Анче Колла
Танге Тингл и туманы
– Но он не мог! Пусть не родной мне, но вырастила его я. Не мог он зла сделать девушкам!
– Ой, женщина! И я люблю сына, но все странно в этой истории… А если ещё и по ночам ходит…
Входная дверь скрипнула, и Танге вошёл в дом. Посмотрел на лица родителей, голову опустил:
– Я ничего им не сделал. Только с собой повёл. А они…
Но договорить не успел. Кто-то постучал в дверь. Раха открыл, невольно собой заслоняя сына от нежданного гостя. На пороге стояла Яшеся, старуха, что людей лечила в деревне.
– И ты тут! Туманы не забрали! – возмутилась, глядя на Танге.
– Не смей, старая! – вступилась мать. – Не подходи!
– Да я-то что! Не со злом пришла, не от меня вам таиться. Уходить тебе, сынок, надо. И срочно. Деревня гудит, наутро придут люди, самосуд устроят. Все наперебой тебя душегубом зовут!
Танге побелел совсем. Вроде и вырос статным парнем, а вот-вот заплачет навзрыд.
– Никому я обиды не сделал!
– Знаю, – ответила Яшеся. – А только докажи, поди. Вся вина твоя только в том, что любил ты их. А тебе любить не всякую можно. Не зря кочевники таких, как ты, детьми ещё с обрывов бросают. Подальше от греха. И как только жив остался! Видать, мать пожалела, туману оставила, все ж не смерть. А ты, Раха! Про лучину не забыл ли, когда дитё в лесу нашёл?
Ошеломлённо молчали Тинглы. Да и что тут скажешь? Опустил голову отец. Плакала мать.
– Бывает, – начала Яшеся, – весь свет достаётся одному, а второму браслетом на запястье застёгивается тьма. С рождения вдруг у ребёнка вместо сердца – туман. Проклятие души. Не чёрная она, но и света в ней мало. Кто-то с калеченым телом приходит в этот мир, кто-то имеет изъян другого порядка. Кочевники привыкли убивать и тех, и других ещё с младенчества. На всякий случай.
– Наш сын – чудовище? – тихо спросил потрясённый Раха.
– Нет. Вовсе нет. Просто его любовь способна дать особенное счастье. Но лишь одной. Если девушка окажется не той, вся радость жизни покинет её навсегда. Как только он откроет ей своё туманное сердце. Не всякая девушка готова любить такого, как Танге. Такого, каков он на самом деле.
⠀…Танге ушёл в туман задолго до рассвета. Взял хлеба, воды и губную гармошку на радость себе и лесу. Далеко ушёл.
Ненавистное лето быстроногой козой торопилось в земли артиланов, и туман прятался все дальше в чащу.
Долго ли шёл, по небу не скажешь – не видно его было за сомкнутыми кронами. Но дошёл Танге до самого сердца тумана. Морось тут же пробежалась по рукам, залезла за воротник, обняла… И снова, как всегда, с самого детства, хорошо ему стало на душе. Будто домой воротился с далёких чужих берегов, а тут ждали, любили и встречали. Грусть последних дней растворялась с густо-белой неге. Достал Танге гармошку. Заиграл. И присел туман рядом, заслушался будто. А чем, вы думали, занимался он, когда по ночам сбегал из дому? Играл. Мечтал. Пел иногда. Набирался новых сил жить среди людей, быть тем, кем им привычно его видеть.
Люди – что? Как представишься им, так и запомнят. Любимые – дело другое. Ведь каждый хочет, чтобы его любили настоящим. Сюда, в ночную пелену, и привёл он сначала Самишу. Посиди, любимая, посмотри, как тут чудесно! А я сыграю тебе, спою. А она от ужаса затряслась, тумана шарахнулась – и ну, бежать сквозь лес обратно! Догнать не сумел, хоть и охотник! Страх обгоняет ветер – говорят у артиланов. А так и есть.
С того дня будто оборвалось что у Танге в сердце. Раньше он просто родителям не говорил о том, как хорошо ему посреди туманов. Чего зря беспокоить? А Самише хотел все-все показать-рассказать. И вот, что вышло. Зарекся впредь подпускать к себе кого ближе. Но шли месяцы, смеялась ему особенно Лаша – певунья. И захотелось Танге снова открыть своё туманное сердце. А вдруг, случайность вышла тогда с Самишей? Но нет. Как дотронулся до Лаши туман, так и упала замертво. Побежал Танге в деревню, задыхаясь от ужаса. Позвал Яшесю. Тогда она и рассказала ему о тумане в сердце. Никогда доселе не встречалось ей такое, только слышала от старух-стариков. Обещала сохранить тайну (а давно ли догадывалась, поди, узнай!). Но строго настрого запретила впредь звать кого с собой. А лучше, сказала, чтобы и близко не водился. Ту самую искать – полмира заморозить. А снимается ли такое проклятие – про то она за свой долгий век не слышала. Танге не верилось. Не хотелось верить. И он попробовал снова. И ещё две девушки замерли, без смысла глядя в стену.
