На которую из Оренбургского Магометанского Духовного Собрания было выдано мне свидетельство, каковое во время пожара сгорело.
Существующие в деревне Бузовьязовой две соборных мечети были построены мною. Одна в 1851 году, а другая 1859 году. А нынче нашлись мои родственники, которые оспаривают. Через Стерлитамакское уездное полицейское управление объявлено взыскать с простых бузовьязовских жителей, кто именно был строителем мечети.
Покорнейше прошу Ваше благородие произвести расчет через жителей деревни Бузовьязовой действительности мною постройки».
Решение было в пользу Рязяпова. По показаниям 26 человек он доказал свою правоту.
В 1893 году в Оренбургское Магометанское Духовное Собрание обращаются жители села с просьбой о разрешении постройки 3- й соборной мечети в деревне Бузовьязовой.
«В Уфимское губернское правление Оренбургского Магометанского Духовного Собрания рапорт.
По надобности Магометанское Духовное Собрание покорнейше просит Уфимское губернское правление благоволить приискать возможность постройки 3-й соборной мечети в дер. Бузовьязовой и отправляет разрешение в Оренбургское Магометанское Собрание от 4 ноября 1893 года за № 4301 о постройке 3-й мечети.
15 декабря 1893 года постановили доклад Стерлитамакского уездного полицейского управления препроводить в распоряжение Духовного Собрания д. Бузовьязовой, ходатайствующего о постройке 3-й соборной мечети.
Приказано препроводить приговор в распоряжение Уфимской губернии и признать постройку 3-й мечети в этой деревне по числу душ необходимой. Дело разрешить».
«Указ Его императорского величества, самодержца всероссийского, из Уфимского губернского правления Оренбургскому Магометанскому Духовному Собранию (28 января 1894 года).
По указу Его императорского величества, в губернском правлении слушали доклад по делу о постройке в деревне Бузовьязы Шмитовской волости Стерлитамакского уезда 3-й соборной мечети.
Принимая во внимание, что в селе числится 1150 мужского пола душ, число это – по закону достаточное для существования прихода.
Место, избранное под постройку мечети, соответствует требованию 265 ст. Уст. строит.
Содержание этой мечети и при ней духовенства жители села принимают на свой счет, и по строительству отдельно.
Помянутое ходатайство вызывается действительно необходимостью. Губернское правление находит вышеозначенное ходатайство заслуживающим уважения, а потому определяет: разрешить жителям Бузовьязовой Шмитовской волости Стерлитамакского уезда построить в деревне третью новую соборную мечеть по утвержденному строительному отдельному чертежу и на избранном для нее месте. О чем дать знать к сведению Оренбургскому Духовному Собранию. А для объявления жителям д. Бузовьязовой Уездному полицейскому управлению препроводить для выдачи по принадлежности чертеж. Соблюсти, чтобы постройка сказанной мечети была произведена во всем согласно чертежу и на месте, соответствующем требованиям 265 ст. Уст. строит. Об окончании же постройки обязать полицейское управление своевременно донести до губернского правления».
А вот дело об испытании башкира М. И. Динмухаметова на утверждение в духовном звании и назначение в мечеть деревни Бузовьязовой Стерлитамакского уезда Оренбургской губернии.
«Указ Его императорского величества, самодержца всероссийского, из Оренбургского губернского правления Оренбургскому Магометанскому Духовному Собранию (21 декабря 1859 года).
По указу Его императорского величества, в Губернском правлении слушали рапорт оного Собрания от 9 марта сего года № 745 по делу об определении башкира Стерлитамакского уезда д. Бузовьязовой Мухаметлатыфа Динмухаметова имама.
Приказали башкира Динмухаметова, оказавшегося по испытанию Магометанского Собрания способным быть имамом, утвердить в звании, написать ему указ и отослать оный для выдачи по принадлежности главнокомандующему башкирским войском, прося его сделать распоряжение о выдаче указа сказанному башкиру и об утверждении его в духовное звание».
По сотням и тысячам архивных документов можно сделать заключение, что в селе Бузовьязы жизнь бурлила и кипела.
Вот, например, документ «Об учреждении в деревне Бузовьязы Стерлитамакского уезда базарных дней по пятницам» (1822 год).
Этот исторический документ вызывает особый интерес не только тем, что раскрывает порядок оформления подобных разрешительных документов в те далекие времена, но и тем, что показывает участие в этом процессе жителей села, округи. В ходатайствах мирского схода упоминаются трудности, которые испытывали жители тех мест (удаленность от городов, где можно было приобретать часто необходимые в быту и жизни товары, отсутствие надежного моста на коротком пути в Стерлитамак и т. п.).
Ниже приводятся наиболее значимые места из этого документа, передается его суть.
«Рапорт в Оренбургское губернское правление Стерлитамакского земского суда от 2 марта 1822 г.
2-го Мещерятского кантона кантонный начальник 14 класса Резяпов был прислан в суд с прошением, где прописывалось, что поверенному деревни Бузовьязы юртовому старшине Зайнуллину при рапорте от 28-го числа января мирским советом жителей деревни Бузовьяз дано командство насчет установления в деревне их еженедельно по пятницам базара. Принять к уведомлению представление его от жителей деревни Бузовьяз как личного представителя».
Таким образом, представитель органа местного самоуправления получил право от имени жителей деревни быть доверенным лицом в делах по дальнейшему решению важного для села и всей округи вопроса.
Кроме официальных обращений, в пакете этих документов есть и прошения от жителей, высказанные на мирском сходе, подкрепляющие назревшую необходимость открытия в селе базара. Например:
«От города Стерлитамака состоим в расстоянии 78 верст. Нужда покупать хлеб и разные мелочные для нашей домашней жизни вещи часто бывает. А в прокорм лошадям и себе – далеко ехать в город, и времени много идет. Хотя дорога в 50 верст до города через реку есть, но в вешние времена для случающихся самонужнейших покупок проехать нам невозможно. А по сим обстоятельствам вручаем сие наше мирское условие 2-му юртовому нашему старшине. Установить в деревне нашей каждонедельно по пятницам базар согласны. А, не умея грамоте, свои тамги прилагаем».
Далее идет перечень фамилий сельчан, где после каждой нарисована тамга рода, изредка – корявая подпись мало-мальски знающего грамоту: «Со слов, мне переводимых, свою тамгу в согласии прилагаю…».
Вопрос об открытии в селе базара начал решаться с определения местного суда, который отметил, что, действительно, кроме Уфы и Стерлитамака, ближе к Бузовьязам и окрестным селам базара нигде нет. Отметив назревшую необходимость создания такового, уездный суд направил документы на рассмотрение высшего губернского правления, которое затем направило свое прошение в императорскую канцелярию на высочайшее имя для окончательного утверждения.
