Анастасия Зарецкая
Я приснюсь тебе на рассвете

Глава 3. На память

Папа остановился прямо напротив дома Вадима.

Перед этим, правда, мне пришлось десять минут объяснять, где он находится. Но в итоге папа понял мою кривую-косую речь и высадил меня там, где нужно.

Быстро попрощавшись с родителями, я выскочила из машины и наконец-то дала волю чувствам.

Ждала маму. А дождалась?

Около минуты я стояла у подъезда Вадима, приходя в себя. Как-то это будет совсем некрасиво, с порога же сообщать всем своим видом о произошедших в семье проблемах. Или нет: не проблемах, но крупных преобразованиях. У человека – праздник. А тут я.

У нас дома сегодня тоже будет праздник, но…

Мне просто надо было привыкнуть. Смириться?.. Мне уже тринадцать, и смириться будет сложно. Может, лет десять назад я и мечтала о брате или сестре. Но какой тут уже брат или сестра? Мне самой через пять лет должно исполниться восемнадцать, а тут…

Мелкое и пищащее.

Надеюсь, все-таки чудо.

Вот у Катьки, например, была старшая сестра. И Катя вечно на нее жаловалась, потому что от сестры ей прилетало. А у другой моей одноклассницы, Маши, росло два младших брата. И она как-то обмолвилась, что в школу приходит, чтобы от них отдыхать.

Но это – они, а это – я.

К тому же, мама так счастлива. И папа. Интересно, когда он обо всем узнал? На пару минут раньше меня – или на пару дней? А, может, недели на три, перед тем, как мама отправилась в санаторий? Может, и в санаторий мама отправилась именно поэтому?..

Я сделала глубокий вдох и шагнула в подъезд, скрывшись в его приятном полумраке от полуденного солнца.

Чуть больше половины первого. Гости наверняка уже приступили к торту.

Да и у нас, сегодня, может, тоже будет торт.

Я еле не промахнулась с дверью в квартиру. Прошла пару ступеней лишнего лестничного пролета. Ещё раз напомнила себе о том, что сейчас у меня кое-какие другие цели. Вернулась – и позвонила, нажав на лакированную черную кнопку.

По ту сторону прозвучала птичья трель. Кажется, все же ласточки.

А у нас дома звонком служило кваканье лягушки. Семь лет назад мне это казалось очень забавным. Интересно, а новому члену нашей семьи понравится невидимая квакунья, что напоминает о себе каждый раз, когда кто-то приходит к нам в гости?

Распахнулась дверь. По ту сторону стоял Вадим: такой серьезный, будто бы действительно повзрослевший на год. Наконец-то ставший моим ровесником, точно. На нем была белая рубашка поло и темные джинсы. А ещё Вадим наконец-то причесал волосы: они волнами свисали около его лица, наполовину прикрывая уши.

– Привет, – произнес он. – Заходи.

Я несмело заглянула внутрь и перешагнула порог.

Меня встретила звенящая тишина. Никаких разговоров, никакого смеха. Никакой жизни. Я досадливо поморщилась и спросила:

– Я совсем поздно, да? Прости…

– О, нет, – отмахнулся Вадим. – Ты как раз вовремя.

– Почему тогда все молчат?

– Почему же молчат? – он хмыкнул. – Я говорю и ты. И этого достаточно.

– Лена, здравствуй, – из коридора выглянула Анна Алексеевна. После той нашей злополучной прогулки, когда у Вадима чуть не угнали велосипед, а потом он поранился, больше у него в гостях я не была и его маму не видела. Но она оставалась все той же: собранной и элегантной. Только на этот раз на Анне Алексеевне было бордовое платье, а светлые волосы она собрала в пучок на голове. – Разувайся и проходи в кухню. Мы тебя ждем.

– Здравствуйте, – отозвалась я. – А…

Но мама Вадима уже исчезла, и тогда мне пришлось мучить самого Вадима:

– Все гости сидят на кухне?

– Платье у тебя красивое, – ответил он невпопад.

– Возможно, но… Все-таки это не ответ на мой вопрос.

Наши взгляды пересеклись, и уже через пару секунд я, смутившись, опустила глаза.

Сняла рюкзак, скинула балетки. Вадим все это время стоял рядом и наблюдал за мной, что, признаюсь, изрядно меня нервировало. Я всегда чувствую себя неуютно под чужими взглядами. А под взглядом того, кто был мне неравнодушен, волновалась в два раза больше.

Если бы кто-то спросил у меня, как я отношусь к Вадиму, я бы, ни секунды не колеблясь, ответила, что отношусь к нему неравнодушно. По крайней мере.

Когда я подхватила рюкзак и вновь взглянула на Вадима, он все-таки произнес:

– Больше нет гостей.

– Правда? – удивилась я.

Вадим довольно кивнул:

– Ты же знаешь, что я тут недолго. И ещё не успел ни с кем путем познакомиться, кроме тебя. Поэтому и приглашать мне больше некого.

– Прости, – я покраснела. – Я привыкла, что дни рождения всегда отмечаются в крупных компаниях…

– И я привык, – Вадим кивнул.

– …Но откуда взяться крупной компании, если ты у нас новенький? – я тоже растянула губы в улыбке. – Но ничего. Следующий твой день рождения мы отметим с размахом!

– До него ещё целый год, – Вадим рассмеялся, потом взглянул на рюкзак, который я держала в руках. – Можешь его оставить в моей комнате.

– Ага, а в прошлый раз я так до нее и не добралась.

– Вот и доберешься. Мам! Мы скоро будем.

И, вместо того чтобы пройти дальше по коридорчику, Вадим подошел к двери, расположенной прямо напротив входной, и наклонил вниз серебряную ручку. Дверь распахнулась, и мы вошли внутрь.

А вот здесь жизнь действительно чувствовалась. Это была комната нормального подростка, уже тринадцатилетнего, заваленная различными вещами первой необходимости: листами бумаги, фломастерами, свернутой в тубус картой, насосом для шин, канцелярскими принадлежностями. А ещё здесь были обои с изображением космоса: яркими планетами, звездами и туманностями на темно-синем фоне.

– Обои красивые, – заметила я.

– Сам выбирал. Первыми клеили, как только въехали.

– Но то, что я хочу тебе подарить, будет не слишком с ними сочетаться, – начала я, искоса посмотрев на него, чтобы уже через секунду вновь обратить внимание на карту. – Зато это неплохо будет сочетаться с ней. С картой.

– Лена, – Вадим наклонил голову. – Можно было обойтись и без подарков.

– Да ладно тебе, – улыбнулась я. Положила рюкзак на компьютерный стул, стоящий около стола, за которым пока самого компьютера не было, и вытащила из него подарок, упакованный в яркую бумагу. Молча протянула его Вадиму.

Он подарок принял, а потом спросил:

– И что это?

– Распакуй и узнаешь.

– Прямо сейчас?

Я пожала плечами. Честно не знала, хочу ли я, чтобы Вадим увидел содержимое подарка при мне. Конечно, мне было бы интересно взглянуть на его эмоции. Но если подарок Вадиму не понравится? Что тогда? Если в его глазах промелькнет разочарование, оно отразится в моей душе.

Зашуршала бумага, и уже секунд через десять я поняла, что мои худшие ожидания не сбылись.

– Ого! – воскликнул Вадим. – Это компас?

– Это он, – я кивнула.

Вадиму я действительно решила подарить компас в коричневой оправе под дерево, с изящными стрелками и цепью. Когда я увидела его в сувенирном магазине пару дней назад, поняла, что он очень подходит Вадиму. Было в моем приятеле что-то такое… Какая-то поселившаяся внутри чертовщинка. Я не могла представить его будущим бизнесменом или врачом, например. Но я могла представить его лихим моряком, бороздящим моря. Или пиратом. Морским Робин Гудом.

– Лена…

Вадим поднял на меня глаза. Зелено-карие, хитрые глаза.

– Пусть он указывает тебе верный путь и все такое, – заметила я, смущаясь. – Или даже так: пусть твои пути, независимо от того, что ты выберешь, будут верными. А это… просто. На память.

– Даже не знаю, что сказать… – протянул он.

– Все так плохо?

– Наоборот, – Вадим коснулся моей руки, свободной продолжая держать компас. – Слушай, Лена. Когда-нибудь мы вырастем, ведь так?

– Ну, теоретически…

– Вырастем. И тогда… Приглашаю тебя в совместное путешествие.

– Уже? – я рассмеялась. – Какое уж нам путешествие, если мы нормально за лейкой не можем съездить?..

– Ах, насчет этого, – Вадим хитро прищурился. – Если честно, я, когда ты тогда ушла, сразу все понял. Не нужна тебе была никакая лейка, Ленка. И ты все организовала, лишь чтобы провести время со мной.

– Да ладно? – сделала вид, что удивилась, я.

– Да. – Вадим бережно положил компас на стол, а потом шагнул ко мне, стал вдруг совсем-совсем близким и легко обнял меня. Я оторопела, но уже через мгновение он отодвинулся и, глядя в сторону, произнес: – Спасибо тебе, Лен.

– За что? – уточнила я, красная, как рак. Хорошо, что он на меня не смотрел. – За компас? Или ту лейку? Дурацкую…

– За то, что ты есть. И что ты рядом, – произнес Вадим совсем не то, что я надеялась услышать. И сам, кажется, смутился своих слов. Качнул головой, растрепав прическу, и первым вышел из комнаты. Мне ничего не оставалось, кроме как, бросив последний взгляд на окружающую обстановку, пойти следом.

На кухне мы сначала ели бутерброды с помидорами, листами салата и сыром, а после пили чай с нежным, тающим во рту тортом. Что-то рассказывали Вадим и Анна Алексеевна, редко встревала я, не произнося, впрочем, больше пяти слов. Но потом зазвонил телефон, Анна Алексеевна, нахмурившись, покинула кухню, и мы вновь остались вдвоем.

Я, может быть, и хотела бы продолжить тот наш разговор, начавшийся в комнате Вадима, но решила не вспоминать о нем – Вадим тоже перестал выглядеть радостным.

Спросила вместо этого:

– Что случилось?

– Отец звонит, – Вадим вздохнул. – Наверняка он.

Он сделал глоток чая, а потом попытался произнести беспечно:

– А что случилось у тебя? Такие сообщения шлешь странные.

– А, – отмахнулась я. – Мама вернулась. Я думала, что мы ещё немного с ней побудем, но мама сказала, что вместе мы посидим вечером. И сообщила кое-какую новость.

– Какую? – Вадим заглянул мне в глаза.

Я покраснела.

– Не знаю, говорить ли…

– Не доверяешь?

– Что ты! – воскликнула я, пожалуй, даже слишком энергично. – Просто не хочу заботить тебя своими проблемами. Вернее, там не то чтобы проблемы, но…

И я замолчала, не зная, как все объяснить.

– Выдумала тоже. Я, может, сам хочу узнать об этих твоих проблемах, – заметил Вадим. – Или не совсем проблемах.

– Но ведь у тебя день рождения. Ты должен веселиться, а не выслушивать мои какие-то заморочки. Позже, давай?

Вадим нехотя кивнул.

Когда кусочек торта на моем блюдце почти закончился, вернулась Анна Алексеевна. Она молча села на свое место и сделала глоток остывшего чая.

– Что там, мам? – не выдержал Вадим.

Анна Алексеевна взглянула на него и грустно улыбнулась:

– Все в порядке.

– Как обычно? – спросил он. Кажется, понимал куда больше, чем должен был понимать. Больше, чем хотела бы его мама.

– Как обычно, – согласилась она.

Времени было около половины второго. Я пробыла у Вадима час, даже чуть меньше. Для дня рождения это, может быть, и мало. Но для дня рождения мальчишки, с которым ты знакома всего неделю, вполне неплохо. Тем более, если ты единственный гость.

Однако бросать Вадима в тяжелый для него момент мне не хотелось.

Я считала, что это будет некрасиво.

И все решили за меня.

Когда чай в моей кружке закончился, Анна Алексеевна спросила:

– Пойдешь домой, Лена?

– Да, – я кивнула. – Наверное.

Взглянула на Вадима, но он никак не отреагировал – лишь посмотрел на меня в ответ. Тогда я решила все сама. Поднялась, убрала оставшуюся после себя грязную посуду в раковину.

– До свидания, Анна Алексеевна, – произнесла я, не зная, что нужно говорить в такой момент.

– До свидания, Лена, – отозвалась она. – Заходи к нам ещё. В нашем доме ты всегда будешь долгожданной гостей. Правда, Вадим?

Он вдруг подскочил с места и подошел ко мне.

Я несмело кивнула и пошла в прихожую. Теперь следом за мной шел Вадим. А потом исчез за дверью своей комнаты.

Ну и ладно, решила я.

Может быть, он шел и не за мной вовсе. А туда, куда тянула Вадима душа. И тогда я решила, что душа тянула Вадима не ко мне.

Но уже через несколько секунд он вернулся в прихожую, держа в руках мой рюкзак.

– Ой! – я всплеснула руками. Истина оказалась куда более простой, чем я успела себе придумать. – Я совсем про него забыла.

– Бывает… – отозвался Вадим безрадостно.

– Почему ты такой грустный? – не выдержала я. – Что случилось?

– Вот видишь, – произнес он вместо ответа. – Ты не хотела портить мой день рождения, но его все равно испортили. Отец. Когда-нибудь ты расскажешь мне о своих проблемах, и я тебе о своих. – Он взглянул на меня. – Хорошо?

Я уже вдохнула воздух, чтобы признаться в том, что меня мучает, но потом произнесла только:

– Хорошо.

Если бы я рассказала о своей проблеме, Вадиму пришлось бы поведать о своей – мы ведь договорились. А я не хочу, чтобы сейчас он погружался в раздумья о том, что его огорчает. Это испортит праздник ещё больше.

– Пока, – произнесла я.

– Пока, – отозвался Вадим. – Когда встретимся… теперь?

– Когда хочешь…

– Завтра навряд ли получится. Нам с мамой надо будет съездить кое-куда. После?

– Давай.

Мы договорились о времени и месте встречи, а потом я ушла. Все-таки или наконец-то. Ясно, что у Вадима с отцом какая-то не очень приятная история. И сейчас им с матерью действительно нужно побыть наедине, чтобы все решить.

А у меня есть любящий папа. И красивая добрая мама. Они меня любят. А я люблю их. И я ещё смею возмущаться.

Наверное, поэтому и возмущаюсь, что боюсь, ведь половиной их внимания завладеет кто-то другой.

Но ведь этот кто-то будет им таким же их ребенком, как и я.

Интересно, если ли братья или сестры у Вадима? В этой квартире, как я поняла, кроме их с мамой никто не живет. А там, за ее пределами? Ведь они переехали совсем недавно, может быть, ещё ждут, когда кто-то поселится с ними?

Или оставили этого кого-то в том, многомиллионном, городе?

Солнце слепило глаза, не позволяя думать о каких-либо глупостях.

Домой я шла пешком, чувствуя, как играет с легкой верхней тканью платья ветер. И почему-то улыбалась.

Верила.

Тогда ещё.

***

– Все в порядке? – спросила тихо мама, открыв дверь. Я кивнула и шагнула внутрь.

По коридору прошел папа. Заметил меня, остановился и произнес:

– Празднующим привет! А мы, Ленка, думали, что ты только к вечеру придешь.

– Ну вот, пришла раньше. Теперь тебе придется меня видеть, – фыркнула. Папа схватился за сердце, сделав вид, будто ему плохо, а потом подмигнул мне и скрылся в кухне.

Настроение у него, определенно, было приподнятым.

Мама обняла меня и уже как будто на автомате провела ладонью по животу, скрытому за свободной футболкой. Совсем неразличимому ещё животу. И как там может прятаться ребенок, будущий член нашей семьи, полноправный гражданин, новый житель этого сумасшедшего мира?

Мама словила мой взгляд, и улыбка несколько угасла.

Она думала, что я ещё не приняла эту новость.

А я не могла обрадовать маму даже тем, что смирилась с ней.

Я думала, что послезавтра расскажу обо всем Вадиму, и он поймет меня и поможет во всем разобраться. Но почему-то я упустила из виду, что до этого надо ещё дожить.

В кухне зашумела вода, зашуршали пакеты, и уже не настолько уверенный папин голос поинтересовался:

– Насть, а яблоки какие мыть, красные или зеленые?

– Все, – ответила мама. А потом уже мне: – Ужин ещё не готов. Мы успели только съездить в магазин. Совсем недавно приехали.

– Ничего, – отозвалась я. – Я не голодна, мы ели у Вадима…

– Расскажешь, как все произошло? – в маминых глазах зажглись веселые искры. Я не могла хмуриться, когда она на меня так смотрела. И кивнула.

Мы сели в зале, и я описала маме, как пришла к Вадиму, как мы ели бутерброды и пили чай с тортом. Рассказала, что подарила ему компас, но о словах, которые прозвучали после, говорить не стала. И промолчала о звонке его отца.

Только хорошее.

Я уже тогда решила: лучше сохранять все плохое в себе, чтобы оно случайно не очернило лица окружающих тебя людей.

– Как здорово! – воскликнула мама. – Говоришь, они переехали совсем недавно? А какая у Вадима фамилия?

Я взглянула на маму удивленно, ответила растерянно:

– Честно говоря, даже не знаю. Я у него не спросила. Да и ему наша неизвестна. Зато мы обменялись телефонами…

– Если что, пусть приходит к нам. Мне, как бывшей велосипедистке, будет интересно с ним познакомиться. Вдруг узнаю какие-нибудь профессиональные секреты!..

– Мам, – покачала головой я. – Какие тебе сейчас велосипеды?

На секунду ее лицо стало задумчивым, а потом мама хлопнула себя по ногам, скрытым за джинсовыми шортами:

– Точно! Сейчас мне совсем не до велосипедов. Потому что надо готовить ужин.

– Мам, – протянула я, – но ведь ты поняла, о чем я говорю.

– Поняла, – мама вздохнула. – Лена… Ты так и не сказала мне ничего. Это сильно тебя обижает? – и она взглянула мне в глаза.

– Обижает? – переспросила я, впрочем, не так ровно, как хотелось бы. – С чего это должно меня обижать?

– Это должно было случиться раньше, – призналась мама, взглянув на стену напротив дивана, на котором мы устроились. Там стоял маленький телевизор и большой шкаф с книгами, скрытыми за прозрачным стеклом. Это папа виноват. Говорит, что надо читать книги, чтобы развивать мозги. И как можно реже прикасаться к телевизору.

Я книги, может, и любила, но и от фильмов не отказывалась. Да и мама была со мной согласна. Поэтому телевизор папа все-таки оставил. Но, назло нам, – или, как он говорил сам, во имя нашего интеллекта, – современный покупать отказывался.

Так вот, мама несколько секунд молчала, вглядываясь в шкаф, будто хотела найти среди книг какую-то одну, особенную, а потом продолжила:

– Но не случилось, Лена. А сейчас… Может, уже действительно слишком поздно. Поздно, чтобы ты приняла все это. Что же, тогда…

– Нет, мама, – прервала ее я. – Нет. Все в порядке. Может быть, изначально задумывалось, что все так произойдет. Может быть…

– Спасибо, – мама сжала меня в объятиях. От ее волос шел тонкий аромат каких-то нежных цветов, и если на улице я не смогла его различить, то сейчас почувствовала. – Спасибо, что ты нас понимаешь. Обещаю, что это никак тебя не обидит.

– Знаю… – пробормотала я.

– А теперь… – мама отодвинулась назад. – Пойдем готовить! Ужин сам собой не появится, верно?

– Пожалуй…

И мы пошли. Мама – на кухню, а я – снимать платье. Замарать его было жалко. Хотя бы потому, что оно понравилось Вадиму. Или ему понравилась я – в нем…

Что-то же его зацепило.

Или кто-то.

***

Это странно – скучать по тому, с кем не виделся всего двое суток.

Но через одно утро после дня рождения Вадима я поняла, что действительно уже хочу встретиться с ним как можно скорее. Вчера он не написал мне ни одного сообщения, а я не написала ему. Мы не обменивались новостями уже почти двое суток.

И вот, проснувшись, я поняла, что общения с ним мне не хватает.

А встреча у нас была назначена только на вечер.

Все утро я бестолково ходила по дому. Взялась за книгу – не пошло, поставила обратно, спрятала за стеклом папиного книжного шкафа. Хотела помочь маме с обедом – уронила на пол пакет с молоком, поэтому полы пришлось мыть. Самой. Ведь не могла же я теперь позволить маме мыть полы?.. Даже телевизор не спас. По тем трем каналам, что он показывал, шла какая-то ерунда.

Измерив коридор собственными шагами раз пятьдесят, я в итоге сдалась, упала на кровать и стала разглядывать потолок.

Со мной творилось что-то странное и неправильное.

В комнату заглянула мама, приготовившая обед самостоятельно. Она посмотрела на меня, вздохнула и спросила:

– Что случилось?

– Жду, – ответила я просто.

– Чего ждешь?

– Семнадцати тридцати. Чтобы достать велосипед с балкона, сесть и уехать. Успеть к шести в парк. И все.

– А-а, – поняла все мама. – С Вадимом договорились встретиться?

– Договорились, – я повернулась на бок, чтобы лучше видеть маму. – Но как-то поздно. И вообще, – взглянула на часы, – сейчас часа даже нет. Ещё долго ждать. И мне как-то страшно, что ли, – призналась вдруг.

– Почему? – мама подошла ко мне, села на край кровати, легко коснулась моего предплечья. – Переживаешь за отношения с Вадимом?

– Нет. Или да, – я фыркнула, – но сейчас не так сильно. У него там в семье что-то… с папой. Он мне не рассказывал. Так, обрывочно только. И вот… Все у них в порядке будет, надеюсь.

– Конечно, – мама улыбнулась, – конечно, в порядке. Если бы что-то случилось, Вадим бы обязательно рассказал тебе. Но все просто замечательно. Веришь мне?

Я кивнула – верила. И уже через секунду поднялась на локти, взглянула на маму, произнесла с придыханием:

– Мам, кажется, я…

И замолчала, так и не в силах в чем-либо признаться. Ни в тот день, ни в много-много дней после него.

***

На этот раз Вадим меня обогнал. Не в смысле, что на велосипеде, а по скорости появления на назначенном месте. Ну и на велосипеде тоже… Когда я подъехала к парку – между прочим, на двадцать одну минуту раньше положенного времени! – он уже был там. Стоял между тропинками рядом со своим велосипедом, как бравый рыцарь рядом с боевым конем, и смотрел в кусты, выслеживая добычу.

Но там даже птички молчали.

Зато я не смогла молчать. Завидев Вадима издалека, на полных скоростях подъехала к нему. Спрыгнула с велосипеда, зацепившись ногой за раму велосипеда – едва не упала! Сделала глубоких выдох и, наконец, спросила:

– Ты чего так рано?

– А ты чего?

Даже футболка на нем сегодня была серой, как рыцарские доспехи. А в остальном он никак не поменялся: все те же растрепанные волнистые волосы, манящие глаза и радостная улыбка.

Свою я еле сдерживала. В итоге не сдержала. Опустила голову, вдохнула – дыханием приходилось управлять самостоятельно, оно в волнительный момент дало сбой – и призналась:

– Вадим! У меня будет брат или сестра. Вот, что я не сказала тебе тогда. Но я уже смирилась с этим известием и даже немного ему рада. – Взглянула на Вадима, ожидая его реакции. Должна была сказать. Пообещала самой себе, что скажу.

Улыбка Вадима чуть померкла, и тогда я продолжила:

– Но ты можешь мне ничего не говорить.

– Да нет уж, – фыркнул он. – Скажу. Обещал ведь. Меня хочет вернуть отец. В смысле забрать в свою семью – новую. Потому что после их развода я живу с мамой. Я уже тоже смирился, но не скажу, чтобы сильно обрадовался.

И он тоже взглянул на меня.

– У тебя, конечно, более неприятная, – призналась я.

– У тебя за то масштабнее, – заметил Вадим. – Не переживай за меня, в самом деле, Лен. Это у отца уже как навязчивая идея – пока не исполнишь, не успокоишься. А я с этим смирился. Но маму огорчает до сих пор… И все у отца уловки какие-то…

– И что же, он может тебя забрать по правде?

– Законом запрещено. Но вот его разве волновали законы когда-то…

Вадим замолчал.

Я опустила голову, дотянулась до звонка, провела по нему пальцем, случайно зацепила язычок. Звонок задребезжал на всю округу! Сизый голубь, купающийся в луже метра за два, подпрыгнул, растрепав крылья, и покосился на меня, как на лишенную ума. Его напарник, благородно-белый, и вовсе улетел прочь. Наверное, искать себе другое местообитание.

Я покраснела. Вадим засмеялся. Заметил:

– На самом деле, у меня тоже есть вроде сестры. Младшей. И ничего страшного в этом нет.

– Да? – удивилась я.

– Да, – ответил Вадим. – И добавил грустно: – Сводная. На самом деле, она дочка маминой давней подруги, мы с ней все детство вместе провели. Ну, у нас разница в полгода. Она совсем на тебя непохожая, если честно.

– Как же она оказалась тебе сестрой?

Сразу же вспомнила про то, что Вадим упоминал развод, и про новую семью его отца… Захотелось прикусить себе язык, но разве теперь это что-либо исправит?

– Он к ней ушел. С тех пор у мамы как-то особо и нет подруг… – заметил Вадим. – Ну, давай об этом не будем. Я не затем о тебе двое суток вспоминал, чтобы теперь о своих проблемах жаловаться.

– Ты обо мне вспоминал?..

Стало неловко. Ещё чуть-чуть, и точно уронила бы велосипед. Вадим запрыгивал – а я хотела уронить.

– А какая у тебя фамилия? – вдруг поинтересовалась я, вспомнив вопрос мамы. Настоящий мастер переводить разговор на какую-нибудь нейтральную тему!

– Я всем говорю, что мамина. Ермаков. Но по свидетельству – отца… А что?

– Ради интереса, – отмахнулась я. Аккуратно залезла на велосипед, вспомнив о прошлой своей неосторожности. – Поехали?

– Давай. Ты ведешь! – он подмигнул мне. Знал, как я не люблю ехать первой.

И мы помчались, стараясь оставить позади все свои проблемы, на ходу согнав с лужи и того, сизого, голубя, который, впрочем, тут же на нее вернулся.

***

Если бы этот день начинался также, как одиннадцать дней до него, то я была бы очень счастлива. Ведь все эти одиннадцать дней я просыпалась с довольной улыбкой. Меня даже как-то мама за это пожурила: сказала, что нельзя быть такой радостной! Потому что другим может быть обидно.

Каждодневно мы встречались с Вадимом, совершали совместные велопрогулки… Ноги болели – жуть. Но я не жаловалась. Сама ведь на это согласилась.

Сегодня повода для радости не было. Наверное, потому что не была назначена прогулка. Какая уж тут прогулка, если сегодня я, только две недели назад встретившая маму, провожала в дорогу отца?

Дней двадцать назад, тем утром, когда я собиралась выискивать дом Вадима – и нашла! – ему позвонил бывший однокурсник. Мама давно шутила, что они там, на своем филологическом, все немного ненормальные… А папин однокурсник отличился вдвойне – спустя два года обучения на филолога перешел на исторический факультет, который после успешно закончил.

Но связь с папой они сохранили и, насколько я помню, раз пять вместе ездили в археологические экспедиции. Последняя из них случилась года четыре назад. Или даже шесть. Давно.

И вот, позвонив, он предложил папе съездить ещё в одну. Вместе. Как в былые времена.

Защищая папу, скажу, что все это время он не называл однозначного ответа. Да и экспедиция назначалась на осень… Но вчера во время обеда этот однокурсник вновь позвонил папе и сообщил, что на том месте, куда они собрались – какая-то гора, название которой стерлось из моей памяти – сутки назад произошли аномальные изменения. Поэтому экспедиция должна отправиться туда как можно скорее. Пока не поздно. И у них как раз есть одно свободное место.

Почти сразу папа обратился с этим к маме.

Мама сказала, что он не должен разрушать свои планы из-за нее. Папа ответил, что планы он разрушает не только из-за нее, хотя сделал бы это с превеликим удовольствием, а из-за всей нашей семьи, которая скоро станет ещё больше.

Долгий это был спор. Сама я в нем не участвовала – слушала, стоя в коридоре.

И закончилось все тем, что папа уезжал.

На месяц. Максимум. Так сказал папин однокурсник. Весь вечер мы паковали папе чемоданы. Утром прощались с ним. Папа вновь попробовал что-то сказать, но мама напомнила, что и ему тоже нужен отдых. От нас.

На этом и решили.

Месяц.

Папа должен был вернуться через месяц.

А это на неделю больше, чем тот срок, на который мы расставались с мамой.

Такси, которое хотело отвезти папу на вокзал, подошло к пяти вечера. А уже в шесть папа пересел на автобус до ближайшего города-миллионника. Того самого, где жил когда-то Вадим.

До вокзала мы с папой решили не ехать. Во-первых, тогда на время расстаться с папой было бы во много раз сложнее. А, во-вторых, за обратную дорогу тоже придется платить…

Но мы спустились с ним на первый этаж и вышли из подъезда, где светило приятное солнце и дул ласковый ветер.

Хороший это был день, несмотря на то, что я все время просидела дома. Приятный. Один из тех нежных, умиротворенных дней, когда не хочется делать ничего прогрессивного. Хочется мечтать. Хочется любить.

Я мечтала. Что вернется папа. Что мы ещё долго-долго будем общаться с Вадимом. И что я познакомлю его со своим младшим братом или сестричкой.

А мама любила. Меня, папу, их будущего ребенка.

Когда подъехала машина – как сейчас помню, это был черная «Лада», папа посмотрел на нас грустными глазами и произнес:

– До свидания, девчонки мои! Читайте больше книг и не скучайте. Настенька… – он взглянул на маму.

– Поезжай уже, мальчишка, – мама улыбнулась. Папа улыбнулся ей в ответ, и выглядели они такими молодыми, такими счастливыми, такими влюбленными! А вокруг – солнце, и зеленая листва шумит, и над головой мамы – светлый нимб, и папины глаза – теплые-теплые…

Мама коснулась папиной щеки губами и произнесла:

– Это тебе на память.

Я взглянула на них, и сердце кольнуло что-то неизмеримо грустное и печальное.

Папа дотронулся ладонью до маминых волос, но уже через две секунды взглянул на меня:

– Слушайся маму, Ленка.

Я кивнула.

Просигналило такси, оповещая, что уже заждалось, и папа отвернулся, чтобы уйти, как я не вытерпела и воскликнула:

– Папа?

– Дочка? – он повернулся ко мне.

– Я тебя люблю, – сказала тихо. – И маму. И будущего брата или сестру. Я вас всех люблю.

– И мы тебя, Лен, – сказал папа.

– И мы тебя, – подтвердила мама, обнимая меня за плечи.

Машина, перебивающая своей чернотой яркие краски нашего сумасшедшего мира, унеслась прочь, отразив на прощание солнечный блик.

Папа уехал.

Мы с мамой остались вдвоем. И, лишь только вернувшись в квартиру, уже стали ждать папиного возвращения.