Анатолий Бимаев
Восемь-восемь

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована фотография: © Nikolay Evsyukov / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Часть первая

1

Меня назвали Лехой в честь деда.

С самого детства я проявлял мистическое сходство со своим родственником. В привычках, предпочтениях, манере речи. Например, я никогда не делал закладок в читаемых книгах. Страницу запоминал, а абзац отчеркивал ногтем. Как дед. Никто не учил меня этому. Обыкновение проявилось само по себе. Будто вспомнилось. А еще я питал врожденную любовь к грузовым автомобилям. Я игнорировал собак и кошек, мне были до лампочки игрушечные автоматы, но когда я видел, как мимо меня, дымя сожженным маслом, проезжает горбатый «зилок», то бежал за ним на край света. И в этот момент по щекам моим текли слезы счастья.

Всю жизнь мой дед проработал шофером. Исколесил полстраны и, думаю, был мировым мужиком с кучей дорожных баек и анекдотов. Мою двоюродную сестру он звал Олегом, хотя она была даже не Ольгой. Так сильно дед хотел внука. Жаль, мы с ним ни разу не встретились. Он умер от опухоли головного мозга за несколько лет до моего появления на свет.

Однажды, бухая у Серого на квартире, мы заговорили об этом. О переселении душ и всем прочем. У нас имелся ящик пива и пятница, и мы были полны решимости разложить все по полочкам.

– Нет, – в конце концов произнес мой товарищ. – Я не верю в эту галиматью. Но знаешь, во что я действительно верю? Я верю, что умершие предки на самом деле определяют судьбу живых.

– Ты говоришь о генетике?

– Нет, черт подери, не только о ней.

Он был крайне импульсивным молодым человеком.

– И не о коллективном бессознательном, – заверил меня тут же он.

Удивительный тип. Отучился на повара, но взахлеб читал философию. Как-то раз я нашел у него на полу возле кровати «Закат Европы» Освальда Шпенглера. С черно-белой фотографией мыслителя на фронтисписе. Философ как две капли воды походил на Серегу. Только был на двадцать лет старше его. Во взгляде Шпенглера угадывалась пламенная непримиримость. Качество, которое долгое время после того четко ассоциировалось у меня со всем возвышенным и прекрасным.

– Так о чем же? – произнес я.

– Я говорю, твою мать, обо всех тех трансцендентных вещах, которые на ментальном уровне передаются нам по линии крови. Это не психология и не метафизика. Это биология в ее высшем смысле. У всякого рода есть дух. И все мы – единичные воплощения этого духа. Вот почему важно знать свою генеалогию. Изучая биографии родственников, мы постигаем и границы нашего общего с ними духа, а через это постигаем себя. Свои возможности и горизонты, свои заблуждения.

– Кажется, я понимаю.

– Твою мать, я не могу объясниться точней.

А ночью я вызвал такси. За мной подъехала старенькая «Тойота», в салоне которой стоял удушливый запах триллиона выкуренных сигарет. Машина безбожно скрипела, троила, чихала, но ехала. Упрямо и терпеливо, как старая лошадь. Водитель тоже, казалось, вот-вот двинет коньки. Таким он выглядел усталым и древним. Они, верно, состарились вместе. Он и машина. Я взглянул на одометр. Почти миллион километров. Можно было сгонять на Луну и обратно, по дороге заскочив на МКС. Я даже присвистнул. Эта парочка вызывала у меня уважение.

– Как, есть работа? – спросил я водителя.

– Работа найдется всегда для того, кто хочет работать, – произнес таксист, неспешно катя по дороге. Казалось, что он умирает и машина просто едет накатом. – Главное, есть ли у тебя деньги?

Я представил себя со стороны. Пьяный, футболка порвана после того, как мы с Серегой решили посостязаться в борьбе, на руках – ссадины. Вид как у разбойника с большой дороги.

– Держи, шеф, – сказал я, протянув сотку.

Таксист удовлетворенно убрал ее в нагрудный карман рубашки.

– Хочешь подработать в такси? – спросил он.

– А почему нет? – пожал я плечами.

Все дело в том, что недавно отец подарил мне старенький «Жигули», без дела ржавевший у него в гараже. Конечно, не «Зил», но для первой машины что надо. И я вправду подумал: «Почему нет? Сиди себе с книжкой у магазина да развози милых старушек с продуктовыми сумками по домам. Романтика, черт подери». Мысль стать шофером так неожиданно созрела в моей голове, что в этом можно было обвинить лишь покойного деда – его дух или гены, называйте как нравится, – нашептавшего мне эту идею.

– Студент? – поинтересовался таксист.

– Уже нет, – сказал я. – Ушел с последнего курса филфака.

– Отчислили, что ли?

– Да нет же. Просто трезво прикинул: максимум, что меня ждет после получения диплома, – работа школьным учителем за двадцать тысяч. А мне это не улыбается.

Я всем рассказывал эту историю. И в общих чертах она соответствовала действительности. Не говорил я только, что сначала ушел в академ. Несчастливая любовь, знаете ли. Не мог я сидеть над учебниками, когда мне хотелось бежать черт его знает куда, лишь бы не находиться наедине с самим собою. Я съездил на вахту на Сахалин, в Абакане поработал на стройке, а когда год истек, защита диплома показалась мне такой мелочью, что ради нее не стоило и заморачиваться. Не представлял я себе больше жизни, связанной с ведением бесконечных отчетов, журналов и ежемесячных листов самооценки. И все это под садистский диктат директора-неврастеника.

– Лучше устраивайся по специальности. Такси – это для пенсионеров и тех, кто не может найти себя в жизни. А ты еще молодой. Стоит попробовать себя по призванию.

– Избавляетесь от конкурента? – спросил хитро я.

Таксист рассмеялся. Нет, он был офигительным. Правда.

– Ни в коем случае.

– Хотите узнать мое мнение?

– Валяй, – сказал он.

– Как по мне, так вам давно пора на покой. Нянчиться с внуками, смотреть по кабельному «Семнадцать мгновений весны», а вечерами сидеть на лавочке возле подъезда, дышать воздухом и вспоминать все былое.

– Я еще не так стар, – смеялся таксист.

– Да, нужно освобождать дорогу для молодежи.

– Но не в таксисты же?

– В том числе и в таксисты.

Водитель, не переставая, смеялся. У него было превосходное чувство юмора. Большое и мягкое, как он сам. Расстались мы с ним друзьями. А на следующий день я пошел в таксомоторную фирму.

2

Я на всю жизнь запомнил свою первую смену.

В то время у нас еще не было «Убера» или «Яндекса», которые раздавали заказы через приложения на «Андроид». Компании работали по старинке, то есть по рации. А когда ты в такси первый день, город знаешь на уровне обывателя и общий твой водительский стаж – четыре с половиной часа, такая работа способна обратиться сущим кошмаром. В рации треск, голос диспетчера слышен так, будто звучит из самих чертогов Нерзула, и на то, чтобы сориентироваться, как, черт побери, далеко ты находишься от клиента, у тебя есть пара секунд. Самое большее.

– Мальчики, Пушкина, сто шестьдесят восемь, – сообщала диспетчер и тут же в ответ слышалось двадцать мужских голосов, во всю силу легких выкрикивающих свои позывные.

– Втор-пя-шестьдесят пер-двадца-седьмой, – примерно так звучала ответная какофония.

– Седьмой, – выдавала вердикт диспетчер.

– Почему седьмой? Первым был я, – пытался спорить один из водителей.

– Мальчики, вы так кричите, что только друг другу мешаете. Чей позывной я четко услышала, тот и получает заказ. Всем все понятно?

– Понятно, – хмуро отвечал завязавший перепалку таксист.

– А ты, двадцать третий, проверь рацию. Или встань в другом месте. У тебя помехи в эфире.

На то, чтобы получить первый заказ, у меня ушло часа три, за которые я успел порядочно известись. Я попросту не успевал вовремя жать на гашетку. Боже, выдай нашим таксистам оружие – и по сравнению с ними ДиКаприо из «Быстрых и мертвых» не годился даже на то, чтобы палить в небо. Да на Диком Западе они, верно, бы каждый день грабили по десять поездов, а шерифов убивали целыми пачками. Каждый из них, в конце концов, заработал бы по миллиону «зеленых», и никто б их не сцапал, если, разумеется, они сами, одного понта ради, не сдались бы властям. Но они жили в России, в самом начале двадцать первого века, и их сноровка ценилась недорого.

Как бы там ни было, удача все-таки мне улыбнулась.

Я стоял возле рынка. А так как эту часть города я более-менее знал и диспетчер, словно смилостивившись надо мной, назвал адрес не по номеру дома, а по названию магазина, среагировал я молниеносно.

– «Золотой дом», рынок, – послышалось в шипящем эфире.

– Восемь-восемь, – заорал я как полоумный.

– Восемь-восемь, – ответила диспетчер Маша. – Клиент ждет у главного входа. Поедешь до Черногорска, проспект Космонавтов, одиннадцать. Четыреста рублей.

Четыре сотки. Вот это удача! Одной заявкой я сразу отбивал весь простой, триумфально возвращаясь в игру. Наверное, ни один пассажир не видел такого счастливого водителя такси. Всю дорогу я держал себя так, будто вез самого президента. Для полного погружения не хватало лишь красной ковровой дорожки, к которой я с ювелирною точностью подрулил бы на адресе. От радости мне хотелось выкинуть что-нибудь этакое. Остановиться на светофоре и оббежать машину победной трусцой. Безумие? Знаю! Но я ничего не мог с собою поделать.

– Хоть дожди наконец кончились. Июль месяц, а настоящего лета еще не было, – зачем-то проговорил я, косясь в зеркало заднего вида.

Девушка переписывалась с кем-то по телефону.

– Ага, – проронила она, не подняв головы.

– Едете домой или в гости?

Тут она все-таки на меня посмотрела. Но посмотрела так, словно было без пяти минут шесть и ее только что попросили задержаться в офисе до полуночи. У меня даже пульс участился от жути.

– Послушайте, у меня был трудный день, и я хочу помолчать.

– Хорошо, помолчим. Ваше право.

Я включил радио. Не скажу, что мое настроение испортилось. Ведь я все-таки получал свои четыре сотки. Но музыка в машине звучала несколько громче, чем требовалось, да и вместо попсы играл тюремный шансон.

Вернувшись в город, я принялся брать все подряд. Только слышал знакомую улицу – тут же кричал свой позывной. Я не дожидался, когда диспетчер назовет номер дома, придя к заключению, что город наш небольшой, и в каком бы конце его клиент ни находился, все равно он будет где-то поблизости. Однако на деле подобная тактика выливалось для моих пассажиров в десятки минут ожидания, по истечении которых они готовы были меня растерзать.

Экономя время, я летел по улицам как угорелый, проезжая светофоры на желтый. Если мне требовалось развернуться, я бросался, словно атлет с шестом, через двойную сплошную. По кочкам проносился как по автобану. На проспектах и вовсе развивал сумасшедшую скорость. Тогда я имел весьма смутное представление об амортизации и таком тонком моменте, как соотношение цен на бензин и пройденном за день пути, поэтому в первый день, а возможно, и весь первый месяц работал почти что впустую.

– Я жду вас двадцать минут! – кричала разъяренная пассажирка с бешеным взглядом серийной маньячки. – Если бы я не торопилась, разве вызвала бы машину? Включите логику, умоляю!

– У нас аншлаг, дамочка, – успокаивал я ее, закладывая особенно лихой вираж. Мне казалось, что так я больше похож на таксиста. – Солнышко светит, и людям не сидится на месте.

– Тогда сказали бы сразу, что машин нет. Я вызвала бы другое такси.

– И отдать вас конкурентам?! Пристегнитесь, пожалуйста. Я доставлю вас к месту быстрей истребителя.

Дорога до пассажиров была сплошным лабиринтом. Это сейчас у каждого в телефоне есть навигатор, который любезно подскажет короткий маршрут до любой точки мира. Тогда приходилось пользоваться собственными скудными знаниями. Перед выходом на работу я купил в книжном подробную карту города. Разворачивая ее каждый раз, когда мне нужно было сверить свое местонахождение в пространстве, я клал карту прямо на руль, пытаясь одновременно управлять автомобилем и ориентироваться на местности. Наблюдая эту картину, люди открывали от изумления рты. Они, верно, думали, что я им мерещусь. На то, чтобы удостовериться в происходящем, у них попросту не хватало времени. Я пролетал мимо, как кролик Бакс-Бани из уолт-диснеевских мультиков. Мгновение спустя они приходили в сознание, но я уже был далеко, минимум за два перекрестка, не досягаемый для их эмпирических изысканий.

Стоит ли говорить, что у моей навигации была масса серьезнейших недостатков. Попробуй, например, с перепугу найти какой-нибудь маленький, Богом забытый проулок в районе «Космоса» или «Гавани», где их нашпиговано больше, чем в бразильских фавелах.

– Маша, где у нас улица Восьмого Марта? – спрашивал я диспетчера.

И она отвечала:

– Между Павшими и Цукановой.

Я разворачивал карту. Целых пять минут у меня уходило на то, чтобы найти злосчастные Павших Коммунаров с Цукановой и с ужасом осознать, что между ними находилось три добрых десятка улиц поменьше, которые безбожно змеились, ветвились и черт знает что еще делали во все направления сторон света, включая северо-северо-запад и юго-юго-восток.

К тому же в городе было полно «хитрых» улиц, которые никаким особенным образом на карте не отмечались. Такая улица могла упереться, например, в стадион или по непонятным причинам вдруг оборваться посреди чистого поля. И я думал: «Ну что ж, здесь я управлюсь по-быстрому. Всего двадцать дворов». И начинал искать нужный адрес на этом коротком, до дыр изъеденном шинами отростке асфальта, выбивая нанопыль из подвески, в полной уверенности, что клиент где-то рядом. Я проезжал улицу один раз, второй, третий, но так и не находил нужный дом. Тогда я снова разворачивал карту. Скрупулезно изучал каждый ее сантиметр, вчитываясь в мельчайшие буковки шрифта, и вдруг натыкался на продолжение своей улицы, объявлявшейся в другой части города. Словно пуля, вошедшая в тело в районе груди и вышедшая из него в пояснице, «хитрая» улица продолжалась в том конце Абакана, где ее никак не должно было быть. Логическому объяснению это не поддавалось. Видимо, «хитрые» улицы необходимо было попросту выучить, подобно исключениям из правил русского языка. А пока что мне приходилось в буквальном смысле слова ступать по минному полю. Часто мне попадались плевые улицы, но после них рано или поздно прилетала и «хитрая». И тогда на то, чтобы добраться до адреса, расположенного в каких-нибудь двух сотнях метрах, мне требовалось пятнадцать минут драгоценного времени.

Наконец, бумажная карта не показывала моего текущего местонахождения. Особенно остро недостаток сказывался в частных районах города или на дачах. Стоило проплутать там пару минут, как я совершенно терялся в пространстве. Не каждый хозяин коттеджа утруждал себя повесить на забор табличку с адресом. Порой требовалось проехать улицу до самого последнего дома, чтобы элементарно выяснить, как она называется. Когда же стемнело, разобрать, куда именно я подрулил, вовсе сделалось невозможно. Приходилось то и дело отстегивать ремень безопасности, вытаскивать свою задницу из машины и под оглушительный лай дворовых собак рыскать в округе в поисках хоть какого-нибудь указателя. В определенный момент у меня даже сбилось дыхание от подобной гимнастики, хоть с недавнего времени я и ограничивал себя пятнадцатью сигаретами в день.

– Вы что, толкали сюда машину через весь город? – решил пошутить над моей одышкой клиент на Орбитовских дачах.

– Нет, тащил ее на спине, – произнес я в ответ.

Наверное, несколько резче, чем требовалось. Во всяком случае, больше этот умник шутить не осмеливался, промолчав до самого выхода.

На восьмой час безостановочного мотания по городу я вымотался до предела. Честно признаться, я немного иначе представлял себе труд таксиста. Непыльная работенка, так принято про нее говорить. Полная чушь! От долгого сидения за рулем у меня смертельно болела спина. Да что там спина. Болела даже пятка правой ноги, потому что я постоянно упирался ей в пол, выжимая педали газа и тормоза. Выбравшись из машины, чтобы размяться, я попросту не смог разогнуться. Меня скрючило так, будто я весь день просидел в ящике Дэвида Копперфилда. Колени скрипели, словно несмазанные петли ворот, а спина, стоило мне потянуться, отозвалась таким громким хрустом, что раздайся он ночью в лесу, из того сбежали б все звери.

Нет, правда, если б я разгрузил вагон угля, а потом перерубил поленницу дров, то, наверное, устал куда меньше, чем проехав двести километров по городу на автомобиле, не оборудованном гидроусилителем руля и автоматической коробкой переключения передач.

Это было вождением на пределе возможностей. В автошколах не учили такому. Невозможно было пережить этот опыт, и используя автомобиль в частных целях. Тот ежедневно совершаемый обывателем десяти километровый пробег из дома до офиса и обратно, пусть даже с заездами в детский садик, на маникюр и в суши-бар за любимыми роллами, не открывал всех нюансов управления машиной. Можно было десять лет проездить в этом лайтовом режиме, но так и не научиться сдавать по двору задом или парковаться на забитой до отказа стоянке. Только в такси ты действительно преодолевал сопротивление дороги, а не катился себе по инерции. Никаких осточертевших, набивших оскомину маршрутов. Все время приходилось быть начеку. Вот я ехал на речку в компании подвыпивших зэков, осиливая метровые кочки и бескрайние лужи, донную карту которых еще не составил ни один мореход, а следующий заказ вел меня прямо на дачи с заросшей кустами полыни дорогой. И неизвестно, ни где впереди лежачие полицейские, ни за каким деревом видеокамера. Любой светофор с отсвечивающей в лучах заходящего солнца стрелкой мог преподнести массу неприятных сюрпризов. Например, вынести под несшийся на всех парах «Ланд Крузер», одна лишь фара которого вместе с ксеноновой лампочкой стоила дороже однушки в Саяногорске.

Порой жизнь усложняли и сами клиенты, чьи непредсказуемые, лишенные всякой логики комментарии вносили немалую путаницу в процесс ориентирования на дороге.

– Вон за тем магазином поверни направо, – спокойно вел меня к адресу один такой пассажир. – А сейчас поверни налево, – продолжал он своим усыпляющим голосом.

И вдруг ни с того ни с сего заорал, словно резанный:

– А сейчас направо-направо-направо!

Я нажал резко тормоз, одновременно сверяясь по зеркалам: нет ли сзади помехи. Тут же выкрутил руль до упора в правую сторону, целясь в едва приметную тропку, уходящую под уклоном, прямо перпендикулярно дороге. И только тут понял, насколько отвесный передо мной спуск. Но уже было поздно. Машина на всем ходу зарылась вниз носом, с металлическим лязгом ударившись защитой об огромный валун, торчащий из хребтины уклона подобно горбу на спине Квазимодо. От удара у меня лязгнули зубы, во рту появился солоноватый вкус крови. Но времени на то, чтобы прийти в себя, не оставалось. Спуск заканчивался глубокою яминой, преодолей которую я по центру – и легко остался бы без переднего бампера. Бешено вращая рулем, я держался самого края земляной насыпи, балансируя на ней, как на канате. Машина накренилась в бок градусов на шестьдесят. Еще чуть-чуть – и я бы перевернулся на крышу, продолжив спуск верх ногами. Не знаю, как мне удалось удержать автомобиль в равновесии. Разве что своей пятой точкой. Серьезно! У меня было полное ощущение, что сдвинься я хоть на миллиметр в сторону – и изменявшийся центр тяжести немедленно увлечет «Жигули» в головокружительный сальто-мортале. Наконец, стукнувшись правым колесом о неприметную выбоину на краю ямы, автомобиль выровнялся, заскакав по колдобинам, как газель по саванне.

– А теперь до самого конца прямо, – снова спокойно сказал клиент, словно только секунду назад не орал как помешанный. – И осторожно. Впереди плохая дорога.

В общем, к полуночи я чувствовал себя настоящим гонщиком болида Формулы-1. Научился управлять автомобилем за один день по ускоренной программе Илоны Давыдовны. Входил в повороты, как истребитель пятого поколения в девяностоградусные виражи, а по дворам двигался только задом. Я даже начал позволять себя разные штучки, наподобие обгонов при ограниченной видимости. От преждевременной седины клиентов спасало лишь то, что под вечер они поголовно садились в машину бухими.

Они сами просили трюкачеств.

– Давай делай эту телегу, – отлипнув от пивной банки, закричал один такой пассажир.

Разве я мог не принять его вызов?

Встав на педаль газа всем телом, я прилип к самому бамперу впереди идущей машины, ловя разряженные потоки воздуха, как в каком-нибудь меланхоличном «Наскаре».

Затем вырулил резко на встречку, включив пятую скорость.

– Давай! Мы его дрючим.

На небритом лице пассажира застыл безумный восторг. Красные после нескольких дней оголтелой попойки глаза блестели в свете уличных фонарей, как у пенсильванского графа.

Но тут светофор впереди засветил желтым, и мне пришлось перейти на нейтралку. Добытое с таким трудом преимущество в пять корпусов стремительно таяло. Вот она – подлая стратегия обывателя. Не ударив и пальца о палец, он придет к финишу первым.

– Езжай. Я за все плачу, – прокричал пассажир.

Дважды просить меня не пришлось. Я врубил снова пятую и вылетел на перекресток. Крадучись, на него уже забиралась черная «Гранта». Отчаянно засигналив, я перестроился в крайнюю правую полосу, пролетев мимо, как Молния Маккуин.

– Красава. Дай пять!

– Ну и напугали мы бедолагу.

– Плевать, – доставая бумажник, парировал пассажир. – В следующий раз будет смотреть по сторонам. Преимущество было нашим. Мы завершали маневр, он должен был уступить.

Отсчитав мне две сотки, он вышел, а я засобирался домой.

Как-никак я провел четырнадцать часов за рулем. И так устал, что не чувствовал тела. И все-таки я был счастлив. Словно вспахал огород у бати на даче. Одним словом, сделал что-то полезное.

Сдав рацию, я подсчитал прибыль. С вычетом комиссионных и сожженного топлива, которое я буду вынужден снова залить завтра в бак, у меня в кошельке было тысяча триста сорок рублей.

Для первой смены неплохо.