Андрей Маторов
Ничего не бойся. С нами Бог! Памяти о. Германа Подмошенского

Предисловие

Дорогой читатель! В этой книге представлена краткая биография удивительного человека, нашего современника, – отца Германа (Подмошенского). Автор не претендует на полный охват и исчерпывающее жизнеописание, а представляет лишь краткую заметку о том, что сам знал о батюшке и чему был свидетелем. Возможно, этот скромный труд вдохновит кого-то на более серьёзное исследование и детальное описание жизни отца Германа.

Отец Герман Подмошенский (Глеб Подмошенский – его имя в миру) прожил непростую, но в то же время очень интересную и деятельную жизнь. Он был другом и сотаинником по монашеству отца Серафима (Роуза) – известного и любимого многими американского православного подвижника. Именно Глеб открыл Евгению (Евгений – это мирское имя отца Серафима) то, что тот так долго искал: Православие в святоотеческом его понимании. В наши дни почти каждому православному человеку знакомо имя отца Серафима (Роуза) как духовного писателя. Но настало время рассказать о человеке, который всё это время смиренно находился рядом с отцом Серафимом, разделяя его иноческие труды, кто сподвиг его на написание книг и являлся полноценным соавтором многих сочинений, – об отце Германе Подмошенском?

Из-за трагических событий начала XX века семья отца Германа была вынуждена эмигрировать из России в Америку, где он и прожил всю свою жизнь. Хотя он и полюбил эту страну, но душой всегда стремился в Россию, которую очень любил и трагической судьбе которой сострадал.

Отец Герман в молодости пережил сильнейший душевный кризис: это было «тихое отчаяние» души, которая не знала Бога и не понимала смысла своего существования. Обретение веры открыло Глебу не только смысл бытия, но и призвание. Видя такое же отчаяние многих молодых людей, какое он сам однажды пережил, он понял, что должен стать проповедником Православия в Америке, провозвестником идеалов святости, красоты и добра в мире, который всё дальше и дальше отдаляется от них.

Говоря об отчаянии современных людей, упомянем, что по современным статистическим данным, более 50 % людей, живущих на обеспеченном и благополучном Западе, не удовлетворены жизнью, имеют депрессивные расстройства, уныние. С каждым годом невероятно растёт количество самоубийств. И одна из главных причин этой депрессии – потеря смысла жизни… Как сказал один из крупнейших философов ХХ века М. Хайдеггер: «Запад – это мышеловка, в которой полностью утрачен смысл бытия». Достаток есть, изобилие материальных благ есть, но это не приносит удовлетворения жизнью (или приносит, но ненадолго). Нужно сказать, что религия на Западе, к сожалению, стала каким-то внешним ритуалом, формальностью, «пустышкой», которая не удовлетворяет глубинных запросов души человека. Поэтому молодёжь, разочаровавшись в подобной псевдо-религиозности, уходит в мир иллюзий: к нему можно отнести увлечение кинематографом, компютерными играми, наркотиками и тому подобным.

Видя такое отчаянное положение современного человечества и особенно молодёжи, которой в качестве смысла жизни через СМИ навязан культ денег, наслаждений и идеал «глянцевой» пустой жизни, отцы Герман и Серафим возжелали открыть соотечественникам иной взгляд на смысл человеческой жизни, показать красоту и глубину Православной Церкви – хранительницы апостольского предания, которая до наших дней рождает в мир удивительных людей – святых подвижников и чудотворцев, молитвами которых держится наш мир. Ради достижения этой высокой цели сподвижники Герман и Серафим совершили духовный подвиг, суть которого раскрывается читателю в первой части этой книги.

Вторая часть книги посвящена воспоминаниям об отце Германе его духовных чад и людей, близко знавших батюшку.

Часть первая. Жизненный путь отца Германа

I. Биография отца Германа

Вам жмёт руку сам Царь!

Известно, что дед Глеба Подмошенского, Александр Михайлович Фокин, создатель Троицкого театра в Санкт-Петербурге, показал одну из постановок святой царской семье Государя Николая II, за что был удостоен августейшей благодарности и личного рукопожатия. То рукопожатие, придя домой, Александр Михайлович передал маленькому Глебу. Батюшка потом часто шутил: как бы передавая это дальше, говорил: «Вам жмёт руку сам Николай II!»

Бабушка – Александра Фёдорова, была прима-балериной Мариинского театра.

Дмитрий Подмошенский – исповедник Православия

Отец Герман рассказывал, что его отец Дмитрий Иванович был родом из Пскова, а мать Нина Александровна – из Санкт-Петербурга. Ещё до появления на свет Глеба, его родители бежали от коммунистического режима из России в Латвию. Родился он в Риге 26 марта 1934 года и младенцем был крещен в Православной Церкви. Батюшка о себе говорил: «Я русский, хотя родился в Латвии, а прожил всю жизнь в Америке». Когда Глебу было 5 лет, советские войска оккупировали Латвию. В небольшом городке, где жили Подмошенские, прошли массовые аресты. Отца батюшки осудили на восемь лет лагерей и отправили в Воркуту, поставив ему в вину подлинную религиозность и происхождение: его родитель был состоятельным человеком, благодетелем женского Спасо-Казанского монастыря в городе Острове под Псковом. В Воркуту Дмитрий Иванович приехал в 41-м году, а в 43-м погиб от голода.

Известно, что Отец Герман ездил в Воркуту в поисках могилы отца. Могилу он не нашел, – лишь массовое захоронение тысяч убитых узников, не отпетых, сброшенных в яму…

Новомученики Российские – главное явление XX века

Батюшка часто говорил, обращаясь к молодому поколению: «В ваших жилах течёт кровь Святой Руси! Но вы стали как Иваны, не помнящие родства – не знаете своих предков, своих корней. А ведь среди ваших предков могут быть святые, к которым вы могли бы обращаться в молитве!»

Взять хотя бы историю гонений на Церковь XX века: сколько новомучеников она явила, сколько миллионов человек были убиты советской властью и не просто убиты, а зверски убиты… Топили баржами, живьём закапывали, морили голодом, мучали… Профессор МДА Осипов А. И. говорит о причинах такой жестокости «Кто мог так издеваться над людьми, кто мог устраивать такой садизм? Это же какой ненавистью надо обладать к роду человеческому, чтобы так убивать и в таких масштабах! Так могли поступать только культовые сатанисты, то есть люди, которые верят в сатану, как в бога». Он также в своих лекциях обращает внимание, что уничтожали цвет нации, лучших людей…

В очень многих семьях были замучены советской властью их родственники, а мы ничего не знаем! Не знаем своих корней, своих предков, своей истории! Отец Серафим (Роуз) твёрдо верил, что главное явление XX века – новомученики российские, числом они превысили пострадавших за веру на заре христианства. Отец Герман говорил об этом в своих проповедях, и в каждом номере журнала «Русскiй Паломникъ», выходившего под редакцией отца Германа, есть рассказ об одном из новомучеников.

На краю моста

Во время Второй Мировой войны Глеб с сестрой и овдовевшей матерью были эвакуированы в Германию, где жили в бедном и неопределенном положении в лагерях для беженцев.

Батюшка рассказывал о войне, о том, насколько трудно было ему пережить тягости того времени. Великая Отечественная оставила неизгладимую рану в его душе.

Как-то, будучи ещё совсем мальчишкой, он потерялся и отстал от матери. Начался авианалет, летели и разрывались рядом бомбы. Ужас, который пережил маленький Глеб, запомнился на всю жизнь.

В 1949 году Подмошенским удалось эмигрировать в Америку. Но и там их ожидала нелёгкая жизнь. Мать тяжело заболела, и 17-летней Глеб оказался единственным кормильцем в семье. Чтобы не дать умереть с голоду ей и младшей сестре, которая страдала эпилепсией, юноше пришлось много и тяжело работать, а ведь нужно было продолжать учёбу в Школе музыки и искусств в Нью-Йорке.

Америка оказалась другим миром – миром, где никто не хотел знать об ужасах далекой России. Глеба поразил контраст происходящего. Он оказался в сытой Америке, где его сверстники мечтают, как отец купит им автомобиль, как поедут учиться в такой-то колледж. А тем временем в родимой России – коммунистический террор, соотечественники, живущие в сталинском кошмаре, взрывы церквей, концлагеря…

У Глеба тогда не было веры в Бога, а значит, и внутренней опоры. Возникла глубокая подавленность: зачем и для чего нужно жить, если вокруг так много страданий, фальши и зла… От тяжких раздумий молодой человек впал в отчаяние, возникла навязчивая мысль о самоубийстве.

Отец Герман так рассказывал об этом периоде жизни: «Мы голодали с мамой, когда приехали в Нью-Йорк. И я решил, что весь современный «модный мир» устроен на принципах Ницше и на бакунинской идее: нужно истребить сто миллионов, тогда будет счастье на земле. А я – один из тех, кто должен быть истреблен. Поэтому я возненавидел автомобили, деньги. У меня осталось искусство». Но через некоторое время душа погрузилась в отчаяние, желание свести счеты с жизнью.

Однажды он решился было осуществить задуманное и оказался на краю Бостонского моста. Но милостью Божией, в мыслях Глеба вдруг возник лик преподобного Сергия Радонежского. Он был настолько светел и притягателен, что юноша отложил злую решимость покончить с собой и душевно устремился вслед божественной благодати, исходящей от преподобного.

Отец Герман впоследствии рассказывал: «Когда я был мальчиком, мне попалась маленькая книжечка, а в ней лубочные цветные картинки из жития Преподобного Сергия Радонежского: птицы, как Божия Матерь ему явилась, как медведя он кормит. Книжка была потеряна, все забыто, я был в Америке, страдал, в церковь не ходил. У меня было ужасное уныние, и я решил покончить с собой, сброситься с моста. И пошел туда. Я мечтал встретить человека, вроде отца, который бы мог так «стукнуть» меня, чтобы я понял, как правильно жить. Но его не было. И вот я стоял на мосту, и вдруг возник образ: эти картинки из детства, из жития Сергия Радонежского, и мысль: если ты спрыгнешь, то не дашь себе возможность встретить таких людей, может, такие и сейчас есть, как преподобный Сергий».

Спустя несколько часов тем же унылым вечером, когда Глеб, замёрзший и промокший, плёлся по улице, называвшейся Дорогой Симфонии, что в Бостоне, его догнал незнакомец и предложил бесплатный билет в Концертный зал на «Мессию» Генделя. Через несколько минут Глеб уже слушал ораторию. В светлом зале величественный хор взывал «Аллилуйя», – казалось, обращаясь именно к его душе. Глеб зарыдал, исполнившись радости и ликования от этой музыки.

Оба эти случая отодвинули его мысли о самоубийстве. Божественная красота лика преподобного Сергия и вдохновенная музыка религиозного композитора коснулись тайных струн его души, словно давая ей знать, что человек жив духом, а не одной лишь плотью. Цепь умственных и нравственных исканий замкнулась, душа почувствовала близость Бога.

В скором времени поиски призывающей благодати Божией привели его к святому того времени и места – Владыке Иоанну Шанхайскому, Сан-Францисскому чудотворцу.

Вера отцов

Отец Герман так рассказывал о своем возрождении веры: «Это был 1954-й год. Я чудом попал в русский Православный монастырь в Джорданвилле. Мне там все очень понравилось, все такие красивые, молодые, очень приветливые, они не были «буками». И там был такой чудный иеродиакон отец Владимир, он мне говорит: «Как тебя зовут?» – «Глеб». А мне всегда нравилось мое имя – Глеб. Но когда я приехал в Америку, его там не могли произнести, все смеялись надо мной.

А он говорит: «Какое чудное имя!» Он мне внушил: Россия – это есть что-то ценное, миром не понятое. И тогда я понял, что мой папа – это жертва современного мира, но это победа христианства не во внешнем мире.

Когда я попал в монастырь, мне захотелось почитать Житие Сергия Радонежского. Я спросил книгу. Монах ведет меня в библиотеку, и еще раз меня спрашивает, что я хочу. А я говорю: «Биографию Серафима Саровского», не знаю почему. Но там был ответ, беседа Преподобного с Мотовиловым о цели христианской жизни. Все, что мне было нужно, там есть. Православное мировоззрение, которого я жаждал. Так Сергий Радонежский привел меня. Я буквально переродился, по-другому начал видеть, звуки слышал по-другому. Мне открылись глаза. И с тех пор по сей день я всегда радуюсь».

После того как Глеб побывал в монастыре и познакомился с «верой отцов», прочитал жизнеописания преподобного Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского, Оптинских старцев и других святых, когда он узнал, что у человека есть бессмертная душа, которая не прекращает своё существование со смертью тела, то всё окончательно прояснилось и встало на свои места. Он родился заново для жизни во Христе!

Отец Герман говорил, что когда приобрёл осознанную и разумную веру во Христа, основанную на прочном фундаменте святоотеческого учения, когда ему открылся необыкновенный мир Святой Руси, – он приобрёл величайшую радость. Радость о том, что над нами есть Бог, Который есть любящий Отец (а не какие-то безликие космические силы), что человек – это не животное, как нам внушалось несколько десятилетий, а богоподобное существо (образ и подобие Божие), которое имеет нравственную свободу выбора между добром и злом. И, кстати, становится понятным, почему человек должен избрать добро, а не зло. Почему? Потому что есть Бог. Человек не забыт и не брошен Богом. Доказательство? Пришествие Христа на землю, добровольное распятие на кресте за наши грехи и Его славное Воскресение. Это ли не радость для людей?! Радость от того, что в нашем падшем, тёмном и жестоком мире всё же есть Свет – Иисус Христос и Его святые. Святые были исполнены пасхальной радости – Серафим Саровский каждого человека встречал словами: «Христос воскресе, радость моя». Каждый человек, со всеми его слабостями, грехами и немощами для него был радостью… Так вот, когда всё это открылось Глебу, он тоже стал сопричастен этой святой радости.

Все, кто знал Глеба, заметили после его «перерождения» разительную перемену. До этого он слыл «мрачным Глебом». Теперь же он был внутренне счастлив и окрылен: открылась цель, ясная и неотложная. Он изменился настолько, что, как сам говорил, мир предстал в других красках.

Поездка на Аляску на Еловый остров

Под влиянием отца Адриана, о коем будет сказано ниже, мысли Глеба обратились к миссионерству, к евангельскому делу православного просвещения Америки, к проповеди той радости о Христе, которую он однажды приобрёл.

Пример миссионерства он нашёл в служении преподобного Германа Аляскинского – подвижника, монаха святой жизни, одного из первых миссионеров на американском континенте. Более того, Глеб увидел в преподобном Германе своего святого заступника перед Богом, которого можно попросить об указании дальнейшего жизненного пути. И Глеб решил посетить место подвига преподобного Германа на Аляске, на Еловом острове. Осуществил Глеб свою задумку в августе 1961 года.

Преподобный Серафим Саровский

Аляска, Еловый остров

В то время на Еловом острове с 1935 года проживал монах Герасим, ухаживая за могилой преподобного Германа и поддерживая монашеский уклад «Нового Валаама». Так называл это место сам Преподобный в память о родной обители на старом Валааме, откуда он прибыл на Еловый остров в 1794 году. Подвиг монаха Герасима восхитил его, Глебу открылся в нем тот заветный образ американского анахорета, описанный преподобный Германом сто лет назад: «Монах, как и я, убежит от людской славы, придёт и поселится здесь».

Итак, Глеб приехал на Аляску, на Еловый остров, чтобы просить у преподобного Германа указать ему путь жизни. И вот как это произошло.

Как-то перед Успением к отцу Герасиму приехали его старые друзья из города Кадьяк. Он был в прекрасном настроении и встречал их очень радушно. Глеб же тем временем отошёл к небольшому заросшему папоротником источнику, из коего в бытность свою сам преподобный доставал воду. Сев на замшелый пень у журчащего потока, он открыл книгу, взятую из хижины отца Герасима. Это были жития русских подвижников. И вот, наугад перевернув несколько листов, он попал на главу о преподобном Серафиме Саровском.

«Как-то в конце 1832 года один монах спросил Старца:

– Почему мы не имеем строгой жизни древних подвижников?

– Потому, – отвечал Старец, – что не имеем решимости, а благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая была и прежде, и мы могли бы жить как древние Отцы, ибо, по слову Божию, Иисус Христос “вчера и днесь той же, и вовеки”».

Словно озарение снизошло на Глеба: дело в том, что он ещё не решился полностью сораспять свою жизнь Иисусу Христу, не изжил самость, поэтому Бог молчал. Глеб побежал по тропинке, но не к хижине, а в другую сторону и скоро оказался у большой белой часовни, построенной местными жителями над могилой преподобного. Упав на гробницу, он принялся истово молиться…Именно здесь, на Еловом острове, у могилы преподобного Германа пришло решение посвятить свою жизнь Богу.

И вдруг Глеб услышал тихий мягкий голос, идущий, казалось, из усыпальницы: «Мечтай!» – только одно слово… Может, ему показалось? Может, он сходит с ума? Но нет, он ясно слышал! Не было сомнения! Всё так очевидно: только что он посвятил свою жизнь Богу, предал себя Творцу, и Господь через своего святого, отца Германа, спрашивал о его желаниях.

«Пошли мне такого же человека не от мира сего^[1], как я сам, – взмолился Глеб, – такого, кто бы понял меня, понял, чего я хочу». И опять он услышал участливый голос: «А что ещё?» Глеб едва перевёл дух. Если его просьба исполнена, он должен как-то отблагодарить святого. – «Даруй мне братство, – произнёс он с трепетом, – братство, которое прославит тебя и объявит о тебе миру». Потрясенный Глеб вскочил и в духовном ужасе выбежал вон.

А незадолго до этого, за тысячу миль отсюда, в одной из книжных лавок Сан-Франциско американец Евгений Роуз так же отчаянно молил Божию Матерь: «Дозволь мне служить твоему Сыну». Не он ли тот самый человек «не от мира сего», о котором молился будущий отец Герман? Вскоре эти юноши встретятся, и эта встреча приведет к крутому повороту их судеб.

Последующая жизнь Глеба неразрывно связана с жизнью Евгения Роуза. Эти два юноши станут друг для друга духовными братьями и совершат непостижимый уму подвиг во имя Христово.3

II. Отец Герман и отец Серафим^[2]

Поиск истины Евгения Роуза

Личность Евгения Роуза – экстраординарное явление для американцев.

Роуз – мыслитель, полиглот, эрудирован, образован, внешне красив. Казалось бы, он мог добиться успеха на любом поприще. Но этот молодой человек из среднего класса вдруг всей душой устремляется на поиски смысла жизни, осваивает древние языки, постигает традиции религий, читая оригиналы рукописей, годами выбирает крупицы знаний о бытии души после смерти тела, о Боге. Он изучает и апробирует на своём опыте западные христианские конфессии и восточные религии, затем разочаровывается в них. Приблизившись к своему тридцатилетию, Евгений осознает мелочность сиюминутного прожигания жизни и находит причину мирового зла в богоотступничестве.

Он стал готов к принятию Истины. Истина во Христе открылась Евгению Роузу за дверями православного храма Сан-Франциско.

Первая встреча Глеба и Евгения

Глеб Подмошенский оказал большое влияние на Евгения Роуза в формировании христианского мировоззрения. Именно он открыл ему образ Святой Руси.

Отец Герман так рассказывал об их знакомстве.

«Одна моя знакомая, Мария Шахматова, попросила меня встретиться с одним из её бывших сирот, чтобы я помог ему поступить в семинарию – он имел явные религиозные наклонности. Вскоре я познакомился и подружился с этим молодым человеком. Звали его Владимир. Он хотел стать миссионером в Норвегии и поступить в Московскую Духовную Академию. Он понимал, что нужно нести Православие американцам, и решил представить меня одному из них. Нам предстояло посетить Евгения – студента Берклийского университета, пожертвовавшего блестящей карьерой на факультете синологии ради того, чтобы написать книгу по философии нигилизма.

Серафим Платинский

Серафим Платинский

Жил он в квартире на первом этаже. Мы постучали в окно, но затем увидели, что дверь не заперта, и вошли прямо в большую, довольно тёмную комнату. Одна стена была увешана иконами, которые освещались лампадой. Перед этими иконами стоял Евгений. Был он в зелёном свитере, с трубкой в руке, и, похоже, не очень-то обрадовался гостям, однако чувствовалось, что он весьма образован и воспитан. Он вежливо поклонился. Как открылось позже, я показался ему знакомым («Я знаю тебя, знал, что ты придёшь» – скажет Евгений Глебу несколько месяцев спустя)».

Мы вошли в его квартиру.

Неожиданно я воскликнул «по-апостольски»:

– Мир дому сему!

Евгений взглянул удивлённо и настороженно.

– Где розетка? – спросил я.

– Простите, не понял? – ещё больше удивился Евгений. Заметив у меня в руках диапроектор, он указал, куда его включить. В ту же минуту я начал показывать слайды, многие из которых сделал сам. Эту серию я назвал «Святые места в Америке».

Перед поражённым Евгением предстал мир апостольского Православия. Красочные иконы, портреты святых и праведников, виды Елового острова – места подвига преподобного Германа Аляскинского, чудотворные иконы из Шанхая, игуменьи, схимники, скиты в Канаде, монастырь в Джорданвилле и Ново-Дивеевская обитель, которая восприняла и передала Америке традиции оптинских старцев.

Я давал короткие пояснения к слайдам, пытался раскрыть мученический подвиг, который претерпела Святая Русь. Под конец рассказал о своём отце, как его арестовали коммунисты и как он погиб в концентрационных лагерях, о моём приходе ко Христу, что и привело меня в конечном счёте сюда.

Лекция кончилась, хозяин квартиры Евгений Роуз, будущий отец Серафим, затаив дыхание, прошептал: «Какое откровение!».

Евгений увидел на слайдах то, к чему долго интуитивно стремился, – подвижническое монашество и ту духовную жизнь, которой жаждала его душа! Перед ним открылась сокровищница духовной мудрости святых отцов, которую он с жадностью стал изучать.