Анна Игнатьевна Галанжина
Cто часов счастья
Она вздохнула, чокнулась с ним, немножко отпила и отставила вино в сторону.
Из-за занавески доносился сдавленный смех Любки, шуршание одежды и скрип кровати. Лиде стало неловко.
– Жарко что-то, пойду на воздух.
Она поднялась и направилась на выход. Василий последовал за ней.
Голова кружилась, ноги подкашивались, но Лида старалась не показать, что опьянела.
Накинув на себя в коридоре чью-то куртку и шапку, вышла, не глядя на Василия.
Мартовский вечер, тихий и теплый, мало напоминал Масленицу, да и снега вокруг почти не было, так, кое-где, по закоулкам. Луна тусклым фонарем освещала серый пейзаж, и под её мутным светом деревья, приобретая причудливые формы, казались таинственными. А может, ей это только показалось? И всё было как обычно, а выпитое вино и красивый парень создавали иллюзию таинственности? Они стояли у ворот на совершенно пустынной улице. Легкий морозец освежал захмелевшую голову.
– Пойдем, погуляем! – Василий поправил воротник на куртке. – Чего стоять, мерзнуть! Я за пять дней так и не прогулялся по улицам города, все по хатам, да по хатам. То у бабушки, то у тетки, то с друзьями. Пойдем?
– Поздно уже, да и спать хочется, устала, как собака, – прикрыла зевок рукой Лида
– Ладно тебе, отоспишься ещё. У тебя ж завтра выходной. – Он потянул её за рукав.– Когда придется погулять с красивой девушкой. Еще целых четыре месяца торчать в казарме.
Лида с сожалением посмотрела на него.
– Ну, если тебе так хочется, – неуверенно протянула она. – Только чуть-чуть, хорошо?
Василий согласно закивал головой.
–Тогда нужно переодеться, не могу ж я в таком виде гулять?
– Вполне чудесный вид, – не согласился он с ней,видимо, предчувствуя, что если Лиду отпустить, то ясно, что гулять ее уже не вытащишь.
Лида представила себя со стороны: старая куртка, в которой они по очереди с девчонками ходили в лес или на сельхоз работы, идиотская вязаная шапочка… Еще тот видок.
«Ну и черт с ним, – решила она, – мне ж детей с ним не крестить. Нравится, пусть смотрит. Немножко пройдусь, чего не угодить человеку, да и Любке с Генкой мешать не хочется».
Но немножко у них не получилось. Они неторопливо шли пустынными улицами и скоро вышли на окраину города. Говорила в основном Лида, он больше молчал, изредка бросая реплики да поблескивая угольными глазами, кидал на неё пристальный взгляд.
Она шла и пыталась понять: «Куда меня несет? И чего я с ним иду? Я ведь его совсем не знаю?»
Обычно с парнями у Лиды не было проблем, она быстро находила с ними общий язык, с этим было как-то неуютно, напряженно. Что-то мешало ей трепаться и хохотать, как она обычно делала. Его пронизывающий взгляд словно гипнотизировал. Она не могла найти нужных слов, самоуверенность её улетучилась, а с ней и хмель. Когда подошли к мосту через речку, Лида в нерешительности остановилась. С реки тянуло холодом и сыростью. Лёд ещё крепко держался за берега. Небольшими участками чернели подтаявшие полыньи, и было жутковато смотреть в их могильную черноту. Мимо пронесся запоздалый мотоциклист, нарушив густую тишину «выстрелами» выхлопной трубы. «Еще один ненормальный с гулянки возвращается. Ему хорошо, он домой понесся…»
–Пойдем обратно, поздно уже, да и забрались далеко, пора возвращаться, – Лида зябко передёрнула плечами.
Как будто не услышав, Василий предложил:
– Пойдем на ту сторону. Или ты боишься?
В том, что она его боится, признаваться не хотелось.
– А почему я должна тебя бояться? – пожала Лида плечами.
– Я так соскучился по городу, по речке, лесу. Смотри, какая красота вокруг, тишина, никого нет …
«Вот именно, что никого нет, и я тебя начинаю бояться. Может, ты маньяк какой-то, заведёшь в лес, изнасилуешь и убьешь», – промелькнуло в голове.
– Ты замёрзла? Давай я тебя погрею.
– Нет! – почему-то испугалась Лида. – Так немножко продрогла.
– Ну, если не хочешь, ч тоб я тебя согрел, тогда давай побежим и согреемся.
Он потянул её за руку. Лида попыталась упереться, но у неё ничего не вышло. Василий засмеялся, притянул её к себе и подхватил на руки.
– Не хочешь ножками идти, на ручках понесём.
– Уронишь, сумасшедший, отпусти!
Но Василий и не собирался отпускать, а побежал, и ей пришлось обхватить его шею руками, чтобы не упасть.
– О-го-го, го-го! Здравствуй, речка, здравствуй, мост, здравствуй мой любимый город! – закричал он, кружась вместе с Лидой.
«Ну и переходики у него, – оторопела Лида – то молчит, как сыч, то орёт, как сумасшедший».
– Пусти! – она отчаянно замолотила ногами.
Василий, словно не замечая её попыток освободиться, продолжал кружить и смеяться.
– Пусти же, наконец! Ну, хватит! – Лидиному возмущению не было предела.
Шапочка слетела с головы, освободив из плена волосы.
– Ой! Шапочка упала, шапочка! Мы потеряли шапку! Это не моя шапка, а Любкина. Она меня прибьёт!
Василий остановился. То ли ему стало жалко шапочку, то ли просто устал от её сопротивления. Он освободил Лиду, но объятий не разжал. Его глаза с сумасшедшей смешинкой обдали Лиду жаром, руки сомкнулись замком на талии. Она закрыла глаза, сердце бешено заколотилось, закружилась голова.
– Колдун, точно колдун!
– Вот придём на ту сторону моста, – рассмеялся он,– там густой, тёмный лес, и там я тебя съем! Ну, говори – боишься меня, да?!
– Пусти, увидит кто, – вяло попросила Лида.
– Ну и пусть смотрят и завидуют, что я обнимаю красивую девушку. Да и кто увидит-то, кругом ни души!
«Понесла меня нелёгкая», – запоздало раскаялась Лида.
Это был первый случай в её жизни, когда она не могла повлиять на парня, отчетливо понимая, что ничем его не проймёшь. Ей самой было невдомек, отчего она противилась ему, отчего не хотела разделить с ним его хорошее настроение? Может, оттого что он такой настырный и самоуверенный?
Она попыталась упереться кулачками в его грудь, но он только сильнее стал прижимать ее к себе. «Господи, не руки, а клещи! Как чувствовала, что добром это не кончится. Хоть бы кто прошел мимо или проехал!» Ей казалось, что они стоят так целую вечность.
– Пусти, больно! – осторожно попросила Лида. – Я тебя очень прошу – не надо. Давай вернемся домой, хорошо? Мне холодно, простыну – заболею! – Как маленького, уговаривала его Лида, чувствуя, что ещё немножко, и разревется от собственного бессилия.
Но Василий уже искал губами её губы. Пытаясь увернуться, она уткнулась лбом ему в подбородок. Всё, что происходило с ней сейчас, не было похоже на отношения с другими парнями: там Лида чувствовала себя хозяйкой положения, сейчас же она была жертвой. И хотя понимала, что сопротивление ещё больше его распаляет, продолжала сопротивляться. За борьбой Лида не сразу почувствовала, что что-то упирается ей в бедро. От неожиданности она испуганно вздрогнула, резко дернулась в сторону. Предательски задрожали колени, гулкие удары сердца закладывали уши. Василий прерывисто дышал, его руки взлохмачивали ей волосы.
«Ну вот, доигралась…»
Его возбужденное напряжение не на шутку испугало девушку. Страх пронзил все тело.
Она всхлипнула и, судорожно сглотнув застрявший в горле ком, приготовилась к дальнейшему сопротивлению.
Видимо, поняв, что переиграл, Василий ослабил объятия и уткнулся лицом в её волосы.
– Прости, я не хотел тебя обидеть, – прозвучало над ухом.
– Господи, хоть хватило ума попросить прощения, – с облегчением вздохнула девушка.
– По тебе не скажешь, что ты скромница… Мне показалось …
– Когда кажется, креститься надо, – дрожащим голосом проговорила Лида. – Внешний вид часто обманчив бывает.
