Андрей Юрков
А какие были надежды!
– Не надо про ракетные войска? – Недогреев попытался встать, но рухнул у унитаза и пьяно рассмеялся. Да как же потише – погромче надо! Меня вот мой начальник не понимает – мои разработки и на ракеты ставить можно, и на истребители. А он – козел!
– Потише, – Дмитрий Степанович, – опять прошипел Пахомов.
– Да вы вообще меня не понимаете! – продолжил Недогреев, продолжая рукой обнимать унитаз. – Вот скоро стану я начальником у себя в институте – держитесь! Держитесь! Мы эскадрилью сюда пришлем! Мы их, гадов, разбомбим ко всем чертям! – и он кому-то погрозил кулаком.
Наутро академик Митька на завтрак не вышел. Профессор Голдсмит за завтраком спросил Васька:
– Как чувствует себя академик Митька?
– Он болен, – печально сказал Вася. – У него большие научные достижения в области синтеза новых материалов. Но плохо он сейчас себя чувствует.
– Мы понимаем, – сочувствующе покивал Голдсмит, – Василий, мы готовы начать работы по вашей тематике.
– Майкл, а как внедрять будем? И чьи права? – оживился Вася.
– Это вопрос непростой. Совместные, конечно. Но нам придется кое-что разграничить.
Переглянувшись с Пахомовым, Вася сказал: – Я вам пришлю проект договора.
– Пока не надо. Нашим юристам будет сложно разобраться. Мы подготовим проект финансирования в рамках Фонда – так будет проще, чем с конкретными университетами. Бюрократия, знаете ли… – сказал О’Коннор, стоявший неподалеку.
На заключительном ужине слово взял Голдсмит. Он поблагодарил гостей за приезд, за доклады и за открытость. Он сказал, что никто не ожидал ни таких серьезных докладов, ни такой глубины научных разработок, ни таких дружелюбных и общительных ученых из России. – Мы надеемся на серьезное научное сотрудничество с учеными новой России, – в завершение сказал он.
Сидящий рядом с Голдсмитом Вася негромко спросил:
– Майкл, так как мы будем сотрудничать?
– Василий, лучше на этот вопрос ответит мой коллега О’Коннор, но я тебе прямо скажу, что мы приложим все старания к этому.
О’Коннор подтвердил серьезность намерений Национального научного фонда и интерес его, как сотрудника этого фонда, к сотрудничеству со столь серьезными учеными. Пахомов произнес ответный тост. Через некоторое время немного захмелевший Вася стал объяснять Годсмиту:
– Майкл, мы строим общество равных возможностей! В сущности, мы его и строили, и продолжаем строить! Только вы строили его немного по-другому! Мы будем строить общество равных возможностей! Мы боролись, и будем бороться за это общество. На баррикадах год назад мы отстаивали новое общество.
– Василий, Вы были на баррикадах? Во время попытки свержения вашего правительства? – на лице Голдсмита было написано изумление и восхищение.
– Да, я был на баррикадах у белого Дома! И Палыч был!
– Как, доктор Герхард был на баррикадах? – Герхард кивнул. – О! Вы нас поражаете! – продолжал восхищаться Голдсмит. – Но это же риск! Как? Вы все были вместе? И академик Митька тоже?
– Нет, нет, – пришедший в себя Недогреев замотал головой.
– А где же вы были?
– Где надо, хе-хе-хе!
А Васе уже мечтал вслух, не замечая легкие улыбки американцев о внедрении своих разработок на Локхид, Боинг, и Дженерал Моторс. в мечтах он уже стал миллионером. Еще немного – и он произвел в миллионеры и Герхарда, и Афоню Нелятьева, и Санька. Перед глазами проплыла Вика Пахомова. Но что с ней делать, Васек не знал. Тогда он мысленно добавил в список миллионеров Пахомова, Касатонова и Недогреева. Потом он задумался, что он будет делать со своими деньгами. Ничего не придумав он решил: «А, раздам половину, а остальные…»
Да, такое было время. Такие надежды.
Помечтав, ученые вышли на дворик, и стали любоваться закатом.
Солнце закатывалось за стоявшие вдалеке горы. Было светло, радостно и волнительно.
Наутро при выезде из гостиницы возникла некоторая заминка.
Служащие гостиницы о чем-то шептались и подошли к Васе и стоявшим напротив Герхарду, Пахомову и Голдсмиту. Выяснилось, что при выезде из гостиницы Недогреев взял все бутылки со спиртным из минибара, да еще прихватил все шампуни. Да, тогда за границу ездили мало. По неопытности академик Митька решил, что, может быть. в гостинице пропажу не заметят. Ведь он же уезжает.
– ОК, пускай это будут наши проблемы! – тут же отреагировал Голдсмит. – Пусть это будет небольшой подарок нашему другу Митьке!
Делавший вид, что он тут не при чем Недогреев побагровел, но отказываться не стал.
При посадке в самолет Вася не утерпел и буркнул Пахомову:
– Какой стыд?
– Какой стыд? – переспросил Пахомов.
– Что наш коллега шампуни из номера все попер!
Пахомов поморщился:
– Неотесан он, это правда. Думал, не заметят. А он секретарше директора презент преподнесет. Но дела он делает, какие, Вы, Василий Иванович, и представить не можете. И долго еще до его уровня не дорастете, если вообще Вам удастся… – он посмотрел несколько надменно, – по-отечески Вам, Василий Иванович, говорю, его уважать надо – при Вашей будущей должности. Людей вообще любить надо!
Он – за внедрение отвечает, – продолжал Пахомов. – Он паясничает. А сам не так прост, как вы думаете. Скоро он генеральным директором «Квазара» будет. А те работы, которые он сделал, еще прозвучат! Вот увидите. И громко прозвучат! Они многое изменят! он опять мечтательно улыбнулся.
Вася не ответил.
* * *
На следующей неделе после приезда делегации в Москву в 233-й комнате на столе стояла бутылка виски. Что говорить, в ту пору это был экзотический напиток. Французский коньяк, шотландский виски – все казалось чем-то возвышенным. На закусь Вася притащил соленые огурцы. Афоня возился с чайником, все были в сборе. Пришел и Виктор Иванович.
– Василий Иванович, как проехались? – спросил Виктор Иванович. – Себя показали?
– Показали, Николай Иванович, – благодушно ответил Васек.
– А на других посмотрели?
– Ну а как же!
– И что, там все пьют виски? – продолжал спрашивать Виктор Иванович.
– Все они там пьют, так же, как и мы!
– А живут как?
– Неплохо живут. Сказать, что намного лучше работают – не скажешь. Приборы – это да!
Зашла в 233-ю и Вика.
– Фу, мальчики, закусываете соленым огурцом! Ну, налейте и мне.
– Налейте даме виски! – провозгласил Афоня.
– Фу, какая гадость! – сморщила гримаску Вика, принюхавшись к налитому.
– Вика, они же виски с содовой пьют!
– А вы мне не разбавили! Мало того, что сами алкоголики, так и меня споить хотите! – защебетала Вика, – ой, гадость! – она немного отхлебнула и еще раз искривила личико. – Ну, расскажите, что вы там видели! Мы работать с ними будем? А все остальные когда поедут? Я, может быть, тоже хочу, – она лукаво посмотрела на Васька. – Василий Иванович, – еще раз потянула она, – мы будем с ними работать?
– Будем, будем! – деловито и обнадеживающе произнес Вася. Сейчас самое главное – начать. Хорошо съездили! Они наши инициативы поддержали! Палыча вообще продолжать пить виски отпускать не хотели – все вопросы задавали.
– Хорошие вопросы задавали, – подтвердил Герхард. – полезная поездка. Дай бог, чтобы получилось.
– Получится, Палыч! Получится! – Вася широко махнул рукой. Нутром чую! Пахомов хорошо там выступал. Касатонова не зря взяли! Теперь мы с Пахомовым можем прямо в Президиум к Касатонову идти! Касатонов скоро академиком-секретарем станет. А ведь поддержка потребуется! Бюрократы повсюду! А у нас теперь своя рука в Президиуме есть!
– Высоко вы махнули, – пробормотал Санек, – тут в приемную не попадешь, не то что в кабинет к директору. А вы уже и в президиум дверь открываете!
– То ли будет! – виски в крови Васька уже играло. – Сначала нам надо вести работы, конечно, через Академию Наук. И я сам с Пахомовым пойду в нашу авиационную промышленность. Я им так прямо и скажу, что Боинг серьезно заинтересовался!
Вика с восхищением смотрела на Васю.
– Василий Иванович, так ты на кого работать-то будешь? – поинтересовался Виктор Иванович, – на наших или на Америку?
Секунд двадцать Вася размышлял, а потом объявил:
– Да на всех! Мы же завоевали это право! Теперь все будет по-другому! Мы будем работать и на наших, и на американцев. Заодно наших и подталкивать будем, если наши будут отставать! Мы будем делать прогресс повсюду! Наука должна быть во главе всей нашей жизни, всех наших перемен!
По прошествии многих лет эти слова читателям покажутся наивными и смешными. Кто-то подумает. что это – нелепая выдумка автора. А вот нет, дорогой читатель! Именно так все и было! И голова кружилась от восторга. Мечталось, как все будет хорошо! Ах, какие были надежды!
Вася, однако, не только витал в облаках. На Земле он тоже стоял достаточно прочно.
– Афанасий, у тебя вроде бы связи в Московском Комсомольце есть? – спросил он.
– Есть один дружок, – отвечал Афоня, – даже несколько, – добавил он, задумавшись. – И не только в Московском Комсомольце.
– Слушай, договорись, чтобы взяли интервью. Мне хочется, чтобы о нашей активности узнало побольше народа. Чтобы и другие начали действовать! Мы поработаем, это точно! Ребята, какая там аналитика!
– Это точно, – сказал Герхард, – я вида особо не показывал, но слюнки капали.
– А как там дружок пахомовский – Недогреев, себя вел? – спросил Афоня.
– О, академик Митька, – потянул Вася. – Ох, он выступил!… Вот уж точно: «Пустили Дуньку во Европу, она всем показала…» – он сделал паузу и снисходительно улыбнулся. – Он, скотина, решил им раз продемонстрировать, как пьют в России. И показал!
– Сидим за столом в ресторанчике Калифорнийского технологического, – продолжил он. бросив взгляд на Вику, – подходит ко мне американец и говорит:
– Василий, нам нужна ваша помощь!
– Ну, думаю, что же случилось? Чую, ведут меня в туалет, а там наш проверенный и свой в доску ученый в обнимку с унитазом! – закончил он. – Мы с Палычем его потащили, а он упирается, сволочь!
Вика восторженно ойкнула, широко раскрыв глаза.
– Он ведь здоровенный, – продолжал Василий Иванович. – Хорошо, Пахомов тоже в туалет спустился и прикрикнул. А то ведь он упирался и обещал всех разбомбить!
– Не разбомбил? – спросил Санек.
– Чтоб бомбить – у него бомб с собой не было, а вот что кулаками не стал махать, это хорошо. А то бы позора не миновать!
– Ничего, у него боекомплект неизрасходованным остался, – заметил Санек.
– Разбомбить наш коллега всех пообещал, однако при выезде из гостиницы в Калифорнии он забрал все спиртное из минибара, считая, что никто не заметит, – делился переживаниями Герхард.
– Заметили? – спросил Афоня.
– Еще бы! Все это немедленно проверяется. Но ведь он шампуни, шампуни все увел! Стыд!
– Ну, стыд… Может, ему помыться захотелось, – резонерски заметил Санек.
– Мытый Недогреев лучше немытого? – спросил Афоня.
– Да и не скажешь сразу, – пробормотал Герхард. – Мытый или немытый, а он себя еще покажет.
– Ладно вам, мужики, – сказал Николай Иванович, – хорошо съездили! С почином!
Все опять шумно разговорились.
В завершение застолья Вася опять начал говорить:
– Теперь жизнь пойдет, мужики! Я сам пойду в Президиум РАН! Все поменяется!
– Это мысль! – провозглашал Афанасий.
– Василий Иванович, Вы меня с собой возьмите, – с надеждой и восхищением пела Вика.
– Афанасий, ты про статью о нашей поездке куда-нибудь в прессу двинуть не забудь! – нетрезво вспоминал о деле Василий Иванович.
* * *
Господи, прости подвыпивших ученых! Им ведь так хотелось чего-то светлого и большого! Им не нужны были награды, им не нужны были почести! Ведь перед ними тогда, в начале девяностых, открывался весь мир! Старая, отжившая система была сломана, и надо было строить новый мир! Они и надеялись на лучшее. Какие были надежды!
Глава 2
А теперь в Америку едут и депутаты. Надежды крепнут
Статья о поездке российских ученых в США «Прорыв в будущее!» была опубликована в «Московском Комсомольце» в ноябре 1992 года. Статью, благодаря газетным знакомствам Афанасия, опубликовали через десять дней после возвращения делегации. В статье говорилось о многом, а намеки были еще на большее.
Статья была построена в форме интервью, которое давал Василий Иванович Мелентьев. В интервью Вася, приукрасив совсем чуть-чуть, описал впечатления о поездке, о том, как российских ученых принимали в американских университетах, об уважительном отношении к научным достижениям России. Далее были приведены размышления о потенциале российской науки, а заканчивалась статья словами:
«Несмотря на то, что наш уровень знаний более фундаментален, приборная база у американских ученых намного лучше. Синтез наших усилий, преодоление барьеров – это и есть будущее отношений наших стран и нашей науки!» На фотографии к статье, естественно, красовался Вася.
В 233-й комнате при чаепитии как раз обсуждался местный анекдот. – Приходит вчера один ученый мудель…. – рассказывал Афоня.
– Афоня! Что за выражения! – жеманно воскликнула зашедшая на чай Вика.
– Без этого слова никак не передашь смысл события, – спокойно отреагировал Афанасий и продолжал:
– приходит ученый мудель и говорит…
А что говорит, он сказать не успел, поскольку со свежим номером газеты в комнату ворвался Василий Иванович.
– Рядовой Раздолбаев, ты молодец! Опубликовали статью. Теперь пойдет резонанс!
Вика восторженно ойкнула.
– Товарищ-господин-старшина Раздолбаенко, какие будут премиальные? – осведомился Афанасий.
– Представлю к очередному воинскому званию! Ефрейтор Раздолбаев будешь!
– Ну ты карьеру мне создаешь! Эдак недолго и до генерала дослужиться!
– Дослужишься! И все мы дослужимся!
– Генерал Раздолбаев – это звучит! – улыбнулся Санек, произнеся «звучи-и-ит» очень долго и немного наклонив голову, – можно сказать, это звучит гордо! А какая перспектива открывается! Так что твой ученый мудель? – он обратился к Афоне.
Вася чувствовал себя обиженным. Ведь у него свежий номер газеты с его интервью, а эти занятые исключительно своими персонами люди, с позволения сказать, его товарищи, обсуждают какого-то неграмотного изобретателя!
– Василий Иванович, можно почитать? – решив спасти положение, потянула Вика. – Ой, тут Ваша фотография! Ой, тут про Николая Павловича так много написано! – Вика пробежала глазами по статье и тут же обратилась к Герхарду, – Николай Павлович, глядите, тут прямо так и написано, как американцы о Вас отзывались: «Доктор Герхард показал нам перспективы развития этого направления!»
Газету взял Афанасий, потом Санек. Потом статью стал внимательно рассматривать Николай Иванович:
– Василий Иванович, Пахомов вместе с тобой интервью давать не захотел?
– Понимаешь, я как-то…
– … не спросил его, – закончил Санек, – хочет он давать интервью или нет.
– Ой, Василий Иванович, смотри…, – потянул Николай Иванович.
– Куда мне смотреть? – взвился Вася, – и на кого? Я про Пахомова и Касатонова, как о членах делегации, написал. Я, наоборот, про себя меньше всего сказал!
– Господин старшина Раздолбаенко, как же так? – поднял голос Афоня. – А как же мир узнает про нашу «Научную Инициативу»?
Народ развеселился.
– Ну, я вскользь чуть-чуть написал, – немного смущенно промямлил Вася, – между строк.
– Да, тут прямо между строк так и написано: «Я, как генеральный директор компании «Научная инициатива», всецело поддерживаю инициативу Президиума Российской Академии Наук», – прочитал Николай Иванович.
– Между каких строк? – лукаво спросил Санек.
– Между строки: «Российскую Академию Наук представляли академики Касатонов и Пахомов» и строки: «Будущее мировой науки в наших руках!» – под хохот собравшихся дочитал Николай Иванович. Переставший смущаться Вася смеялся вместе со всеми. Более того, он тут же переспросил Герхарада:
– Палыч, правда ведь оптимистично вышло?
Еще более бурный взрыв хохота был ответом.
* * *
Вася даже не обратил внимания. на то, что через день Погодин, встретив его в коридоре, ласково улыбнулся и по отечески спросил его:
– Статеечки пишете, Василий Иванович?
– Так это не я. Это про меня, – ответил Вася, – то есть, про нас, поправился он.
– А что же Пахомову слова не дали?
– Юрий Иванович, – без всякой задней мысли отвечал Вася, ведь наоборот лучше, если про него написано. Так больше про него сказать можно.
– Ну-ну, – сказал Погодин и пошел дальше. Вася даже не вспомнил о том, что два-три года назад он частенько схлестывался с секретарем парткома института Погодиным. когда он был комсомольским деятелем. Да и какая разница, что Погодин несколько раз в кабинете директора упоминал статью и высказывал опасения? Ведь все шло хорошо! Да и Пахомов был настроен оптимистично.
* * *
Прошел месяц. В Москве Россией и Штатами был подписан договор СНВ-II о сокращении стратегических наступательных вооружений. И США, и Россия взяли на себя обязательства сократить на две трети число имеющихся ядерных боеголовок. Как здорово! В эйфории даже почти не заметили, что под боком начиналась абхазская война – не до того было.
А Васю на тридцатилетие позвал старый товарищ, с которым они когда-то вместе работали в комитете комсомола университета. Вот странно! В стране победила демократия, а все комсомольские вожаки отжившего режима оказались на хороших местах – кто в бизнесе, а кто в органах власти. Однако после третьей рюмки уже создалось впечатление, что и не расставались. Тот же треп, те же интриги. – Ты-то, Вася, как поживаешь? Все в институте? – спросил Васю его бывший начальник и секретарь комитета комсомола, а ныне депутат Думы.
– Да, по-прежнему в институте.
– Ну что там? Все формулы пишете? – снисходительно потянул депутат.
– Формулы тоже пишем. Но не только. Вот недавно с Пахомовым в Америку летали.
– Да ты что! Ты с Пахомовым? А куда? Оборудование, что ли, покупать?
– Бери выше! Мы теперь сотрудничать будем с американцами.
– Вот это да! Классно! То есть они что, деньги вам платить будут?
– Посмотрим. У меня были планы вообще их на договор взять. Про нас статья вышла в Московском Комсомольце.
– Да ты что! Слушай, Вась, давай ты у нас на секции выступишь. Правда, у нас «Московский Комсомолец» не очень любят. Но про это можно не говорить.
– Давай! На какой секции?
– На нашей секции по науке и технике Государственной Думы. Расскажешь про сотрудничество. Мы тебя поддержим!
– Давай! Мы как раз в Америку опять собираемся. Нам поддержка не помешает.
Четвертая, пятая рюмка…
– Сперва пусть выступит один твой академик, а мы ему вопросы позадаем. Он пусть про перспективы всякие загнет, что-нибудь про приоритет нашей науки скажет. Потом пусть другой академик о возможности взаимодействия с американцами, для повышения эффективности внедрений, ляпнет.
– Да ляпнем, ляпнем! – отвечал Василий Иванович, у которого рюмка была уже в руке.
– Ну, цзинь! Ляпнем! – двинул рюмкой его старый комсомольский товарищ.
Шестая рюмка, седьмая…, и план расширенного заседания секции Госдумы по науке и технике был составлен.
Подумав на следующий день, Василий Иванович позвал на заседание секции Госдумы Пахомова и Касатонова. Возражений от академиков не последовало. Госдума – это серьезно! В свете всего того, на что замахивались, поддержка депутатов была нужна.
Касатонов предложил Недогреева, но Пахомов отмахнулся. Он был в курсе, что после поездки в США трения между Недогреевым и его начальником Ломовым возросли. И не хотел углублять их.
Несмотря на назревающий весной 1993 года в стране конституционный кризис, а может быть, и благодаря этому кризису, разговор с депутатами из научно-технической секции Госдумы вышел простой.
Собравшиеся на расширенное заседание депутаты внимательно выслушали короткие сообщения Касатонова и Пахомова. У Васи хватило ума третьим не выступать. Депутаты поддержали инициативы ученых, в результате чего почти сразу после референдума «Доверяете ли Вы Президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину?» появилось мало кем замеченное «Постановление по благоприятствованию развития отношений российских и американских ученых» и еще одна статья, теперь уже в Российской газете. Спустя два месяца Касатонов стал академиком-секретарем, а Вася почти случайно попал в шашлычную, куда депутаты зашли после своей напряженной работы.
Уже после первой рюмки один из его старых приятелей сказал:
– Василий Иванович, я совершенно сознательно готовил постановление о взаимодействию наших наук. Дело хорошее. Только пусть они нас тоже пригласят! Мы же отвечаем за законодательную часть научно-технического развития нашей страны. Мы своими глазами должны увидеть их достижения и создавать условия, чтобы наши достижения были не хуже.
– Наши достижения должны быть лучше! – тут же откликнулся Вася.
– Вот и я про то же, – ласково кивнул депутат. – Мы же должны знать, какие условия вам создавать. Но нам бы еще с кем-нибудь из сенаторов пообщаться. Или конгрессменов. Мы с нашей стороны открываем режим благоприятствования. Они – со своей. Но мы же должны увидеть, что мы поддерживаем! – депутат проникновенно посмотрел на Васю. – Мы же должны им в глаза посмотреть! Нужна поездка! – Ну, давай! За науку! Чтобы развивалась! – тут же полез чокаться Василий Иванович.
В предотъездной суете в сентябре 1993-го в 233-й комнате Василий Иванович заявил, что пора создавать комиссию «Российская Академия наук – Национальный Научный Фонд США» по выработке концепций мирового развития.
– Ну, ты, Василий Иванович, хватил, – сказал Николай Иванович. – Тут наш да украинский президенты Черноморский флот делят, а ты их, того и гляди, переплюнешь!
– Ученые должны определять, куда движется общество! Прогрессивно мыслящие ученые! – не обращая внимания на проблемы Черноморского флота, ответил Вася.
– Василий Иванович, что-то тебя немного занесло, – сказал Герхард.
– Палыч, ты не понимаешь! Сейчас уникальный момент! Кончилось противостояние двух систем. Черт с ним, с флотом! Образуется, как-нибудь. Мы больше не враги! Мы должны вместе развиваться!
И теперь не политики, а ученые должны определять, куда идти!
– Ой, Василий Иванович, что-то это слишком глобально, – сказал Санек.
– Ученый и должен мыслить глобально! – не сдавался Вася.
– Ты лучше скажи, много денег ты собираешься заработать на этом деле? Ты ведь директор ОАО «Научная инициатива».
– Да мы все миллионерами станем! – весело улыбнулся Вася.
– И куда ты свои миллионы тратить будешь? – спросил Санек.
Об этом Вася не думал. И этот вопрос поставил его в тупик.
– Яхту куплю и поплыву в кругосветное плавание, – не очень уверенно ответил он.
– Один? – спросила Вика.
– Один? Не… возьму кого-нибудь в команду. Приплыву на остров.
– Старшина Раздолбаенко, ты эскадренный миноносец у украинцев купи, – начал ёрничать Афанасий.
– Вася, открой какой-нибудь атолл в Тихом океане, – посоветовал Санек.
– Да запросто! Построю там аэропорт…
– Зачем?
– Начну возить туристов, – замялся Василий Иванович, – на ловлю акул, – тут же нашелся он.
– Василий Иванович, тебе волю дай – ты всех акул истребишь!
– И это будет благородным делом! Будем варить уху из акульих плавников!
– Василий Иванович, в набедренной повязке и с бусами на шее посреди Тихого океана. Да еще с гарпуном. И на эскадренном миноносце! Ты будешь смотреться великолепно! Ради этого ты собираешься создавать комиссию по совместной разработке научных перспектив и совместного научно-технического развития?
Вася смутился.
– Ну, мы посмотрим. Сначала надо с Голдсмитом повидаться, и с О’Коннором.
– Ты их тоже на атолле варить уху из акульих плавников будешь уговаривать? Вы уж на паях аэропорт на атолле стройте. Конференции начнете там проводить.
– Слушай, это мысль! Ефрейтор Раздолбаев, ты гениально мыслишь! Конференции на атолле! Точно тебе генералом быть! Ну, хотя бы полковником!
– Полковник Раздолбаев – тоже звучит! – прокомментировал Санек.
– Стараемся, господин старшина Раздолбаенко. Вику на атолле поселим – за хозяйством следить.
– Мальчики, как же я без вас? – не дала развить тему про раздолбаев Вика.
– Так мы к тебе прилетать будем! Или приплывать. Василий Иванович будет приплывать, а ты его будешь встречать. На маяк приходить будешь. Василий Иванович, ты маяк на атолле построишь? Для Вики.
– Построю самый современный, с электронной навигацией. По нему и самолеты садиться будут! А еще замок там поставить. С башнями!
– Вот видишь, все хорошо будет! – это Афанасий обратился уже к Вике.
Какие были все-таки надежды! Сейчас уже и не верится во все это. А тогда верили. И даже повторный путч не смутил. Наоборот, еще одна победа над путчистами в сентябре 1993 года вселила еще больше надежд на будущее! Опять победила демократия, и вот группа ученых опять летела в Америку! И зачем? Договариваться о сотрудничестве! Да еще и депутатов с собой везли!
Еще не верилось, но голова уже кружилась от перспектив!
Задачи на вторую поездку в Америку были непростые. Предложение от американской стороны к сотрудничеству было. Только какое-то оно было неясное. Надо было проговорить, как будет осуществляться работа по совместным разработкам между Россией и США. Да еще и депутатов развлечь.
Сложилось все очень хорошо. Встречу с представителями Национального научного фонда американцы предложили провести в Массачусетском технологическом, где уже были Касатонов и Василий Иванович. В этот раз взяли и Афанасия. Делегация российских ученых была доукомплектована двумя депутатами Думы – товарищами Василия Ивановича по комсомольской молодости.
Афанасия восхищало все. И аэропорт Джона Кеннеди, и автострады. От кампуса университета он был просто в восторге и сказал:
– Все, я тут остаюсь. Тут на роликах на работу можно ездить. Мечта жизни – ездить на работу на роликах или велосипеде. Господин старшина Раздолбаенко, согласовывай! Я тебе гранты буду выбивать для твоих проектов.
– Ефрейтор Раздолбаев, отставить бессмысленное колебание воздуха и увеличение хаоса в мироздании! Ты мне в Москве нужен! Афанасий, ты пойми! – горячо убеждало Василий Иванович. – У нас все будет, и ничуть не хуже, а даже лучше. Сейчас у нас в стране все наладится, и мы попрем! Будем второй экономикой мира, а потом и первой!
Что говорить, тогда, осенью 1993 года все еще отчасти представлялось в розовом свете, хоть цены на хлеб уже выросли в три раза. В результате отпуска цен уже начался процесс обнищания жителей. Но многим еще казалось, что все еще впереди, и лучшее только начинается, надо только перетерпеть чуть-чуть. Эх, эх…
– А наша «Научная Инициатива» станет центром преобразований! – продолжал Вася. – Мы на равных правах войдем в комиссию Академии наук и Национального научного фонда. А может быть, тут Вася оглянулся, и не увидев рядом Касатонова и депутатов, продолжил, – деньги идти будут через нас, а не через Президиум Академии Наук.
– Нас не посадят? – поинтересовался Афоня.
– Кто же нас посадит? Да мы сами, кого хочешь, посадим. Нашу комиссию Дума поддерживает. И депутаты уже за нас. Ты пойми, продолжил он, глядя, как Афанасий провожает взглядом стайку студентов, катящихся по кампусу университета на роликах, – это пока у них все хорошо! У нас будет лучше!
Депутаты Думы держались настороженно. С одной стороны, им хотелось попасть в российско-американскую комиссию по совместной разработке высоких технологий. С другой стороны…, с другой стороны, они оглядывались по сторонам и мало что понимали.
– Можно нам встретиться с членами конгресса, отвечающими за законодательную деятельность в области развития науки? – на первой встрече задал вопрос один из депутатов.
– Видите ли, мы не очень готовы, – ответил Голдсмит. – Такие вопросы, обычно, решаются заранее. Мы польщены вашим вниманием. Однако попробуем. У нашего декана есть знакомства в Конгрессе. Попробуем. Попробуем, – повторил он.
Голдсмит поговорил с деканом, тот набрал номер члена Конгресса от штата Массачусетс. И вот на третий день пребывания российской делегации оживление наступило даже в размеренной жизни массачусетского института. Около двух часов дня на парковке факультета остановился кадиллак, а из него вышел улыбающийся седеющий конгрессмен. Его ждали.
Руководство факультета стояло на крыльце входа в здание. Конгрессмен был элегантный и стройный, в хорошем костюме, но без галстука. Он тут же начал здороваться со всеми встречавшими его. Декана он обнял, с Голдсмитом поздоровался за руку.
– Ну, где тут ваши русские? Показывайте! – потребовал он. – Нормальные они? – и не дожидаясь ответа, сказал декану:
– Чарли, давай-ка зайдем к тебе в кабинет, поговорим перед встречей с твоими русскими. Возьми всех, кого считаешь нужным.
В кабинете декана оказались Голдсмит и О’Коннор.
– Джентльмены, я польщен вниманием. Однако, что от меня надо? Даже точнее, скажите, пожалуйста, что от меня надо русским? И зачем они нам нужны? Они нам нужны зачем-нибудь? – с обаятельной улыбкой он обратился к декану.
– В Конгресс будет направлен запрос о согласовании совместной комиссии по научным разработкам с русскими. От Национального научного фонда этот проект веду я. Конгресс получит запрос через месяц, – ответил вместо декана О’Коннор.
– Прекрасно. Нам это нужно?
– Инициатива представляется интересной.
– ОК. Я готов в это верить, – быстро говорил конгрессмен, – а зачем нужен я?
– Видите ли, в их команде – члены их Конгресса.
– ОК! – Конгрессмен немного удивленно поднял брови. – Так что от меня нужно?
– Внимание, сэр, – подсказал Голдсмит.
– О, теперь я понимаю. Как они из себя? На медведей похожи? конгрессмен расхохотался.
– С виду нормальные люди. Не очень понимают, что им надо.
– ОК, пойдемте к нашим медведям. Ужин у нас запланирован?
– О да, – отвечал Голдсмит, – они это любят.
– Значит, моя задача – развлекать их часа полтора. А потом выстоять на ужине. Джентльмены, я рассчитываю на вашу поддержку!
– ОК, сэр, – сказал О’Коннор, – Вы побольше расспрашивайте их. А на ужине они сами разговорятся.
– Не оставляйте меня, коллеги! – рассмеялся конгрессмен. Как они пьют?
– В этот раз самых буйных нет, – ответил Голдсмит. – Но лучше нам с ними не соревноваться.
– Да что Вы? Соревноваться с русскими за столом в количестве выпитого? Нет! – опять рассмеялся жизнерадостный конгрессмен. Я лучше предпочту соревноваться с ними в других вещах. ОК, так где наши медведи?
После представления конгрессмен сразу же перешел к расспросам. Он спрашивал депутатов о принципах научного финансирования, о приоритетных направлениях, об исследованиях в гуманитарной сфере, о строящихся орбитальных космических станциях.
Ошалевшие от такого напора депутаты чувствовали себя школьниками, плохо подготовившими домашнее задание. Они не сумели дать ответ об объемах средств для орбитальных космических станций, об исследованиях в области генной инженерии, о прикладных аспектах исследования психологии. О толщине озонового слоя над российской частью Арктики ответить они тоже не сумели.
Касатонов, увидев такой поворот событий, предпочел остаться в тени. На помощь друзьям-депутатам пришел Василий Иванович. Насчет толщины озонового слоя он тоже не был в курсе, но с его приходом разговор превратился хотя бы в подобие диалога. Вася плавно повернул расспросы американца в обсуждение перспектив совместных исследований.
