Анастасия Зарецкая
До нескорого, она же
Глава 6. Будь моим возвращением
Я проснулась в абсолютном одиночестве, если, конечно, одиночество может быть неабсолютным.
Обе кровати – и та, на которой спала я, и та, что была напротив, вдруг стали пусты. Даже простыни не сохранили тепло, будто здесь никогда и не лежал живой человек… ведьма… Вика. Говорят, конечно, что у нас кровь ледяная, но мало ли что говорят?.. Мы тоже относимся к теплокровным, как все. Сейчас, правда, и не скажешь…
Я поднялась с кровати.
Вокруг царил легкий хаос, присущий простым человеческим жизням. Скомканные одеяла, сложенный в угол кровати плед. Туфли у стены и рубашка на кроватной спинке. Будто люди – ладно, ведьмы и маги – спокойно спали, а потом в один миг… исчезли?
Рубашка Яра тоже была холодной. Но очень мягкой, почти невесомой. Пару мгновений подержав ее в руках, я все же вернула рубашку на место.
Думать хотелось о хорошем.
О том, что избавиться в понимании моей тети не значит, чего доброго, избавиться насовсем.
Возможно, Вика с Яром, заделавшиеся в жаворонков, просто встали раньше меня и, чтобы не будить, покинули комнату и отправились на кухню. И сейчас сидят там, горя не зная, кашу варят, надо мной смеются, в то время как я тут волнуюсь. Может быть, с ними до сих пор все хорошо. Вдруг им открылся неведанный выход из замка, нашего заточения, и они ушли, бросив меня…
Я была бы рада даже этому – привыкла к предательствам.
Но туфли. И рубашка…
Моя сумка до сих пор висела на ручке входной двери. Я залезла внутрь: ключи, телефон, зеркальце. Все на месте. Вот только ключи бесполезны, потому что ни подходят ни к одному из имеющихся здесь замков, телефон разрядился почти сразу, как мы появились здесь (зато у некоторых одаренных даже до этого), а зеркальце отражает грустную девочку с ерундой на голове и кругами под глазами. Ужасный вид, даже смотреть противно.
Вернув сумку на место, но на всякий случай прихватив рубашку Ярослава (но не став брать Викины туфли, потому что по замку вполне возможно гулять босиком), я вышла из комнаты. Привычным маршрутом отправилась на кухню. Однако и в ней никого не оказалось – лишь пустота. Даже столы и гарнитур, до сих пор хранящий какие-то продукты, не заполняли ее.
Но сдаваться я не собиралась. Ноги сами понесли меня к моей тайной пыльной комнате, о которой я с таким энтузиазмом рассказывала совсем недавно. Я добралась до лестницы, поднялась наверх. Но в пыльной комнате меня встретила лишь пыль – и ни одного отпечатавшегося на ней следа.
Тогда я спустилась вниз, дошла до бальной залы, которая так мне понравилась. Вот только сейчас она не вызвала во мне никакого желания пуститься в пляс. Напротив, она вогнала меня в окончательное уныние. Едва покинув ее, я села на пол, не боясь замерзнуть.
Села, прижимая к себе рубашку.
Как пятилетняя дурочка.
Но и вечно сидеть я тоже не могла.
Душа шептала мне, что я не одинока.
Она подсказывала, что рядом есть кто-то такой же живой, сгорающий и страдающий, и только осознание этого давало мне силы идти дальше.
Спустя время я поднялась, чтобы искать и находить, направилась обратно, к лестнице… Пока не услышала голос за спиной:
– Ведьма!
Сначала я вздрогнула. Ведьма… Так тетя недавно обращалась ко мне во сне. Но уже через мгновение пришло осознание: голос принадлежит не ей, а тому, чью рубашку я таскаю с завидным упорством уже минут сорок.
Я резко развернулась, не скрывая радостную улыбку:
– Яр! О Всевышняя!
Он стоял возле колонны, так хорошо сочетающейся с его красивым лицом, и смотрел на меня… голый по пояс. И вот кто из нас дурачок? Отправился гулять в таком виде! Ясно, что стесняться здесь некого – да и что я там не видела? Но если замерзнет, простынет, заболеет?..
Остановившись рядом, я протянула ему рубашку со словами:
– Ты забыл.
Ярослав посмотрел вниз, покраснел и неловко взял у меня рубашку. Пробормотал:
– Спасибо. Если честно, я вообще не понимаю, как здесь оказался. Кстати, ты не могла бы отвернуться?
Хмыкнув, я послушно встала спиной к Яру и стала разглядывать стены, теперь не такие мрачные и безнадежные.
– А я вас по всему замку ищу! Вика тоже куда-то пропала, но ее я ещё не встретила. Однако ты здесь, и это просто чудесно. Значит, и она где-то бродит. Может, вы вдвоем превратились в лунатиков? Одна я ещё головой не тронулась, хотя это как посмотреть… Яр, и вообще я должна кое-что тебе рассказать… Ты оделся?
Я посмотрела в сторону Ярослава, он кивнул.
Не стесняясь, я обхватила его за локоть, и Яр вопросительно посмотрел на меня.
– Я очень за тебя беспокоилась, – призналась я.
– Почему? Вот, помнится, после того, как мы встретились спустя два месяца разлуки, ты не была ко мне так благосклонна.
– Это я и должна рассказать. Я про твой первый вопрос, а не про встречу… Но да, если хочешь, ты можешь отпустить руку…
Я взглянула ему в глаза и увидела в них чувство непонятное, непригодное для распознания. И сама освободила его от своей хватки, кивнув, чтобы он следовал за мной. Теперь в направлении лестницы шли уже мы вдвоем.
Шага через три Ярослав обхватил мою ладонь своей.
Отчего-то улыбаясь ещё шире, я произнесла то, к чему так не подходила эта улыбка:
– Под утро мне снилась моя тетя, Яр. Или даже не то чтобы снилась… Это было на границе сна и яви. Она обращалась ко мне. – Мы начали подниматься по лестнице. – Поэтому я и волновалась. Тетя сказала, что избавится от вас… а у меня, понимаешь ли, хорошая фантазия… Не то чтобы я подумала нечто совсем плохое, но все-таки…
Пальцы Ярослава, сжимающие мою ладонь, ослабли.
Я обернулась, желая поинтересоваться, что не устраивает его на этот раз, и заметила, что Яр стоит ступени на три ниже меня… и бледнеет, бледнеет с каждым мгновением. Не в том смысле, что меняет цвет кожи, – становится прозрачным.
Я мгновенно спустилась к нему, спросила:
– Яр, что с тобой?
– Все хорошо, – отозвался он, смотря на меня и не видя.
Обхватила его за пояс, но не почувствовала тепла – лишь немного более плотный воздух.
Яр исчезал.
Маги ведь точно должны быть теплокровными. Должны. Должны, Ярослав! Ты должен быть здесь, рядом, со мной, ты должен быть рядом, несмотря на то, что я постоянно говорю тебе всякие гадости.
Я подняла голову, вгляделась в его обеспокоенное лицо. Слезы сами брызнули из глаз, и я не смогла их контролировать.
– Все будет хорошо, Яна, – повторил Яр едва заметными губами. – Я верю в тебя, и я всегда… всегда буду рядом. Что бы ни произошло…
Последние слова прозвучали подобно шепоту ветра, и я едва смогла их различить.
Теперь я точно осталась одна. Я знала.
Получается, Вика растворилась тоже, ещё до Яра – тепло ушло, и душа молчала.
Одинокая душа.
Я опустилась на холодную ступень, ту, на которой только что стояла, и прислонилась головой к не менее холодным перилам. Лишь слезы, которые бежали из глаз, согревали. Но и они, упав с моих щек, становились льдинками, колко ударяющими руки.
Холодно.
Я сама себя не узнавала. Разве это я? Та Яна, которая всегда бежит вперед, не оборачиваясь на тех, кто отстает? Разве это та Яна, что летом так рьяно пыталась раскрыть секрет нечисти, что через окно взбиралась к белому, чтобы заглянуть в его душу…
К белому.
Надеюсь, с ними все хорошо. Тетя бы не посмела, наверное, их обидеть. Ведь они со мной, и я ими дорожу, пусть и не признаюсь в этом. Тетя не позволила бы себе…
Впрочем, что я о ней знаю?
Лишь то, что ее называют Янтарной и что когда-то она была сестрой моей матери.
И что она владеет черной магией, а ведьмы должны быть злыми и безжалостными, не то что я.
Так с чего ей вдруг беречь меня, зачем жалеть? Только я сама могу себе помочь. Себе – и Вике, и Яру. И отцу, который меня ищет. И Владу, всеми силами пытающемуся помочь нам.
Не время сидеть и горевать о своей судьбе. Какая уж есть.
Если мне и положено страдать чуть больше, чем другим – что ж, я принимаю это. Но не позволю окружающим страдать из-за меня. Я эгоистична не настолько, чтобы закрывать глаза на чужие проблема.
И я все смогу.
Даже несмотря на холод.
Я поднялась и прислонилась к перилам.
Холодно.
Поднялась на несколько ступеней вперед.
Холодно.
Преодолела три лестничных пролета.
Становилось теплее.
И тогда я решила: это знак, что я все делаю правильно, что иду в верном направлении. Это как в детской игре, в которую я играть донельзя не любила…
Я вдруг решила вернуться к тому месту, где все началось.
На самом деле, начал, ведущих к любопытным последствиям, в моей жизни было множество, но самое ближайшее из них случилось на предпоследнем сверху этаже, у окна, за которым стоят оранжево-розовые деревья и бежит кристальный ручей.
Окна, в которое я смотрела, едва оказавшись здесь.
Я шла к этому месту, не особо надеясь, что приду, потому что вдруг забыла к нему дорогу. Но с каждым шагом внутри меня разгорался огонь, и вскоре, возле очередного поворота, жар стал невыносимым.
Либо отступила зима, либо… либо рядом находилась живая душа, и именно ее волнения я уловила.
С трепещущим сердцем я завернула за угол и остановилась.
Возле того самого окна стояла женщина в черном платье в пол, скрытая за пышными волнистыми волосами. Руки она сложила перед собой, и я не могла их видеть. Передо мной предстало только черное полотно, укрытое каштановым облаком.
Я замерла.
В полной тишине мы простояли, пожалуй, не меньше нескольких минут, и только тогда женщина у окна произнесла:
– А знаешь, Яна… Осень – это мое любимое время года. Посмотри на эту красоту, – она чуть кивнула, и ветер будто всколыхал волны ее волос. – Это слишком красиво, чтобы существовать в реальности.
Это был тот самый голос, что обращался ко мне сегодняшним утром.
Передо мной стояла она, Янтарная, моя тетя, которая пообещала избавить замок от лишних людей и после выйти со мной на связь – и выполнила свое обещание.
– Что тебе от меня нужно? – спросила я, чувствуя, что голос дрожит.
Сердце трепетало, как пойманная в клетку птица.
Дыхание участилось.
Кровь прилила к лицу, выступил пот, и я наверняка выглядела ужасно. Но Янтарная не оборачивалась, то ли не желая смущать меня, то ли стараясь скрыть свое лицо.
И молчала.
– Выпусти меня отсюда, – я перешла к приказам. – Отправь меня туда, где находятся… – замолчала, не в силах подобрать нужное слово.
– Твои друзья? – Янтарная рассмеялась, и ее смех походил на перезвон холодных драгоценных камней. – Ты не можешь назвать их друзьями, Яна, – ты сама знаешь, что друзей у тебя нет. Но я могу им стать. Я могу…
– Мне не нужен такой друг.
– Ты ничего не поняла. – Янтарная помотала головой: на море начался шторм. – Глупая… Впрочем, я могу простить тебе твою упорность – в нашей семье ей обладают все.
– В моей семье, – поправила ее я. – В семье моего отца, к которой ты не относишься.
– Правда? – Янтарная вновь рассмеялась. – Что ж, такое звание достойна носить и семья твоего отца. Но и наша тоже. Вспомни свою мать – она добилась того, чего захотела, не обернулась, чтобы посмотреть на тебя и Алексея, чтобы подумать, что будет лучше вам… Потому что она была упорна в достижении своей цели, согласна?
– Хватит, – попросила я тихо. Слышать слова тети было больно – и это именно потому, что они являлись правдой.
– А теперь посмотри на меня, – продолжила Янтарная, но так и не обернулась. Она сама поняла свою оплошность и чуть наклонила голову в сторону – волосы скользнули вбок. Я могу поклясться чем угодно, что в тот момент она улыбалась. Через пару мгновений тетя заметила: – На меня ты посмотришь позже… Просто услышь меня, представь. Я ушла из семьи, когда мне было девятнадцать. Никчемная, бездарная ведьма. А теперь… – Янтарная развела руки в стороны, и я наконец-то увидела ее ладони с тонкими пальцами, увешенными крупными перстнями. – Теперь все это принадлежит мне, и это поместье, и портал, по которому вы переместились сквозь тысячи километров, и магия этого мира – мне. Чувствуешь?
– Да, – ответила я тихо.
Я стояла и околдовано смотрела на Янтарную.
Именно потому, что чувствовала.
Я не могла поверить ей или, более того, довериться, но в ее словах таилась великая сила, которой я, глупая ведьма, не могла не восхищаться.
– Когда ты выразишь свое согласие, – продолжила Янтарная, – или когда я заставлю тебя согласиться, случится одно событие, чудо, самое необычайное из всех, и оно сделает нам с тобой хорошо и правильно. Чувствуешь? Но пока…
Картинка бледнела с каждым мгновением, распадалась на частицы… Я что-то говорила и сразу забывала эти слова. Теперь я понимала, как чувствовал себя Яр, когда пытался что-то мне донести, растворяясь так же, как и я сейчас.
Может быть, и он забыл, что пообещал мне?
«И я всегда… всегда буду рядом».
«Никчемная, бездарная ведьма».
Янтарная наконец-то повернулась ко мне лицом, но я не успела рассмотреть его – уже в следующее мгновение моя душа мчалась прочь, преодолевая те самые километры, и тянула за собой непослушное тело…
Этот полет длился секунду – или вечность.
Я успела лишь моргнуть – или прожить новую, полноценную жизнь. Но такую же бессмысленную.
А потом полет сквозь время и пространство закончился, и начался самый обычный полет, с высоты, к земле. Я осознала, что камнем падаю вниз, только когда приземлилась.
Быть может, тетя решила напоследок меня прибить?
Но почему тогда я не чувствую твердость земли и боль от поломанных костей?
Глаза были закрыты, я и сама не поняла, почему. Но поспешила их распахнуть. Интересно ведь было узнать, где я оказалась и почему болевой шок никак не закончится.
Распахнула.
Над головой простилалось сероватое осеннее небо с птицами-точками, стаей летящими в неизвестном мне направлении. Может, и на юг… Слева располагался знакомый, шабашный, особняк, и это придало надежды. Я близко!
А вот справа…
Я повернула голову и снизу вверх посмотрела на парня, который, как оказалось, держал меня на руках. Первая мысль: вот, почему я выжила. Вторая: я ведь видела его прежде!..
– Кирилл? – голос неожиданно охрип.
– Яна, – отозвался он.
У него были черные локоны и темно-карие глаза. Щетина на подбородке и щеках. Благородная горбинка на длинноватом носу. Светлые губы.
Я смотрела и не могла отвести взгляд. Вспомнила тепло, которое чувствовала при первой нашей встрече. И как он мне улыбнулся. И как согласился помочь, даже не предполагая, что потребует от него сумасшедшая девчонка.
Я и не надеялась когда-либо ещё увидеть его.
А он сам пришел навстречу. Да так успешно, что успел спасти меня от падения.
– Что ты тут делаешь? – не выдержала я.
– Проходил мимо, – ответил Кирилл. – Разрешишь?
Я кивнула, не уточняя, что именно должна разрешать. И Кирилл осторожно поставил меня на землю. Но не ушел – остался стоять, совсем рядом. А я так и не смогла отвести взгляд.
– Проходил мимо, – повторила я, пытаясь что-то разглядеть его в глазах. – Тут?
– Да, тут, – согласился Кирилл. Качнул головой, и я будто очнулась от забытья, в котором находилась после перемещения. Отшагнула назад, поняв, что стою слишком близко – но не осознав, почему я, несмотря ни на что, так хочу быть ещё как можно ближе к нему. – Я колдун, Яна, – признался он, и я вздрогнула. – Друг Влада Никитина.
– Друг? – переспросила я глупо. – А где сам Влад?
– Рядом, – отозвался Кирилл неопределенно. – Скоро будет.
– Это хорошо, – заметила я. И зачем-то призналась: – Мы с ним давно не виделись. Больше недели. Учеба, понимаешь… И на шабаш он не пришел. А ты был на шабаше? Мы ведь встретились совсем рядом с этим местом.
Я подняла голову, вновь встречаясь с Кириллом взглядом.
Сама не понимала в тот момент, что за бред несу. Но что-то ведь надо было говорить. Иначе снова навалится забытье.
Вот только свое я отговорила.
– Не был, отвлекли другие дела, – отозвался он. – Хотя очень хотел побывать. Говорят, там сама Наталья Заболоцкая объявила тебя своей ученицей. Как племянницу.
– Ты знал? – удивилась я. – Знал, что я – это я?
– Узнал только после нашего знакомства, – ответил Кирилл, – и даже после шабаша. После, когда ты исчезла – об этом тоже все знают. А скоро узнают, что вернулась… Так что ты не зря назвала мне свое имя, Яна, – закончил он. – Я рад, что познакомился с тобой прежде, чем узнал…
«И я», – хотелось сказать мне.
Но слова застряли внутри, и я не смогла произнести ни одно. Я стояла и смотрела в глаза Кирилла. И прокручивала в голове его слова.
Я рад, я рад, я рад.
Прежде, чем.
В одно мгновение мне показалось, будто душа Кирилла тянется к моей собственной, чтобы сотворить с ней нечто, но я на автомате оборвала эти нити – или для собственного утешения придумала, что оборвала. Наклонила голову и посмотрела на Кирилла свежим взглядом.
Он оказался не так прост, как я могла подумать вначале.
– Мне пора, – произнесла я тихо, будто боялась.
Кирилл кивнул, отпуская.
И я помчалась прочь, не зная, от кого убегаю – от него ли, от себя.
Глава 7. Чувства сильнее
Притяжение было слишком сильным, и шагов через десять я обернулась, чтобы вновь увидеть Кирилла. Я не позволяла себе смотреть – но не могла отвернуться.
Если бы Кирилл все ещё стоял там, я бы бросилась к нему, не раздумывая.
Но он исчез, и даже трава в том месте, где он находился, стояла гладкая и прямая. Будто я все это время разговаривала сама с собой. Такое я могу. Но самостоятельно себя словить мне не удалось бы, я ещё не настолько гениальная.
Кирилл.
Кто ты такой? Что тебе нужно от Яны, с некоторых пор, как ты сам заявил, донельзя прославленной?
Я с затаенным разочарованием вновь сдвинулась с места. Прошла одну дорожку, другую, миновала те самые кусты, за которыми подслушивала разговор, и приблизилась к воротам, ведущим с территории особняка. В мой прошлый вечер в этом городе они были открыты наполовину, сейчас же наружу (или внутрь, как посмотреть) вела лишь узкая щель. Будто специально для такой мыши, как я.
Я выскользнула наружу.
И машин на парковке сейчас была не пара десятков, а всего лишь одна, незнакомая.
Я замерла, не зная, куда двигаться дальше. Сумка осталась в обители Янтарной, а вместе с ней – телефон, ключи и деньги. Такую меня даже домой не примут.
Но тут распахнулась дверца той самой машины – мышь Яну все же заметили, – и из нее вышла тетя. Моя настоящая тетя, которую я знаю столько же, сколько себя.
Она чуть прищурилась, будто не узнавала меня. Но уже через секунду на лице тети расцвела улыбка, и она пошла в мою сторону.
Простые темные джинсы. Расстёгнутая бордовая куртка. Темные волосы в коротком черном хвосте.
Это была уже не та черная ведьма, великолепная в своей гордости, устроившая шабаш и назначавшая меня своей ученицей, которую я видела в последний раз.
Справедливости ради, во мне тоже от той ученицы мало что осталось. Помятое платье, грязные волосы. И туфли, которые я наконец-то начала чувствовать на собственных ногах. Мои, не Викины. Волшебство, не иначе. Волшебство – и забота. Вот только с сумкой так почему-то не сработало.
А следом подумала мимолетом: хорошо, что я не ощущала туфли раньше. Красиво ушла от Кирилла. Меня ведь с некоторых пор волнует, как я ухожу.
Первым делом тетя обняла меня, и я обняла тетю в ответ. На каблуках я была её даже выше, чем на целую голову, но все равно ощущала себя маленькой девочкой.
От тети исходил древесный запах. И это успокаивало. Не то чтобы я собиралась вот-вот погрузиться в истерику, но тяжесть произошедших событий будто только сейчас начала меня доходить.
И Вика с Яром.
Где они? С ними все хорошо?
Янтарная говорила, что у нас нет друзей, а есть только мы сами.
Но я и не называла их друзьями; я попросту беспокоилась о них. Я умудряюсь переживать даже за тех, кто влип в неприятности добровольно, что уж говорить о несчастных, кто влип в неприятности по моей вине?..
– Яна, – прошептала тетя мне в ухо. – Как ты?
– Неопределенно, – призналась я. – Тетя, а ты давно здесь?
– Несколько часов, – ответила она. – С тех самых пор, когда сюда вернулась Вика.
Изначально я хотела спросить, видела ли тетя его, Кирилла, знает ли, кто он такой. Но зацепилась за слова про Вику. То ли действительно переживала за нее больше, чем за своего недавнего знакомого, то ли просто решила промолчать, как будто мне было, что скрывать.
– Вика вернулась?
– Целая и невредимая, – отозвалась тетя. – И рассказала все, что знала сама. Ох, Яна…
Она тяжело вздохнула и крепче прижалась ко мне.
И кто бы разглядел в нас двух ведьм? Тетю и племянницу, которым кое-что пришлось пережить – пожалуйста. Но не ведьм.
Чувства сильнее магии. Так говорят белые.
Но у нас, черных, наши чувства и есть наша магия.
Пусть и в тот хрупкий момент я совсем не чувствовала свою колдовскую душу.
– Ты знаешь про Янтарную? – спросила я шепотом, как будто боялась, что кто-то может нас подслушать.
– Я знаю, – отозвалась тетя.
– И знала до того, как все произошло?
– Да, – пробормотала она.
– Одной мне ничего не сказали, – не спрашивала, а утверждала я.
Тетя ослабила объятия, отошла на шаг и посмотрела в мои глаза своими, темными-темными:
– Мы скрывали это для твоего же блага, Яна. Не хотелось приносить тебе еще большую… боль.
– Конечно, – согласилась я. – Кто-то блокирует мне душу и отправляет на бой с нечистью. Кто-то скрывает, что у моей матери была младшая сестра, ведьма, сбежавшая от родителей! Конечно, – повторила я, распаляясь ещё больше, – зачем мне вообще что-то знать. Мне же всего лишь семнадцать лет, а это для того, у кого мозг с горошину, диагноз.
– Яна, – тетя покачала головой.
Зашумел осенний ветер, и я поежилась – на мне было только платье. Тетя заметила это и предложила:
– Пойдем в машину, Яна. Твое пальто нашли в парке, и Алексей уже отвез его домой.
– Я впервые вижу ее, эту твою машину, – заметила я. – Или и это мне тоже не следует знать?
Загалдели, спорхнув с ближайшего дерева, вороны.
Если уж я не могу доверять самым родным людям, кому я тогда вообще могу доверять?..
Я стояла, обнимая себя за плечи, и не двигалась с места.
Тетя внимательно смотрела на меня, и я бы сдалась, если бы прошло ещё немного времени. Но дверь той самой машины распахнулась, и на улицу вышел незнакомый мне мужчина.
В первое мгновение я даже опешила. Ибо я никак не ожидала, что в машине помимо тети будет ещё кто-то. Тем более, кто-то такой.
Издалека ему можно было дать лет сорок. У него были пшеничные волосы, на которых начинала проступать седина – точно сползала позолота, открывая серебро. И внимательное лицо. Он чем-то напоминал моего отца. Может быть, держался так же уверенно и чувствовал, что контролирует ситуацию.
Но не это так меня поразило.
А лазурные искры души, которые обычно белые маги вообще-то скрывают.
Белый маг в машине с моей тетей.
Я моментально вспомнила подслушанный разговор – и осознание захлестнуло меня удушающей волной.
Тетя обернулась назад и скривила губы в улыбке. Потом посмотрела на меня и произнесла:
– Ты хотела знать? Это его отец.
Это его отец.
Я знала. Ещё до того, как мне это сказали.
– А Пашка здесь? – спросила я. Хотя куда больше интересовало другое: а он знает?
– Пашка здесь, – ответила тетя. Ее глаза ответили на мой безмолвный вопрос «нет».
– И вы все меня ждете?
Она кивнула.
Белый маг стоял и смотрел на нас. Тоже ждал.
Я сделала шаг навстречу ему, и тетя тоже повернулась; четыре секунды – я считала, я люблю считать – и мы уже стояли возле машины.
– Здравствуйте, – отозвалась я, искоса взглянув на него.
– Здравствуйте, – спокойным тоном произнес он.
Глаза у него оказались Пашкины.
Или, если следовать хронологии, это у Пашки были его глаза.
– Яна, – представилась я.
– Виктор, – белый маг назвал свое имя в ответ. Из Пашкиного отчества… Он чуть опустил голову, будто намекал на свою душу, ничем не скрытую, и уточнил: – Вы удивлены, Яна?
– Я уже ничему не удивлена, – призналась я.
Мой Пашка – сын белого мага и черной ведьмы. Причем родился на свет он тогда, когда тетя и не подозревала о своей магической природе. Знал ли о ней этот… Виктор? Как они умудрились повстречаться? И где он пропадал шесть лет Пашкиной жизни?
В прежние времена я бы орала, как сумасшедшая, но люди меняются постоянно и безвозвратно. Поэтому я постаралась сдержать свой непомерный интерес.
Через стекло я заглянула внутрь машины.
Пашка словил мой взгляд и помахал рукой. Я помахала ему в ответ.
– Я довезу тебя до дома, – заметил Виктор.
– Буду благодарна, – отозвалась я.
Тетя стояла за моей спиной и наблюдала за этим разговором, но не вмешивалась. Может быть, хотела узнать, как я отреагирую на белого?
Виктор кивнул и шагнул к водительской дверце. На конфликт он не собирался нарываться вовсе.
Но без конфликтов не могу прожить я.
– А где вы были все это время? – спросила ему в спину.
– Яна, – тетя коснулась моего предплечья, будто предупреждая.
Но Виктор не обиделся.
Он обернулся ко мне и ответил с улыбкой:
– Прожигал жизнь, не зная, что у меня есть семья. Но теперь все будет по-другому.
– Да ладно, – заметила я не слишком уверенно. – Почему-то мне слабо в это верится.
– Проблемы с доверием? – уточнил он. – Я слышал, что твои коллеги – я имею в виду черных магов – хорошие психологи. Попроси Наталью, – Виктор кивнул на мою тетю, – и она кого-нибудь тебе подыщет.
– Обойдусь, – пробормотала я.
Если я была морем (хотя я, конечно, не была морем), то этот Виктор выступил в роли скал, что отвечали на мои поддевки – волны – гордым молчанием и камнем.
Я обошла его, распахнула дверь, ведущую на заднее сидение, и залезла внутрь.
Пашка сидел по центру, на детском сидении, и смотрел на меня.
Я внезапно расчувствовалась и обняла его, и Пашка обнял меня в ответ.
– Привет, мой маленький, – пробормотала я.
Пашка фыркнул и заметил:
– Я взрослый.
– Конечно, – я заглянула ему в глаза – и увидела в них Виктора. Мой двоюродный брат – наполовину белый маг! А на оставшуюся половину черный колдун. С ума сойти. – Не устал ждать тормозящую Яну?
– Ты не виновата, что тебя украли, – заметил Пашка. – Хорошо даже, что ты целая и невредимая. Так мама сказала.
– Ага, значит, все-таки устал.
Распахнулась дверца с противоположной стороны, и к нам присоединилась моя тетя. Мне хотелось спросить, почему она не села вперед, к Виктору. Но я все же смогла вовремя прикусить язык. Может быть, вымоталась настолько, что мне даже лень было чем-либо интересоваться.
Через мгновение внутри оказался и сам Виктор.
Он посмотрел на нас через зеркало заднего вида – ещё чуть-чуть, и мы бы встретились глазами – и произнес:
– Пристегнитесь, Яна.
– Пристегнусь, – отозвалась я.
Он сам уже натягивал ремень.
Какой порядочный и правильный – куда деваться? Впрочем, все белые – морализаторы, и с каждым прожитым годом они ударяются в правила все больше и больше.
Пристегнитесь, видите ли.
В автобусах, на которых я обычно катаюсь, вообще нет ремней безопасности. И ничего. Живут как-то люди. И ездят. Может, штраф получить боится?..
Щелкнул замок, я прислонилась к удобной спинке и пробормотала:
– А сейчас какой день недели?
– Суббота, – ответил Пашка.
– Значит, я прогуляла два дня школы.
– Прогуливать нехорошо, – заметил мой братец.
– Хотя бы это я знаю…
Я прикрыла глаза и прислонилась к твердой пластиковой поверхности двери. Из колонок доносилась инструментальная музыка, взрывались скрипки и волновалось пианино, ну а мне что… Я умудряюсь засыпать под барабаны в наушниках и скрежетание лапок под раковиной. Мой хомяк ведет ночной образ жизни, в любую минуту кто-то может совершить на меня нападение, или демон вдруг очнется… А я что. А я сплю.
Может, я и тогда уснула. Или уснула почти, погрузилась в полудрему, когда ты и не спишь, и не бодрствуешь. Опасное время, когда ты сам над собой не властен. Если хочешь спать – спи. Чутко, но полноправно. Если хочешь бодрствовать – лежи и смотри в потолок. Или займись чем-нибудь полезным.
Да, полезным…
Через пару минут этого непонятного состояния я вдруг резко распахнула глаза и посмотрела на тетю.
– А ты знаешь, что все мои вещи остались там?
Тетя кивнула и заметила:
– Ничего страшного. Вика тоже об этом говорила. Она к тому же босая, – тетя кивнула на мои многострадальные туфли.
Я не выдержала – фыркнула. Но сразу после поинтересовалась:
– Но как я попаду домой?
– Алексей дома, – ответила тетя.
– Дома? – я даже удивилась. – А что он там забыл?
– Он же твой папа, – заметил Пашка. – Он ведь о тебе беспокоится.
При этих словах Виктор вновь посмотрел назад через зеркало. Справедливости ради, увидела это только я. Хорошо шифруется. Молодец. Был бы ещё большим молодцом, если бы во всем признался.
Потому что даже у меня есть отец, а у Пашки как будто нет.
А мне так хотелось, чтобы Пашка рос, не страдая от недостатка родительского внимания.
– Он правда беспокоится? – не унималась я.
– Яна, – кажется, тетю начинали нервировать мои вопросы, – конечно, он беспокоится. Как он может не беспокоиться?
Я пожала плечами и отвернулась.
Отец может. Я ведь его знаю. Немного. И иногда. Я ведь вижу его один раз в две недели. Иногда чаще, иногда реже. Нормально для самых близких родственников.
Отец вообще может уйти, и я замечу это только через месяц, когда у меня на карте не останется денег, каждый месяц им перечисляемых.
Мы остановились совсем скоро. И правда. Я это расстояние преодолела на каблуках за двадцать… ладно, тридцать минут. А я на каблуках круче, чем корова на льду. Поэтому ехать тут было совершенно пустяковое расстояние. Не так уж этот Виктор и перетрудился, довозя меня до дома. Тоже мне, нашелся герой.
Он остановился совсем рядом с подъездом и заглушил двигатель.
– Я буду ждать тебя, – заметил Виктор, обернувшись к тете.
– Я тоже хочу проводить Яну, – заметил Пашка.
– Мы с тобой еще увидимся, Пашка, – отозвалась я, касаясь его руки.
– Ага, – засомневался братец. – Опять куда-нибудь вляпаешься.
Я подняла брови и посмотрела на него.
Пашка поднял брови в ответ.
Мартышка.
Мне кажется, я с ним ещё намучаюсь.
Мы с тетей одновременно покинули машину, вот только тетя осталась стоять, а я обошла багажник и приблизилась к ней.
– Теперь ты понимаешь, что чувствовала я, когда все вспомнила, – заметила тетя тихо.
– Не я принимала то решение, – сказала я.
– Не я принимала это.
Я не выдержала и обняла ее вновь, и тетя ответила на мои объятия.
– Леша все тебе расскажет, – заметила тетя. – Он давно хотел рассказать, но в самом деле боялся. Он ждал, пока ты немного подрастешь… а потом ушла Елена, и он решил подождать ещё. Однако скоро о Янтарной все забыли, и он решил не тревожить старые раны.
– И многое он скрывает? – поинтересовалась я.
– Если бы я знала, – ответила тетя с горечью в голосе.
Она отступила на шаг назад и вынула из кармана короткую, но широкую цепочку из серебра с вплетенными в него камнями бирюзы – коричневые разводы на голубой поверхности.
