Нана Рай
Фейк

Глава 10
Тайные связи

Виктория выходит из кабинета Арсения. В смежной комнате сидит его секретарша, довольно нетипичная дама в возрасте и круглых очках. Она начинает нервно стучать по клавишам клавиатуры, как только открывается дверь начальника. Но при виде Виктории, тут же расслабляется и блаженно отпивает кофе, терпкий запах которого насыщает воздух.

Виктория пронзает ее суровым взглядом и снимает с вешалки темно-синее пальто. Вскользь замечает, что пальцы дрожат. Она поспешно сжимает их в кулаки несколько раз, но дрожь не уходит.

– Вам надо пожевать пижму, – громко замечает секретарша.

Ее мышиного цвета волосы закручены в старомодную бабетту и, судя по тому, как секретарша косится в сторону большого зеркала, она тратит на эту прическу немало времени по утрам.

– Что, простите?

– Пижма. Цветок такой. Похож на маленькие желтые ватки, – секретарша подпирает рукой подбородок. И стучит ноготками с ярким розовым маникюром по щеке. – Пожевать, сок глотнуть, а жмых выплюнуть. И руки тут же перестанут дрожать. Да и в целом хорошо для здоровья.

Виктория подхватывает дипломат и вымученно улыбается:

– Спасибо.

К чему объяснять, что нервы шалят из-за встречи с человеком, которого она мечтает увидеть за решеткой?

Виктория делает пару шагов к двери и останавливается:

– Подскажите, пожалуйста, это ведь главный корпус гостиницы?

Секретарша озадаченно поправляет очки. На заднем фоне в окне видно, как по снежным трассам гоняют крошечные лыжники.

– Ну, из пяти эта – самая люксовая. Для элиты, так сказать. Остальные попроще. Но в последние годы Леонид Иванович предпочитал работать здесь. Вот и кабинет сделал, – лицо женщины морщится, и она быстро промокает уголки глаз цветным платком. – Пусть земля ему будет пухом. Теперь вот, Арсений Леонидович здесь работает. Раньше у него был кабинет в другой гостинице.

– А часто к Леониду Ивановичу приходили посетители? Возможно, вы вели журнал посещений?

Секретарша причмокивает губами и смотрит куда-то вверх, словно оттуда ей подсказывают ответы:

– Кроме сотрудников – нет. Сейчас же все дела ведутся удаленно, через интернет. Так что журнала нет, а был бы – без ордера вряд ли Арсений Леонидович разрешил бы посмотреть.

– Да, конечно, – идет на попятную Виктория и улыбается той улыбкой, которую использует в крайнем случае, когда надо очаровать собеседника. – А ничего странного не припоминаете? Возможно, эффектная женщина или деловой партнер? Любая зацепка поможет в расследовании, – она старается говорить низким голосом, и едва сдерживается, чтобы не хлопнуть ладонью по столу и не заставить секретаршу думать чуточку быстрее.

Та, словно издеваясь, попивает кофе и задумчиво качает головой. Проводит пальцами по белой столешнице, вздыхает.

– Да нет, – наконец, произносит она. – Ну, если только…

– Что? – поторапливает Виктория.

– Если только пару месяцев назад заходил чудаковатый мужчина. Вел себя, как император, важный такой, хотя ничего из себя такого не представлял.

– Вы не знаете, кто он?

Секретарша пожимает плечами:

– Откуда? Он ворвался, как вихрь. Леонид Иванович вряд ли его ожидал. И разговаривали они на повышенных тонах. Но я не подслушиваю разговоры начальства, – поспешно добавляет она.

Виктория мысленно закатывает глаза. Скорее всего, со слухом у секретарши не очень, судя по ее громкому голосу.

– А как он выглядел? Вы бы смогли его опознать, если бы увидели снова?

– П-ф-ф… Не знаю, не знаю, – женщина поправляет очки. – Помню, был в кожаной косухе, такой потертой, обвешанной цепями. Молодой, красивый. Ну, в общем, приметный такой тип. И волосы черные-черные. Как ваксой намазанные. Так это, – она неожиданно хлопает по столу, – по всей гостинице установлены камеры. И на ресепшене. Можете запросить записи. Возможно, они еще сохранились.

Виктория кивает. Если записи действительно есть, то придется просмотреть уйму материала.

– Спасибо большое. Еще один вопрос. В какое время приблизительно приходил этот молодой человек?

– О, это я помню. Утром, в половину девятого. Я только на работу пришла, еще даже плащ не сняла, а тут он распахивает дверь и влетает, как коршун, – довольная отвечает секретарша.

Виктория снова дарит ей улыбку.

– Спасибо, вы очень помогли следствию. Всего доброго.

Женщина горделиво выпрямляется и вскидывает подбородок. Вот так значимость человека можно поднять одной фразой.

Виктория выходит из кабинета и лишь в коридоре позволяет себе усмехнуться. Но усмешка быстро гаснет, стоит вспомнить о предстоящей работе. Вика цепляется за соломинку. Такую тоненькую и несущественную, что самой становится страшно. Но пока что экспертиза на наркотики и таинственный посетитель – все, что у нее есть. А ей надо намного больше. Намного. Если она хочет увязать убийство Вольфа-старшего с его сыном Арсением.

Глава 11
Ящик Пандоры

Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и прожить воскресение наедине с Алексой еще раз. Но он хочет слишком много. Бог и без того одарил Даниила иначе, чем остальных людей, пусть сам он и осознал это лишь недавно. Однако человек – жадное существо, которое чем больше получает, тем больше требует.

С тяжелым вздохом Даня спускается с крыльца и утопает в снегу. Дорожку к калитке безжалостно замело, и радует уже то, что утро выдалось бесснежным. Мороз приятно покалывает щеки, и Даня застегивает пуховик под самое горло, опасаясь простудиться. В девять утра уже начинает светать, и под далекими солнечными лучами снег кажется дымчатым. Да и на все дома, деревья, улицы, будто наложили фильтр, как в фотошопе. В таком пейзаже самое то снимать начало фильма ужасов. Про художника, который рисует незаконченные картины, а после… Дальше фантазия стопорится. Даня хмыкает. Писатель из него никудышный. Художник все же получше будет.

Проваливаясь в снег по колено, он выбирается на расчищенную дорогу и поворачивается к дому. Машет Алексе, выглядывающей из окна, замерзшей рукой и поспешно прячет ее в теплый карман куртки. Для Александры он идет на работу брать внеплановый отпуск. Пусть так и остается.

Ссутулившись, Даня ускоряет шаг и спускается вниз по тротуару до ближайшей автобусной остановки. В голове полная сумятица. От рассказов Алексы пробирает жуть, еще страшнее становится, стоит вспомнить, что он сознательно втянул себя в эту игру. Но впервые за последнее время Даня счастливо улыбается. Он готов идти на любые подвиги ради Александры, он готов…

Подъехавший серовато-белый автобус с наклеенной на него рекламой стоматологии сбивает с мысли, и Даня проскальзывает внутрь, где садится на крайнее сидение. Внутри автобуса ничуть не теплее. Если снаружи минус пятнадцать, то в салоне, может, градусов на пять выше.

Даня покупает маленький желтый билет и утыкается взглядом в окно. А что дальше? Вот сбылась его мечта – Александра Вольф узнала о его существовании и даже пригласила пожить у нее дома. Она верит, что он – волшебник, который предсказывает будущее. Верит, что он победит дракона и спасет ее из темницы. Но дальше-то что? Он не может вечно навязывать Алексе свою любовь. Если она не ответит взаимностью, если она его не полюбит, если… Даня стискивает билет, а ладонь неприятно потеет. Зачем об этом думать? Пусть все идет своим чередом. Сейчас дома его ждет любимая девушка, а днем он познакомится с ее семьей. И Даня тут же хмурится. Если все так серьезно, как утверждает Алекса, возможно, его дар очень даже пригодится, несмотря на то, что он ей сказал.

Автобус тормозит на знакомой остановке, и Даня неохотно выбирается на мороз. Пусть в салоне и не так тепло, как дома, но он все равно успел согреться.

Школа искусств, в которой Даня работает, находится почти что в центре, но с той окраины, где он оказывается, до нее ехать и ехать. Вокруг заснеженные двухэтажки, узкие улочки с не менее узкими тротуарами, по которым бегут опоздавшие школьники и неторопливо бредут старушки, а чуть дальше – гаражи.

Даня переходит пустую дорогу, наплевав на поиски пешеходной зебры, и спускается к расположенным ровными рядами железные гаражам. Среди них есть тот, который принадлежит ему. Он купил его почти год назад и превратил в склад.

Даниил быстро находит гараж цвета подгнившего мандарина. Именно так. Если бы ему пришлось нарисовать это место, он бы смешал охру с серым, добавив чуть зеленого, и такой грязной жижей закрасил бы гараж.

Длинным ключом, похожим на букву «Т», Даня со скрипом отпирает дверь. На морозе она поддается еще хуже, чем летом. Внутри включает фонарик на телефоне, и только после этого плотно запирается изнутри. Дело за малым. Завести генератор и нагреть гараж до терпимой температуры.

Через пару секунд по периметру помещения загораются лампочки, освещая сложенные в стопки незаконченные картины. Растирая ладони, Даня подходит ближе. Кажется, вечность прошла с тех пор, как он нарисовал «незавершенку», на которой родители собираются в путешествие. Потом его долго мучила совесть. С другой стороны, ничего плохого он не сделал. Родители хоть мир увидят на старости лет, и судя по радостным восклицаниям матери, она в восторге от путешествий.

Даня снова хмурится. В тот раз прошло около двух недель между тем моментом, как он нарисовал картину, и отъездом родителей. А в случае с Алексой, все произошло за сутки. Он даже не успел понять, как она оказалась на его пороге, потому что обычно все картины с ней не исполнялись. Даня рассматривает незавершенные портреты, где нарисован их с Алексой поцелуй. Затем свадьба. Рождение ребенка. Слишком поздно он осознал, что чувства не поддаются контролю. Как жизнь и смерть. Пришлось получить жестокий урок, но он зазубрил его намертво.

Даня не может заставить Алексу полюбить себя с помощью дара. Но он смог привести ее в свой дом. И теперь, по крайней мере, у него есть шанс.

Когда в гараже становится достаточно тепло, Даня вытаскивает из угла мольберт и ставит на него чистый холст. Из старой тумбочки достает краски и палитру. Пора приниматься за дело. Ему нужен внеплановый отпуск, пусть даже за свой счет. Без разницы. Главное получить возможность быть рядом с Алексой. Дрожащей рукой он начинает выводить на холсте тонкие черные линии, в которых вскоре угадывается лицо его начальника.

Алекса была права. Она ошиблась только в одном. Даня не предвидит будущее. Он его создает.

* * *

Алекса не узнает свое отражение. Вроде бы ничего не изменилось: те же длинные волосы, раскосые глаза. Если улыбнуться, то вообще и не скажешь, что что-то случилось. Но такое чувство, что… Она щурится, разглядывая кожу вокруг губ и глаз. Неужели у нее появились первые морщины? Невозможно!

Она вздыхает и отходит от зеркала в ванной комнате. Хочется домой, но без Дани она боится туда идти. Он был так уверен, что ему дадут отгул, что и ее заразил своей уверенностью. А если нет? Лучше не думать об этом.

Алекса, хромая, возвращается в спальню и сворачивается клубочком на кровати. В поле зрения попадает картина Дани, на которой девушка-беглянка жмется к двери пряничного домика. У него талант. Галина точно оценит. А у Алексы никогда не хватало терпения дорисовать картину до конца. Судя во всему, Даня страдает той же проблемой.

Невольно она улыбается. Даня с такой легкостью ухватился за ее идею, что он видит будущее. Мальчик готов нести любую чепуху, лишь бы быть рядом с ней. И верит каждому ее слову. Такое поклонение немного пугает, но сейчас у Алексы нет выбора. Ей нужен кто-то посторонний, кто-то не из ее семьи, кому она сможет довериться. А раз Даню ей послала судьба, значит, выбирать не приходится. Возможно, именно он ее спасет. Алекса плотно зажмуривается и перед глазами встает крылатая птица.

Бойся крылатых птиц…

Никто не должен узнать, никто.

Глава 12
Добрый день, господа Вольфы

У него получилось.

Даня пребывает в чистейшем изумлении и до сих пор не верит в свою удачу. Или магию? Он не знает, какая сила заставляет исполняться все его желания, которые он запечатлеет на холсте. Но не закончит… Только незавершенные картины оживают. К тому же надо постараться точно передать свою мысль. Найти нужные образы… Столько нюансов… Поэтому Даня до конца не верил, что ему дадут внеплановый отпуск на целый месяц. Что, впрочем, и произошло. Но за свой счет начальник отпустил его с легкостью.

– О чем ты думаешь? – Алекса с милой улыбкой трогает Даню за плечо.

Он моргает, возвращаясь в такси, в котором они едут в загородный особняк Вольфов. Машина как раз сворачивает на узкую горную дорогу в заснеженном лесу.

– Мы почти приехали, – продолжает щебетать Алекса, видимо, позабыв про свой вопрос. Или же ответ ее и не интересовал. – Я уже жду не дождусь, когда смогу переодеться в свою одежду, – и она со смехом приподнимает ногу, на которой болтается черный сапог. – Обувь твоей матери мне слегка… великовата. И не гармонирует с моей шубой.

– Надо было предложить тебе мои сапоги. Думаю, ты бы влезла в один.

Алекса смеется и вдруг кокетливо прижимается к нему:

– Ты бы мог понести меня на руках. Но я не хочу, чтобы моя семья знала о том, что я временный инвалид. Я вообще не хочу, чтобы они что-то знали. Ты запомнил нашу легенду? – резко спрашивает она, и тонкая морщинка на ее лбу смотрится так неуместно, что будь Алекса портретом, Даня бы непременно закрасил изъян кистью.

– Да, конечно.

Они снова замолкают.

Алекса порой такая молчаливая. Даня украдкой поглядывает на нее, но выражение лица девушки сложно разгадать. Что-то среднее между печалью и страхом. Распахнутые темные глаза, напряженные губы. Медленное, почти неслышное дыхание. Даня обязательно запомнит ее такой и нарисует. Она станет его Джокондой.

Такси тормозит на небольшой площадке, и Алекса с радостным восклицанием выбирается из машины. Даня быстро достает кошелек, чтобы расплатиться, но оторвать взгляд от особняка господ Вольфов не хватает сил.

Он сует таксисту в руки смятую купюру, растерянно бормочет «сдачи не надо» и выходит из машины, ступая на хрустящий снег.

Двухэтажный коттедж Вольфов словно переместился в реальность из русской сказки. Деревянные массивные бревна выкрашены в темный оттенок «венге», входная дверь и окна с наличниками украшены резными белыми завитками, как особняки купцов позапрошлого века. Кругом буковые деревья, припорошенные пушистым снегом. Их голые ветви скрещиваются между собой и выглядят весьма зловеще. Возле дома вычищенная парковка и дорога, ведущая вниз к трассе и в город. Но во всей этой мрачной красоте зияет заколоченное окно на втором этаже, как черный зуб в белоснежной улыбке.

Даня содрогается. Как мог богатый, здоровый мужчина с такой легкостью распрощаться с жизнью?

– Ты идешь? – Алекса недовольно машет ему рукой. В черной шубе она напоминает нахохленного воробья.

Не дожидаясь Дани, она нажимает на дверной звонок и нетерпеливо морщится. Видно, что ей еще больно стоять. Во всяком случае, неприятно. Мелодия звонка, похожая на пение соловья обрывается, и почти сразу массивная дубовая дверь распахивается.

– Сашенька? – молодая девушка в плюшевом домашнем костюме персикового цвета на секунду застывает на месте, а потом со слезами на глазах втягивает Алексу внутрь дома. – Боже мой, ты вернулась, вернулась! Я так рада, я так переживала за тебя. Арсений собирался завтра идти в полицию, хотя я настаивала, чтобы он сделал это сегодня. О, Господи, где ты была, что случилось? – взахлеб тараторит она.

Даня неуверенно проходит следом за ними, озираясь, словно преступник. Мило, уютно. По размеру одна только прихожая может вместить в себя половину его квартиры. На полу плитка с золотистым узором. Шкаф с каретной стяжкой, в углу набитая зонтиками подставка. Даже слишком просто для господ Вольфов. И по-домашнему. Даня принюхивается. А пахнет лесом – можжевельником, сосной. Насыщенный, густой запах. Он оборачивается и внимательнее приглядывается к заплаканной сестре Алексы. Кажется, это ее аромат. Удивительно…

– Галя, не плачь. Ты, как маленькая, ей-богу. Ну, кто мог подумать, что очередной мой побег ты воспримешь так близко к сердцу? – Алекса заказывает глаза, но, когда Галина хочет помочь ей снять шубу, только плотнее в нее кутается. – Не надо, я намерзлась. Такси заглохло, и полпути мы шли пешком, – сладко врет она.

Даня вскидывает брови, но молчит. Так надо. Если увидят одежду Алексы, могут не поверить в ее «побег».

– Маленькая, потому что переживала за тебя, – Галя еще раз крепко стискивает Алексу в объятьях.

Странно. Две сестры – и разные до невозможности. Галина будто попала сюда из советского времени, когда многие девушки были кровь с молоком. Почти пепельные кудри бьются о плечи и подпрыгивают вверх. А серые глаза, несмотря на холодный оттенок, смотрят с легким прищуром, который собирает вокруг них веселые морщинки. Редко встретишь человека с таким сердечным взглядом. По сравнению с Алексой она выглядит дородной, высокой женщиной, а сама Алекса кажется еще крохотнее. Как большой серый кот и маленькая мышка.

– О, простите, – Галина, наконец, замечает Даниила и смущенно скрещивает на груди руки. – Я вас не заметила, – румянец мило окрашивает ее щеки. Если бы Дане нравились пухленькие девушки, он бы непременно в нее влюбился. Наверное.

Порыв ветра в спину напоминает, что дверь до сих пор открыта, и Даня поспешно ее запирает.

– Здравствуйте, – неуверенно произносит он и тут же замолкает.

Алекса закатывает глаза и незаметно для Галины качает головой:

– Это мой парень – Даня. Я была у него, но поняла, что сейчас мне как никогда нужна его поддержка, – она подходит к нему и берет под руку, – и попросила пожить у нас.

– Парень? – тонкие брови Галины ползут вверх. – Тот самый, о котором ты…

– Нет, – резко перебивает ее Алекса. – Мы начали встречаться недавно. Незадолго до… – голос Алексы обрывается. – Ну, ты понимаешь. Потом было не до этого, поэтому я не успела о нем рассказать.

– Ну, – Галя снова улыбается и неловким жестом показывает на дом, – тогда располагайся. Саша покажет тебе гостевую комнату. Поддержка нам сейчас не помешает, – ее взгляд тускнеет.

– Только не от первого встречного, – голос, наполненный скепсисом, просачивается сквозь приоткрытую дверь.

– Злата!

В прихожую заходит очень худая девушка, лишь отдаленно смахивающая на Галю.

– Это моя двойняшка. Не воспринимайте всерьез ее слова, она слишком иронична.

– Я просто говорю то, что думаю, – Злата застывает на месте и пристально рассматривает Даниила, словно собирается купить себе платье, но не может определиться с фасоном. – У нас семейное горе, а Лекси снова думает лишь о себе. Не так ли, дорогая? – она поджимает губы.

– В этом спец ты, а не я, – отрезает Алекса.

– Ну, конечно. Остра на язык и красива, но в душе она давно сгнила, – Злата склоняет голову набок.

Фиолетовое платье-клеш висит на ней, как на вешалке, а бедные волосы выжжены до снежной белизны. И это при том, что у них одни и те же родители. Если необычная внешность Александры вполне объяснима, то Галина и Злата… Даня мысленно вздыхает. Три сестры выглядят, словно чужие люди. Да и ведут себя почти так же. Хорошо, что он – единственный ребенок в семье.

– Пошла ты, – фыркает Алекса и тянет Даню за руку. – Тебя забыла спросить. Это и мой дом тоже, кого хочу, того и приглашаю в гости.

Алекса открывает центральную дверь, но уже возле лестницы ее догоняют слова Златы:

– Лучше тебе свалить в Москву к своей матери, пока за решетку не загремела. Я-то знаю, кто убил отца!

– Злата! – укоризненно восклицает Галя. – Ну как так можно!

Алекса спотыкается о яркий персидский ковер и бросает агрессивный взгляд через плечо, но молчит. В ее молчании сгущается ненависть, и Даня будто наяву видит нить, протянутую между ней и Златой. Не выдержав, он захлопывает дверь и отрезает от них двойняшек.

– Все в порядке?

Алекса медленно переводит на него взгляд и кивает:

– Чертовски.

Они поднимаются наверх. Что ж, знакомство с женской половиной семьи Вольф состоялось. Только непонятно – удачно ли? А что будет, когда Даня встретится со старшими братьями Алексы? Холодные мурашки бегут по спине. Лучше об этом не думать.

Глава 13
Притворись, что любишь меня

Алекса с глухим криком швыряет расшитую подушку в стену, и Даня от испуга вжимается в дверь.

– Стерва! – орет Алекса и тут же затихает.

Сдулась, как гелиевый шар.

– Думаю, ты слишком близко к сердцу принимаешь ее слова, – рассуждает Даниил и в ответ получает испепеляющий взгляд.

Алекса скидывает на разноцветный ковер норковую шубу, следом летят сапоги, и только взявшись за свитер, она застывает и глядит на Даню более осмысленно:

– Выйди.

– А…? Да, конечно, – Даня поспешно выходит из комнаты в сумрачный коридор, в котором пахнет деревом, и вздыхает с облегчением.

Черт. Во время разговора сестер он даже не мог нормально дышать. Почему все складывается не так, как он мечтал?

Алекса далеко не пай-девочка, какую она изображает в своем инстаграме. Неважно, он любит ее и такой. Но вся ситуация явно выходит из-под контроля. Убийство? Он думал, что Вольф-старший покончил с собой из-за долгов, но раз на Алексу охотится некто, значит, это и правда было убийство. Черт, черт, черт…

Возможно, Даня сможет использовать свой дар, но он приехал сюда, даже не удосужившись взять краски и альбом для рисования. Хотя, этого вдоволь должно быть в комнате у Алексы. Кстати, о вещах.

Даня со стоном хлопает себя по лбу. Он собирается жить в особняке Вольфов, но у него нет даже зубной щетки! Сразу видно, голова не тем забита.

Неожиданно дверь за спиной распахивается, и он быстро отходит в сторону. Алекса уже переоделась и теперь красуется в милой тунике в розовую полоску и бежевых лосинах. Ее длинные волосы завязаны в два хвоста, на лице появился макияж: ресницы стали еще черней, а губы призывно блестят.

Щеки Дани моментально загораются адским пламенем.

Алекса понятливо улыбается и, встав на носочки, целует его в подбородок. Так близко возле губ, что дыхание перехватывает.

– Прости. Я вела себя грубо. Это все Злата, она выведет из себя даже мертвого. К тому же, мне было ужасно жарко. Пойдем, я покажу тебе гостевую спальню, а потом мне надо обработать ступни, и, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Не хочу объяснять Гале, почему я решила сбежать босиком.

– Конечно, я помогу, только мне надо будет съездить домой. Я не взял ничего из одежды. Даже зубную щетку забыл, – смущенно бормочет Даня. – Удивительно, что захватил хоть зарядное для телефона.

Алекса вскидывает голову:

– Нет! – ее голос звучит так тоненько и пронзительно, что она тут же кашляет. – То есть, не надо тебе ездить туда-сюда. Все же путь неблизкий, полчаса на машине. Я уверена, у нас полно запасных щеток, а вещи я одолжу у Клима.

– Но я…

– Прошу тебя, – Алекса хватает его за руку и крепко сжимает, – не сегодня. И не завтра. Или… или, хочешь, поедем снова вместе.

Отчаяние в ее глазах поражает в самое сердце. По-другому и не скажешь.

– Хорошо, – соглашается Даня, и лицо Алексы моментально светлеет.

Она хватает его за руку и тянет к соседней комнате возле лестницы:

– Ты будешь жить здесь.

Алекса открывает дверь и обводит рукой уютную спальню с голубыми стенами. Светло-коричневое покрывало чопорно застилает кровать, и возникает чувство, что здесь никто никогда не жил.

– Самая клевая комната. Она угловая, а рядом ванная и туалет. Гале со Златой круче всех. У них смежные спальни и общая ванная комната на двоих. Раньше я там часто зависала, а потом мы со Златой окончательно потеряли общий язык, – она фыркает. – Ты и сам видел. С этой стервой невозможно общаться. И ее стишки – полная безвкусица, – тихо добавляет Алекса.

Она заглядывает за спину Дани и поспешно затягивает его в гостевую спальню, в атмосфере которой чувствуется затхлость, а пыль, осевшая на бревнах, видна невооруженным глазом.

– Хотя ты и притворяешься моим парнем, – она плотно закрывает дверь, – не думаю, что они будут удивлены, что мы живем в разных спальнях.

– А почему они должны удивляться этому? – без задней мысли интересуется Даня и тут же ойкает. – Кажется, я понял. Я даже не подумал… – он запинается. Подобрать слова в таком деликатном вопросе сложней некуда.

Алекса тихо смеется:

– Ты такой милый. Того гляди, и правда влюблюсь в тебя, пока притворяюсь, что мы встречаемся.

От ее слов сердце пропускает удар. Затем еще один.

– Д..да л…ладно, – неуклюже отмахивается Даня. Только думал, что переборол смущение рядом с ней и вот – снова заикается.

Лицо Алексы меняется. Как будто художник рисовал ее улыбчивой и радостной, а затем нанес поверх еще один слой, где она мрачная и задумчивая.

– Все так запуталось, – шепчет она и прижимается к Дане. – Обними меня.

Даня, как во сне, смыкает вокруг нее руки. Чувство, что он обнимает воздух, такой хрупкой она выглядит.

– На самом деле, я не знаю, что делать. Я просто боюсь, что он вернется за мной…

Он? Заторможенный Даня с трудом соображает, что она имеет в виду убийцу.

– Ты должна рассказать об этом семье. Особенно братьям.

– Да, конечно, – Алекса запрокидывает голову и смотрит ему в глаза. – Обязательно расскажу. Но чуть позже.

Так они и стоят, прижавшись друг к другу. Запах корицы щекочет ноздри, ее лицо, такое близкое, губы такие пленительные. Сходя с ума от близости, Даня резко наклоняет голову и целует Алексу. На вкус ее губы мягкие, сладкие, липкие от блеска. Непонятно, сколько проходит времени, прежде чем она мягко отталкивает Даню и скромно улыбается:

– Думаю, это было лишним. Но приятным, – сбивчиво шепчет она и выскальзывает из комнаты.

Когда Алекса исчезает, только тогда до него доходит, что он натворил. В ужасе Даня застывает на месте. Его охватывает чувство безмерного одиночества, не хватает тепла Алексы. Не хватает ее запаха. И при этом стыд. Презрение к себе. Воспользовался слабостью Алексы и поцеловал ее, будто он какой-то ловелас. Да, у него в жизни была всего одна девушка, и ту он знал с детства. Правда, она бросила его, когда поняла, что Даня давно и безнадежно влюблен в Александру.

И вот сейчас он поцеловал ту, ради которой был готов разрушить свою жизнь. А она оттолкнула его. Так ему и надо. Он заслужил.