Анче Колла
Танге Тингл и туманы
Теперь же не было у него ничего. Ни семьи, ни любимой. Только туман. И губная гармошка.
…Шантикьяра глядит на мир огромными чёрными глазами, и все случается так, как ей хочется. Дикий зверь доверчиво подставляет погладить роскошную шубу, цветы под рукой распускаются. Даже река – стоит только загадать – течёт вспять. Впрочем, про это старшим рассказывать не стоит. Заругают, зашумят. Не поймут, в общем.
Хотя, однажды Шантикьяра встретила странного человека, который и так все знал. Он умел говорить с деревьями, дышать под водой и завязывать ветры морским узлом. Он жил в самой непролазной чаще леса, что начинался сразу за домиками артиланов. Вечерами Шантикьяра приносила ему молоко с мёдом и лепешки – любимая еда незнакомца. А про то, почему он дотемна прячется между лесных теней и только к ночи выходит наружу – не спрашивала. Кому до этого дело есть, если чудесный друг умеет радугу с ладоней распускать и играть песни на ручейках? А ещё туман ему – брат. И когда она приходит в гости, выбравшись тайком через окно, ещё от кромки леса хватает за рукав и ведёт, обнимая на ходу.
…Она пришла однажды на закате. Танге не звал. Но вдруг нашёл Шантикьяру на своём любимом пне. Она, казалось, и не беспокоилась о сгущавшихся сумерках, а сидела и туманную пряжу наматывала на руки, заплетая невиданные узоры.
Она пришла сама на исходе третьей осени с тех пор, как Танге покинул родной дом. В этот день печаль особо сильно жгла его сердце вдали от всего, что любил прежде. И столько света он ещё ни в ком не встречал…
Туман обнимал.
То ли особенно дождливая осень спешила напролом через кусты и дороги, то ли все дело в первом поцелуе в последний день лета. Шантикьяра тогда сбежала в мутный темнеющий лес, едва все в доме заснули.
Танге сказал это вдруг, сам едва ли подумав:
– Поцелуй меня…
Шантикьяра на полсекунды перестала дышать. А затем поцеловала. Удивительно, как у того, кто уходит в туманы, губы могли быть такими тёплыми…
– Я люблю тебя, люблю, люблю… – выдохнул он, сжимая девушку дрожащими руками – то ли от счастья неожиданного, то ли от страха отпустить. Захлебнувшись нежностью напополам с печалью. Будто вот она – вся, здесь, а завтра – будет ли? Много силы у него было. Но перед ней враз терял всю… Вечность бы вот так ее обнимал. Но как удержать – туманом выскользнет из пальцев и уйдёт в рассвет.
Так и вышло. Как ни тепло в лесной хижине Танге, а возвращаться домой пора настала.
Но в этот раз незаметно не вышло проскользнуть в двери. Отец и мать ждали у очага. И лучину не забыли. Впрочем, не чадила она, зла не предсказывала. Да и в то, что не спалось и вышла прогуляться вокруг дома, тоже поверили. Но что следить отныне будут – яснее не придумаешь!
Пять долгих ночей провела Шантикьяра, глядя в темноту за окном. Знала: ждёт. Но как уйти? А если догонят?! И любимому беду принести…
А на шестой закат совсем сил не осталось. То ли плакать, то ли бежать со всех ног! Выбрала – бежать… Не оглядываясь назад, не пуская и мысли о погоне, быстрее бы лес – не найдут, не выдаст туман!
Танге ждал каждую из ночей. И то ему казалось, что напугал девчонку, и не придёт больше, то страх леденил душу насквозь: а если не от тумана, так от его поцелуев Шантикьяра замерла вроде тех, других девушек?
На шестой закат сил у него и вовсе не осталось. То ли плакать, то ли бежать без оглядки. Выбрал – бежать! Пусть увидят, пусть хоть что…
