Анатолий Мухин
Неоновый ад
– Да-да, так вот, у них то же самое в Стэтхэм-сити. Борьба за власть, подковёрные игры, а страдает, конечно же, бизнес.
– Независимые города должны быть чем-то сакральным. Вне политики, вне повестки. Свободная зона для зарабатывания денег. Автономная. В итоге что? Мы оказываемся между двух, трёх, десятков огней.
– Мы – баланс. Гарант того, что какой-нибудь идиот не развяжет бойню, которая погубит всё живое.
– И всё равно работаем над планом Б.
– Необходимость. Надеюсь, что нам этот план никогда не понадобится.
– Знаешь, я думал по дороге сюда, я поддержу изменения в проекте, которые вы будете предлагать, но сам участвовать не хочу. Если конец – значит, конец. Цифровизация сознания и так выходит из-под контроля, как по мне. То, что должно быть спасением, стало очередным бизнесом, причём частенько грязным. В прошлом году мои разведчики узнали, что «Сатоши», например, не всегда выполняют обязательства контракта. Могут заземлить носителя до срока истечения контракта только потому, что кому-то срочно понадобилось тело. Или что ещё хуже – тело, которое не под контрактом.
– Не пойми неправильно, но я не удивлён. Сакура-сити для меня всегда останется загадкой, как и Сатоши. Я пытался раскусить его много лет, мои агенты искали информацию, но некоторые его мотивы так и остаются для меня нерешаемой задачей.
– То же самое. Когда-то давно на территории Японии существовал конгломерат. Как его называли? – Гамбиев замолкает на несколько секунд, копаясь в отдалённом уголке памяти. – Якудза. Мафия. Так вот, ходят слухи, что Сатоши прямой потомок какого-то там босса и всячески чтит их кодекс. И корпорацию строил с поправкой на этот кодекс. Хрен знает. Слухи слухами, а мурашки порой у меня проскакивают от того, что творят самураи «Сатоши».
– Ну, про вас тоже слухи ходят, – подмечает Ричард.
– Ха! Я так и думал! Например, какие?
– Ну, например, что ты – ставленник Харитонова, а твоя общественная позиция – всего лишь маска. Роль, которую ты успешно играешь. Что в подвалах «Норд» работает организация страшней, чем КГБ.
Гамбиев меняется в лице, сдвигает брови, смотрит на Ричарда хладнокровным взглядом. Спенсер взгляд ловит, отражает его таким же хладнокровием. Вокруг становится тише, только звуки города еле пробиваются сквозь кроны деревьев.
– Ты думаешь, это правдивые слухи? – спрашивает Гамбиев.
– Они правдивые? – отвечает вопросом Спенсер.
Гамбиев ещё пару секунд смотрит на Спенсера, набирает полную грудь воздуха и смеётся во всю мощь лёгких. Ричард поддерживает смехом товарища.
– Ой, Ричард, откуда вы это берёте? – спрашивает Гамбиев, вытирая слезинку в уголке глаза.
– Прости, я так долго ждал возможности пошутить на эту тему.
– Да уж, – стонет Гамбиев, успокаиваясь. – Вы, мистер Спенсер, конечно, юморист. Нет уж, Ричард, этой черни, пока я жив, в «Норд» точно не будет.
Спенсер дёргает спиннинг влево, у него клюёт.
– Подсекай! – кричит Гамбиев.
– Тяжёлая, тварюга!
– Давай! Давай!
Леска натягивается, выгибая спиннинг. Спенсер водит влево-вправо, выматывает рыбу и, когда чувствует, что пора, вытаскивает окуня.
– Неплохо, а?
– Отлично, Ричард, просто отлично!
– Отведаем свеженькой ухи, приготовленной на костре, как в древние времена!
– Эту рыбу есть-то можно?
– Конечно можно! – улыбается Спенсер. – Окунь, выращенный на ферме в Чикаго, лучшего качества. Мои люди специально для нашей рыбалки выпустили несколько сотен вчера ночью.
Зафиксированный приступ. Маттиас Джабу
Выдался отличный денёк, не слишком жаркий, с приятным ветерком, и Маттиас Джабу решил, что сегодня он может позволить себе взять отгул за свой счёт, провести день в Северном парке, побросать мяч с семилетним сыном, Маттиасом младшим, и пожарить хот-доги на одном из муниципальных мангалов. Его супруга, Азами́, выглядит очень счастливой, она даже не обращает внимания на утреннюю тошноту, хотя периодически токсикоз второй половины беременности сводит её с ума.
В парке, на сухой траве возле Озера влюблённых, они расстилают потёртое от времени клетчатое покрывало, особое место для семейства Джабу, на этом самом месте десять лет назад худощавый, абсолютно неуверенный в себе Маттиас встал на одно колено и попросил Азами стать его женой.
Она читает бумажную книгу, огромная редкость сегодня, ненужный раритет, но Азами обожает запах книг. Эта досталась ей от бабушки. Книга рассказывает непростую историю темнокожей женщины в пятидесятых годах двадцатого века. Азами периодически отвлекается от истории, смотрит, как её мужчины носятся с мячом по лужайке, переводит взгляд на голубое небо, поглаживает живот и улыбается. В этот самый момент, в эту самую секунду она счастлива. На второй план ушли проблемы с работой, школой, арендой, всё потерялось на фоне эмоционального счастья, которое лучами струится из Азами.
Она отрывается от книги в самый интересный момент на смех ребёнка, задаётся вопросом, что так смешит Маттиаса младшего, но то, что она видит, заставляет её сердцебиение ускориться. Маттиас, её любовь, опора и гордость, раскручивает их сына вокруг себя, держа малыша за ноги. Сначала Маттиас младший смеётся, потом просит папу остановиться, но отец вместо этого раскручивается сильней, приговаривая мальчику неродным голосом:
– Всё в порядке, парень, всё будет в порядке!
Азами подскакивает с места.
– Маттиас, прекрати, ты пугаешь его! – просит она.
Вокруг собираются зеваки, отдыхающие в парке. Несколько тинейджеров снимают происходящее на смартфоны.
– Брат, хорош! – призывает один из собравшихся, высокий темнокожий мужчина в толстовке и широких тренировочных штанах.
– Маттиас, я прошу тебя! – Азами боится подойди ближе к мужу, чтобы не задеть мальчика.
– Да что с тобой не так, парень?! Хватит! – кричит пожилая женщина в кепке «Сэйтенс».
Маттиас не слышит окружающих, крутится на месте, держит сына уже за одну ногу.
– Всё хорошо! – вопит он. – Всё хорошо!
А потом отпускает мальчугана.
Азами замирает, затаив дыхание, чувствует, как кровь приливает к лицу. Маттиас младший летит несколько футов и падает в озеро громким шлепком. Брызги разлетаются в разные стороны, кто-то просить вызвать полицию. Маттиас, задыхаясь, громко смеётся.
– Сынок, – Азами бежит к озеру, её муж задавливает смех и резко поворачивается к супруге, пронзая женщину взглядом, полным ненависти. От поворота шея хрустнула в нескольких местах.
– Этого недостаточно! – кричит он. – Этого недостаточно! Работа! Кредит! Недостаточно!
– Маттиас, милый, я прошу тебя, – шепчет Азами сквозь слёзы.
Её супруг подбегает к одному из собравшихся, подпрыгивает и двумя ногами бьёт мужчину в грудь, тот стонет и валится на землю. Маттиас залезает на него сверху, кулаком бьёт по лицу. Удар за ударом, пока кровь не пачкает его белую майку, а лицо мужчины не превращается в синее месиво. Азами заходит в озеро, её мальчика нигде не видно. Она ныряет в холодную мутную воду, пытается разглядеть очертания силуэта сына.
Маттиас резко выпрямляется, выгибается в обратную сторону, разводит пальцы на руках и кричит. Народ при виде этой картины разбегается кто куда. Мужчина ломаными движениями направляется за дамой в кепке «Сэйтенс».
– Что вы сказали, мэм?! – кричит он. – Что вы сказали?! Мы предлагаем новейшее оборудование, что вы сказали, мэм?!
Азами выныривает, делает глубокий вдох, погружается вновь. Она что-то замечает в мутной воде, подплывает к силуэту, это её мальчик. Она обхватывает его, резкими движениями поднимается к воздуху, которого в лёгких почти не осталось.
Маттиас тем временем догоняет фанатку «Ампир-сити Сэйтенс», бросается на неё, валит на землю, несколько раз бьёт локтем в затылок. Женщина визжит, пытается перевернуться, но Маттиас не даёт ей, хватает кисть руки и сильно сжимает, пока не слышит хруст ломающихся костей. Женщина теряет сознание.
Азами, полностью обессиленная, умудряется вытащить сына на берег.
– Нет-нет, мой мальчик, нет, – она ударяет его в грудь, чтобы вода вышла из лёгких, но мальчик не реагирует. Ещё раз. Ещё.
Паренёк дёргается и одним движением выплёвывает воду. Азами плачет, обнимает сына, прижав его голову к груди. Маттиас, глава их семьи, любящий, заботливый муж и отец, слышит её крик, поворачивается в их сторону, ускоряет шаг. Из левой ноги у мужчины торчит сломанная большеберцовая кость, кровь из раны капает на землю. Как он сломал ногу, никто не видел, а ему наплевать. У него другая цель.
– Папа, стой, – откашливаясь, просит мальчик.
– Сынок, мы поиграем, – скалится Маттиас. – Мы поиграем! Мы поиграем!!!
Он не успевает дойти до Азами и сына, его на землю валит удар чем-то тяжёлым. Азами видит девушку невысокого роста, стройную, с длинными чёрными волосами, заплетёнными в конский хвост. Девушка держит в руках сломанную пополам ветку дерева. Маттиас резко встаёт и бросается на девушку, рыча от ярости, замахивается кулаком правой руки, но та уходит от удара и острым концом сломанной ветки бьёт Маттиаса в живот. Из рваной раны струится кровь, мужчина не замечает этого удара, пробует схватить девушку, та пригибается, сдвигается чуть вправо и с разворота бьёт тяжёлой подошвой военного ботинка в челюсть. Маттиас отходит на несколько шагов назад, встаёт ровно и чуть наклоняет голову.
– Я хочу только лучшего для сына! Только лучшего! Только лучшего!!!
Девушка бьёт его по лицу, затем коленом в живот, рана разошлась ещё больше. От следующего удара Маттиас уклоняется и быстрым движением хватает девушку за горло, сдавливает его.
Либо он, либо она. Для неё выбор очевиден.
Она не слышит безнадёжных воплей Азами, которая прижимает к себе голову сына, чтобы мальчик не видел, что делает его отец. Она не слышит криков убегающих. Маттиас медленно, наслаждаясь моментом, поднимает девушку на вытянутой руке.
– Я хочу лучшего! – кричит он. – Лучшего!
Девушка судорожным движением достаёт небольшой складной ножик из берца военного ботинка и втыкает его в плечо Маттиасу. Ещё один удар приходится чуть выше, ещё один попадает в вену, из которой брызжет фонтаном кровь.
Выстрел.
Маттиас мякнет, словно тряпичная кукла, его хватка ослабевает, он падает на бок, девушка – неподалёку. В виске Маттиаса впадина и красная дымящаяся точка. Девушка поворачивает голову, видит рыдающую Азами, обхватившую сына, возле неё сидит на корточках офицер полиции. Второй офицер, чуть левей, убирает боевой пистолет в кобуру. Он подходит к девушке протягивает руку, но та поднимается самостоятельно.
– Вы его неплохо отделали, мэм, – делает комплимент офицер. – Чёртов псих. Вы сможете проехать с нами для дачи показаний, мэм? Мэм? Как вас зовут?
Девушка не отвечает.
Чат
Бешеный_пёс вошёл в приватный чат
Люгер_Прайм47: ну наконец-то!
Люгер_Прайм47: чёрт, мужик, где тебя носило?
Люгер_Прайм47: нам кучу вопросов надо обсудить!
Люгер_Прайм47: у нас игра в субботу
Люгер_Прайм47: в барах уже столиков нет
Люгер_Прайм47: придётся опять в глушь переться!
Бешеный_пёс: да знаю-знаю
Бешеный_пёс: не начинай
Бешеный_пёс: у меня тут завал на завале
Люгер_Прайм47: а что такое?
Бешеный_пёс: Спенсер с Босковицем насели так, что жопу от стула не оторвать
Бешеный_пёс: проверяем всё по тридцать раз на дню
Бешеный_пёс: домой прихожу ночью уже третий день
Бешеный_пёс: жена не верит, говорит, в загул ушёл
Бешеный_пёс: может, и на игру не пойду
Люгер_Прайм47: уоу-уоу! я тебе дам, на игру не пойду
Люгер_Прайм47: мы договаривались
Бешеный_пёс: а алименты ты платить будешь, если она от меня уйдёт?
Люгер_Прайм47: да ладно тебе
Люгер_Прайм47: своди её куда-нибудь
Люгер_Прайм47: купи хорошего вина
Люгер_Прайм47: и она оттает
Люгер_Прайм47: после игры
Бешеный_пёс: ))))))))))))))))))
Бешеный_пёс: ты неисправим
Бешеный_пёс: как сам?
Люгер_Прайм47: у нас тоже какая-та дичь
Люгер_Прайм47: припёрся Гамбиев, ничего никому не сказал
Люгер_Прайм47: мы тут все выстроились, как на параде
Люгер_Прайм47: отчётности, всё такое
Люгер_Прайм47: а он тупо бухать поехал
Люгер_Прайм47: Миронов ходит красный как помидор
Люгер_Прайм47: и ссыт
Люгер_Прайм47: при этом
Бешеный_пёс: )))))))))))))))))))))))
Бешеный_пёс: а что он ссыт?
Люгер_Прайм47: на Родине ж Харитонов под нас точит
Люгер_Прайм47: Миронов, какой бы долбодятел ни был, не хочет, чтоб Гамбиева убрали
Люгер_Прайм47: тогда жопа будет
Люгер_Прайм47: и ему
Люгер_Прайм47: и всем нам, кто тут
Бешеный_пёс: да ладно, ты думаешь, что вас потребуют обратно?
Люгер_Прайм47: ну…
Люгер_Прайм47: мне-то похер, у меня гражданство Альянса
Люгер_Прайм47: а многие очкуют, да
Люгер_Прайм47: что закончится либеральное время и настанет диктатура 2.0
Люгер_Прайм47: да и я работу терять не хочу
Бешеный_пёс: к нам пойдёшь
Бешеный_пёс: ))))))
Бешеный_пёс: нам спецы нужны всегда
Люгер_Прайм47: посмотрим.
Люгер_Прайм47: в общем, странно всё это.
Люгер_Прайм47: сейчас всё ровно и хорошо
Люгер_Прайм47: с косяками, конечно, но хорошо
Люгер_Прайм47: а если придёт этот ушлёпок Воронов
Люгер_Прайм47: то мы точно по часам ссать ходить будем
Бешеный_пёс: да ладно тебе
Бешеный_пёс: не преувеличивай
Бешеный_пёс: вы международная корпорация
Бешеный_пёс: тем более какой идиот будет портить отношения с Ампир-сити?
Люгер_Прайм47: тот, кому по барабану на Ампир-сити
Бешеный_пёс: блин, засада
Люгер_Прайм47: засада, да
Люгер_Прайм47: потому не смей сливаться с игры!
Люгер_Прайм47: понял?
Бешеный_пёс: да понял-понял
Бешеный_пёс: идём
Бешеный_пёс: как договаривались
Бешеный_пёс: если с работой всё ок будет и не надо будет ночевать там
Люгер_Прайм47: я сейчас приеду и отделаю тебя
Бешеный_пёс: обещаешь?))))))))))
Люгер_Прайм47: сучка
Бешеный_пёс: ну ладно-ладно, я прикалываюсь
Бешеный_пёс: но с работой не соврал
Бешеный_пёс: если завтра Спенсер нормально выступит перед королями, то у меня вообще времени не будет
Бешеный_пёс: собирать данные, проверять, интегрировать с «Сатоши»
Бешеный_пёс: такое себе занятие
Люгер_Прайм47: а ты вообще веришь в это?
Бешеный_пёс: во что?
Люгер_Прайм47: в то, что глобальная цифровизация возможна
Люгер_Прайм47: доступна
Бешеный_пёс: я не просто верю, я знаю
Бешеный_пёс: это возможно
Бешеный_пёс: но есть нюансы
Люгер_Прайм47: естественно)))
Бешеный_пёс: это процесс
Бешеный_пёс: потому система нужна
Бешеный_пёс: киберпространство полнится историями провалов
Бешеный_пёс: а сколько больных искинов гуляют по сети?
Люгер_Прайм47: тоже верно
Бешеный_пёс: потому посмотрим
Бешеный_пёс: но я оптимист
Бешеный_пёс: потому и премию надеюсь получить и на игру сходить
Люгер_Прайм47: вот так бы сразу!)))
Бешеный_пёс: и у тебя всё будет ок!
Люгер_Прайм47: надеюсь
Люгер_Прайм47: у меня оптимизма поменьше, но я надеюсь
Бешеный_пёс: ладно, братан, я спать
Бешеный_пёс: вставать через три часа
Люгер_Прайм47: давай, бро
Люгер_Прайм47: я тоже отчаливаю
Люгер_Прайм47: бывай
Люгер_Прайм47 покинул приватный чат
Бешеный_пёс покинул приватный чат
Глава 3. Собрание
1
Ленни Босковиц выковыривает остатки не слишком здорового завтрака из зубов в переговорной возле конференц-зала на пятидесятом этаже башни «Спенстех». Мизинец его биомеханической кисти позолоченного цвета разделён на четыре ровные части, словно открывшийся бутон, а посередине торчит металлическая зубочистка, которой Босковиц водит вверх-вниз между зубами. В переговорной работает кондиционер, но лоб Ленни усеян капельками пота. Глазные импланты выводят перед ним показатели тревожности на двадцать процентов выше нормы, раздражительности – на десять процентов, усталости – на сорок семь процентов, что говорит о стрессовом состоянии организма. Последние три дня Ленни Босковиц проверял цифры к грядущему выступлению Джека четыре раза. Он прогонял их через искусственный интеллект, перепроверял лично, пока не убедился, что все данные верны и не могут быть оспоримы, по крайней мере, сходу. Где был в это время Джек? Он развлекался с новой подружкой, которую подцепил в «Акварели», и это жутко раздражает Босковица. Ему кажется, что он выполняет всю работу, а в итоге… Нет, Ленни Босковиц знает, что в итоге он получит заслуженную благодарность. Слишком много он сделал для проекта, а сколько ещё предстоит сделать.
Из размышлений его выдёргивает открывающаяся дверь переговорной. Джек Спенсер входит с белоснежной улыбкой на лице, поправляет аккуратно уложенные чёрные волосы. В свете люминесцентных ламп тонкие позолоченные линии на шее отдают ярким бликом. Ленни сразу примечает костюм Спенсера, определённо сшитый на заказ. Тёмно-голубой, с тонкими чёрными линиями на брюках – явная дань уважения первым рабочим униформам работников производственного завода корпорации. Круглый значок с логотипом «Спенстех» на вороте пиджака переливается золотом, подыгрывая линиям на шее корпората.
– Где тебя черти носили? – Босковиц сплёвывает на пол маленький кусочек выковырянного из зубов мяса, зубочистка прячется внутрь, палец принимает обычную форму.
– До встречи ещё полчаса.
– Тем не менее, нам есть что обсудить.
– Ленни, я знаю этот взгляд. Что-то случилось?
– Нет, милорд, конечно нет. Просто я не спал несколько дней, проверял цифры, ещё раз проверил систему. Потом ещё. И ещё. А что делал ты? А? – в тоне Босковица нет обиды или раздражения, скорей сарказм.
– Поверь мне, Ленни, я не сидел сложа руки.
– О, я догадываюсь, где были твои руки.
– Не без этого, – улыбается корпорат.
– Когда ты уже расскажешь о ней? Мне интересно познакомиться с особой, которая заняла все мысли Джека Спенсера, тем более в такое время.
Джек садится за стол напротив Ленни, складывает руки на груди.
– Мне не верится, что я говорю это, но, – Джек смотрит наверх, громко выдыхает. – Я никогда не встречал такую женщину. Кейт, она… Он нечто, дружище. Когда я с ней, мне кажется, что мир остановился. Словно ничего больше не имеет значения. Только я и она.
– И «Вавилон». Вы знакомы меньше недели, как такое вообще возможно?
– Ты думаешь, такое невозможно?
– Нет, просто странно. Ты не видел её до того вечера в «Акварели», а ты там, простите, чуть ли не прописался. И вот появляется эта девушка, кружит тебе голову, которую ты, честно говоря, потерял, и передо мной уже не Джек Спенсер, могущественный топ-менеджер и наследник престола, а Джеки. Подросток, который только вчера дрочил на папин «Пентхаус».
– Она носитель, Ленни. Поэтому она никогда не появлялась в местах, где мы с тобой прописаны, – Джек изображает кавычки на слове «прописаны». – Она познаёт прекрасный мир дорогих напитков и заведений, и я могу тебе точно сказать, она познаёт его с особым рвением.
– Тогда при чём тут ты?
– Не знаю, может, я ей понравился. Мы отлично поужинали, она рассказала о себе, о своей семье.
– Алло, мужик? Ты понимаешь, что у вас нет будущего? Контракт носителя – ни хера, ни разу не шутка. Фактически она – собственность. Чья?
– «Сатоши».
– Замечательно. Просто замечательно. Джек, не мне тебе объяснять, почему не стоит к ней привязываться. Если она согласилась на контракт, значит, ей нечего терять. А тебе – есть.
– Ленни, она фитнес-тренер из Мид-Эйкрэйд, у её сестры проблемы со здоровьем, ей нужны были деньги. Можешь верить, можешь нет, но для некоторых – это единственная возможность выбраться из финансовой пропасти, хотя бы на какое-то время.
– О боже, – Босковиц закрывает лицо ладонями. – Ты чувствуешь это?
– Что?
– Серьёзно, Джеки, оно же в воздухе. Как ты не чувствуешь?
– Да о чём ты, мать твою?
Ленни подскакивает с места, пританцовывая, огибает стол и напевает:
– Я чувствую в кончиках пальцев, я чувствую в пальцах ног, любовь нас окружает, и это чувство растёт!
Он хватает Джека за плечи, неуклюже, насколько возможно, исполняет пируэт и садится на соседний стул.
– Любовь нас окружает!
– Завязывай, Босковиц! – по-детски отвечает Спенсер.
– Ладно-ладно, прости. Просто я переживаю за тебя, приятель. Встречаться с той, которая знает дату своей смерти, как минимум странно.
– Посмотрим. Может быть, нам удастся решить этот вопрос.
Босковиц поднимает правую бровь.
– Может быть, – повторяет он.
– Я не только поддавался чувствам в эти дни, Ленни. Мои ребята прочесали всё киберпространство, нашли много очень полезной информации, и я хочу добавить её в речь.
Спенсер достаёт из кармана смартфон, проецирует голографическое изображение документов и графиков, а затем выводит изображение полуразрушенного мегаполиса в плохом качестве.
– Я знаю этот город, Джеки. Как? Чёрную стену невозможно пробить.
– Всё верно, Ленни, невозможно. Мы просто подглядели одним глазком. Это наш козырь.
2
Полиция совместно со службой безопасности «Спенстех» заблокировали для проезда Корпорат-Кросс и все прилегающие улицы в радиусе пяти миль ещё с вечера. Репортёры, вечно снующие возле выставленного кордона, пытаются пробиться к главному входу в башню корпорации, назойливые новостные дроны, словно комары, облепили оцепленный периметр.
– Вы нарушаете первую поправку Альянса Независимых Штатов! – кричит худощавый репортёр в жёлтом пластиковом плаще и идиотской голубой панаме. – Вы нарушаете шестое правило устава Ампир-сити!
– В сторону, – спокойно отвечает огромный сотрудник службы безопасности корпорации. – Будет пресс-релиз, – он повышает голос. – Будет пресс-релиз! Проявите терпение!
– Смотрите! – восклицает невысокая девушка, репортёр другого новостного издания. – Там, наверху!
Медленно, заявляя о своём прибытии, в небе проплывает летательный аппарат обтекаемой формы чёрного цвета с логотипом «Сатоши» по бокам. Кто-то из собравшихся репортёров обращает внимание на аппарат, прибывающий с запада, с флажком Содружества Европейских Государств на носу и логотипом «Евромедицины» на передней части.
Короли прибывают на встречу.
Сергей Гамбиев потягивает односолодовый виски из круглого хрустального стакана в кабинете Ричарда Спенсера. Его старый друг сидит напротив в своём кресле, смотрит на голубое небо над городом, погрузившись в размышления о предстоящем собрании.
– Хороший виски, Ричард, – Гамбиев нарушает тишину. – Тебе бы тоже стоило промочить горло.
– Может, ты и прав, но…
– Да-да, я помню, ты никогда не выпиваешь перед важными собраниями, – Гамбиев снисходительно махнул рукой.
– Да нет, дело не в этом.
– А в чём же?
– Десять утра, Сергей. Десять утра.
– На Родине есть поговорка: с утра выпил – и день свободен.
Ричард Спенсер смеётся, удовлетворённый Гамбиев поднимается с дивана, проходит к мини-бару, наполняет второй бокал и протягивает другу. Ричард приподнимает стакан, салютуя президенту корпорации «Норд», собирается пригубить, но коммуникатор на его столе пищит, сообщая о входящем вызове от секретаря.
– Господин президент, – говорит голос в коммуникаторе, – все в сборе, господин Сатоши с делегацией находится в приёмной номер шесть, господин Торрес – с делегацией в приёмной номер одиннадцать.
– Джек на месте? – учительским тоном спрашивает Спенсер.
– Да, сэр, он и мистер Босковиц в переговорной перед конференц-залом.
– Отлично. Спасибо, – благодарит Спенсер и отключает секретаря.
Гамбиев осушает стакан виски до дна и растягивает на лице улыбку Чеширского Кота.
– Шоу начинается, дамы и господа.
3
В башне «Спенстех» расположены четыре конференц-зала, до которых все сотрудники корпорации имеют доступ, нужно только заранее забронировать у офис-менеджера. И есть ещё один, персональный Ричарда Спенсера, попасть в который можно только по личному приглашению президента корпорации. Сам зал небольшой. Помещение площадью около ста шестидесяти футов на последнем этаже башни имеет отдельный вход, чтобы высокопоставленные гости не утруждали себя дорогой. Зал напоминает амфитеатр вместимостью тридцать человек. На небольшом подиуме напротив «зрительного зала» стоит длинный полукруглый стол из чёрного материала, имитирующего мрамор. Четыре кресла из чёрного кожзаменителя обращены в зал, создавая образ президиума.
Двери открываются, в зал заходят шестеро, представители «Евромедицины». Они размещаются на втором ряду, видимо, чтобы создать небольшое расстояние между ними и президиумом, соблюсти некую психологически безопасную дистанцию. Следом появляются восемь человек из «Сатоши», все в одинаковых чёрных костюмах, похожих на кимоно. Они садятся на первый ряд, чтобы внимать каждому слову императора, если тот посчитает нужным что-то сказать. Голоса разговоров и смешки доносятся ещё до того, как компания из четырёх сотрудников «Норд» заходят внутрь. Они осматривают зал, обмениваются саркастичными комментариями, занимают свободные места на задних рядах, как компания взбалмошных школьников, которые обычно сидят на последних партах в классе. Босковиц и Джек Спенсер заходят последними, двери за ними закрываются. Джек обводит взглядом помещение, обращает внимание на одинокую тёмную фигуру на последнем ряду. Не узнав очертания, садится рядом с Ленни на второй ряд.
Шум замолкает как по щелчку пальца, когда с другой стороны в зал заходят президенты корпораций. Ричард Спенсер, Сергей Гамбиев, Энрике Торрес и Акихиро Сатоши. Они занимают свои места за столом, Гамбиев сразу же жадно бросается к подготовленному заранее стакану с кристально чистой водой. Ричард Спенсер осматривается, встаёт, обращается к залу.
– Доброе утро, леди и джентльмены, господа президенты. Корпорация «Спенстех» и я лично благодарим вас за столь оперативный ответ на наше приглашение, а также за то, что вы смогли найти время в своих плотных графиках и присутствовать на этой встрече лично. Сегодняшняя повестка – это обсуждение того прогресса, которого мы смогли достигнуть за шесть лет существования проекта «Вавилон», а также ряд вопросов, которые нам необходимо решить в личном порядке.
Спенсер делает небольшую паузу, откашливается, продолжает.
– Так как корпорация «Спенстех» является принимающей стороной сегодня, я позволю себе начать и расскажу вам, господа президенты, о выполненных задачах в нашей зоне ответственности. Но прежде, – Ричард наклонил голову, выдохнул, посмотрел в зал, – я бы хотел почтить минутой молчания человека, благодаря которому мы на протяжении шести лет ведём успешную совместную деятельность. Себастьян Перри был визионером. Когда он пришёл ко мне, тогда, шесть лет назад, с идеей глобальной цифровизации планеты, я подумал, что он начитался фантастических романов писателей-графоманов. Вдумайтесь только, создание конструктов жителей Земли, размещение их оцифрованных сознаний на отдельных серверах на космической станции и, не дай бог, при необходимости, последующее помещение в биологические носители, если произойдёт глобальная катастрофа. Это наш план Б, говорил мне Себастьян. Его отличало от нас то, что он не просто видел, как реализовать подобный проект, нет-нет, он знал, как его реализовать. Он знал, что такого рода проекты возможны только при совместном сотрудничестве корпораций-гигантов, и благодаря его знанию сегодня мы здесь. Себастьян Перри ушёл, так и не увидев результатов своего видения. Он был старой закалки, как и многие из нас, принципиально не оцифровывал свой мозг. Если мне суждено, значит, доживу и увижу, говорил он. Что ж, старый друг, я надеюсь, ты смотришь на нас сверху и видишь, что мы продолжаем наше совместное дело. Я объявляю минуту молчания в честь Себастьяна Перри, президента корпорации «Евромедицина», настоящего визионера.
В зале повисает тишина, прерываемая лишь редкими покашливаниями. Большинство присутствующих наверняка отсчитывают минуту в голове. Гамбиев сидит с закрытыми глазами, его губы шевелятся, беззвучно произнося молитву об упокоении души. Сатоши также с закрытыми глазами, медитирует. Энрике Торрес достаёт смартфон, быстро проверяет входящую почту.
– Благодарю вас, коллеги, – говорит Ричард Спенсер. – Покойся с миром, Себастьян.
Собравшиеся поддерживают президента «Спенстех» аплодисментами.
– Мы не встречались с вами квартал, – продолжает Ричард, – а лично более года. Сегодня я поделюсь с вами отличными новостями. Презентацию, пожалуйста.
Между президиумом и залом появляется голографическое изображение недостроенной космической станции.
– Как видите, господа президенты, «Вавилон» уже получает очертания. Про ход строительства расскажет Сергей, так как это его вотчина, я расскажу об успешной экспедиции. Четыре недели назад с космодрома «Спенстех» стартовала ракета-носитель с первым сервером для хранения оцифрованной информации. Смею обрадовать вас, что солнечные батареи работают исправно, сервер удалось подключить к автономной электростанции, и первые данные были отправлены, а самое главное, получены за двадцать четыре часа. Это говорит нам о том, что благодаря обработке данных искусственным интеллектом, предоставленным господином Сатоши и его корпорацией, сроки снизились на шестнадцать процентов, по сравнению с заявленным изначально временем. Мы постоянно обновляем серверную часть, прорабатываем самый быстрый маршрут доставки данных до станции и предполагаем, что к окончанию строительства, благодаря трём спутникам, которые будут запущены в конце следующего месяца, мы сможем увеличить скорость передачи данных ещё вдвое.
– Отличные новости, Ричард! – громко радуется Гамбиев.
– Спасибо. Тем не менее объём необходимой для обработки информации всё ещё слишком велик. Потому корпорация «Спенстех» разработала решение, которое позволит нам сегментировать поступающую информацию. Но об этом чуть позже, в блоке предложений. А сейчас, Сергей, скажешь пару слов?
– Конечно, – Гамбиев поднимается с места, смотрит на голографическую модель станции «Вавилон». – Мы столкнулись с несколькими сложностями, связанными с перебоями в поставках строительных материалов из-за конфликта Республики Сибирь и Дальневосточной Федерации. Там, как вы знаете, продолжается борьба за ресурсы, в связи с чем несколько наших челноков оказались заблокированы. Тем не менее мне удалось решить данный вопрос, и хоть мы отстали от графика на восемнадцать дней, мы ожидаем, что строительство станции будет закончено раньше поставленных сроков. Что касается вооружения, мне тоже есть чем похвастаться, – Гамбиев довольно улыбается. – Разрешите представить вам «Снегурочку».
На голографическом экране вокруг станции образовывается эллипс неправильной формы.
– Новейшая разработка «Норд», улучшенная версия предыдущего защитного поля «Пересвет». Так как вооружение на станции будет отсутствовать, нам нужно создать такой защитный барьер, чтобы «Вавилон» мог отразить любую атаку и сохранить данные. Мы готовим «Снегурочку» к полному взаимодействию с искином, которого допиливают ваши ребята, сяцо, – Гамбиев смотрит на Сатоши, – исходя из той информации, которую вы предоставили. Мы готовы дальше продолжать интеграцию, но не получали от вас апдейтов несколько недель. В целом, у меня всё.
