Андрей Игоревич Бондаренко
Пинг-понг с самим собой
Когда Слава попросил дедушку приспособить на другой стороне стола съемный фанерный лист, тот не удивился. И через два дня стол был готов к тренировкам в одиночку. И теперь дедушка, поглядывая на тренировки Славы из беседки, где по обыкновению сидел после завтрака со свежими газетами, одобрительно кивал головой. Его внук им еще покажет! Он еще добьется победы!
По утрам Слава обычно ходил на проходную за свежими газетами для дедушки. Но в одно утро через две недели ежедневных тренировок, когда Слава вышел с участка за газетами, у него была еще одна цель: он направленно шел искать своих сверстников, которых не видел с той последней игры. На проходной он встретил двоих, вертевшихся у машин на стоянке, и пригласил их поиграть в теннис.
– Что, хочешь снова проиграть? – подначил его Антон, сын одного из водителей «Волг», возивших высокопоставленных жителей дачного поселка каждое утро в Москву на работу.
– Да ты что, – одернул Антона его приятель Максим, – он же… – он только кивнул куда-то в сторону Славы, не решаясь указывать прямо на Славину левую руку. Антон не утруждал себя такими сложностями и только отмахнулся от Максима, продолжая смотреть на Славу не по-детски нагловатыми глазами.
– Просто приходите завтра в десять, поиграем, – спокойно, как если бы он ничего не заметил, сказал Слава и пошел дальше. У реки он встретил еще нескольких, а возвращаясь на дачу, еще кого-то, катающегося на велосипеде по поселковой дорожке.
На следующее утро у теннисного стола на Славином участке набралась ватага ребят.
– Кто начнет? – Слава с ракеткой в руке посмотрел на парней. Никто, помня его слабую игру, не рвался первым в бой.
– Давай, что ли, я, – нерешительно оглянулся на остальных Ваня. Никто не воспротивился.
Игра началась. Казалось, что Ваня побеждает, набирая преимущество в два-три очка, но Слава тотчас же сравнивал счет. Когда было произнесено «девять-девять», напряжение возросло, и все, кто до сих пор еще рассеяно оглядывались на грядки и яблочные деревья, теперь со всем вниманием следили за игрой. «Десять-девять». Не может быть! Ведь совсем недавно Слава проигрывал всем! Сейчас Ваня соберется и…
– Следующий, – как ни в чем не бывало произнес Слава.
– Давай ты, – Антон подтолкнул к столу Максима. – Да смотри!
Максим отмахнулся и стал в стойку в ожидании розыгрыша на подачу. Эта игра показалась мальчишкам еще более напряженной. Слава даже не давал Максиму вырваться вперед. Казалось, что набрав пару лишних очков, он специально позволял ему догнать себя, но затем снова выигрывал две-три подачи подряд.
– Да ты что, не завтракал сегодня? – воскликнул Антон после проигрыша Максима и оттолкнул его от стола. – Ну?! – чуть ли не зло глянул он на Славу, замерев у стола с приподнятой для отражения шарика ракеткой.
Шарик летал по углам стола на Антоновой половине. Мало того – цокнув по его половине, он неожиданно менял направление и утягивался в сторону: это Слава применял хорошо отработанный им в последние дни способ закручивания.
Нерешительно прозвучало «Одиннадцать-восемь»… Никто не двигался – кто-то смотрел на Славу, кто-то, хотя мало кто на это решился, – с испугом поглядывал на Антона: казалось, он сейчас разобьет ракетку о стол или о голову любого рядом стоящего. Наконец протяжный свист одного из парней разрядил обстановку – все мигом загалдели, обсуждая игру и Славин выигрыш. Лицо Антона, не услышавшего ни слова осуждения в свой адрес, приняло нормальное выражение.
– А ты набрал за все это время! – восхищенно заметил он. Антон не мог похвастаться воспитанием, но силу в любом ее проявлении уважал. – Ты что, каждый день на секцию в Москву ездил?
Слава не ответил, лишь загадочно улыбнулся.
Игра с сильным противником раззадорила мальчиков, и они опять стали приходить каждый день. Но чем больше они играли, тем сильнее становился Слава. Все хотят выиграть, но только у него была цель не просто выиграть, но стать лучше всех остальных. И он продолжал тренироваться также и в одиночку, с фанерным противником.
– Что-то надоел мне теннис, – как-то в один день после очередной проигранной партии лениво промолвил Антон. – Пошли, что ли, на реку, – предложил он остальным. – Что летом в теннис играть, когда купаться можно?
Предложение понравилось всем, давая повод сдаться, не показывая это напрямую. Остался только Сергей, так же как и все проигравший сегодня, но желающий отыграться. С ним Слава сыграл еще несколько партий.
«День, два, и этот тоже уйдет», – подумал Слава, обыгрывая Сергея в очередной раз.
И правда: через два дня, в которые они играли лишь вдвоем, Сергей больше не показывался. Слава достиг своей цели: он всех победил, он стал лучше всех! И все разбежались. И он опять остался один…
«Цок-цок, цок, цок, цок». Цоканье шарика в небольшом актовом зале было другим, нежели на улице: более громким, более заводящим. Теннисный стол стоял между сценой с экраном для показа кинофильмов и мягкими креслами первого ряда. Теплоход, построенный в ГДР, был непривычно уютным. Впрочем, так сказал бы взрослый; Сергей же с первого дня обращал внимание только на одно: на теннисный стол. Большую часть времени этот стол простаивал без надобности: ракетки и шарик были только у старшего офицера. Он, правда, приходил сюда каждый день, и тогда здесь набиралась целая толпа мужчин, желающих скоротать время прохода по каналу имени Москвы, а затем и по другим живописным местам, но как только офицеру надо было уходить – а его работа требовала этого часто, – то игра прекращалась: ракетки он никому оставлять не желал.
С первого же дня были заведены правила: кто проиграл, уступает место следующему в очереди. А так как желающих поиграть было много, то ждать приходилось довольно долго, и хорошо еще, если за день удавалось сыграть три-четыре партии: Сергей играл достаточно плохо и после каждой игры должен был становиться в конец длинной очереди.
Дальше так было нельзя. Надо было что-то делать. Сергей хотел вернуться на дачу уже сильным игроком; он желал обыграть Славу. А то что за черт: не может выиграть у инвалида! А так как Сергей и в школе был самым маленьким, не говоря уже о взрослом мире, то постоянные проигрыши могли вести только к одному из двух решений: плюнуть на все и опустить руки или же научиться играть лучше и доказать всем, что рост не играет роли. Но как достичь этого?
Единственным выходом была постоянная игра. Не три-четыре партии в день – круиз раньше окончится, чем чему-то научиться можно, – а партий двадцать без перерыва. Что нужно для этого? Понятно, что!
– Ну, как игра идет? – спросил папа Сергея, когда в каком-то городе они сошли с теплохода на очередную экскурсию.
И Сергей взахлеб начал рассказывать папе и маме, как здорово, что здесь есть стол и можно играть, только он все время проигрывает, а все, что нужно, чтобы начать выигрывать, это больше играть, а для этого…
– Вот когда ты мне здесь ракетки купишь, я…
– Я не собираюсь тебе ничего покупать! – от неожиданности наложенной обязанности вскричал папа.
Получилось несколько резко, и Сергей, насупившись, остаток экскурсионного дня провел в молчании. Вместо того, чтобы слушать экскурсовода, он размышлял. Свои ракетки необходимы. Тогда можно было бы безвылазно проводить время за игрой. Недостатка в игроках не будет, но, будучи владельцем ракеток, можно будет играть постоянно, заставляя меняться только других, независимо от того, проиграли они или выиграли. Тогда Сергей точно научится играть! Ведь чем больше играешь, тем лучше получается. Вот так и надо будет объяснить сегодня папе. Просто он не с того начал.
Когда они вернулись с экскурсии, Сергей чуть задержался на палубе, в то время как родители уже пошли в каюту. Сейчас и Сергей пойдет туда и попытается уговорить папу именно так, как решил. Подходя к каюте, он увидел, что дверь, видимо специально в ожидании его, оставлена приоткрытой. Из каюты доносились голоса.
– Виктор, ну а почему бы нам в самом деле не купить Сергею ракетки, если он так просит?
– «Где деньги, Зин?!» – раздался возбужденный голос папы. – Мы и так благодаря этой поездке в долгах по уши, а тут еще дополнительные траты. Излишество это, ничего больше! – сказал как отрезал и продолжил в том же тоне: – Пусть, как все, стоит в очереди. Захочет, и так научится. Все.
Сергей попятился от каюты. Он не хотел показывать родителям, что мог услышать их разговор. А еще ему надо было побыть наедине с собой. Пузырь надежды лопнул. Не суждено ему научиться играть и обыгрывать. И у того инвалида он никогда выгрывать не сможет. Грустно… Сергей забился в какой-то закуток на верхней палубе. Рядом никого не было, и можно было без помех поразмышлять.