Андрей Макаров
Букет из преисподней

Глава 9

Новые события не заставили себя долго ждать.

Все психологи однозначно ставили на первое место в мотивации написания документа – освобождение заключенного по имени Дмитрий. Они также не исключали того, что степень родства может быть выше, чем «двоюродная сестра». Но Аркадов чувствовал: нужно копать глубже и не успокаиваться на временном успехе. К тому же из научно-исследовательского института пришел отрицательный результат автороведческого исследования, выводы которого были вполне ожидаемы с таким небольшим объемом анонимного материала.

Неожиданно Аркадова вызвали к Давлетову.

– Могу преподнести очередную «бомбу»? – начал тот без вступления. – Только что от коллег из города, где училась Ольга, пришла интересная информация. Год назад на имя главы городской администрации поступило анонимное письмо. В отличие от нашего текст был нарисован с помощью алфавитного трафарета. Но дальше (ты только послушай!) аноним сообщал о готовящихся террористических актах. Во избежание их проведения он предлагал выплатить ему двести тысяч долларов. В письме кроме прочего было выдвинуто требование опубликовать в газете объявление указанного им содержания. В случае положительного решения аноним обещал сообщить точное место и время передачи денег. Коллеги практически по нашей схеме опубликовали объявление в местной газете. Но, как и сейчас, автор внезапно «ушел на дно». Удивительное, но, на мой взгляд, обнадеживающее совпадение.

Давлетов вопрошающе посмотрел на Аркадова.

– Все внешне выглядит именно так, – согласился Аркадов. – И все-же я обратил внимание на то, что между двумя посланиями наблюдается принципиальная разница – это отправная точка мотивации. Полагаю, что на основе психологического сравнения специалисты смогут подтвердить мою догадку.

– Время и еще раз время… Знаю, у вас есть толковые помощники. – Давлетов незаметно для себя перешел на официальное «вы». – Но, насколько я в курсе исторических событий, даже гении нередко ошибаются. А мы с вами на это не имеем права – вот такая наша служба. Все прекрасно понимают, что жители города хотят спокойно жить и работать! – Давлетов несколько сбавил начальственный тон. – Да, я не меньше, чем вы, учитываю, что письма могут иметь разных авторов. Но докажите это! Докажите… в общем и в частности.

– Поскольку ситуация осложнилась, – не менее официальным тоном ответил Аркадов, – прошу разрешения на личную встречу с Кучеренко. Первичная проверка показала, что к террористической деятельности Ольга отношения не имеет. Тем не менее по моей просьбе филолог уже подготовил специальный текст. В нем использованы слова, которые аноним набрал с ошибками. Эти ошибки крайне устойчивы и могут спонтанно проявляться в письме. Хочу также подчеркнуть, что пока не все специалисты сказали свое слово. Это также надо учесть.

Аркадов имел в виду «Суслова», но из тактических соображений промолчал.

– Пожалуй, учту… в будущем. А пока действуй, Ша-ра-пов, – по слогам напутствовал Давлетов. – Действуй, как в той песне: «Мы с тобой не собьемся с пути, потому что дороги не знаем».

В ожидании запланированной встречи с Ольгой Кучеренко, Аркадов еще раз тщательно проанализировал всю полученную о ней информацию. От общей характеристики подозреваемой он постепенно углубился в мельчайшие детали биографии, отражающие индивидуальные особенности ее характера.

Все это было необходимо для формирования правдоподобной «легенды», с помощью которой он должен был получить от Ольги письменное объяснение. В запасе был тот самый искусственный текст, в который психологи хитро «вплели» слова с характерными для анонима ошибками.

Несмотря на природную способность располагать к себе собеседника, особенно представителей прекрасного пола, Аркадов серьезно волновался. Он прекрасно понимал, что от результатов этой встречи, по сути, зависит весь ход дальнейшего поиска.

С этими мыслями он подошел к стене, на которой висела масштабная схема связей всех выявленных «Дмитриев» с указанием их установочных данных. «Если не Кучеренко, то кто из них?» – вновь и вновь Аркадов задавал себе этот непростой вопрос, вчитываясь в список.

Это была настоящая интрига, уравнение с целым десятком неизвестных. Интрига будоражила его сознание, вызывала азарт поиска, стремление любыми путями разгадать сложную задачу…

Как и предполагал Аркадов, Ольга Кучеренко оказалась весьма колоритной фигурой. Сразу бросалось в глаза ее умение не только красиво и оригинально одеваться, но и непринужденно общаться с собеседником. С первых минут встречи Аркадов профессионально зафиксировал: в поведении отсутствуют открытые и внутренние признаки напряжения.

К тому же «легенда» действовала безотказно, и это позволило Аркадову незаметно перейти к главной теме разговора о родственных и иных связях Ольги.

– Действительно, у меня есть двоюродный брат по имени Дмитрий. Ведь он вас интересует? К сожалению, должна вас огорчить: связь с ним практически потеряна. Да и раньше она была весьма натянутой. Кстати, вы не знаете что-нибудь о нем?

– Знаю, но это не очень приятные сведения, – ответил Аркадов. – В настоящее время он отбывает срок в колонии общего режима.

– Доигрался… Я так и знала, что рано или поздно этим закончится. Он с молодости бы нечист на руку. Помню, еще с первой работы его уволили за хищение фотоматериалов… Но тогда все обошлось.

Аркадову стало ясно, что Ольга, хотя и помнила про двоюродного брата, но вместе с тем не проявляла особого интереса к его судьбе, так как в центре ее внимания всегда была личная жизнь. Кучеренко, умея считать деньги, и одаренная от природы умом и рациональностью, вряд ли пошла бы на «лихие заработки», требуя нереальную сумму в долларах с угрозами взрывов…

Он понял, что встречу надо завершать.

– Ваша информация об отношениях с братом чрезвычайно ценна для следствия, – сказал Аркадов, протягивая Ольге лист бумаги и ручку, – поэтому попрошу кратко изложить то, что вы сказали о Диме.

– Не люблю писать, – она поморщилась и положила ручку на стол, – пишите сами, а я прочту и подпишу.

– К сожалению, это невозможно, Ольга Ивановна, у меня могут быть большие неприятности, – Аркадов вновь протянул ей ручку. – Но я могу вам помочь. Продиктую текст, буквально несколько фраз, вы подпишете, и мы расстанемся друзьями.

– У меня писчая судорога, – вздохнула Ольга, – но если это поможет…

Аркадов медленно продиктовал заранее выученный наизусть текст со словами-метками.

– Это все? Так мало, – усмехнулась Ольга, протягивая ему бумагу. – Впрочем, мой непутевый родственничек большего не стоит.

Аркадов быстро пробежал глазами по тексту. Его предположения, возникшие в ходе беседы, подтвердились: все «опорные слова» были написаны без грамматических ошибок.

Глава 10

По-прежнему никаких вестей от анонима не было. С одной стороны, это вводило ситуацию в спокойное русло, но, с другой, – молчание не давало дополнительной информации для сужения круга подозреваемых. Все надо было начинать сначала. По своему опыту Аркадов знал, что в таких случаях не надо торопить события и в этом его поддерживали руководители. Он часто про себя повторял известную фразу: «Чтобы успешно искать, нужно знать, кого искать». Это придавало дополнительные силы. Сколько бы ни длился розыск, работа над предполагаемым обликом анонима упорно продолжалась.

Уже третий раз Аркадов встречался с «Сусловым» для обсуждения результатов исследования текста письма.

Внешне спокойный, «Суслов» не всегда акцентировал внимание розыскника на главном. Эта его особенность требовала от Аркадова максимальной концентрации при восприятии выводов. Порой ему нужно было время, чтобы полностью понять его умозаключения.

И на этот раз «Суслов» как бы мимоходом заметил:

– Я думаю, мне удалось вычленить ключевую связку для всего текста.

Аркадов насторожился. Еще недавно они обсуждали очень важные выводы о значении взаимосвязанных сегментов анонимного текста: «я сообщу…», «и укажу…». На этой основе «Суслов» выходил на предположение о некоторых профессиональных функциях автора. В отличие от других специалистов он близко подошел к объяснению лексической бинарной связки «запрашиваемая сумма». Это были серьезные предпосылки к созданию реального облика анонима.

«Суслов» продолжал:

– Вот, смотрите… В тексте связка «я сообщу адрес и номер здания» чрезвычайно сложна в плане интерпретации, поэтому она ранее не обращала на себя внимания. А теперь, будьте внимательны. – «Суслов» сделал многозначительную паузу. – Так, термин «номер» явно выпадает из нее, поскольку сам адрес изначально содержит в своем составе номер здания. Парадоксально, но это явно лишнее и в то же время… ключевое слово для всего текста. Я почти уверен, что данная связка «адрес и номер» – прочный и неразрушимый комплекс слов, который сформировался в результате профессиональной практики автора.

Он вновь многозначительно замолчал.

Сейчас Аркадов понимал одно – логика «Суслова» была столь необычна и так уходила вперед, что требовалось время на ее осмысление. Он осторожно спросил:

– Как вы связываете это словосочетание с профессией анонима?

– Это непростой вопрос… – ответил «Суслов». – Но постараюсь разъяснить данный феномен психики. Совершенно очевидно, что автор связан с каким-либо видом деятельности, где постоянно встречаются частные понятия, входящие в общие и, самое главное, имеющие различное значение. Буду точнее – сначала общее, а потом частное, входящее в это общее. Ну, например, – работник кассы, чья деятельность связана с суммами, адресами, номерами телефонов. Профессиональная терминология будет постоянно звучать у него, как говорится, «на слуху». Как ни странно, в большей степени это присуще людям, работающим на транспорте. Вы помните, как проводник поезда постоянно и в обязательном порядке оперирует такими понятиями, как «вагон и номер места», «состав и номер вагона»? Это доходит до автоматизма. Я думаю, что сюда входят и такие обороты, как «сборах запрашиваемых сумм», «сообщениями о наличии свободных мест» и т. п. Насколько я помню, письмо было отправлено на железнодорожном вокзале.

– Да, удивительные по своей логике выводы. Сколько людей пробегали глазами по этой строчке, а вы практически просчитали профессию анонима, – с нескрываемым удивлением взглянул на него Аркадов и добавил: – Просто поразительно!

– Надеюсь, чем-то помог? – скромно, но многозначительно улыбнулся «Суслов».

Информация к облику преступника:

Возрастная и половая принадлежность: женщина в возрасте 30–50 лет.

Мотивация: серьезное опасение за здоровье или судьбу близкого человека, возможно, осужденного, по имени «Дмитрий». Вопиющая несправедливость со стороны правоохранительных или административных органов. Вероятен психологический или жизненный кризис.

Психологические особенности: предрасположенность к спонтанным, необдуманным поступкам с возможным критическим осознанием происшедшего. Повышенная эмоциональность.

Реальность угроз: не просматривается.

Образование, общее развитие: среднее, средне-специальное. Способность к монотонной работе в сложной психологической ситуации.

Аркадов ждал на остановке троллейбус, которые почему-то именно сегодня решили дать себе «отдохнуть». Чувства переполняли его – как хорошая ищейка, он почувствовал, что взял верный след. Наконец троллейбус подошел. С каким-то музыкальным шелестом двери распахнулись перед Аркадовым. Салон был почти пустой, и он, прильнув лбом к прохладному стеклу, стал мысленно складывать факты, словно пазлы, в общую картину, воссоздавая личность своего анонимного противника. В памяти, как из копилки, стали выпрыгивать спрятанные туда ранее незначительные события, факты, которые ждали своего часа. Теперь он мог уверенно объяснить, как образовались неровные края вырезанных букв, почему автор письма требовал сообщить решение об освобождении «Дмитриев» в определенный день и час…

Ключ никак не хотел входить в отверстие замка. Аркадов дал себе команду успокоиться. Выдохнув, наконец открыл дверь и быстро подошел к до боли знакомой схеме. Выбрав графу «родители», стал тщательно просматривать колонку «места работы». Вот она! Круг практически замкнулся. В глазах Аркадова четко отразилась строчка: «Кузырина Клара Давыдовна – работник резерва проводников»…

В схеме имелась информация еще о пяти родственниках осужденных, работающих в различных подразделениях местного железнодорожного узла, но проводником была указана только Клара Давыдовна. Следующая строка говорила о том, что она является матерью Кузырина Дмитрия, осужденного за распространение наркотиков. Статья крайне скользкая и не всегда осуждение по ней может быть справедливым. Аркадов понимал, что, вероятнее всего, это и есть ответ на мотивацию такого серьезного поступка со стороны матери. Многое могут подсказать материалы уголовного дела. Он положил на стол стопку бумаги, взял уже остывшую чашку чая и стал писать отчет о проведенной работе.

Через полчаса он уже был в кабинете начальника. Давлетов пробегал глазами по страницам, быстро откладывая прочитанные листы в сторону. Аркадов искоса наблюдал за тем, как на его лице отражались чувства, и еще раз отметил, что Давлетов никогда не надевал искусственную маску руководителя.

– Очень, очень неплохо, я бы даже сказал, красиво сработано. Если все подтвердится, подготовьте предложения о поощрении «Суслова». Ну и резонный вопрос: что дальше? Да-да, я вижу в документе ваши выводы, но давайте без формальностей. Речь идет, как я понимаю, о реализации розыскных материалов. С меня могут потребовать серьезных результатов, отчеты не за горами. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Все, что мы имеем, это косвенные признаки. Криминалистическим путем никто доказать ее причастность к исполнению документа не сможет.

– А что с автороведческой? – быстро спросил Давлетов.

– У нас есть только ряд профессиональных оборотов, которые уверенно выводят на подозреваемое лицо, но их может употреблять не только Кузырина. Да и объем исследуемого материала маловат. Эксперты любого уровня не рискнут дать категорическое заключение, а без этого, сами понимаете, какие-либо санкции применить к ней нельзя. Сейчас необходимо окончательно закрепить нашу версию – материалы уголовного дела на сына, график ее пребывания в разъездах и т. п.

– Это понятно, давайте самое главное, – с нетерпением, но тактично перебил Давлетов.

– Вы имеете в виду ее личное признание? Я планировал провести с ней беседу и поставить все точки над «i»…

– У меня такое ощущение, что тебе интересно посмотреть на человека, за которым шел столько времени по следу, – перебил его Давлетов. – Если бы я не знал своих подчиненных, то подумал бы, что тебе заняться нечем. По-моему, ты о ней знаешь больше, чем она о себе… Но, самое главное, внесена ясность о реальности угроз. Другие предложения есть? – закончил необычный для него монолог Давлетов.

И без вопроса руководителя Аркадов обязан был предусмотреть различные пути реализации материалов, в том числе без показа своих «ушей». Еще в начале розыска у него появился случай встретиться и пообщаться с начальником резерва проводников Владимиром Калюжным. Знакомство с ним состоялось несколько лет назад по весьма печальному поводу – смерти отца близкого друга Аркадова, который почти всю жизнь проработал на железной дороге. Среди своих коллег отец друга носил удивительно трогательное прозвище: «Дитя вокзала». Несмотря на своеобразный, порой взрывной характер, Калюжный пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных. О нем Аркадов сразу же и доложил Давлетову как о лучшей кандидатуре для беседы с Кузыриной.

– Не надо вам объяснять, что нам нужен объективный результат! – жестко отреагировал Давлетов, но тут же добавил: – Речь не о вас, но не проявит ли ваш кандидат чрезмерной прыти или, наоборот, спустит все на тормозах? Как там у железнодорожников говорят: поставить башмак под колесо?

– Я ручаюсь за него. Это человек старой закалки и хорошо понимает, что к чему. Мной будет отработан тщательный план беседы, учитывающий все возможные варианты. Более того, даже организуем негласное дежурство врачей.

– С нашатырным спиртом? – улыбнулся Давлетов.

– Спирт в обязательном порядке, – парировал Аркадов. – По нашим данным, у Клары Давыдовны со здоровьем в общем нормально, но вдруг… ведь речь пойдет о будущем сына, его судьбе.

– Слуховой контроль планируете? – явно подводя беседу к концу, спросил Давлетов.

– Нет, – отрезал Андрей. – Здесь контроль и вмешательство не потребуются.

– Убедил, не будем играть в шпионов, но дату проведения их встречи мне заранее сообщите, – закрывая папку с розыскным делом, закончил начальник…

Лежащий на столе у Аркадова график движения поезда, на котором работала подозреваемая, просто ласкал взгляд. Он не вызывал сомнений о пребывании Клары Кузыриной в городе в момент, когда анонимное письмо оказалось в почтовом ящике железнодорожного вокзала.

Аркадов ждал звонка, но, как всегда бывает, он прозвучал неожиданно. От волнения его рука на секунду зависла над телефонной трубкой. На другом конце провода раздался до боли ожидаемый голос, который озорно потребовал:

– Андрей Петрович, бутылку шампанского – и ко мне!

Быстро заскочив в ближайший магазин, Аркадов поймал такси. От волнения он, называя водителю адрес, чуть не указал номер этажа, на котором находился желанный кабинет. «Сейчас это простительно», – хмыкнул Андрей и с удовольствием откинулся на удобную спинку сиденья.

Калюжный сидел за своим рабочим столом и приветливым жестом встретил ворвавшегося в кабинет Аркадова:

– Я думал, что сотрудники вашего ведомства более холодные и выдержанные люди. Хотя в вашей ситуации трудно быть таким. – И театральным жестом подвинул ему листок, исписанный неровным почерком. Но Аркадова в первую очередь интересовали детали происшедшего, и Калюжный подробно сообщил о разговоре с Кларой Кузыриной.

Поначалу беседа шла в спокойном и доверительном тоне. Однако стоило коснуться темы анонимного документа, как женщина резко изменилась в лице и заплакала. Успокоившись, Клара с неожиданной для него откровенностью призналась: она составила анонимку в своем купе проводников, использовала для этого буквы из газет и журналов, которые в большом количестве выбрасывают пассажиры. В объяснительной Кузырина изложила все обстоятельства и причины своего поступка, а также подтвердила, что не собиралась совершать какие-либо конкретные действия по реализации своих угроз. В связи с тяжелой болезнью мужа, а также сына, находящегося в заключении, просила не наказывать ее.

Пробка с торжественным шумом покинула горлышко бутылки и часть брызг попала на стол Калюжному.

– Не обращайте внимания, – махнул он рукой, – это будет память о моих заслугах во славу спокойствия города. Когда такое, не дай бог, случится…

Смеркалось. Все было доложено, получены последние указания, и шифровка ушла в Москву. В уютном кабинете Аркадова, где на полках отсвечивали корешки всевозможной художественной и специальной литературы, всегда любопытный Сафронов с большим вниманием ознакомился с итоговой справкой по делу и, задумавшись, спросил:

– Андрей Петрович, но ведь хорошо подготовленный противник может, используя своеобразную лексику, ввести в заблуждение того, кто его ищет?

– Это практически невозможно, все происходит на подсознательном уровне, – нужно менять мозги.

Сафронов не сдавался:

– Ну, может, очень и очень подготовленный?

– Тогда он стоит перед тобой, – улыбнулся Аркадов. – Ну что, по «чайковскому», за победу? – И достал из тумбочки красивый торт.

Часть 2

Глава 1

Аркадов в раздумье остановился на лестничной площадке…

Сегодня рабочий день пошел как-то не так. Спустившись на первый этаж, он усиленно пытался вспомнить, с какой ноги начал движение – с правой или с левой? Такие маленькие приметы вносили забавное разнообразие в повседневное течение работы, но Аркадов относился к ним с большим уважением. Вот и сейчас, наклонив голову, он стал вопросительно разглядывать видавшие виды ботинки. Ему показалось, что и они хитро взглянули на него, упорно храня тайну первого шага. Не получив от них психологической «поддержки», Аркадов мысленно собрался и более уверенным шагом направился в Совет ветеранов управления.

На повороте он неожиданно столкнулся с незнакомым молодым сотрудником, который, бегло взглянув на него, молча прошагал по коридору. Аркадов на секунду задумался, а затем, не повышая интонацию, спросил:

– Молодой человек, почему вы не здороваетесь?

Тот, не смутившись, сразу ответил:

– Простите, но я вас не знаю…

– А вы что, знакомитесь только на брудершафт? Насколько мне известно, в этом здании посторонних быть не может. Кстати, вы, как военный и, наверное, офицер, должны не только знать, но и соблюдать правила приличия, особенно по отношению к старшим по возрасту и званию?

Не дожидаясь ответа от смущенного сотрудника, Аркадов спустился на первый этаж.

Подходя к кабинету, он пожалел о происшедшем. «Да если бы я вспомнил, с какой ноги наступил на первую ступеньку, возможно, прошел мимо. – Но тут же мотнул головой, как бы отгоняя эту мысль. – Нет, все правильно. Справедливое замечание остается в памяти на долгие годы, хотя, к сожалению, не всегда…»

Дверь кабинета открылась с каким-то особым приветливым шелестом. Этот таинственный звук неизменно свидетельствовал о частых посетителях в этом уютном, светлом помещении. Аркадов догадывался о цели своего приглашения в Совет ветеранов, но, зная, как любят поговорить пожилые люди, приготовился выслушать все с величайшим терпением.

Председатель Совета с редкой для его возраста силой одарил Аркадова рукопожатием. Андрей взглянул в его не по возрасту живые глаза и представил, сколько всего они могли видеть за большую и особенно тяжелую фронтовую жизнь.

– А у нас, как всегда, крепкий чай, – предложил Владимир Николаевич, – присоединяйтесь.

Ветеран по-хозяйски разливал чай в потертые чашки. Андрею неожиданно вспомнилось прошлое… После зачисления в контрразведывательное подразделение, он, совсем молодой сотрудник, привлекался к разоблачению карателя, состоявшего на службе у фашистов. В свое время он перечислил в анкете свои «технические» увлечения. Одно из них руководство решило использовать в операции. На деле все оказалось значительно сложнее, поскольку Аркадову пришлось заменить кинооператора. Да, это была непростая задача – срочно освоить работу с пленочной камерой, что было намного сложнее, чем знакомая ему фотография. Однако все происходившее невероятно интриговало.

Да, порой возникало сомнение: «А смогу ли?!» Но рядом неизменно был старший наставник, который хорошо понимал его состояние. Только потом, с годами, Аркадов смог оценить и осознать многие воспитательные приемы опытного контрразведчика, который думал и заботился о достойной смене. Он очень тонко и незаметно вел его по тропинке к вершинам профессионализма.

Постоянно чувствуя за спиной дыхание старших товарищей, осуществлявших его прикрытие, Аркадов негласно в одном из отдаленных сел области снимал внешне невзрачного пожилого человека, который старческой походкой отмерял остатки уходящего времени.

Пристально вглядываясь в окуляр камеры и периодически смахивая с глаз солоноватые капельки пота, которые, как всегда, появлялись не вовремя, Аркадов не подозревал, что его напряженная работа была крайне нужна специалистам-экспертам. Значительно позже он узнал, что результаты его киносъемок были использованы для сравнительного анализа особенностей походки подозреваемого. Характерные особенности заболевания правой ноги и иные поведенческие реакции в совокупности с другими доказательствами могли объединить бывшего молодого главаря зондеркоманды и этого дряхлого старика в одно целое…

От воспоминаний его отвлек отозвавшийся трелью внутренний телефон. Владимир Николаевич неторопливо поднял трубку и, внимательно вслушиваясь, неожиданно пристально посмотрел на Андрея:

– К сожалению, детально поговорить не удастся. Звонил твой начальник и дал нам не более пяти минут. Но я, думаю, уложусь. – Он аккуратно положил трубку на место. – Ты знаешь, что приближается годовщина Дня Победы? Мы включили тебя в оргкомитет, для оказания помощи в подготовке к празднику. Но, как всегда, сам понимаешь, желательно все зафиксировать, так сказать, на пленку. К сожалению, ветераны уходят от нас быстрее, чем хотелось бы, а сохранить память о них – наша святая обязанность… Однако меня тревожит звонок Давлетова. Просто так он нас бы не побеспокоил… В общем, все для тебя знакомо, а детали обсудим позже.

Вложив в свой голос самую уверенную интонацию, Аркадов заверил ветерана, что все сделает. Прощаясь, Андрей почувствовал знакомое, только ему понятное азартное волнение. Он мягко затворил за собой дверь и поспешил в свой кабинет. За качество будущей съемки не беспокоился, тем более что до праздника оставалось больше месяца и можно тщательно подготовиться.

В ту минуту Аркадов не предполагал, что встреча с членами Совета ветеранов произойдет быстрее, чем он мог предположить…

Приготовившись постучать в знакомую дверь кабинета начальника, Аркадов замер с протянутой рукой. Его натренированный подмечать малейшие нюансы взгляд невольно замер на золотистой ручке. Солнечный зайчик, прорвавшийся через штору окна, с яркостью сварочного луча, ударил по ней и отразился необычной световой гаммой. Андрей знал, что это продлится несколько секунд и, несмотря на срочный вызов, разрешил себе полюбоваться и, главное, – получить позитивный заряд от этой красоты…

Давлетов легким взмахом руки пригласил Аркадова присесть и, перевернув листок, продолжил знакомство с какими-то материалами. Андрей сосредоточился. Он знал, что сейчас начальник закончит чтение, так как не позволял своим сотрудникам терять время даже у себя в кабинете.

– «Чихабельный документ», – с легким недовольством произнес он и отложил бумаги в сторону.

«Кто-то явно недоработал», – пронеслось в голове у Аркадова: начальник редко позволял себе подобные высказывания.

– Нам кто-то решил серьезно подпортить юбилей Победы, – начал разговор Давлетов, и пластик шариковой ручки резко согнулся в его руках, – все обсудим позже. Сейчас тебя ждет дежурка со следователем. Два сотрудника уже на месте происшествия по поиску свидетелей и охране территории. Возьмите все необходимое для подробной фиксации следов, думаю, после осмотра все придется уничтожить, если, конечно, не выпилите часть стены с надписями. – И он грустно улыбнулся.

– Проявление на улице? – быстро спросил Аркадов.

– Для тебя, думаю, намного хуже. – И, взглянув в глаза Андрея, добавил: – На территории студенческого городка с несколькими институтами и специальными учебными заведениями. Жду подробностей. И удачи тебе.

«Вот тебе и подарочек», – подумал Аркадов, выходя из кабинета. Возможно, как говорят в милиции, запахло «глухарем».

Машина тихо урчала у запасного выхода управления.

Строжевский с улыбкой встретил Аркадова и предупредил, что на заднем сиденье лежит следственный портфель.

– Поместимся, не только вам, спортсменам, фигуру держать, – в ответ улыбнулся Андрей, быстро устраиваясь за водительским креслом. Он краем глаза посмотрел на высокого, стройного коллегу. Иногда на соревнованиях по волейболу он обращал внимание на своеобразную манеру игры Строжевского, которая волнообразно переходила от мощной атаки до хитроумных комбинаций, порой ставивших в тупик не только противника, но и членов своей команды.

Слегка наклонившись вперед, Аркадов спросил:

– Откуда пришла информация и какая окраска?

– Точно не знаю, по-моему, позвонили из города дежурному.

– Не анонимно?

– Нет, звонивший представился, сейчас наши с ним уточняют детали. Угрозы теракта нет. Что-то профашистское. Я думаю, что ситуация для поиска будет достаточно спокойной…

Аркадов слегка постучал Строжевского по плечу и, перебивая его, напомнил:

– Ты забываешь о политическом резонансе в канун юбилея Победы… Каждый день будем по струнке стоять.

– Не лови на слове, ты же знаешь, о чем я говорю. Поехали?

Дорога была не близкой, но обсуждать было нечего, и в кабине воцарилась тишина, прерываемая шуршанием и легким свистом колес на поворотах. Водить машину Аркадов желания не испытывал. В свое время в обязательном порядке сдав экзамены на права, он на охоте загнал жигуленок друга в водогон, который на счастье оказался без воды, и понял, что «рулежка» – не его занятие. А вот ездить он любил и, как многие, старался сесть у окна, чтобы в полной мере насладиться ощущением поступательного движения и подумать о делах насущных.

Наконец машина, обогнув несколько зданий учебных корпусов и общежитий, подъехала к группе сотрудников и молодых людей. Аркадов обратил внимание на то, что предварительная работа была проведена своевременно. По привычке быстрым и цепким взглядом он «срисовал» общую картину и почти сразу обнаружил надписи на стене. Аркадов всегда старался в первые минуты пребывания на месте происшествия самостоятельно ориентироваться на местности, так как это помогало ему впоследствии понять преступника, возможную логику его действий именно в это время и в этом месте.

– Помочь зафиксировать надписи? – вглядываясь в рисунки на стене, быстро спросил Строжевский.

– Не отбирай мой хлеб, сам знаешь, что мне нужно запомнить каждую деталь. Я доверю потом тебе все это уничтожить, – улыбнулся в ответ Аркадов, открывая свой следственный чемодан.

– Действуй. Я займусь возможными свидетелями и осмотром местности, – продолжая с интересом изучать надписи, задумчиво почти «на автомате» произнес Строжевский.

Аркадов хорошо понимал причину повышенного внимания своего коллеги к надписи. Он и сам, уже вроде привыкший к «художествам» своих клиентов, был удивлен второй частью надписи на стене, которая утверждала: «Наша жизнь отдана комете». Но если это больше относилось к ведению врачей, то первая надпись настораживала. Внутри масштабной фашистской свастики аноним начертал: «Долой комунизм!» Перед началом обзорной и детальной фотосъемки, Аркадов попытался ответить на сразу же возникший вопрос о возможных причинах употребления одной буквы «м». Он хорошо знал, что даже грамотно сделанная съемка в определенной мере меняет перспективу и всегда старался «по живому» делать необходимые для последующей работы выводы. Имея хороший глазомер, он пытался определить величину сжатия слова в свастике, которое могло вызвать потребность анонима к сокращению буквы без изменения смысла слова. А может это невнимательность или банальная безграмотность? Вопросы, вопросы…

– Когда будем стирать надпись этого грамотея? – неожиданно сзади послышался голос Строжевского.