Анатолий Викторович Петухов
Ей-ей-ей-ейск
– Надеюсь, нам до них идти не придется, – пошутил он, – иначе, зря мы не захватили с собой что-нибудь перекусить.
– Да нет же, вон смотри, немного осталось, – я указал папе на людей, стоявших по грудь в воде. До них было шагов сто пятьдесят.
И через пару минут я нырнул в освежающую прохладу моря. Я планировал проплыть под водой метров десять, но резиновые сланцы тянули ноги на поверхность.
Папа учил плавать Алису, и, признаться честно, она делала успехи. Если вначале лета, когда мы купались в озере, у сестры получалось сделать лишь пару гребков, после чего она вскакивала на ноги, то сейчас, усердно барабаня по воде, Алиса уже проплывала метра три.
Когда мы выходили на берег, у линии прибоя нас ожидала мама. Она назагоралась и тоже решила окунуться. Алиса захотела показать маме, как она плавает и снова, уже с мамой, отправились «к глубинам» Азовского моря.
Папа опять разлегся на покрывале, а я, расположившись по соседству, стал выкладывать маленькими камушками у него на спине слово «Ейск». Загорит папа, а на спине останется белая надпись. И сразу будет видно, где папа урвал такой загар. Но сбыться моим планам было не суждено. Мимо нас прошел продавец, призывно крича: «Холодное пиво! Свежие раки!». Папа заинтересовано приподнялся и миниатюрный камнепад посыпался с его спины. Ну, вот, так никто и не узнает, в каких широтах грелся под солнечными лучами мой отец.
Тут мы увидели, как на берег выходит вторая половина нашей семьи. И мама почему-то несла Алису на руках.
– Ногу что ли травмировала? – предположил я.
– Не должна, в кораллках ведь, – с тревогой в голосе сказал папа и пошел навстречу маме, – что случилось, Оля?
– Туфлю потеряла наша Золушка, – улыбнулась мама. – Подай полотенце, пожалуйста. Будем сохнуть и ждать принца.
Роль принца решил примерить на себя папа.
– Пойду, поищу, – сказал он, – прибоем должно вынести.
Какое-то время папа ходил по колено в воде, высоко поднимая ноги, подобно цапле высматривающей мелкую рыбешку. Затем пошагал вдоль кромки воды, внимательно изучая различный мусор, который щедро выбрасывали на берег волны. Через несколько минут он победоносно вернулся, сжимая в вытянутых перед собой руках кораллку… зеленого цвета.
– Дорогой, ты у нас такой молодец, – похвалила папу мама, – только что же с цветом не угадал? И, похоже, еще и с размером, – мама взяла туфлю и посмотрела на подошву, – так и есть, эта двадцать пятого, а Алисина двадцать седьмого.
– Тут вам не обувной склад, – отшутился папа, – берите, чего дают.
– Так вот почему у Алисиной подруги были разные туфли! – осенило меня. – Получается не одна моя сестра Маша-растеряша.
– А ты, Даня-растеряня, – обиженно ответила Алиса.
– Ну-ка хватит ругаться! – строго сказал папа, а затем спросил у меня. – А у этой девочки туфли какого цвета были?
– Ее Катя зовут, – вставила Алиса.
– Одна прозрачная, а другая тоже зеленая, – сказал я.
– Ну, значит твоя добыча совсем не напрасная, – обняла мама папу, – вернем пропажу Алисиной подруге.
– Кате, – повторила Алиса.
Вечером у бассейна она встретилась с Катей и торжественно передала подруге кораллку.
Девочка обрадовалась и, сняв прозрачную акватуфельку, попыталась надеть зеленую. Кораллка не натягивалась. Позже при помощи мам, нашей и Катиной, выяснилось, что обе туфли были на левую ногу. Получается, найденная папой, была потеряна не Катей.
Как много оказывается таких Золушек, с которых коварное Азовское море слизывает резиновые «башмачки».
А Алисе на следующий день мы купили новую пару кораллок оранжевого цвета. На всякий случай, на размер поменьше.
О медузах и арбузах.
И вот мы снова в салоне нашего автомобиля. Вроде бы все на своих местах: папа за рулем, мама на переднем пассажирском, а мы с Алисой на заднем сидении. Но что-то поменялось. А изменилось вот что: когда мы ехали в Ейск, мне было шестнадцать лет, а сейчас вроде бы катим по дороге точно так же, а мне уже семнадцать. Позавчера был мой день рождения, который мы отметили ужином с пиццей и роллами.
– Похоже, это тоже не мои очки, – заявляет мама, разглядывая себя в зеркальце на солнцезащитном козырьке.
– Ты ведь час назад была уверена, что нашла свои, – отвечает папа.
– А сейчас рассмотрела, что не мои.
– Хорошо, – вздыхает папа, – на обратном пути опять заедем в аквапарк. Надеюсь, с тебя там не начнут брать за прокат.
Поясню, о чем говорят родители. В мой день рождения мы ходили в аквапарк, кстати, меня, как именинника, пропустили бесплатно. Ну и мама забыла в раздевалке очки. Хватилась она их вчера утром. Мы дошли до аквапарка, и маме там показали гору забытых посетителями очков. Мама быстро опознала свои. Проходив в них весь день, к вечеру мама обнаружила на душке очков маленькую наклейку. Раньше наклейки не было. И мама решила, что обозналась. Сегодня с утра мы снова заехали в аквапарк. Гора забытых вещей значительно выросла за день. Такое ощущение, что никто кроме нас не приходит за оставленными аксессуарами. Мама, перемерив дюжину очков, с трудом опознала свои. А предыдущие «свои» вернула. И вот теперь, после того, как мы вернемся с Должанки, мама будет искать новые «свои» очки.
Должанка – это станица Должанская, которая находится всего в сорока километрах от Ейска. Родители Кати, Алисиной подруги, рассказали, что там очень красивые пляжи и море чище и глубже – не нужно идти триста метров, чтобы окунуться.
За окном мелькают красивые пейзажи. Кукурузные поля сменяются желтыми озерами подсолнухов. То тут, то там призывно манят взгляд своими полосатыми боками арбузы и вытянутые, как мяч для американского футбола, дыни. Их продают прямо с бахчи. Возле одного из таких пунктов продаж, которые выглядят, как деревянные сарайчики, папа затормозил.
