Андрей Макаров
Букет из преисподней
– Ты уже закончил? Мне еще соскоб нужно сделать, – доставая скальпель, ответил Аркадов и добавил: – Зря иронизируешь…
– Да здесь за километр все видно, – усмехнулся коллега.
Андрей прервал свою работу и повернулся к Строжевскому:
– Посмотри внимательно. Явно свастика была нарисована первой и только потом в ней аноним делает надпись. Не исключаю, что в первичный замысел она не входила. Но в любом случае размер первых двух букв задает общий рисунок всей надписи. Понял, куда клоню?
Наклонившись к надписи, Сторжевский тихо произнес:
– Ты хочешь сказать, что он не рассчитал размеры слова?
Аркадов загадочно улыбнулся и продолжил:
– Меня интересует другое – почему он не изменил размер последующих букв, видишь, первая и последняя один в один. Чуть измени – и вторая буква «м» вошла бы в нужное место! Хотя, возможно, я просто фантазирую…
– Слушай, классная логика. Нас такому не учили.
– Да ладно, простое самообразование и шальные мысли. Что у тебя?
Продолжая смотреть на надпись, Сторжевский быстро произнес:
– Ничего особенного. Это здание столовой технологического техникума. Надписи обнаружили работники рано утром. Подробности потом. Думаю, что их сделали вчера вечером, когда никого не было. Что он здесь забыл и на кого рассчитывал?.. Я закончил. Затираем – и по коням!
Глава 2
Настольная лампа широким пучком света высвечивала лист ватмана, на котором Аркадов заканчивал чертить схему места обнаружения надписей и прилегающей территории. Пока просвета он не видел. Поступающая информация говорила о значительном числе молодежи, которая могла посещать интересующий район. Студенты институтов, учащиеся техникумов, их родственники и друзья, просто случайные люди могли оказаться там. Как свободные молекулы под микроскопом – все двигалось в хаотичных направлениях. Аркадов пока не обнаруживал необходимой закономерности в этом движении и понимал, что подступать придется с дальних дистанций. Он не спеша подошел к окну и, прищурив глаза, посмотрел на вечерний город, который переливался сотнями огней. Где-то там, за крышами домов, живет, чем-то занимается, о чем-то думает и что-то планирует некто, кого Аркадов очень хотел бы найти, посмотреть в глаза и задать ему ряд непростых вопросов. Он как-то машинально постучал пальцем по оконному стеклу, повернулся и, выключив свет, вышел из кабинета.
Совещание близилось к завершению, но Аркадов продолжал ждать главного вопроса, который не мог не задать Давлетов. В данный момент розыска уже возникла версия о возможной причастности к изготовлению надписей так называемых «панков». Это непонятное на первый взгляд движение возникло как нарыв, выплеснувший массу заразных спор в неокрепшее сознание молодежи. Конечно, для многих не секрет формализованность многих воспитательных процессов, но увлечение фашистской атрибутикой некоторой частью советской молодежи было во многом неожиданно. Эта проблема нигде не афишировалась, но в ведомстве, где служил Аркадов, с ней были хорошо знакомы.
– Что у вас отрабатывается по молодежным «неформалам»? – повернувшись к Аркадову, быстро спросил Давлетов, затем добавил: – Остальные свободны и не забудьте об учебе в пятницу.
Андрей не успел ответить, как требовательный звонок дежурного прервал возникшую паузу. По ритмичному постукиванию своего руководителя ручкой по столу он понял, что новость, звучащая в трубке, ничего хорошего не предвещала и в первую очередь для него. Тем не менее, закончив выслушивать доклад, Давлетов вернулся к ранее заданному вопросу. Аркадов знал, что промежуточные результаты не особенно интересуют руководителя, и остановился на главных направлениях розыска.
– Пока в основу мы ставим версию причастности к надписи наших «панков» и возможных их приверженцев. Надеемся на оперативные возможности в этой среде.
– Почему пока? – перебил Давлетов.
Андрей сделал паузу и уверенно произнес:
– В сложившейся ситуации, когда у нас минимум информации, необходимо также включать в поисковые и проверочные мероприятия лиц из числа психически неуравновешенных молодых людей, подростков, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, отчисленных из учебных заведений…
– Начинаешь плести сеть?
– Как всегда, товарищ полковник. И вынужден по указанным причинам ячею ставить мелкую. Но вы правы, главное направление по неформалам будет выделено отдельным производством.
– Полностью согласен, однако, что будем делать с этим? – Давлетов мотнул головой в сторону висящего на стене календаря, на котором особенно ярко выделялась дата «9 мая». – Я прекрасно понимаю объемы предстоящей работы и поэтому дарю тебе два подарка. К нам прикомандирован курсант Высшей школы на практику, и он в полном твоем распоряжении. А вот второй подарок лично тебе как розыскнику… Только что сообщили об обнаружении аналогичных надписей на остановке общественного транспорта рядом со студенческим городком. Дополнительная информация для разработки облика анонима тебе сейчас будет очень кстати. Далее будем работать совместно с УВД, хотя бы на первом этапе. Поэтому постарайся использовать максимум их возможностей. Завтра в десять часов быть у них на совместном совещании. И облик, еще раз облик…
Аркадова, когда он направлялся к выходу, остановил вопрос Давлетова:
– Как обозвал дело розыска?
– «Чужой».
– Чужой, говоришь… Это верно – чужой. Неплохо, хоть этим порадовал…
В складывающейся ситуации «подарки» Давлетова были ко времени. При аналогичных проявлениях Аркадов всегда втайне надеялся на рецидив, в то же время понимая жесткую реакцию руководства на повторное преступление. Уже выйдя из кабинета, он пожалел, что не спросил ни имя курсанта, ни где он сейчас находится. Но времени было в обрез, и он быстро спустился к ожидавшей его дежурной машине.
При подъезде к месту обнаружения надписи Андрей обратил внимание на то, что ее на указанном месте не было. Легкий холодок пробежал по спине. «Этого еще не хватало!» – и Аркадов быстрым шагом подошел к остановке. К нему навстречу сделал несколько шагов молодой человек приятной внешности и четко, но негромко доложил:
– Здравствуйте, Андрей Петрович! Я Кравцов Игорь Владимирович, прикомандирован в ваше подразделение на практику. В настоящее время охраняю надпись. Сотрудники уголовного розыска находятся неподалеку.
«Молодец, – подумал Аркадов, – кратко и по существу». Он уже понял уловку молодого человека, но решил подыграть ему.
– А где надпись? – нарочито озабоченно спросил Андрей.
– Как положено, прикрыта. – И Кравцов с легким артистизмом, свойственным многим молодым людям, приподнял край прикрепленной поверх надписи афиши.
Аркадов быстро оценил ситуацию. Действительно, ему крупно повезло. Надпись была исполнена на фанерной стенке, что позволяло ее изъять. Чтобы не привлекать внимание немногочисленных прохожих, решили сделать это поздно вечером, согласовав вопросы с милицией.
Подходя к машине, Аркадов протянул руку:
– Давайте знакомиться, курсант Игорь Владимирович. Надолго к нам?
– На месяц. Потом диплом и, как говорят, – к постоянному месту службы.
– В курсе, что будем работать вместе?
– Да, мне уже сообщили, но скажу честно, розыск анонимных экстремистов для меня – дело темное…
– Что, двоечник, что ли? – улыбаясь, спросил Аркадов.
– Да нет. – Кравцов серьезно отреагировал на шутку. – Это направление преподносят в общих понятиях… Мне кажется, это очень интересная работа. У нас читал курс лекций известный розыскник, так он сказал, что сотрудники, проработавшие на этой линии, легко будут справляться с другими направлениями оперативки. Если я не ошибаюсь, то на Чикатило вышли ваши коллеги по его запискам у трупа.
– Верно, обучение этому ремеслу ведется отдельно, хотя некоторым вещам научить попросту невозможно, – задумчиво произнес Аркадов и, заканчивая разговор, спросил: – В каком кабинете расположились? – И добавил: – Оставьте свои и возьмите мои реквизиты. Приказывать не могу, но, если есть познавательный порыв, можете присутствовать вечером при изъятии надписи. В двадцать один час встречаемся у дежурки.
Уже поворачиваясь к выходу, Аркадов почувствовал заминку со стороны Кравцова и поинтересовался:
– Что-то еще?
Несколько смущаясь, курсант попросил:
– А можно ко мне обращаться на «ты»?
Взглянув ему в глаза и слегка улыбнувшись, Андрей тихо произнес:
– Я вас прекрасно понимаю, но у меня нет такой практики, и, самое главное, на «ты» переходят по истечении времени, обусловленного рядом служебных обстоятельств. Вы понимаете, о чем идет речь? – И он дружелюбно толкнул парня в плечо. – До вечера!
Глава 3
Раскаленные брызги масла быстро нашли свое место на газовой плите. Аркадов виновато выглянул из кухни, надеясь, что жена еще спит. Он разбил второе яйцо, и запах яичницы приятно защекотал у него в носу. Но любимое блюдо не смогло отвлечь от мыслей о прошедшем дне.
Согласно плану замена всей перегородки заняла немного времени, но работы затянулись до позднего вечера, так как по заданию Давлетова спецподразделение управления имитировало ремонтные работы не только на остановке, где была обнаружена надпись, но и на двух последующих. Аркадов был уверен, что со стороны все выглядело очень убедительно. Но вот ознакомиться с изображением он решил утром. То, что там был нанесен сложный рисунок, Андрей сразу определил даже в темноте при беглом осмотре. Там же была и надпись, исполненная латинскими буквами.
– Ты сегодня совсем рано, – в проеме двери показалось заспанное лицо жены.
– Извини, что разбудил, сегодня у меня очень насыщенный день, – перекладывая яичницу на тарелку, виновато сообщил Аркадов.
– Да ладно, а то у тебя есть ненасыщенные… – И, направляясь в ванную, через плечо бросила: – К чаю в пакете вкусное печенье.
«Думаю, до него дело не дойдет», – с благодарностью подумал Андрей, мысленно находясь уже у стоящей в кабинете фанерной доски с надписью.
Предъявив удостоверение и поприветствовав дежурного прапорщика, Аркадов на одном дыхании поднялся на свой этаж. Здание было наполнено ожидающей рабочего дня звенящей тишиной. Мягко щелкнул замок двери кабинета, и он сразу оказался в своем, особом пространстве, которое магическим образом настраивало его на рабочий ритм.
Привычным движением Аркадов взял фотоаппарат. Затем аккуратно приподнял с пола ранее вырезанный кусок фанеры. Для удобства он поставил его на стул и стал пристально всматриваться в загадочный рисунок. Неизвестный «художник» схематично, но как бы «с лета» прочертил контуры орла. Этот символ, безусловно, имел определенное сходство с теми, которые красовались на солдатских касках и других знаках отличия вермахта.
Однако в большей степени Андрея привлекла надпись под рисунком, исполненная латинскими буквами: «UNSER STUND WIRD KOMMEN»[1], обрамленная с двух сторон свастиками.
«Давлетов был прав… – мелькнула мысль. – Над таким ребусом специалистам придется круто поработать».
Оценив сложный контекст материала, Аркадов начал просчитывать пути срочного выхода на художника-мариниста, с которым сотрудничал уже несколько лет. Увы, поймать его по телефону всегда было сложно, но Андрей рассчитывал на отработанные запасные варианты.
Он тщательно подготовился к детальной съемке рисунка, но его работа неожиданно прервалась осторожным, как бы извиняющимся стуком в дверь.
«Наверное, уборщица», – подумал Андрей и, отложив фотоаппарат, направился к двери, чтобы попросить временно его не беспокоить. Совершенно неожиданно в проеме двери показалась голова стажера Кравцова.
– Я подумал, что вам, возможно, понадобится моя помощь. Вот и пришел пораньше. Не помешаю? – смущенно спросил он.
– Заходите. Что, юношеское любопытство не давало спать? – хитровато улыбнулся Аркадов. – Впрочем, помощник мне действительно нужен.
Поскольку освещения было более чем достаточно, фотографирование крупным планом проходило быстро. Повозиться пришлось с детальной съемкой. Аркадов попросил Кравцова покрутить фанеру под разными углами к набирающему утренней яркости свету, чтобы более четко выделить точки, связывающие элементы в начертаниях слов. Именно эти, казалось бы, незаметные на первый взгляд детали, могут в перспективе лечь в основу разработки почерка анонима, и особенно с искаженной графикой письма.
– Мы, наверное, имеем дело с немцем. Как вы думаете? – спросил Кравцов.
– Что, заметили разницу в обоих проявлениях? – Андрей быстро повернулся к коллеге. – Ну, с «немцем» вы немного переборщили, но некоторая информация к размышлению имеется. Кстати, как у вас с немецким языком?
– В пределах школьной программы, но точно могу сказать, что в слове «kommen» правильно написаны две буквы «м»…
Быстро взглянув на часы, висящие над дверью, Аркадов набрал номер оперативного телефона. В трубке прозвучал хорошо знакомый голос заместителя начальника оперативно-технического подразделения Серебрякова. Андрей в очередной раз отметил, как удивительным образом его фамилия совпадала с тембром голоса.
– Доброе утро, Сергей Иванович. Вы уже в курсе насчет анонимных проявлений? Да-да, будем, как всегда, плотно взаимодействовать. У меня большая просьба. Скоро совещание в УВД, а у меня, как всегда, «нетерпежка»… Да ладно смеяться. Мне нужен точный перевод фразы, выполненной латинскими буквами, и абсолютно точное определение правильности ее написания. Я знаю ваши возможности и поэтому очень прошу выяснить уровень владения иностранным языком человека, ее составившего. Понимаю, что объем текста мизерный. Но, возможно, смысл фразы можно изложить в других вариантах. Постарайтесь определить вид красителя. Вероятнее всего, и в первом и втором случаях использовался один и тот же пишущий предмет. Заранее благодарен. Задание на исследование выпишет наш практикант. Не волнуйся, все под контролем. Давлетов в курсе.
Аркадов повернулся к Кравцову:
– Надеюсь, вы все поняли из разговора? Бланк задания возьмете у любого нашего сотрудника. Вопросы для ОТО я озвучил. Повторить?
– Нет, я запомнил.
– Тогда действуйте.
Глава 4
Аркадов легкой походкой спускался по ковровой дорожке главной лестницы УВД.
Он был вполне удовлетворен итогами совещания. План совместных мероприятий был утвержден. Понимая большую загруженность сотрудников милиции, не без труда удалось договориться о создании закрытых наблюдательных постов и дополнительном патрулировании района обнаружения надписей. Все прекрасно понимали, что аноним мог не проявить себя не только в ближайшее время, но замолчать навсегда.
Не обошлось и без иронии по поводу конечного результата. Эта позиция была знакома Аркадову и по своему ведомству, особенно на начальном этапе его розыскной деятельности. Трудно было ждать результата в работе, похожей на знаменитое выражение: «Иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что!» Со временем пришел опыт, значительно повысились знания в криминалистике, психологии, лингвистике. Но особенно он гордился своими специалистами, которых смог заинтересовать пусть и негласной, но очень интересной исследовательской работой. Шаг за шагом благодаря своим уникальным способностям они «вытаскивали» по крупицам вероятные признаки личности разыскиваемого лица, сужая круг подозреваемых.
Улица встретила его солнечным, весенним теплом. Глубоко вдохнув ароматного янтарного воздуха, Аркадов почувствовал прилив свежих сил и уверенно зашагал в управление, где его ожидала масса неотложных дел.
Как и ожидал Андрей, телефон Мариниста не отвечал, а время требовало скорейшей встречи. Оставались запасные варианты, связанные с известными местами пребывания специалиста. Для таких случаев Аркадов держал небольшой специальный гардероб, который с интересом подбирал и обновлял. Выбрав маленький складной мольберт и захватив легкий шарф, он направился в один из парков города, где постоянно «тусовались» как именитые, так и начинающие художники.
Только что прошел первый весенний дождик. Вдали еще громыхали раскаты грома, но из-за туч уже пробивались скромные лучи солнца, весело отражаясь в крохотных лужицах. Небольшая группа представителей местной мельпомены, подняв воротники, стала осторожно выходить из укрытий, чтобы продолжить во многом только им понятные споры.
Мариниста Аркадов увидел в группе трех человек, которые что-то эмоционально обсуждали. Наблюдая за ними, он слегка улыбнулся. Художники чем-то напомнили ему удивительных лесных птиц глухарей, которые во время токования ничего не видели и не слышали вокруг себя.
Андрей неторопливо занял позицию, с которой его хорошо мог видеть Маринист. Визуальный контакт состоялся. Продолжая играть роль начинающего пейзажиста, он подал только им обоим понятный знак, означавший заранее обусловленные место и время встречи. Маринист картинно раскланялся пред собеседниками и, подхватив мольберт, исчез в аллее парка…
Через два часа они расположились в комнате Мариниста.
Здесь было чему удивляться. Прекрасная, со вкусом подобранная мебель сочеталась с неким подобием склада художественной продукции, заполненного картинами, пустыми рамами, повсюду разбросанными листами набросков. Завораживающий аромат крепкого кофе, усиленный терпким запахом сохнущих картин, всегда располагал к началу творческой работы.
Андрей знал, что Маринисту требовалось время для вхождения в рабочий процесс, и стоически приготовился выслушать долгую тираду Сержа (так все называли художника) о проблемах мироздания. Но сегодня, вопреки традиции, хозяина почему-то крайне волновал вопрос о культуре работы правоохранительных служб.
Аркадов насторожился. Он знал, что Серж порой злоупотреблял спиртным, но при этом был абсолютно неконфликтным человеком. И хотя в «конторе» традиционно не приветствовали подобного рода связи, Андрей очень ценил профессионализм, широкий кругозор Сержа и в первую очередь его необычную логику.
– Что-то случилось? – напрямую спросил Аркадов.
– Да ничего особенного, но, как говорится, «за державу обидно!» Ехали недавно с охоты, а на посту ваши коллеги с погонами другого ведомства остановили и давай к машине придираться, причем явно не по делу. Я их районное начальство знаю. Как-то оформлял у них зал заседаний. Приличные и доброжелательные люди. А здесь откровенное бескультурье. Сколько ни копали, вижу, у них ничего не получается. Но уйти впустую из принципа не хотят. Спрашивают: «С охоты едете? Дайте хоть утку!»
– Оригинально!.. – Аркадов сделал удивленное лицо, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.
– Кстати, у меня и свидетели есть. Ты должен знать одного из них – Володя из типографии! Прямо картина Перова получалась «Три охотника», только в форме, а в центре наша уточка. Жаль, но кто-то невидимый их выгораживает.
– Сочувствую, но постарайся не обобщать. – Андрей выразительно развел руки. – Больных на голову и жадных везде хватает. Надеюсь, наши отношения от этого не пострадают?
– При чем здесь данное событие? К тебе претензий нет, поэтому и помогаю не «конторе», а лично тебе. Давай все же выпьем кофе, а потом займемся проблемами.
Кофе, как всегда, был изысканный. Грея пальцы фарфоровой чашечкой, Андрей подробно изложил события последних дней, стараясь избегать личных предположений.
– Поздравляю! Вам удалось завладеть подлинником второй надписи? – оживился Маринист.
Аркадов улыбнулся:
– Завладеть – это для дешевого боевика, мы ее просто культурно изъяли.
Не без волнения Андрей аккуратно выложил на стол ранее сделанные фотографии. Серж стал внимательно рассматривать надпись и особенно рисунок. Его длинные, тонкие пальцы, словно существующие сами по себе, быстро пробежали по рисунку и застыли в воздухе.
– Любопытно… имеются некоторые задатки рисовальщика, да и рука поставлена неплохо. Но, увы, ни малейших признаков школы, что выдает низкая культура штриха. Банальный рисунок любителя. Возможно, если бы неизвестный поступил в художественное училище, из него мог бы получиться неплохой оформитель, но не более. Подчеркиваю – не более… А вот и доказательство. Обрати внимание, некоторые элементы рисунка выполнены одним движением руки. Это не просто сделать, но и не настолько сложно, чтобы говорить о какой-либо специальной подготовке.
– Но почему только оформителем? Звучит как пожизненный приговор.
– Я не прокурор, но самое интересное начинается именно здесь. Позволю себе вспомнить немного теории живописи. Она гласит – умение держать движение в рисунке должно гармонично перекликаться с прочными навыками графики письма, особенно печатными буквами. Внешняя небрежность надписи латинскими буквами не должна нас обманывать. К сожалению, очень сложно дать исчерпывающее заключение по контурам фотографии первой надписи, но здесь прослеживается определенная закономерность: стабильный размер букв в пределах всего слова. Я могу предположить, что за этим стоит нечто значимое. Насколько мне известно, много молодых людей от природы могут отлично владеть печатным шрифтом. Кто-то из них занимался в детских кружках с техническим уклоном и тому подобное, – продолжал Серж. – Но опыт мне подсказывает, что твой клиент, вероятно, имел или имеет отношение к чертежам, механике или математике, а скорее ко всему сразу. Да, он не художник, а подмастерье. Если посмотреть старинные рукописные книги, тот там за каждой буквой кроется не пустота, а живой человек, и при большом желании его можно увидеть.
«Мне бы такое видение», – подумал Андрей и осторожно предложил:
– Я оставлю тебе фотографию. Может, вторичный анализ еще что-нибудь покажет.
– Без вопросов. Я, конечно, не психолог, но думаю, кое-что тебе может помочь. Следует иметь в виду, что ребята с аналогичными наклонностями могут оставлять личные «метки» в виде рисунков или особых знаков. Натуральную свастику «панки» или их подражатели вряд ли рискнут публично мазюкать. Но руки у этого парня чешутся, и что-то царапать он должен. Другое дело – как интерпретировать продукты его искусства… Но это уже ваши проблемы. Думайте, просчитывайте. Почерк у вас в руках, а это хоть и слабая, но надежда обнаружить за забором каракулей живого человека. А пока, еще по чашечке кофе?
– С удовольствием, – улыбнулся Андрей. – За таким ароматом можно встречаться бесконечно. Но, пожалуйста, будь поближе к телефону, это просто необходимо.
– Понимаю, – вздохнул Серж. – Но, к сожалению, с мольбертом его не возьмешь.