Андрей Посняков
Кремль 2222. Кронштадт

Боевого робота он увидел сразу. Точней, только башню. Био оказался зарыт в землю, как древний танк, но действовал отменно. Из переделанных гладкоствольных пушек с грохотом вылетели ядра; следом робот выплюнул шрапнель, разрывая в кровавые клочья угодивших в засаду вормов. А вот затрещали тяжелые пулеметы!

А он хорошо вооружен, этот био. И не сам по себе здесь. Кто-то ведь его закопал! И подкармливает, снабжает боеприпасами…

И еще… Кто-то зашел вормам во фланги, не давая свернуть, обойти. Обезображенное ухо дампа четко уловило отдельные гулкие выстрелы. Не «Калашников». Не пулемет. И не «Макаров». Карабины? Очень может быть.

Сержант Хорг умел думать. И вовсе не собирался идти против пулеметов с мечом. Отряд свой он сохранил. Что же касается вормов – этих гнусных трупоедов было нисколько не жаль.

* * *

Трое странных существ выскочили из рябиновых зарослей прямо на Кира. Похожи на людей, но какие-то корявые, длиннорукие, с бесформенными, словно вылепленными пьяным скульптором головами. У того, что оказался по центру, торчали лопухами неимоверно разросшиеся уши, а у левого ушей вовсе не было – вместо них торчали какие-то безобразные обрубки. Справа вообще шло нечто, больше напоминающее капустный кочан, нежели человеческое существо. Впрочем, неимоверно длинными, словно щупальца осьминога, пальцами существо цепко держало автомат Калашникова, и, ухмыляясь, целилось десятнику в грудь.

Кир выстрелил в правого навскидку, с удовлетворением отметив, как разлетелся в кровавые ошметки «кочан». И тут же, почти без передышки, ткнул штыком лопоухому в грудь. Ткнул и сразу же – как учили – выдернул. Уши мутанта безвольно обвисли, из безгубого рта потекла темная кровь. Схватившись руками за рану, бедолага осел на колени и тяжело завалился в чавкающую темно-коричневатую грязь.

А вот тот, что слева, казался куда проворнее, к тому же отнюдь не собирался праздновать труса. Нет, этот безвестный безухий герой действовал умело и быстро. Перепрыгнув поверженного сотоварища, он сразу же, взмахнув палашом, перешел в атаку. Тяжелое, выкованное из стальной рессоры оружие со свистом разрезало воздух и непременно разрубило бы десятника от левого плеча до самых бедер, однако опытный молодой человек успел перехватить винтовку, подставить под удар цевье… Оно едва не треснуло – такой силы оказался удар!

Особо не думая – некогда! – Кир действовал на автомате, как учили на тренировках. Махнул штыком… Отбил! Отскочил… Снова подставил оружие… Опять штыком… Вражина уклонился вправо… И от всей души получил в челюсть увесистым прикладом! Так бывает – многие инстинктивно боятся штыка, а о прикладе забывают. А вот не следовало бы! Чревато.

Челюсть мутанта хрустнула, рожа побледнела. Взвыв от невыносимой боли, безухий потерял всю свою осторожность и, зарычав, словно дикий зверь, бросился на врага… насадив себя на штык, словно шашлык на вертел.

– Всего-то и дел, – отпихнув повисшее на штыке тело ногой, Кирилл настороженно прислушался.

За кустами вновь застрочил пулемет. А слева и справа слышались одиночные выстрелы. Моряки прицельно выкашивали автоматчиков. Да их, как выяснилось, было не так уж много.

Весь бой занял, наверное, минут семь-десять, вряд ли больше. Увлекшиеся погоней береговые твари выскочили точнехонько на тяжелые пулеметы Спайдера. Био и сделал основную часть работы… как и задумал десятник Кир.

Немногочисленные уцелевшие мутанты сбежали, бросив убитых и раненых. Последних, конечно, добили бы без всяких сантиментов, коли б не синее Поле, увы, мертвечину не жравшее, и дублировавшее предметы только в обмен на жизни. А потому пленников даже перевязали, наскоро, но довольно умело, – чтобы раньше времени не истекли кровью.

Мертвяков тоже нашлось, куда деть. Голодный Спайдер давно уже пускал слюни. Следовало подкормить железного парня – заслужил, поработал!

– Дэм, Рэм, Малыш… Займитесь, – кивнув на притихшего в кустах робота, негромко распорядился Кирилл. – Я и сам вам помогу.

Да, он мог и не участвовать в этом малоприятном деле. Мог бы приказать кормить био не тем, кого считал близкими друзьями, а кому-нибудь еще из своего десятка. Мог бы… Но не стал. Справедливо полагая, что командир на то и командир, чтобы вызывать уважение. Личным примером. И не только на поле боя.

В ожидании обещанной пищи Спайдер вновь включил «тяжелый металл». Снова заухали барабаны. Словно пилы, завыли, заскрежетали старинные инструменты. Кир не знал, какие, да и не стремился узнать. А вот Лекса – знала.

Ей бы с этим Спайдером пообщаться, – подходя к роботу, неожиданно подумал молодой командир. Интересно было бы посмотреть: юная девчонка и ржавая консервная банка рассуждают о музыке! Может быть, даже поспорили бы.

Рэм и Малыш, прозванный так за малорослость, а не за возраст, уже тащили за ноги окровавленный труп мутанта. Длиннорукий, с корявыми пальцами и скособоченным рылом, враг вызывал отвращение даже мертвым.

Как ни странно, робот почему-то не реагировал на пищу – видать, заслушался.

– Э-эй! – Кир постучал кулаком по броневой защите башни. – Есть кто дома, ага?

Музыка смолкла, и из динамика раздалось смущенное покашливанье. Вернее, имитация смущенного покашливания, – био среагировал именно так.

– Ты кушать-то будешь? Тогда открывай шире рот… не знаю, где уж он у тебя, просвети, пожалуйста.

– Кушать? – задребезжало в динамике. – Да. Пожалуй. От обеда. Не откажусь. Проголодался. Но. Вообще-то. Я рыбу люблю.

Рэм с Малышом удивленно переглянулись:

– Так мясо не будешь, что ли?

– Не люблю. Не значит. Не буду, – резонно возразил Спайдер.

Под землей, где-то внутри корпуса, едва слышно заурчали сервомоторы, и над поверхностью почвы появилось нечто вроде небольшого лифта, тут же распахнувшего двери.

– Закидывайте, парни, – в голосе робота слышалась едва заметная издевка. – А сначала. Разрубите его. На куски. Целиком не влезет.

– Видим, что не влезет, – вздохнув, рыжеволосый Рэм бросил на био полный затаенной надежды взгляд. – А сам-то ты не можешь его разорвать?

– Я бы и рад. Да увы. Нынче. Нечем.

Железячный отрывистый голос зазвучал совсем уныло и грустно.

– Рубите, – не столько приказал, сколько попросил Кир. – Топоры возьмите трофейные. Однако, где же у нас Дэм?

– А там, – оглянувшись, Малыш неопределенно махнул рукой. – Верно, мертвяка пожирнее присматривает. Скульптор!

Отрезав лопоухому уши, Дэм грустно посмотрел на труп и тяжко вздохнул. Вряд ли удастся запросто демотивировать такого редкостного урода. Ну, уши отрезал хорошо, они явно не гармонировали с круглой, как пушечное ядро, головою. Отрезал, и что теперь? Выколоть глаза? Или что-нибудь вырезать на лбу? Написать какое-нибудь слово?

– Развлекаешься? – десятник появился, как всегда, внезапно, но это ничуть не смутило Дэма.

– Думаю вот, что бы ему на лбу вырезать? Ты бы что написал?

Кир поперхнулся слюною – вот еще не хватало, издеваться над мертвецами да еще подвести под это дело философскую теорию. Мол, демотивация есть последний удар по врагу!

– Потащили, – кивнув на труп, не стал препираться Кирилл. – Поверь мне, Спайдер демотивирует этого бедолагу куда сильнее, чем ты.

– Да, но это не будет ни философия, ни искусство.

Махнув рукой, крепыш наклонился и ухватил мертвеца за ноги:

– Ну, потащили, что ли.

Яркая вспышка. Запах паленого мяса, дерьма и озона. Боевой робот питался почти так же, как Поля Смерти. Правда, особой благодарности из динамиков что-то не доносилось. Вообще ничего не доносилось, даже металлической музыки – Спайдер трапезничал молча.

– Любопытно? – насытившись, поинтересовался био. – А по мне так ничего интересного – обычный процесс.

– Все хочу спросить, вкусно ли? – не удержался случившийся рядом Рэм.

– У меня нет. Вкусовых. Рецепторов, – урча двигателями, био повращал башней. – Мне все равно. Кого кушать. Мутанта. Или кого-то еще.

– Ты же как-то говорил, что любишь рыбу!

– Люблю. Нравится. Как чешуя блестит.

– Тоже еще эстет выискался, – хмыкнул Кир. – Не хуже Дэма. Ладно, Спайдер, пока! Извини, друг, некогда тут с тобою.

– Подожди, – как и в прошлый раз, робот не сильно торопился прощаться. – Надо. Поговорить.

– Ну, поговорим, – десятник жестом отправил своих прочь. – Слушаю тебя внимательно. Однако – недолго.

Ничего необычного в просьбе робота не оказалось. Конечно же, он хотел обрести былую подвижность: механические ноги или хотя бы гусеницы – хоть какое-нибудь шасси. И, конечно, манипуляторы. Обрести не просто так, взамен био предлагал все ту же службу, но уже – мобильную, патрулировать все северное побережье, от форта Риф до Первого Северного и дальше – до самой крепости Кронштадта.

– Я вижу. И слышу. Гораздо лучше вас. Могу заметить опасность. Издалека.

Так-то оно было так, все логично: обретший подвижность Спайдер, конечно, мог принести Острову куда больше пользы. Только вот пойдет ли на это Совет? Одного био отпусти, другого… А что в их мозги взбредет, кто знает?

– Кроме пищи. Мне нужно. Обслуживание, – продолжал убеждать робот. – Как и любой технике. Сам я. Не могу. А сервов – нет. Нужны люди. Опытные. Механики. Без этого – гибель. И никуда я не сбегу. Никто не сбежит – море.

– Меня ты, наверное, убедил бы, – выслушав, честно признался десятник. – Но Совет… Впрочем, я обязательно выступлю на ближайшем же заседании. Замолвлю словечко, а уж дальше – как выйдет, ага.

* * *

Небольшой отряд дампов под командованием сержанта Джареда Хорга вышел к рыбацкому хутору с подветренной стороны. У рыбаков вполне могли быть собаки, и опытный сержант не хотел, чтобы его отряд учуяли раньше времени. За соснами виднелась пара изб, сарай, растянутые для просушки сети. Людей – да и вообще живых существ – видно не было, однако в одном из домиков топилась печь: из жестяной трубы поднимался вверх, к палево-серому небу, тоненький сизый дымок. И еще сильно пахло копченой рыбой.

– Ржыбки пы… – мечтательно произнес капрал. – Или лушше – бабу!

Сержант лишь усмехнулся. Судя по последним событиям, на хуторе вряд ли кто-то остался. А печь… просто уходили быстро, вот и забыли потушить впопыхах.

– Лождка Одногжажого! – встрепенувшись, капрал показал рукой в море. – Вон, паруш! Можэт, покришать?

А что Одноглазый здесь делает? В относительно пустынном месте, хм… Видать, не хочет ни с кем встретиться, ага.

– Отшатвить, атом ваш ражражи! – подумав, выругался Хорг. – Лоджку вожмем ждесь. И бужем выбиратша шами. Потихоньку, да.

Они так и сделали. Не заходя на хутор, забрались в покачивающуюся у деревянных мостков лодку, прихватили вместо весел оторванные здесь же доски. Погребли. Чай, не открытое море. Что тут плыть-то? Лишь бы внезапно не налетел злобный осенний шквал.

* * *

Старый Максим Карась со своим небольшим, но трудолюбивым семейством вернулся на свой хутор лишь ближе к вечеру, когда враг уже был разбит и остатки трупоедов – кому повезло – бежали с острова без оглядки, на всех подручных средствах, включая наспех сколоченные плоты.

Смеркалось. Тихие волны мягко лизали песок, а на западе, за дальним фортом Риф, сверкало средь желтоватых облаков оранжевое закатное солнце.

– Завтра будет добрый денек, – глядя на солнышко, Карась принялся раскуривать трубку. Это его занятие было прервано внуками. Одного, Мишку, старик посылал к причалу, второго – Николеньку – пробежаться по пляжу, поглядеть, что там, да как.

Первым вернулся Мишка. Сверкая босыми, несмотря на холод, пятками, заголосил еще издали:

– Дедушка-а-а! Какие-то ироды лодку украли!

– Лодка – дело наживное, – кряхтя, успокоил внука рыбак. – Главное – сами живы. И не в плену.

Тут примчался и второй внучок, Николенька. И тоже – распаленный. Замахал руками:

– Деда, деда, там… там…

– Да что там-то?

– Девка там, деда! Утопленница.

Утопленница, слава Господу, оказалась живою, только что без сознания. Молоденькая, лет, наверное, четырнадцати, не больше. И красивая – не оторвать глаз! Белое, с тонким чертами и аристократически узким носом лицо, длинная шея, ресницы долгие, темные да пушистые, а уж глаза… Открыла на миг, обдала невообразимой синью… и снова захлопнула. Устала, видать. Да и что сказать, видно – прибоем на берег выкинуло, длинное шерстяное платье промокло насквозь.

– Видать, с финской стороны пригнало, – задумчиво пробормотал дед Максим. – В лесах тех, старики говорили, человеческие хутора есть. Такие вот там и живут – беленькие. Однако платье бы снять, да саму посушить бы…

– Ой, деда, деда, мы поможем снять!

– Ишь, помощнички выискались. Ладно, хватит кричать. Давайте-ка эту девицу в дом. Да печь запалите пожарче!

Глава 2

Казармы мореходного училища ВМФ пострадали во время бомбардировок Последней войны чуть меньше, нежели все остальное в Кронштадте. Тщательно восстановленные, ныне они использовались по своему прямому назначению – в качестве казармы, разделенной на многочисленные кубрики, где по двое, по трое, по четверо, – в тесноте, да не в обиде, – нашли себе приют молодые воины – «моряки», как их все называли.

Жили, читали, – от бывшего училища сохранилась великолепная библиотека, – и в свободное от службы и тренировок время восстанавливали здание Морского кадетского корпуса, расположенное здесь же, по соседству. С жилыми помещениями в разрушенном почти до основания Кронштадте дело обстояло плохо, и в Корпусе предполагалось устроить общежитие для молодых семей. Идея эта не могла не найти в сердцах молодых людей самый горячий отклик: строительство велось быстро и с неподдельным энтузиазмом. Битых кирпичей хватало и в ближайшей округе, а вот с цементом были проблемы – небольшое синее Поле просто не могло дублировать его в нужных количествах, да почти вся пища, предоставляемая Полю, шла на вооружение и боеприпасы. Потому и ремонт шел долго, несмотря на весь энтузиазм.

Имейся в достатке цемент, можно было бы восстановить и Морской собор, о чем нынче мечтал каждый житель Кронштадта. Славный символ боевой славы города после ядерного пожара пребывал в развалинах, вся красота сгорела в пламени военного ада, остались лишь угрюмые закопченные стены, – немой укор глупым людишкам, развязавшим Последнюю войну, в которой не оказалось победителей.

В серой рабочей робе, надетой поверх теплого свитера, Кир сидел в дальнем каземате и читал книжку, время от времени внимательно разглядывая установленное тут же старинное орудие – стопятидесятидвухмиллиметровую пушку системы Канэ, одну из немногих, оставшихся от старого мира.

Снаружи послышались чьи-то легкие шаги, однако молодой человек даже не повернул головы, лишь улыбнулся, – он прекрасно знал, кто бы мог сюда заглянуть. И, конечно же, не ошибся.

– Привет! – послышался звонкий голос Лексы.

Тоненькая, легкая, в щегольском приталенном бушлатике и вязаных шерстяных брючках, девушка казалась солнечным лучиком, вырвавшемся из плена вязких дождевых туч. Непокрытые волосы ее, аккуратно подстриженные до плеч, растрепались золотистой соломкой. Худенькое симпатичное личико, чуть вздернутый носик, едва тронутый веснушками, обворожительно зеленые глаза…

– Ну, здравствуй, сестренка! – отложив книгу, Кир поднялся на ноги и, обхватив девчонку за плечи, чмокнул ее в лоб. – Как спалось?

– Что читаем? – выскользнув из рук юноши, Алексия подняла книжку. – Теория артиллерийской стрельбы… Ого! Однако! Так ты скоро из любой пушки стрелять сможешь?

– Ну, не из любой, – десятник ненадолго замялся. – Но думаю, что смогу. Мне б потренироваться, пушки-то есть!

– Пушки-то есть, – в тон ему протянула девчонка. – А вот снарядов лишних нет. Не забывай, я своим Полем много не наделаю – тяжелы больно.

– Да знаю, – Кирилл потянулся, невольно заражаясь исходящей от Лексы радостью, легкой и беспечной. Наверное, так радоваться могут только совсем юные девушки и дети.

– Денек-то какой! – кивая на амбразуру, громко вскричала девчонка. – Солнечный, теплый. Наверное, один из последних такой… все же не за горами ноябрь. Ну, что ты тут киснешь, Кир! Айда на улицу, погуляем… приемы повторим. Кстати, кто-то обещал научить меня пользоваться пращою.

– Так ведь учил уже!

– Ага! Надоело?

– Да не надоело… А, что с тобой тут трещать… Уговорила. Пошли!

На выходе их уже дожидался Дэм. Лекса поморщилась, но ничего не сказала. Дэм почему-то всегда знал, когда Кирилл с Алексией соберутся куда-то идти, и всегда к ним присоединялся. Так вот и ходили – втроем. Вот и на этот раз…

– Пошли за канал, к Цитадельской? – первым предложил Дэм.

Похожий на извивающуюся змею Кронверкский канал, тянувшийся поперек всего острова, был восстановлен еще в прошлом году и ныне сиял на солнце синей холодной водичкой. Через канал был перекинут мостик, конечно же, охранявшийся, но в спокойное время больше так, для вида да на всякий случай – мало ли что? Но как ни крути – пост. Для некоторых – очень даже важный.

– Стой, кто идет?! – выкрикнул стоявший на часах матросик.

Грозный штык винтовки Мосина покачивался высоко над его головою, сам же часовой был настолько юн, что одним своим видом невольно вызывал улыбку. Мальчишке можно было дать лет тринадцать, а может, и того меньше. Круглое улыбчивое лицо, которому пацаненок безуспешно пытался придать самый суровый и неприступный вид, широкие матросские брюки, великоватый, явно не по размеру, бушлат, подпоясанный ремнем с ярко начищенной – с якорем! – бляхой. И верх гордости – бескозырка с золоченой надписью «Стерегущий». Был в довоенные времена такой корабль, назывался – эсминец. И угодившая когда-то в синее Поле бескозырка явно осталась с него. Встречались головные уборы и с других кораблей – «Рюрик», «Марат» и даже – «Октябрьская революция».

Парнишка, конечно же, прекрасно знал всех троих, однако, надлежащим образом исполняя Устав Гарнизонной и Караульной службы, велел всем остановиться и запросил пароль.

– Рюрик, – усмехнулся Кир, не далее, как вчера тот самый пароль по команде и предложивший.

– Милютин, – вытянувшись, тут же отозвался часовой. – А времени сколько, не знаете?

– Следует спрашивать не «сколько времени», а «который час», – проходя мимо, не преминула заметить Лекса. Еще ей очень хотелось щелкнуть часовенка по носу, чтоб не очень-то зазнавался, и девушка еле-еле сдержалась.

– Ну, скажите, – не отставал парнишка. – Часов десять есть уже?

– Пол-одиннадцатого, – Кирилл бросил взгляд на наручные часы, только вчера полученные в награду за проявленную смекалку в отражении недавней атаки береговых разбойников-мутов.

– Время-то мы знаем, – неожиданно вступил в разговор Дэм, как всегда – хмурый. – А вот ты, салага, Устава не знаешь ни хрена! Придется доложить твоему командиру.

– Как это не знаю? – обиженно возразил часовенок. – Очень даже знаю. Вот… Часовому запрещается: пить, курить, говорить, принимать пищу, отправлять…

– Да брось ты его, Дэм, – оглянувшись, Алексия махнула рукой. – Чего к пацану привязался?

Сплюнув, крепыш послушался и быстро нагнал друзей.

Показав ему в спину язык, часовой приложил ладони к губам и крикнул вдогонку:

– Осторожнее там! Говорят, на Цитадельской опять появились хищные кусты.

– Знаем.

Где-то в тех местах еще в начале сентября пропало трое мальчишек. Говорили, что утонули, купаться-то было уже холодновато. Однако – точно ли? Да и пропали-то пацаны не сразу, а один за другим.

Со всей хищной флорой, всякими там плотоядными ивами, кровожадными березами, кровопийцами-кустами и огненным мхом разговор у кронштадтцев был короткий. Несколько дублированных в синем Поле огнеметов не то чтобы полностью сняли проблему, но сделали ее гораздо менее значимой и опасной. По весне в Крепости и возле нее просто выжигали все, что хоть чем-то напоминало мутировавшую нечисть. Да, зелени стало меньше, но зато оставшейся можно было не опасаться. Таким зеленым местом был заросший пустырь на месте древней Цитадельской улицы. Развалины, овражки, ручей, окруженные зарослями рябины и липы поляны, где можно было спокойно гулять, а детям – играть. Если здесь вновь объявились хищные кусты – их нужно было найти и беспощадно выжечь, не дожидаясь, пока те натворят бед, – место-то людное.

Цитадельская не пустовала и сейчас: у полуразрушенной стены здания с нарисованными куском штукатурки воротами шла настоящая футбольная баталия. Стайка мальчишек гоняла по поляне разноцветный мяч:

– Бей, Миха!

– Пас дай, пас!

– Миха, слева-а-а!!!

– Бе-е-ей!!!

Пролетев мимо «ворот», мяч прикатился прямо к ногам подошедшей компании.

– Оп! – наклонившись, Лекса взяла мяч в руки… и взглянула на подбежавших ребят с нехорошим прищуром. – Это ж глобус, блин! Вы что творите-то?

– А мы это… – юные футболисты потупились. – Он же круглый…

– Дурачье вы круглое, вот что! – завелась девушка. – Догадались, чумазые, – глобусом в футбол играть. Драть вас некому.

– Дак мячика же нету…

– Ворону какую-нибудь поймайте или крысу. Вот и будет вам мячик – сделаю.

Усмехнувшись, Алексия повертела глобус в руке и грустно вздохнула:

– Эх, варвары вы, варвары. Такую чудную вещь испортили.

Один из парней, судя по перчаткам – вратарь, несмело подошел ближе:

– А ты мяч правда сделаешь? Не обманешь?

– Чтоб меня кровосос высосал! – поклялась девчонка. – Поймаете крысу – в форт Константин приносите. Но сперва вот ему, – она мотнула головою на Кира, – скажите, а я уж потом вас встречу. Кстати, а глобус-то вы где нашли?

– Да в развалинах здесь и валялся.

– Может, там еще что-нибудь этакое валяется, – проводив убежавших мальчишек глазами, Лекса покусала губу и искоса глянула на приятелей. – Айда, поглядим! Вдруг что отыщется.

Не дожидаясь согласия, – знала, что вряд ли кто возразит, – девушка оббежала стену и скрылась в развалинах. Переглянувшись, парни поспешили за ней, стараясь не зацепиться за куски старой арматуры, тут и там торчащие из разорванного бетона.

– Да где она? Э-эй! Алексия!

– Давайте сюда, – высунувшись из какой-то ямы, девчонка махнула рукой. – Тут подвал старый.

Внутри оказалось темно, лишь из оставшегося позади проема проникал свет, все более размытый и тусклый. Было холодно, пахло затхлостью, плесенью и еще чем-то таким, чем обычно пахнет в старых заброшенных подземельях. Подвал, похоже, тянулся под всем разрушенным зданием; то и дело попадались куски обвалившихся бетонных плит, старинный, непонятного вида мусор, странные столики с прикрепленными к ним скамейками. Кирилл погладил ладонью:

– Похоже, что деревянные.

– Это парты, Кир, – оглянувшись, звонко пояснила Лекса. – Обычные школьные парты. Правда, очень древние. Я такие в книжках видела.

– Я тоже книжки почитываю, – десятник с усмешкой покачал головою. – Но ничего подобного не видал.

Девушка засмеялась:

– Так ты про пушки свои читаешь. И про всякие прочие нужности. А я – просто так, все подряд. Ой, один раз про такую любовь прочитала… Потом всю ночь плакала!

В отличие от парней, Алексия ориентировалась здесь очень даже неплохо, словно видела в темноте. Впрочем, может, немного и видела, – все ж таки Мастер Поля. Звонкий девичий голосок доносился то справа, то слева, – и вдруг оборвался, затих. Похоже, девушка зашла куда-то далеко. Или…

– Лекса! – насторожившись, громко позвал Кир. – Алексия!

Никакого ответа. Парню лишь послышался впереди какой-то шорох. Словно крыса или мышь тащила только что пойманную добычу в свою нору.

Жестом показав Дэму, чтоб следовал за ним, молодой человек как можно тише сделал несколько шагов вперед, туда, откуда не так давно слышался голос Лексы. Глаза уже привыкли к темноте, оказавшейся не такой уж и беспросветной. Сверху из небольших щелей все же проникал свет. Пусть и тусклый, но вполне достаточный, чтобы хоть что-то разглядеть и двигаться, не натыкаясь на обломки бетонных плит и прочий мусор.

– Лекса!!!

– Я здесь!

Девчонка выскочила, словно черт из табакерки, словно бы вырвалась из чьих-то объятий, уже без бушлата, растрепанная, с расцарапанной щекой. Впрочем, царапину Кирилл разглядел уже позже, сейчас же…

Следом за девушкой из проема выскочило показавшееся запредельно огромным существо с красными горящими глазами. Длинной ручищей подвальное чудовище едва не схватило Лексу… да и схватило бы, если б не бросившийся ему под ноги Дэм. Пнув парня ногой, чудище злобно зарычало и наклонилось. Кир тут же воспользовался заминкой, подпрыгнул, с силой выбросив в прыжке правую ногу – и угодил монстру в лоб. Однако обитатель подземелья обладал нечеловеческой силой. Если он и обратил внимание на удар, то только на миг. Этого мига десятнику едва хватило, чтоб схватить поверженного сотоварища за шиворот, дернуть, оттащить…

Чудище выпрямилось, упершись в потолок несуразно маленькой головой с горящими яростью и лютой злобой глазами, и, угрожающе зарычав, ринулось прямо на Кирилла. Молодой человек увернулся. Что-то клацнуло – то ли руки-клещи, то ли клыкастые челюсти, а потом…

– Кир, пригнись!

…над головой что-то пролетело, похоже, что-то тяжелое, и угодило монстру в башку.

Лекса! Ну, конечно, кто же еще? Она довольно метко швырнула кирпич и закричала:

– Бежим!

Поскорей ретироваться на поверхность, а уж там… Пожалуй, в сложившейся ситуации это решение являлось самым верным. Кир и не думал больше – схватив за руку Дэма, он побежал.

Темный, казавшийся таким огромным подвал был для чудовища родным домом, норою, логовом. Здесь тварь имела все преимущества. А вот снаружи… там поглядим!

Получив кирпичом в башку, монстр злобно завыл, на несколько секунд потеряв ориентацию. Этого времени беглецам хватило, пусть и в обрез. Выбравшись из подвала, друзья бросились врассыпную.

Зло зарычав, чудище погналось за Лексой, – ох, какие же длинные оказались у этой твари прыжки! У огромного, в два человеческих роста существа оказались длинные пальцы на ногах и руках и зеленая кожа, покрытая наростами. Несуразно маленькая голова и пасть-капкан, усыпанная острейшими клыками. Чем-то похожее на болотную жабу или тритона, чудовище передвигалось довольно быстро. Нагнав Алексию в три прыжка, оно уже тянуло к девушке когтистую лапу… Но и Кир не терял времени зря! Праща всегда была при нем, – карман не тянет.

Подобрав первый попавшийся камень, молодой человек метнул заряд без раскрутки, на раз, – на большее просто не хватало времени. Метнул на редкость удачно – камень угодил чудовищу в шею. Омерзительно-гнусный монстр жалобно вякнул, словно прибитая из рогатки лягушка, и, споткнувшись, повалился навзничь, проехав зеленым брюхом по пожухлой октябрьской траве.

И вот тут-то настал черед Дэма, уже пришедшего в себя после полученного огромным кулачищем удара. Подскочив к упавшему чудищу, парень живо выхватил нож и с силой вогнал меж зеленых лопаток закаленное в кузнице лезвие.

Однако тварь еще жила. Еще сучила лапами. И даже запросила пощады – оказывается, не только рычанье могла изрыгать клыкастая пасть.

– Та-ам… в подвале… монеты… кла-ад… я покаш-шу… не упивайте…

– Ах, монеты, говоришь? Клад?

Подойдя ближе, Алексия нагнулась, подняла обломок бетонной плиты и изо всех сил опустила его на лысую, обтянутую зеленоватой кожей башку. Чудище дернулось и затихло. Красные глаза погасли, из пасти потекла зеленовато-бурая кровь.

– Я видела в его логове обглоданные детские черепа, – опускаясь на корточки, негромко промолвила девушка. – Те несчастные пацаны… Они вовсе не утонули.

– Да-а-а, – Кир удивленно покачал головой. – Откуда только взялась здесь эта гнусная тварь? Я слыхал, такие водятся на побережье, в болотах.

– Оттуда все твари являются, – вытирая со лба кровь, пожал плечами крепыш. – С побережья. Летом в заливе вода теплая – что тут плыть-то.

– Ой, Дэмыч, ты ранен! – спохватилась Лекса. – Давай-ка я тебя перевяжу.

– А есть чем?

– Н-ну… все равно свитер разорван. Да и бушлат надо поискать, он там, в подвале остался.

Кир вскочил на ноги:

– Я сбегаю, принесу.

– И я…

– Да ты, Дэмыч, лежи уж.

Правду сказать, крепыш особо и не напрашивался. Он млел. Млел от прикосновения нежных рук девушки, от тепла ее зеленых глаз и тела – девушка скинула свитер, оставшись лишь в тоненькой тунике.

– Какая ты красивая, Лекса!

– Да ну тебя…

– Нет, правда… Я для тебя…

– Кому говорят – лежи смирно! И руку с поясницы моей убери… А теперь потерпи еще немного… все!

Кирилл вынырнул из проема с бушлатом. Отряхнул, подошел с улыбкою:

– Вот.

Алексия сунула руку во внутренний карман и разочарованно вытащила оттуда раздавленные обломки старинного прибора. Маленького, серебристого, с миниатюрными наушниками на тоненьком черном проводе. Плеер.

– Ну, вот, сломался. Не включается, – размахнувшись, девчонка выкинула плеер в траву. – Ничего, у меня еще есть, наделала.

– Ну, ты у нас эта… музыкантша, – хохотнул Дэм.

– Тогда уж – меломанша, – Лекса тоже засмеялась и тут же ойкнула, потрогав кровавую царапину на щеке. – Вот угораздило-то. И как же я теперь на морской бал явлюсь? С такой-то физиономией. Эх, и плеер жаль…

– Так у тебя же другой есть!

– А записи? Где я еще такие найду?

Глядя на расстроенную девчонку, Кирилл вдруг расхохотался:

– Я знаю – где. Точнее говоря – у кого. Ты помнишь, дружище Дэм, закопанного робота, Спайдера?

– При чем тут робот? – не на шутку разозлилась Алексия. – Ты издеваешься, что ли, да?

– Да нет, что ты! – молодой человек поспешно замахал руками. – Просто этот Спайдер такой же, как ты, – меломан. И музыку старинную слушает.

* * *

Северный форт номер один, связанный с островом Котлин узкой каменистой косою, был запущен и разграблен вандалами задолго до Последней войны, а в новые времена – восстановлен. От прежней мощи сохранились лишь остатки бетонированных батарей да пара казематов, используемых для отдыха воинов караульной службы. Почти все пришлось возводить заново. Что и говорить: защищая северные подходы к острову, кронштадтцы потрудились на славу. Кое-что выстроили из старых кирпичей, укрепили мешками с песком брустверы. Установили два пулемета системы Максим, небольшую скорострельную пушку, прожектор. Правда, для генератора обычно не хватало солярки, но летом, в белые ночи, это не составляло особой проблемы. А вот осенью…

– И когда же эту солярку привезут? – усевшись на топчане, деловито осведомился Рэм. В его рыжую голову все время лезли казавшиеся чрезвычайно важными мысли, которыми хотелось немедленно поделиться со всеми. А если не было мыслей, тогда во множестве появлялись вопросы. Самые разные. Иногда – относящиеся к службе, но по большей части – отвлеченные. Вот и сейчас, сменившись с вахты, рыжий не давал покоя своему командиру.

– А почему мы здесь лучины жжем? Да еще так много? Вполне хватило бы одной или двух, все равно ведь кто спит, а кто в карауле.

Если позволяла ситуация, Кирилл всегда отвечал на вопросы своих бойцов со всей обстоятельностью.

– Видишь ли, друг мой. Наши огни ночью хорошо видны с любой подкрадывающейся с севера лодки. Все тамошние твари видят и знают – охрана не спит, бдит. Попробуй сунься! Сразу под пулеметы попадешь, на пушку наткнешься…