Анна Урусова
Скульптор
«Вестник»
Сознание вернулось не сразу. Сначала пришло ощущение: «У меня есть тело». Огромное, разветвлённое, заканчивающееся множеством чувствительных точек. Потом мелькнула мысль: но ведь моё тело было не таким. Меньше, плотнее, не столь чувствительным. И тут же, словно в ответ на воспоминание, приходит ощущение: слабое-слабое, словно отражение ощущения в мутном зеркале. Чьи-то руки трясут его, над ухом орёт чей-то голос, требуя очнуться. Он хочет говорить, и хочет так сильно, что уже не задумывается о том, каким образом это сделать. И из всех динамиков «Вестника» доносится холодный машинный голос, неведомым образом отражающий интонации говорящего.
– Что за чертовщина тут происходит?!
***
Юрий хорошо прочувствовал момент перехода сквозь барьер, но, попроси его кто-нибудь подробно описать это ощущение, вряд ли смог бы сказать что-то вразумительное. Больше всего это было похоже на исчезающе краткий и безумно страшный момент не-существования. Но, к счастью, лишь момент – почти сразу всё вернулось на круги своя. Вот только Костя, до того сидевший в кресле первого пилота, принялся заваливаться на бок.
Власов успел аккуратно подхватить его и, вытащив из кресла, уложить на пол обмякшее тело. Глаза Константина были приоткрыты, но зрачки не реагировали ни на какие раздражители. Пульс прекрасно прощупывался и на шее, и на запястье и соответствовал нормальному; грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Но в сознание командир корабля не приходил. Испробовав все формально одобренные средства, Юрий не выдержал и принялся трясти Константина за плечи как грушу, одновременно крича ему в ухо что-то однозначно ругательное. И каково же было его удивление, когда из динамиков раздался обезличенный, но совершенно точно принадлежащий Косте голос:
– Что за чертовщина тут происходит?
Происходящее, наверное, стоило бы сохранить в тайне от остальных членов экипажа. Хотя бы ненадолго, пока не станет понятно, что произошло, чтобы гарантировано не посеять панику. Но Костя с перепугу, не разобравшись в своих новых возможностях, задействовал всю корабельную систему оповещения. И Люда и Муха, удивлённые и напуганные, примчались в рубку буквально в течение трёх-пяти минут с того момента, как Константин осознал себя частью корабля.
И, естественно, обнаружили бессознательное тело командира, изобретательно ругающегося Юрия Валерьевича и – о, ужас! – удобно устроившуюся на боковой панели проекцию искусственного помощника, копирующую их командира вплоть до пуговиц на форменной куртке.
– Как это возможно? Что происходит? Я не понимаю. – Люда бросилась к Косте, упала на колени, почти оттолкнув Власова, прижалась ухом к груди бессознательного товарища.
Мухаммед, решивший, что возле командира и без того слишком много народу, наклонился над пультом управления, вывел на панель координаты корабля. Затем, выругавшись сквозь зубы, вернул переднюю часть обшивки, почему-то ставшую непрозрачной к привычному виду. И тут же выругался ещё раз, глядя на непроглядную тьму за бортом корабля, не подсвеченную ни звёздами, ни туманностями, ни газо-пылевыми скоплениями.
Муха аккуратно помахал рукой проекции Константина – субординация требовала сначала доложить командиру о масштабе неприятностей, в которых оказался «Вестник». Но активно реанимирующая Константина Людочка попыталась перейти к непрямому массажу сердца, и динамик корабельной связи снова ожил.
– Хватит! Люда, если бы моё сознание можно было вернуть в тело с помощью искусственного дыхания ли ещё каких-то методов реанимации, ты бы это уже сделала. Нет необходимости осложнять ситуацию сломанными рёбрами. Юрий Валерьевич, вы, кажется, были рядом со мной. Вы можете объяснить, что именно произошло?
– Объяснить – нет, только лишь рассказать. Нас внезапно потащило вперёд, к барьеру. Насколько я успел увидеть – спонтанно появилось невероятно мощное магнитное поле, которое, вопреки предыдущим измерениям, вступило во взаимодействие с «Вестником». Попытаться что-то противопоставить ему я уже не успевал, единственное, что пришло в голову – включить быстрый переход по первой подходящей связке запутанных частиц. И вот, мы здесь. Поверьте, друзья, знай я пятнадцать минут назад, к чему приведёт мой поступок, я бы, скорее всего, постарался придумать что-то иное. Но… – Удручённый Юрий, впервые со дня исчезновения Аэлиты позволивший себе продемонстрировать растерянность, и словно разом постаревший на несколько лет, развёл руками. – Я надеюсь только на то, что Земля что-нибудь придумает. Или, что ещё один переход вернёт Константина обратно в собственное сознание.
– Мы не будем рисковать. – Тон прозрачной фигурки в форме лётчика ОСР не допускал даже возможности пререканий. – До тех пор, пока не возникнет прямая необходимость совершить переход, мы не станем этого делать. Я остаюсь командиром корабля, более того, могу выполнять функции искусственного помощника. Для начала надо бы понять, где мы вообще находимся.
– Изо всех нас у вас, Костя, сейчас больше всего возможностей это выяснить. – Власов, казалось, вернулся к своему привычному спокойному, слегка насмешливому состоянию. – Со своей стороны скажу, что не успел тщательно изучить экран состояния, когда нас начало затягивать к барьеру.
Проекция Константина пропала, и Мухаммед впервые дал волю эмоциям.
– Мы не можем оставить командира в таком состоянии! Давайте просто вернёмся, и всё! Мы же, как я понимаю, совершили именно то, что запланировали: задействовали квантовый переход в месте с наивысшей магнитной напряжённостью! И попали в никуда. – Мухаммед яростно ткнул пальцем в сторону прозрачной части обшивки «Вестника», за которой простиралась бесконечная тьма. – Так что нас тут вообще держит?!
– Муха, не нервничайте так. – Людочка нашла в себе силы улыбнуться. – Сейчас наш командир соберёт все необходимые данные, поймёт, где мы находимся, и нам расскажет. Может быть, мы ничего не видим по каким-то естественным причинам.
Юрий едва заметно покачал головой, но ничего не сказал. Он очень сильно сомневался в том, что вернуться будет так просто. Ибо никто не знал, какой именно квантовой парой воспользовался «Вестник» для перехода. По крайней мере, он никаких предпочтительных координат не задавал.
Желая ускорить невообразимо медленно тянущееся время, Мухаммед и Люда принялись сами собирать и интерпретировать данные с множества спектро- интерферо- и прочих –метров. Юрий Валерьевич же ушёл в свою каюту и попытался связаться с Землёй.
И потерпел полное фиаско. А потом ещё одно, и ещё… Сигнал просто отказывался покидать пределы «Вестника».
Когда его личный искусственный помощник, изолированный от основной корабельной системы, сообщил о внешнем запросе на создание проекции, Юрий чуть не расхохотался от радости. Увы, радость оказалась преждевременной – после полученного согласия на экране соткался Костя.
– Мы находимся в месте, заполненном неизвестным нам веществом. Или же в пустоте. Проще говоря, здесь нет ничего – ни звёзд, ни планет, ни туманностей, никакого излучения…– Он удобно устроился на экране и постучал прозрачными пальцами по прозрачному же колену. – Хуже того, я не могу ни связаться с Землёй, ни найти то место, которое соответствовало бы в здешнем пространстве той точке, в которой мы активировали «распутыватель». Как вы считаете, насколько безопасно сейчас попытаться совершить магнитно-гиперонный прыжок, используя корабельную установку?
– Откуда мне знать? Я до сего дня не сталкивался с местами, в которых ничего нет.
– Ну, не совсем ничего. – Костя взлохматил несуществующие волосы, соображая, как описать человеческим языком новый спектр собственных ощущений. – Тут есть немного одиночных частиц, предположительно протонов, которые, возможно, иногда взаимодействуют друг с другом. Говорю «возможно», потому что ни один из наших приборов такого взаимодействия ещё не засёк. Но я понимаю, что это не означает полного отсутствия взаимодействий, мы ведь тут не так долго и находимся.
– Можно попробовать включить «распутыватель», просто поискать подходящие гиперонные пары. – Юрий Валерьевич прикрыл глаза, размышляя. – Приборы ведь не регистрируют возмущений, подобных тем, какие были возле барьера?
– Нет.
– Тогда это безопасно. Но для начала я бы всё-таки подождал хотя бы двадцать четыре часа, собрал побольше данных – возможно, какие-то взаимодействия всё-таки происходят, но мы их пока не отследили. Да, Костя, а что насчёт реликтового излучения? Радио-диапазона?
– Ничего. – Заметив тень недоверия на лице Власова, Константин с нажимом повторил. – Совершенно ничего. Можете попробовать проверить физическое состояние датчиков, возможно, я не вижу какие-то скрытые поломки. Но, как вы помните, мы не так давно тщательно перепроверили весь «Вестник». Можно, конечно, предположить, что что-то повредилось во время вынужденного прыжка…
– Проверю. – Власов потёр изуродованное ухо. Но движение, которое раньше помогало собраться и начать логично рассуждать, теперь, в обстоятельствах, сходных с обстоятельствами, в которых он потерял мочку, только нервировало. – Давайте тогда возьмём перерыв в одни земные сутки, потом попробуем принять какое-то решение.
– Хорошо… – Константин прошёлся по экрану, затем неожиданно пожаловался. – Когда ноги- руки есть – как-то не замечаешь, насколько это здорово. А сейчас я обладаю практически неограниченными мыслительными способностями, но уже безумно скучаю по возможности хотя бы пройтись. Юрий Валерьевич, вы ведь имеете отношение к ведомству, без ведома которого в ОСР ничего не происходит…
Костя замялся, явно не уверенный, имеет ли право его собеседник продолжать разговор в подобном ключе.
– Как я и говорил. Это важно сейчас? – Власов кивнул, решив немного помочь командиру.
– Более чем. – Костя грустно усмехнулся. – Я хотел бы услышать, насколько реальной вы считаете постройку нового «Вестника» в ближайшие полгода. Я помню, вы говорили, что он стоил огромных денег… Но сейчас-то ситуация изменилась, с их точки зрения нас уже не существует.
– Совершенно нереальной. Года три, не меньше. Для постройки и оснащения «Вестника» в рекордные сроки страна напряглась так, что… – Юрий развёл руками. – Но я всё-таки не понимаю, к чему вы клоните.
– «Дружба». Представьте себе, что они выжили, но точно знают, что совокупных запасов еды на корабле хватит на два месяца, на год – если урезать рацион по максимуму. – Костя взлохматил волосы, решая, стоит ли рассказывать Власову о последнем распоряжении Добронравова. – Видите ли, Юрий, во время моего разговора с Землёй Вячеслав Артемьевич сказал, что аналитики построили новую модель возможной судьбы «Дружбы», учитывая похожесть наших кораблей на корабли Змеев. И получили результат, допускающий выживание челнока. Что-то вроде змейской установки, помогающей их кораблям совершать посадку. Вот только до Земли «Дружба» без нас не долетит. Мы должны вернуться, Юра, просто обязаны.
Власов моча кивнул.
– Тогда раздай, пожалуйста, задания Людмиле и Мухе. Мне нужно ещё несколько часов, чтобы наладить собственное функционирование внутри машины. Как закончу – попробую собрать побольше информации об этом месте.
– Хорошо. Должен ли я рассказать остальным, что «Дружба», скорее всего, пережила посадку на Безымянную?
–Не стоит. Если мы выберемся отсюда, то я сам расскажу. Если же нет… – Костя невесело хмыкнул. – Еды у нас, конечно, больше, чем на «Дружбе», но однажды она закончится, и тогда нам всем придётся туго. Всем будет проще уходить из жизни, не зная, что мы могли спасти «Дружбу», дрейфуй «Вестник» подальше от барьера.
– Согласен. К тому же наше возвращение вполне может оказаться бесполезным для «Дружбы».
– Почему?
Власов вздохнул: он долго думал, стоит или нет говорить Косте о ещё одной проблеме, неочевидной, но вполне реальной, сейчас, когда он ещё окончательно не оправился от потери тела. Но командир идиотом не был, и вполне мог догадаться самостоятельно.
– Время, Костя, время. Мы не сможем узнать, как нынешнее время соотносится с земным, до того, как вернёмся в нашу Вселенную. Но варианты, как ты понимаешь, могут быть самые разные. И большинство из них для «Дружбы» категорически неблагоприятны.
Юрий Валерьевич очень внимательно наблюдал за проекцией командира, но, увы, техника не передавала всех нюансов человеческой мимики. Лишь по затягивающейся паузе, да руке, отдельно от сознания треплющей прозрачную шевелюру, было понятно – Константин пребывает в глубокой задумчивости.
– Здесь мы бессильны. А, значит, мы будем помнить об этой возможности, но действовать так, словно мы совершенно точно вернёмся в наше время. Иначе нам всем проще сразу выйти в открытый космос без скафандров.
Проекция пропала, оставив Юрия наедине с модным неоконструктивистким мебельным гарнитуром в сине-серебристых тонах, прячущим в недрах кубического журнального столика панель нейроинтерсфейса, и масляной копией «Покорителей Венеры» 11Таира Салахова. Трое первых «венерианцев», Ульянов, Романова и Назаров, куда более строгие и резкие, чем в жизни, пронзительно смотрели вдаль с небольшого квадратного полотна в простой деревянной рамке. Перед ними лежала первая ступенька корабельного трапа того времени, позади – брезжил тусклый венерианский рассвет. Власов знал, что, официальное мнение таково, что художник изобразил космонавтов перед возвращением домой. Но Юрию больше нравилось думать, что на картине запечатлён момент первого возвращения на корабль после нахождения Змея и базы, и основные открытия ещё впереди.
***
Привыкать к новому «телу» и новым возможностям было… сложно. Оказалось, что сети Аэлиты пронизывают весь корабль: личные каюты, технические отсеки, склады – ничто не могло укрыться от её всевидящего ока. Точнее, каждая из систем была сама по себе вполне автономна, но при появлении искусственного помощника переходила под его непосредственное управление.
Быть может, создание вроде Аэлиты, пусть и повторяющее человеческий мозг, но практически лишённое таких слабостей, как эмоции, чувства и воспоминания, неудобства и не чувствовало. А вот Косте первое время приходилось нелегко. Постоянный изматывающий «белый шум» из внутренней (температура и давление внутри корабля, качественный состав корабельной атмосферы, состояние приборов, начиная с чайника в кухонном отсеке и заканчивая «сжимателем») и внешней (спектрометры, телескопы различных конфигураций, датчики частиц и прочая, прочая, прочая) информации практически свёл Костю с ума уже в первые минуты существования в качестве корабельного искусственного интеллекта.
К счастью, он довольно быстро додумался оставить всю фоновую, постоянно работающую автоматику подключённой к каким-то совершенно отдалённым островкам сознания – так, чтобы своевременно узнавать о возможных проблемах, но не слышать её постоянно. Потом настал черёд систем не менее важных, но не так часто используемых. Их Костя оставил подключёнными к областям, которые назвал «средними» – шум оттуда было слышно лучше, чем шум из совсем отдалённых уголков, но хуже, чем самые важные или наиболее часто используемые.
Стало немного легче. Под конец Костя сообразил, что можно было бы задать каждой системе условия, при которых её становится «слышно», но решил заняться этим попозже. Работа обещала быть долгой и трудоёмкой, и тратить на неё время сейчас, когда корабль находился в неизвестном и, возможно, агрессивном пространстве, было глупо.
Крем сознания Костя чувствовал, как собравшиеся в рубке люди требуют от корабельных датчиков какую-то информацию, и лёгким умственным усилием отправлял её им, предварительно интерпретируя, в случае необходимости. Впрочем, эта мелка я и смешная возня интересовала его в меньшей степени: каким-то шестым чувством Константин понимал, что искать ответы на вопросы нужно не в попытках уловить хотя бы один след термоядерного синтеза или реликтового излучения.
Но в чём?
***
Сутки на «Вестнике» кипела работа. Муха, Юрий и Людмила перепроверили всё: каждый, даже самый бесполезный, датчик, каждый экран, каждое соединение, каждый кабельный путь… Всё было в норме. Списать полное безмолвие, царящее в этом странном пространстве, на поломки земного оборудования не получилось.
– Ну что, включаем «распутыватель»? Юрий, как вы оцениваете возможные риски? – На сей раз Костя не стал тратить энергию на создание проекции, оставшись для команды «голосом из машины».
– Пока что наш самый большой риск – глобальное разочарование в собственных возможностях. – Осунувшийся Власов, которому, по вполне понятным причинам, досталось больше всех работы, с трудом сдержал зевоту. – Пилите, Костя. Пилите.
Мысленно усмехнувшись, Константин волевым усилием активировал поиск запутанных гиперонов.
– Ничего. По крайней мере, в ближайших пятидесяти километрах. Есть идея включить на полную мощность вообще все наши датчики, оставить включённым «распутыватель» и медленно двигаться в какую-нибудь сторону. Быть может, что-то и изменится.
– Может быть, пустим перед кораблём что-то поменьше? Батискаф какой-нибудь, например. – Мухаммеда явно не прельщала идея двигаться в неизвестном пространстве, рискуя сразу всем кораблём. – Или одного из «Наутилусов», той парочки воздушных автономных аппаратов, которые должны были производить первоначальную оценку атмосферы и тому подобного? Всё лучше, чем «Вестником» рисковать.
– Разумно. Идите, отдохните, и начнём работу.
***
Не сразу, не с лёгкостью, но трое человек мирно уснули в своих каютах. Константин снова остался один на один с «Вестником», своим новым телом. Тщательно изгнав из разума страх «а что будет, если меня не смогут вернуть в собственное тело», почему-то предпочитающий вылезать в моменты одиночества, Костя принялся за работу.
Создавая уникальные системы сигналов, каждая из которых должна была лаконично оповещать о состоянии связанного с ней узла, Константин так увлёкся, что совершенно не заметил, что к нему обращаются. Только после того, как сообщение пришло по линии обмена информацией «искусственный помощник – пользователь», Костя соизволил обратить внимание на происходящее в рубке.
– Командир, я хотела бы извиниться. – Людмила, простоволосая, в длинном земном платье, сидела в кресле первого пилота, сжимая в руках кружку чая. – Я не должна была…
– Перестань, Людочка. – На сей раз Костя счёл необходимым создать себе проекцию. – Если бы я имел право это сделать, я бы бросил в лицо Вячеславу Артемьевичу то же самое, что и ты мне. А потом точно так же извинялся бы. А ты всё-таки не военная, соблюдать субординацию до последнего не привыкла.
– И всё же прости.
Она выглядела настолько несчастной и потерянной, что Костя счёл за лучшее не продолжать бесполезный спор.
– Прощаю.
Она ушла, успокоенная, а Костя снова остался в постепенно становящемся привычным машинном одиночестве. Но теперь к одиночеству добавилось мерзкое ощущение, что как минимум один член экипажа уже попрощался с надеждой вернуть его человечность.
***
«Наутилус», снабжённый всеми запасными датчиками, нашедшимися на «Вестнике», уходил всё дальше от корабля, напряжённо вслушиваясь в окружающую тишину. Люди, собравшиеся в рубке, не менее напряжённо следили и за его полётом, и за экранами, отражающим состояние аппарата.
– В ограниченной области вокруг «Наутилуса» зарегистрировано движение «протонов». И несколько безмассовых частиц с ненулевой энергией. – Костя приподнял призрачную бровь, не полагаясь на способность механических голосовых связок передавать оттенки интонаций. – У меня в базе данных именно таких нет. Юрий, Людмила, что это может быть? Они явно обладают какой-то энергией, но не имеют ни масс, ни зарядов.
– Гравитон.
– Гравитино!
Они переглянулись и рассмеялись.
– Что-то, связанное с гравитацией. В последнюю сотню лет мы непростительно увлеклись изучением чуждых артефактов и поисками их хозяев, и во многом забросили ответвления фундаментальной науки, которые не могли нам в этом помочь. Так что, Костя, мы с Юрой озвучили для вас только названия. Никаких подтверждённых сведений, стоящих за ними, у нас нет.
– Тем не менее, это могут быть только они. – Юрий облокотился на экран, забегал глазами по участкам, в которых описывались моменты появления неизвестных частиц. – Значит, «Наутилус» рождает вокруг себя гравитационные возмущения. Причём, видимо, и собственным вращением, и гироскопами. Интересно.
Не удержавшись, Люда тоже склонилась над экраном, немного оттеснив Власова. Мухаммед, не обладающий столь сильным стремлением к новым знаниям, повернулся к проекции Константина.
– И что делать будем?
– Дадим «Наутилусу» отойти подальше, и будем потихоньку двигаться за ним. Как бы то ни было, а выбираться отсюда нужно.
– И что ты хочешь найти «подальше»?
– Что-нибудь. – Костя пожал плечами. – Например, гиперон, запутанный хоть с чем-нибудь за пределами этой дыры.
***
Уже два земных дня они двигались сквозь невидимое и неосязаемое облако разреженного «ничто», которое никогда не станет чем-то. По крайней мере, Юрий и Людмила пришли к выводу, что даже при наличии сразу двух источников гравитационных возмущений, никаких новых процессов здесь не возникнет – слишком мало вещества. Впереди корабля, словно маячок рыбы-удильщика, плыл «Наутилус», за ним – сама рыба, «Вестник».
Утром третьего дня Людмила появилась на завтраке последней и заметно расстроенной. Получив порцию приготовленной Мухаммедом яичницы с овощами и кружку кофе с молоком, она поставила еду на стол и принялась с отсутствующим видом ковыряться в тарелке с едой.
– Нам надо возвращаться. Чем скорее, тем лучше. – Она механически отпила кофе, подчёркнуто-спокойно поставила кружку на стол. – И я удивлена, почему вы двое этого ещё не понимаете.
– Да мы бы и рады, да гиперон как-то не попадается. – Мухаммед ожидал, что Юрий Валерьевич если не поддержит его шутку, то хоты бы отреагирует на неё. Но Власов почему-то выпал из реальности, едва услышал последнюю фразу Людочки.
– Мухаммед, вы ведь помните протокол «Вестника» на случай серьёзного заболевания или ранения одного из членов экспедиции? – Людмила отодвинула искромсанную яичницу и принялась гипнотизировать светло-коричневую жидкость, пахнущую корицей и шоколадом. – Сколько времени наша «капсула последнего шанса» может поддерживать жизнь в лишённом сознания теле?
– Не больше семидесяти… – Мухаммед осёкся, с ужасом повернулся к Власову. – Юрий Валерьевич, вы ведь поняли, о чём говорит Люда?
– Понял. – Конструктор поставил локти на стол, опёрся подбородком на переплетённые пальцы. – Признаться, я и забыл об этом печальном моменте. Люда, ты думаешь, без поддержки капсулы наш командир долго не протянет?
– Не знаю. Я ведь не врач и не биолог. Если использовать информацию из Эльдорадо, то регистрируемой мозговой активности недостаточно для самостоятельного поддержания жизни. – Она допила кофе и с силой воткнула кружку в приёмник печатно-гелевого искса. – Мы даже не можем предположить, что случится с разумом Константина, если его тело пострадает!
Ответить ей никто не успел. На стене-экране появилось изображение отзеркаленного кухонного отсека и Кости, опёршегося о стол. Возле командира стояла такая же порция завтрака, как и у остальных, рядом с тарелкой стояла кружка чёрного кофе.
– Вот, решил, что давно у нас не было совещаний «за обедом».– Костя широко улыбнулся, и сразу же посерьёзнел. – «Наутилус» надо убирать. Он нас только тормозит. Такими темпами мы состаримся и станем местными демиургами, так и не найдя ни один гиперон.
– А если опять барьер? Или что похуже? На потерпевшем крушение корабле домой не вернуться.
– Я перепроверил данные всех тесламетров – с того момента, как мы отошли от Безымянной, мощность поля понемногу увеличивалась. На какие-то цифры в районе десятого знака после запятой, но увеличивалось. Да, мы не заметили. Но тогда у нас и Аэлиты уже не было. Так что, Муха, опасности нет. Ещё возражения?
Космонавты молчали. Подождав ради приличия пару минут, Костя подытожил:
– Отлично. Значит, зонд возвращается на корабль прямо сейчас. – И исчез. Чтобы через пару минут буквально заорать по внутренней связи. – Все в рубку. Гиперон найден!
Когда космонавты столпились в рубке, на боковой панели сидела маленькая копия Роденовского «Мыслителя», одетая в форму пилота ОСР.
– Господа, найденный гиперон, подходящий для перемещения куда-то, находится где-то около нашего «Наутилуса». Будем рисковать зондом или поищем ещё?
– Для перемещения… куда-то?
– Хочу заметить, что ни Ройская, ни Возвышенский даже не представляли себе, что мы попадём в место подобное этому. Естественно, «распутыватель» точно задаёт координаты только в известной человечеству части Вселенной. – Читая Мухаммеду лекцию, Юрий успел просмотреть выданную «распутывателем» информацию, и даже что-то сообразить. По крайней мере, к концу фразы он выглядел куда более довольным, чем в её начале. – Друзья, я нас поздравляю: проблема поиска объектов для квантового перехода решена. Нужный квант находится в самом Наутилусе, но я не вижу необходимости рисковать зондом. Думаю, подобное повторится и с другими вещами с нашего корабля.
– Юрочка, вы гений! Что выкинем первым? – Окрылённая Людмила закрутила головой, разыскивая самую крупную и бесполезную вещь в рубке.
– Не там ищете. – Костя скривился, словно у него разом заныли все зубы, но продолжил. – Идите в музыкальную комнату и тащите на палубу все инструменты оттуда. Наденьте скафандры и ждите – я сообщу, как открою люк. Как зонд займёт место – по моей команде начнёте по одному инструменту выбрасывать.
– Не. Давайте что-то другое поищем? Инструменты, это как-то… – Мухаммед не нашёл нужного слова, но за него договорила Люда.
– Варварски. Что, на корабле ни одного менее полезного предмета? Да хоть те же стулья из кухонного отсека! Мухаммед, пойдёмте, поищем внимательно. Не верю, что совсем ничего нет.
Людочка и Мухаммед покинули рубку, по дороге обсуждая, где стоит искать какие-то совсем бесполезные вещи, а Юрий немного постоял, раздумывая, стоит ли начинать крайне щекотливый и неприятный разговор.
– Костик, ты отчаялся.
Прозрачная командирская фигурка сначала закрутила головой, затем, почти сразу, уныло кивнула.
– Я могу лишь сочувствовать тебе. Никто не предполагал, что что-то подобное может произойти, никто не разработал мер противодействия или хотя бы психологической поддержки. Но ты же понимаешь, что от твоего психического состояния зависят наши жизни? – Это было очень рискованно. Если бы Юрий ошибся в оценке характера полковника Усикова, то вполне мог бы оказаться на корабле, управляемом сумасшедшим практически всесильным существом, прямо в этот момент. Но других вариантов Власов так и не смог придумать.
– Каким образом? А, хотя, не отвечай. Понимаю. – Прозрачный Костя махнул рукой и внезапно растворился, оставив недоумевающего Юрия в одиночестве.
Власов постоял немного, надеясь, что командир вернётся. Затем пошёл искать Людочку и Муху. Он как раз вспомнил, что в кухонном отсеке было несколько замечательных пластиковых контейнеров, уже выполнивших своё основное предназначение.
Одетые в скафандры, земляне стояли на палубе в окружении весьма странного набора вещей: два огромных пластиковых контейнера из-под пищевых продуктов, три складных стула из кухонного отсека и жидкостный аккумулятор нового типа, который так и не удалось протестировать ещё в поясе астероидов. Пустышки, зуда и этак, как ехидно хмыкнула Люда. «Наутилус» уже занял положенное место в корабельных боксах, оставалось только дождаться команды Константина.
– «Распутыватель включён». Открываю люк.
– С чего начнём? С пластика? – Мухаммед кровожадно оглядел их скромный скарб.
Дождавшись подтверждающих кивков напарников, он подтащил контейнер к люку и, едва огромная металлическая пластина отъехала на достаточное расстояние, запустил контейнер как можно дальше от корабля.
– Пусто. Давайте следующий.
Юрий подтащил второй контейнер поближе, и вместе с Мухой раскачал его, отправляя как можно дальше от корабля.
– Ребята, вы похожи на земных хулиганов, которые считают, что мусор не так заметен, если его выбросить подальше в траву. – Людочка звонко рассмеялась случайной ассоциации.
– Нет, Юрий Валерьевич, она ещё и дразнится!
Шуточная перепалка могла бы продлиться ещё долго, если бы её не прервала включившая корабельная связь.
– Квант найден. В рубку, быстрее.
Поднявшись, они обнаружили нервно расхаживающего по экрану командира.
– Я запрограммировал включение «динамки» и скачок через пять минут. Отключите меня. Включите после того, как переместимся
Юрий кивнул, и сразу же отключил интерфейс искусственного помощника, не дожидаясь, пока остальные космонавты вслух зададутся вопросом, зачем выключать Костю.
Когда речь идёт о возвращении домой – а созвездие Стрельца, куда надеялись вернуться космонавты, казалось очень домашним и уютным по сравнению с этим странным пространством – время словно замирает. Вот и сейчас людям казалось, будто цифры обратного отсчёта на главном экране изменяются издевательски медленно, в несколько раз медленнее, чем должны бы.
Минута… тридцать секунд… они ждали, замерев. Юрию даже показалось, будто никто из них не дышит, опасаясь лишним движением помешать работе прибора.
Наконец, «распутыватель» подал сигнал о включении магнитного поля и последующем совершении квантового перехода.
И ничего не произошло.
Не веря ни одному своему ощущению, космонавты кинулись к «распутывателю», склонились над его экраном, и практически синхронно разочарованно выдохнули: в описании неудачной попытки фигурировали те же ошибки, которые когда-то тормозили Арину Ройскую. Мощности созданного магнитного поля попросту не хватило, чтобы пробить барьер, о котором земляне теперь знали чуть больше, чем что он существует. Но недостаточно много, чтобы сделать из этого какие-то практические выводы.
– Бедная «Дружба». – Муха изо всех сил старался, чтобы стало заметно всего лишь разочарование, но не вышло – отчаяние всё равно вырвалось, заставило его до боли сжать руку в кулак.
– Бедные мы. – Людочка, не стесняясь, шмыгнула носом.
– Включите командира и даже не смейте отчаиваться. Я думать.
Подмигнув напарникам, Юрий размашистым шагом вылетел из рубки. Он не обманывал Муху и Люду напускной бодростью – смутная и расплывчатая идея у него действительно была. Идея эта частично основывалась на том, что невеликая плотность «протонов» совершенно не изменилась за те дни, которые «Вестник» провёл в это странном пространстве. Частично – на том, что сила, теоритически придающая пространству форму, хотя бы частично должна была быть связана с электромагнитной. А значит, и проявлять себя должна примерно также.
