Анна Кутковская
Москва-ад, конечная
– Ну все, все, Аленка, не плачь. Авось, получится выхлопотать тебе пропуск. Все хорошо будет, все наладится. Ты, главное, сильно никому не распространяйся. Скажи, что в командировку там уехал. Ну все, не плачь, – вытирал он слезы с ее лица. А когда из прихожей донеслось сдержанное покашливание, с трудом расцепил судорожно сжатые за его спиной руки жены и, не оглядываясь на нее, решительно вышел в прихожую.
– Я готов! – и, как был, в пижаме, халате и домашних тапочках, вышел на лестничную площадку. Дверь за его спиной громко хлопнула, голые стены гулко отозвались эхом, и все стихло.
***
– Куда мы направляемся, товарищ… – Сахарков вопросительно посмотрел на сидящего рядом молодца, когда понял, что везут его не в Кузьминский парк – его родные пенаты.
– Воробьев, товарищ Воробьев. Едем к Самому, Дмитрий Андреич, – в голосе молодого паренька слышалось благоговение пополам со страхом.
– Что, неужто правда! – ахнул профессор.
– Да, правда, – отчеканили, не поворачиваясь, с переднего сиденья.
Сахарков, пораженный этой новостью, затих и больше не задал ни единого вопроса. Через час с небольшим автомобиль затормозил у загородной резиденции генсека. На подгибающихся ногах профессор проследовал за молодцами, которые лихо чеканили шаг по внутреннему двору.
Генсек принял их в неформальной обстановке – Сахарков впервые видел его в таком виде. Без медалей, орденов и генеральской формы он был совсем обычным человеком. Таких в московском метро хоть пруд пруди.
– Товарищ Сахарков, – обратился к нему генсек, и тот автоматически выпрямился, втянул живот и вытянулся по струнке. – Времена грядут тяжелые. Мы вынуждены думать о будущем нашей великой страны уже сейчас. Руководствуясь этим, было принято решение гибернировать Вас. Так Вы сможете предотвратить угрозу в будущем – по данным советской разведки противник использовал эту же технологию в отношении своих ученых.
– Ги….Гибернировать? Но ведь это же невозможно, – промямли Сахарков.
– В нашей стране все возможно! Гибернация фактически бессрочная – Вас разбудят, когда придет время. Спасибо, товарищ Сахарков, Отечество не забудет Вашей самоотверженности! Всего доброго, – главный тяжело встал с кресла и вышел из комнаты.
***
Родные бункеры под Кузьминским парком, и так не особо оживленные, встретили его гробовой тишиной. Сахарков понуро плелся за незнакомым ученым. Вот уж неожиданность – рядом с ним, практически совсем под носом, разрабатывали новую технологию, а он об этом ничего не знал. Что еще скрывается за этими плотно закрытыми металлическими дверями, за которыми Сахарков никогда не был?
– Пришли, – раздался голос ученого. Звук открывающейся двери напомнил, что ему, Сахаркову, заслуженному профессору и ученому, придется жить нежизнью ближайшие лет сто, а может, и двести….
Внутри лаборатории суетились еще двое – подготавливали капсулу, заливали в нее мутно-желтый, похожий на растаявший студень, раствор, проверяли какие-то провода, датчики и приборы.
– Скажите, а это безопасно? – впервые за все время подал голос Сахарков.
