А. В. Шульга
Авантюра «Крым»

Глава 4

Такси остановилось, таксист громко отрапортовал:

– Пансионат Раздолье, Морская 28 как и заказывали.

Никита протянул таксисту деньги, накинул сумку на плечо, вылез из машины. Навстречу ему из калитки пансионата вышла белокурая, хорошо сложенная девушка лет восемнадцати. Никита оценил ее загар и внешность. Подумал: «Наверное из местных, работает на родителей». Девушка приятно улыбнулась, оголив ровные белые зубы, с разочарованием в голосе проговорила:

– Опять не наши.

Никита ответил ей улыбкой.

– А я не подойду?

Видимо он тоже произвел на нее должное впечатление, так как девушка поддержала начавшийся диалог.

– Я жду наших ребят дайверов, они должны приехать из Ялты.

Никита был удивлен.

– С каких это пор поселок Витино привлекает дайверов?

– Ну сам поселок, конечно, не привлекает, а вот этот пансионат и клуб дайверов на берегу сейчас в тренде, где – то года два.

– Давно я здесь не был.

Он протянул руку.

– Никита.

– Лика. Вы отдыхать?

Ему было приятно держать ее ладонь, он заметил, как у нее учащенно забилось сердце.

– И отдыхать, и навестить дорогих мне людей.

– Ага, вы местный?

– Нет, скорее мои родители местные.

Лика вскинула к верху руки и буквально выкрикнула.

– Я поняла, вы Никита – сын Татьяны Владимировны, ваши родители хозяева понсионата и клуба дайверов.

– Правильно, я их сын.

– Ну ничего хорошенький, как и описывала тетя Таня.

Никита был польщен, краска ударила ему в лицо.

– Вы тоже, просто ослепительно красивы.

Лика сделала вид будто не слышала его комплимента.

– А ваших родителей тут нет, в это время они в клубе и на пляже могу проводить.

Никита охотно согласился.

– Я не против. Только у меня условие.

– Какое?

– Мы переходим на ты.

– Уважаю в мужчинах прямоту, я согласна.

Никита подумал: «Да, девочка не подарок. Хороша, умна и компанейская, будет весело».

Лика спросила:

– Как Москва?

Никита усмехнулся.

– В порядке, всё и все на месте.

Пройдя по улице, по краям которой сплошной стеной стояли отели и пансионаты для отдыхающих метров триста, они вышли к морю. Прекрасное шикарное море раскинулось перед ними во всей своей красе. Никита вздохнул полной грудью.

– Какая красота, сколько не приезжаю сюда, этот прекрасный вид ошеломляет и очаровывает – непередаваемое ощущение. Прекрасный воздух! Даже не ощущаешь, как входит в легкие! Да, это не мегаполис со всеми примесями химических отходов. Красота!

Лика улыбнулась, прищуриваясь от солнца.

– Это Крым, Никита, этим все сказано.

Никита не ответил ей, но мысленно согласился.

– Да, Крым – это одно из чудес света: горы, море, лиманы сочетают этот чудесный воздух, который многих людей здесь вылечил.

Мать встретила их на берегу возле небольшого двухэтажного домика, где и размещался клуб дайверов, открытый отцом Никиты. Мать три раза поцеловала Никиту и сильно прижала его к груди, ему стало как – то неловко при Лике. Улыбаясь, он взмолился:

– Мать! Мать! Задушишь любимого сына!

Татьяна Владимировна ослабила хватку, лукаво посмотрела на Лику и пошутила:

– Да ты не один, с невестой!

Лика смущенно парировала намек:

– Ну что вы, Татьяна Владимировна, куда уж нам.

За клубом дайверов находилось небольшое открытое кафе. Мать с Ликой стали накрывать на стол, а Никита пошел повидаться с отцом, с которым у него были непростые отношения. Нет, это не то чтобы они были в ссоре, нет. У отца был строгий нрав, он много где побывал и повидал за свою жизнь, и поэтому у него были свои взгляды на жизнь. Он с двумя помощниками возился около мотора, установленного на лодке. Увидев сына, не смог скрыть улыбки. И, изображая Тараса Бульбу из Романа Гоголя, приговаривал:

– Какой гарный хлопец, вы только посмотрите, а ну – ка повернись, я гляну на тебя!

Отец и сын обнялись. Никита очень сильно любил и уважал отца, поэтому на его глазах навернулись слезы.

– Здорово, батя!

– Здорово, сын! Вот теперь будет с кем поспорить! Как академия, как учеба?

– Все хорошо, батя.

– Ну, добре, добре. – Повернулся к помощникам:

– Ну, теперь вы без меня, сын приехал! Заканчивайте и к столу.

Застолье было в самом разгаре. Стемнело. Отец со своими двумя помощниками затянули старую казацкую песню. Никита слышал ее много раз, но слов так и не запомнил. Он пошел проводить Лику, которая была не против. Как только они отошли от клуба, она спросила:

– А ты где учишься в Москве?

– В Академии.

– В какой?

Никита усмехнулся:

– В сельхоз.

Лика рассмеялась:

– Врешь.

– Что, не похож на ботаника?

– Нет. Такие как ты, мне кажется, агрономами не становятся.

– Тогда на кого я должен учиться?

– Ну на нефтяника, газовика, на будущего чиновника, на военного на худой конец.

– Что, других профессий нет?

– Ну, в наше время эти профессии самые престижные. Так все – таки на кого?

Она резко повернулась к нему так, что он слышал ее дыхание. Он выдохнул, так как почувствовал от ее близости приятное возбуждение.

– Моя профессия ближе к военным.

Она часто задышала, чтобы скрыть волнение и тихо спросила:

– У тебя есть девушка?

Никита взял ее за руку ответил вопросом:

– Нет. А у тебя? Есть у тебя парень?

Она не успела ответить. Из – за угла ближайшего пансионата вынырнул «Хаммер». Из него раздавалась громкая музыка. Фары выхватили их из темноты. Никита отпустил ее руку. Она резко обернулась на шум и отошла на приличное расстояние. Машина остановилась перед ними. Никита заметил – на машине были украинские номера. Из машины послышались крики:

– О, вот она!

– Да она с кавалером!

Голос девушки заключил:

– А он ничего!

С шоферского сиденья вылез высокий парень. Он был побрит налысо, с Никитой одного роста, но шире в плечах и заметно постарше. Он подошел к Лике, обнял ее, поцеловал в щеку, положил ей руку на плечо, нагло, оценивающе посмотрел на Никиту, спросил:

– Кто такой?

Никита не успел ему ответить, его опередила Лика:

– Это Никита, сын Татьяны Владимировны.

Здоровяк промычал:

– Уууууу.

Поцеловал ее в голову.

– Поехали.

– Куда?

– В Евпаторию, развеяться, скажи мальчику – пока.

Он пошел к машине, закурив на ходу.

Лика спросила:

– Поедешь с нами?

Никита улыбнулся:

– Нет, спасибо, я к родителям, давно не виделись.

Он резко, по военному повернулся и направился к дайвинг клубу.

За спиной послышались опять пьяные голоса.

– Поехали!

– Лика, кто это такой?

– Тебе, Ларка, какое дело?

Никита даже услышал голос здровяка, по всей видимости, друга Лики:

– Ты что, глаз на него положила? Смотри – накажу !

Лика бросила:

– Да пошел ты!

Никита подумал: «Вот баран!»

Глава 5

Князь Магомедов дернул на себя поводья своего коня, повернулся к полковнику Устюгову:

– Скажите мне, Иван Алексеевич.

– Слушаю Вас, князь.

– Как это можно, нас – отличных воинов и отослать в тыл?

– Командующему видней, Магомед.

На фоне заходящего солнца лицо Магомеда казалось багровым, что еще больше выделяло на его лице орлиный нос.

– Не пойму, зачем мы нужны в тылу?

– При мне пакет, который я должен вскрыть в Симферополе. С командующим мы прошли всю германскую, он доверяет мне, поэтому и поручил это задание. Уверяю вас, князь, прогулкой это не будет, нас ожидает что – то особенное.

– Я и все мужчины в нашем роду воины и мне не понять этого, убрать всех легких рубак и без того трещащего по всем швам фронта, да такого командира как вы! Что сможет сделать этот Петухов? Как он сможет заменить вас?

– Прошу Вас, князь, успокойтесь. Воронов, полковник Воронов, а не Петухов.

– Эй, какая разница! Птица есть птица.

Магомедов вспылил, показывая свой кавказский темперамент. Когда он был заведен, ему было трудно объяснить чужую точку зрения. Где – то в душе Устюгов даже пожалел, что взял князя с собой. Но у этого чечена была одна особенность, которая списывала все его недостатки. Он был предан и храбр. И в этом задании, а Устюгов не сомневался, что задание будет сложным, Магомедов будет самым незаменимым бойцом в его небольшом отряде. Ведь он взял с собой всего двадцать сабель – тех, кого он знал, и в ком не сомневался.

– Воронова я хорошо знаю, он неплохой командир.

Князь выругался на своем языке.

– Он всегда командовал пехотой. Как он сможет командовать джигитами?

Устюгов усмехнулся. Джигитами Магомедов называл всех тех, кто мог сидеть и держать в руках клинок. Стемнело. Стало заметно прохладнее, почувствовался трупный запах – запах смерти. Полковник Устюгов невольно подметил:

– Чувствуете запах, князь? Вот вам и подтверждение, что она рядом.

Голос Магомедова был твердым, он насторожился:

– Так пахнет смерть.

Неожиданно в небе появилась большая луна и осветила окрестности. Они ехали среди двух больших холмов. Виселицы вдоль дороги появились тоже неожиданно. Магомедов тихо спросил, будто увидел привидение:

– Что это? Кто эти люди? Красные?

Устюгов выдохнул с сожалением:

– Это проделки генерала Слощева. Карательные действия против красных партизан.

Князь с отвращением проговорил:

– Шакалы, это шакалы сделали! Смотрите, там лежат мертвые дети и женщины!

Устюгов не стал ему ничего отвечать, зная, что это бесполезно.

К ним подъехал Алешин с двумя казаками, вернулся дозор. Алешин, не скрывая волнения, глубоко дыша, взял под козырек:

– Разрешите доложить?

– Да, Алешин, говорите голубчик.

– Впереди, верстах в двух деревня.

– Кто в ней?

– Точно определить не удалось, но нас обстреляли. Преследовать не стали. В бой не ввязывались, как Вы приказали.

Полковник Устюгов посмотрел на князя. Тот произнес какую – то молитву.

– Ну что, князь, вот вам и дело. Возьми с собой еще троих – и разведать. В бой не вступать, может это и наши.

Князь молча кивнул и ударил ногой коня в бок.

Как только Болобановы поужинали со своими новыми друзьями и практически собрались ко сну, с улицы раздались топот лошадиных копыт и ржание. Шум казался такой силы, что ощущение охватило всех, будто не один лошадиный табун на полном ходу заполнил всю деревню. Болобанов старший перекрестился. По спине Елизаветы пробежал неприятный холодок. С улицы раздался хриплый голос, приказывая кому – то.

– Никто не должен уйти! Стрелять в любого, кто сопротивляется.

Дверь внезапно распахнулась. В избу ввалились трое, вооруженные винтовками, одеты они были как попало в гражданскую одежду. Елизавета знала – так выглядят только бандиты или красные. За время гражданской войны она научилась различать эти личности по одежде. Для нее, и вообще для всех беженцев, ни те, ни другие ничего хорошего не сулили. Один из троих, что был с бородой, рассмеялся во весь рот, в котором виднелось всего две пары зубов.

– Да тут, посмотри, бабы, да какие холеные.

Приказал:

– Золото и все ценное на стол!

Второй, со шрамом на щеке, добавил:

– Мужики, выходим во двор!

Болобанов старший попытался возразить:

– Товарищи, у нас ничего нет, даже этот дом не наш ....

Он не успел договорить, как третий поднял его с лавки на ноги и ударил кулаком в живот. Кирилл Мифодьевич сложился пополам и опустился на ноги. Бородатый прокричал:

– Золото, драгоценности! Всех порешим!

Выхватил саблю и ударил по лицу учителя танцев, разрубив его голову пополам. Кровь от него брызнула на лицо его жене. Она истошно завизжала. С улицы так же слышались крики и выстрелы. В избу вбежал еще один бандит. Выглядел он холеным – чисто выбритый, в овечьей тужурке, в одной руке держал саблю, в другой – револьвер.

– Что тут у вас?

Взгляд его остановился на Елизавете, он нахально улыбнулся и двинулся к ней. Брат Сергей взял сестру за руку и преградил ему дорогу. Мать Елизаветы поднялась со своего места, крикнула на бандита:

– Не смей, тварь!

Продолжая ухмыляться, бандит выстрелил ей в грудь. Мать Елизаветы повалилась на бок. Сергей получил ударом эфеса сабли по лицу и отлетел к стене. Из его головы брызнула кровь. Тело Елизаветы буквально окаменело. Бандит в овчинной тужурке повалил ее на стол и задрал подол платья. От страха она даже не могла сопротивляться. Она видела, как один из бандитов повалил на пол жену учителя танцев. Она тоже не сопротивлялась, прижимая к груди своего ребенка, который кричал. Бандит выхватил из ее рук ребенка и бросил его к печи. Девочка затихла, а бандит разодрал платье, оголив груди, и жадно впился в грудь, прорычал:

– Кто хочет молочка?

Насильник вошел в Елизавету. Все тело пронзила боль, слезы брызнули из ее глаз. Она видела, как бородач поднял на ноги ее отца и вытащил из грудного кармана его пальто колье матери. Отец встретился взглядом с дочерью. Она проговорила, давя в себе горе и обиду:

– Папа, как ты мог?

Он зарычал и бросился на бородача, но тот вонзил ему нож в грудь. Отец упал на пол, залитый кровью. Насильник, сделав свое дело, подошел к бородачу, забрал колье матери. С улицы раздались выстрелы. Кто – то, проходя мимо хаты, спросил:

– Атаман здесь?

Насильник в тужурке отозвался:

– Петро, я здесь.

Петро, не заходя, отрапортовал:

– По-моему, хлопцы, казачий разъезд обстреляли. Надо уходить. Атаман, не ровен час – белые появятся.

Атаман бросил через плечо взгляд на Елизавету, подмигнул ей:

– Извини, дорогая, дела.

Бросил бородачу:

– Уходим, пожитки не забудьте.

Вышел из избы, за ним последовал насильник жены учителя. Перед уходом он бедной женщине саданул саблей по шее. Бедняга попыталась доползти до своего мертвого малыша, но затихла, так и не дотянувшись до него. Бородач грубо овладел Елизаветой. От него пахло лошадью. Елизавета еле могла дышать.

На улице завязался настоящий бой. Голова у Елизаветы закружилась. Она увидела в дверях красивого мужчину в папахе и черкеске с двумя пистолетами в руках. Она, теряя сознание, выстрелов уже не слышала. Бородач обмяк и повалился на Елизавету. В последние секунды сознания ей овладел такой сильный стыд перед этим красавцем – спасителем, что ей захотелось провалиться от стыда под землю – и она провалилась.

Глава 6

Яша Жмот и Розалия одновременно дошли до пика плотского наслаждения. Розалия медленно сползла с него, поцеловала его в губы, еще тяжело дыша прошептала:

– Как долго я этого ждала, как здорово.

Восстанавливая дыхание, Яша выдохнул:

– Ты тоже прекрасна, как всегда.

Розалия съязвила, шутя:

– Да ладно, ты уже забыл про меня?

– Розалия, дорогая моя, ты зачем так плохо думаешь обо мне?

Розалия легла на бок, повернулась к нему лицом.

– Мы не виделись три года, идет война и ты хочешь сказать, что все это время думал обо мне?

Он запустил свои пальцы в ей в волосы.

– А почему нет?

Лицо Розалии вдруг стало серьезным. Она умела резко переходить с милости на гнев.

– Ладно, хватит комплиментов, что ты делаешь в Ялте? Явно ищешь не меня?

Он прижал ее голову к себе и поцеловал в губы.

– Узнаю свою Розалию, грозную революционерку.

Она встала, взяла со стола папиросу, надела ее на длинный мундштук, прикурила и села на стул, раздвинув ноги. Луч солнца, пробившийся из – за шторы прекрасно освещал ее хорошо сложенное тело. Яша подумал: «Как же она хороша, она создана для любви, а не для революции, не для всего этого бардака. Ко всему этому шикарному телу она умна и решительно беспощадна во всех своих решениях и чувствах». Яша это хорошо знал еще с Петрограда. Он – анархист, она – убежденная, да просто фанатка Ленина. Розалия, выпустив два подряд колечка дыма, деловито продолжила:

– Товарищ Чернышев или может господин Чернышев! Что делает в Ялте знаменитый медвежатник с дворянским происхождением и друг, соратник батьки Махно?

Яша сел на кровати .

– Не усложняй, Розалия, не порть нашу встречу. Мы прошлый раз поссорились только из – за этого.

– Прошлый раз мы поссорились из – за убеждений. Ты ведь не захотел оставить своих дружков анархистов и перейти к нам.

– Мы делаем одно дело, бьем белых.

Она усмехнулась.

– Да вы с Махно – обыкновенная банда. Да, вы помогли нам немного потеснить белых, но в основном, в львиной доле, мы добились своими усилиями. Вся Россия скоро будет наша.

– Нам с Батькой много не нужно. Ленин обещал нам автономию.

Розалия не на шутку рассмеялась.

– Яша, любимый мой, ты что, на самом деле думаешь, что Ленин отдаст твоему Махно Украину?

– Да, между батькой и Лениным существует такой договор. Или я что – то не знаю?

Она махнула рукой.

– Ладно, проехали, хватит о политике. Я задала тебе вопрос .

Он поднялся с кровати.

– Я задаю тебе аналогичный вопрос. Что делает красная эмиссарка в Ялте?

Он взял ее за руки и поднял на ноги. Она затушила папиросу об стол. Он поднял ее на руки и бросил в кровать.

– Предлагаю продолжить нашу дискуссию в постели.

Она эротично закусила губу и с отчаянием простонала.

– Не могу сопротивляться тебе, мавр, приказывай!

Всем своим могучим торсом он, как лев на добычу, бросился к ней в объятия. Кровать не выдержала под его весом и сломалась, но эта парочка революционеров уже не могла оторваться друг от друга. Через час в дверь постучали. Они уже спали. Яша вытащил из под подушки наган, спросил:

– Кто?

Ему ответили из – за двери:

– Это Гром, Самсон с Пеленгасом зовут.

Розалия так и не проснулась, когда Яша, одевшись, закрыл за собой дверь.

Никита проснулся как всегда рано, несмотря на то, что допоздна просидел с отцом и матерью в кафе при клубе дайверов. Он остался спать на втором этаже при клубе. Ему нравилось спать у моря – шум прибоя и свежий воздух пьянили и убаюкивали одновременно. И как только он коснулся подушки, сразу уснул. Поэтому проснулся Никита в хорошем расположении духа и физическом состоянии. Надел шорты, кроссовки, спустился вниз и встретил повариху тетю Свету.

– Никита, ты уже встал?

– Да, тетя Света – привычка вставать рано.

– Отдыхал бы, на учебе умаялся, небось?

– Привычка есть привычка. Выспался – все лето впереди. Ладно, побегу .

– Куда побежишь, зачем?

Никита рассмеялся.

– Бегаю я, тетя Света, по утрам – физзарядка.

– Забегай на завтрак.

– Обязательно.

Помахав в разные стороны руками, прогоняя остатки сна, Никита побежал вдоль берега. Солнце, несмотря на утро, приятно припекало ему спину.

Скинув с себя платье, Лика с разбегу влетела в море. Прохладная вода небольшими коликами пробежала по всему телу. Она нырнула с головой, приоткрыла глаза, увидела, как на белом песчаном дне два маленьких крабика устроили между собой разборки. У одного из крабов на спине была черная точка, и он казался сильней, так как теснил своего оппонента. Лика решила помочь слабому и пальцем задела меченого краба. Тот от испуга поднял песчаную муть побежал с места разборки.

Лика вынырнула и увидела на берегу бежавшего парня. Она сразу узнала его, крикнула, помахав рукой:

– Никита, привет!

Никита остановился, восстанавливая дыхание, спросил:

– Ты что так рано в море?

– Утром всегда штиль и чистое море. Я всегда купаюсь по утрам.

Восстановив дыхание, Никита вошел в море. Лика подплыла к нему навстречу и встала на ноги. Вода ей была по грудь.

– Странно видеть тебя здесь с утра.

– Почему?

– Ну как, вы вроде вчера поехали в ночной клуб?

Лика улыбнулась.

– Там было скучно, да еще Ларке стало плохо – она вчера перебрала. А я встаю рано -привычка. Я же тоже студентка, раньше была соня, но за четыре года научилась вставать рано.

Никита подошел к ней вплотную и смог разглядеть сейчас всю ее фигуру. Она была как литая. Загорелая кожа, прекрасная грудь. Он поймал себя на мысли, что пытается рассмотреть ее через чистую воду и образовалась пауза. Он ретировался, почувствовав, как лицо его просто вспыхнуло от стеснения.

– Тогда два вопроса.

Лика заметила, как он на нее глазеет. Она поняла, что произвела на него впечатление .

– Валяй, какие вопросы?

– Кто такая Лара и на кого ты учишься?

Лика демонстративно поправила купальник на груди. Никита подумал: «Хороша девчонка. Жаль, что занята».

– Я изучаю историю.

– Будешь преподавать историю?

– Не знаю, наверное нет, просто мне нравится история. Но море мне нравится больше.

– Тогда зачем история?

– Папа преподавал историю и с детства привил мне к ней любовь. Пошла, так сказать, по его стопам.

– В каком городе учишься?

– В Киеве.

Никита удивился.

– Так ты с Украины?

Лика хитро прищурилась, улыбнулась.

– А что это как то тебя задевает? Или ты как многие считаешь украинцев врагами?

Никита рассмеялся.

– Да мне вообще по барабану, где ты живешь. И к украинцам я отношусь нормально. Да, конечно, я не в восторге от ваших государственных лидеров, но народ здесь ни при чем. Мой род вообще идет от запорожских казаков.

Лика подмигнула ему.

– Ладно, не парься, я сама эту политику не люблю. Поплыли наперегонки!

Она нырнула в сторону моря, Никита последовал ее примеру .

Глава 7

Ржание лошади вернуло Елизавету в реальность. Тело ее подпрыгивало. Возвращение сознания вернуло тут же всю картину произошедшего с ней. Ей не хотелось открывать глаза, не хотелось, чтоб реальность оказалась горькой правдой. Лучше бы это был сон, пусть самый ужасный в ее жизни, но сон. Она почувствовала, как над ней кто – то наклонился и что – то положил рядом с лицом. Она осторожно приоткрыла глаза. В нос ударил приятный запах лаванды. Елизавета увидела рядом с лицом букет из лаванды. Она лежала на телеге, поэтому все ее тело подпрыгивало на ухабах. Ее кто – то укрыл белой буркой. Было уже утро. Она открыла глаза полностью, увидела рядом ехавшего на коне в черкеске ее спасителя. Он заметил, что она пришла в себя. Лицо его было серьезным. Он спросил:

– Как вы себя чувствуете, мадмуазель?

Из глаз Елизаветы потекли слезы от понимания, что все произошедшее в действительности не сон. Она ответила вопросом:

– Кто- нибудь кроме меня выжил? Мой брат?

Видно было по лицу мужчины, что ему неприятен этот вопрос.

– Вы еще очень слабы, вам бы лучше помолчать и поберечь силы.

Елизавета даже не хотела слышать об отдыхе. Какой может быть отдых, когда она в одночасье стала сиротой.

– Извините, я не знаю вашего имени, я помню – вы меня спасли. Пожалуйста, ответьте мне, ради всего святого.

Он не стал слушать ее дальше, резко ответил:

– Нет! Мне очень жаль, мадмуазель.

Она не зарыдала, наоборот, ее слезы высохли. Она даже не смогла вспомнить образы своих близких. Пустота, душевная пустота охватила ее, будто она одна осталась на всем этом белом свете.

– Меня зовут Магомед, к вашим услугам.

Она поднялась в сидячее положение.

– Благодарю Вас, Магомед, за мое спасение.

Елизавета увидела перед собой опять беженцев. Правда, их сопровождали солдаты верхом на лошадях. Магомед спросил:

– Могу я узнать ваше имя?

– Да, конечно, Магомед, мое имя – Елизавета. Елизавета Болобанова.

– Очень приятно, Елизавета. Вы можете полностью располагать мной.

– Спасибо Магомед. Можно вас спросить?

– Да, конечно.

– Моих родных похоронили или оставили в той избе?

Она облизала свои потрескавшиеся губы. Магомед заметил это движение и протянул ей фляжку с водой. Она охотно приняла ее.

– Мы всех похоронили вместе. Извините, на каждого у нас не было время. Мы выполняем задание. Мы – люди военные. Мы и так потеряем время, сопровождая вас, всех уцелевших, в Джанкой.

Елизавета отхлебнула из фляжки. Жидкость убрала ком в горле. Она почувствовала во всем теле силу.

– Огромное вам спасибо за все, Магомед.

– Это наш долг, Елизавета. Мы – воины, а воины призваны оберегать свою Родину и свой народ.

Неожиданно в памяти всплыло лицо насильника, первого насильника, слащавая наглая рожа, ведь он был их главным.

– Магомед, а вы уничтожили всех бандитов?

– Увы, многие ушли.

– А их главный?

– Как сказали двое пленных, это был атаман Столер со своей бандой.

Елизавета повернула к нему лицо. Их взгляды встретились. Лицо Магомеда заметно покраснело. Она твердо спросила:

– Вы можете поклясться бедной девушке, сироте?

– Я могу знать в чем?

– Не думайте ничего плохого, что может запятнать вашу честь .

Магомед выпрямил плечи, приняв гордую осанку в седле.

– Если Магомед дает клятву, то он всегда ее выполнит. Я клянусь Вам!

– Хорошо, клянитесь, что научите меня стрелять из двух пистолетов, как вы?

Магомед усмехнулся – девушка просила клятвы в таком пустяке.

– Нет ничего проще, мадмуазель, но только у нас очень мало времени. Завтра утром мы будем в Джанкое, и там наши дороги разойдутся.

Елизавета покачала головой.

– Нет, Магомед, я вас теперь не оставлю никогда . Вы теперь мне семья! Вы должны взять меня в ваш отряд! Я хочу драться!

– Я понимаю ваши чувства, Елизавета, но поймите – идет война. В ней романтики нет. То, что произошло с вами – это капля в море, ее издержки. Все на самом деле гораздо страшней и грандиозней. Это не для женщин.

– Не хочу этого слушать, Магомед! Я буду следовать за Вами всюду, и Вам придется пристрелить меня, чтобы избавится от меня.

Магомед подумал: «Огонь- девка». Она нравилась ему все больше и больше.

– Я поговорю с командиром.

Он тронул поводья и двинулся вперед колоны.

Розалия, как только дверь закрылась за Яковом, тут же быстро оделась и, осторожно ступая по деревянным лестничным ступеням, спустилась в зал. У портьеры слева замерла, услышав голос Якова:

– Ну что, бродяги, показывайте.

Пеленгас развернул на столе большой лист, на котором от руки был нарисован план здания. Самсон проговорил:

– Это план Воронцовского дворца.

Яков наклонился над планом, изучая его. В углу плана небольшой квадратик был перечеркнут крестом. Он указал пальцем в это место.

– Что это?

Ответил Пеленгас:

– Здесь и находится золото.

– Как я понимаю, за стеной параллельно идет лестница в подвал?

Самсон закурил, Пеленгас выпил рюмку коньяка.

– Да, лестница ведет с улицы в подвал. Возле него пост с пулеметом.

Яков провел пальцем по карте, остановился опять возле крестика в комнате.

– Здесь что?

Пеленгас повернул к себе лист, ответил:

– Здесь кухня.

– В любом замке из кухни есть ход в подвал.

– Об этом мы не знаем точно.

Яков закурил папиросу.

– Будем надеяться.

Самсон спросил:

– Ты хочешь взять груз с кухни?

– А ты, Самсон, хочешь пойти на пулемет? Да еще не забывай, там, наверняка, не меньше роты солдат в карауле.

Пеленгас понимающе кивнул.

– Да, рота, чуть меньше – не укомплектована полностью, у белых с солдатами не ахти. Командир роты- штабс капитан Обухов, его заместитель – подпоручик Ащеулов.

– Есть что- нибудь об их слабостях?

Самсон затушил папиросу, отвел в сторону рукой.

– Обухов в расположении бывает редко, совмещает в администрации еще какую – то работу, поэтому о нем информации мало. Подпоручик – мальчишка, хоть и серьезный, но ветреный. Верит в дружбу, в Отечество, честь и доблесть – солдафон, одним словом.

– Он как и все дворяне посещает балы.

– Где и когда ближайший бал?

Пеленгас пожал плечами, ответил Самсон:

– Я уточню. По моему, завтра у мадам Березовской там же в Ливадии бал в честь прибытия союзников. Она просила наших девочек для союзничков.

– Мне нужно попасть на бал.

Самсон махнул рукой.

– Проблем не будет. Позвоню ей, скажу, что вы граф или барон. Придумаем тебе фамилию. Она падкая на титулы, я ее знаю- начинала с мошенниц.

Все вздрогнули от неожиданности – в проеме кабинки появилась Розалия. Она кокетливо улыбнулась.

– Господа, добрый день!

Повернулась к Якову.

– Дорогой, я устала тебя ждать, ты составишь мне компанию к завтраку?

Яков поднялся .

– Господа, мы закончили ?

Пеленгас быстро свернул план и отодвинул его в сторону. Самсон кивнул.

– Да, конечно не смеем Вас больше задерживать.

Яков указал пальцем на свернутый план.

– Я это заберу?

– Конечно, конечно .

Пеленгас подвинул ему лист. Яков спрятал лист во внутренний карман пиджака, подошел к Розалии. Она взяла его под руку. Он любезно предложил ей:

– Дорогая, прошу прощения.

Кивнул головой своим собеседникам:

– Господа!

Смотря в спину удаляющейся паре, Самсон покачал головой.

– Как держится Жмот, как играет! На вид мужик, а манеры дворянина.

Пеленгас выдохнул.

– И баба у него хороша, сучка.

– Ну, ты, Пеленгас скажешь – баба. Не баба, а королева. Какой фраер, такая и девочка с ним. Хороший контингент у Махно. Нам бы Жмота в братву.

Пеленгас наполнил рюмки с коньяком.

– Думаешь, сможет делюгу разработать?

Самсон выдохнул, выпил .

– Такой если захочет, все сможет.