Анастасия Сергеевна Грязнова
Дневник студентки МГУ, или Гуманитарии делят на ноль
Ведь за август мой ВК оброс новыми знакомствами…
Еще две недели назад я была в Буре, или по-официальному в «Буревестнике», МГУшном лагере возле Туапсе. Мне туда предложила поехать моя одногруппница Даша. Я пригласила с нами потусить и Алиску. Но моя сестра взяла путевку не на четвертую смену в конце августа вместе с нами, а на третью. «Хоть отдохну от тебя немножко», – улыбнулась вторая рыжая Я. Мы с Алиской действительно ездили порой куда-нибудь врозь, когда чувствовали, что нам не хватает воздуха. Мы ведь жили вместе. Учились вместе. Тусовались вместе. И даже друзья у нас были общие.
Первые три дня в Буре мы с Дашей пытались с кем-нибудь познакомиться. Посещали спортивные площадки. Расстилали полотенца на пляже поближе к шумным компаниям. Участвовали во всех вечерах знакомств, тимбилдингах и конкурсах, которые устраивал культактив. Одним словом, «слишком старались» – и ничего у нас не получалось. Было тухло. До того дня, как я встретила Мишу и Сережу. Даша в тот вечер тусить отказалась. Она вообще не любила большие скопления народа и комфортно себя чувствовала только в небольшом круге друзей. Когда я вытаскивала ее, дабы с кем-то познакомиться, она на меня ворчала, что у меня шило в попе, и без энтузиазма поддерживала инициативы. В тот день у Даши болела голова – нашла достойную отмазку! Поэтому она легла спать пораньше и благословила мою попу на приключения.
Я познакомилась с мальчиками на пляже. Была уже глубокая ночь, а мы сидели на пенках у костра и слушали песни под гитару. Тихо о чем-то своем лепетало, как лунатик, море. Да иногда выныривал из туннеля поезд, похожий на гигантского василиска. С ярким глазом.
Парень в серой толстовке MSU справа от меня пытался уже минут десять открыть бутылку вина, а другой – в синем джемпере – светил ему телефоном. После того как ближайшая галька была перепробована вместо штопора, в дело пошел ключ от съемной квартиры какой-то девочки (познакомившись, выяснилось, что это Алена с мехмата). Вино наконец-то поддалось и было открыто, а вот половинка ключа так и осталась в пробке. Алене от этого стало чрезвычайно грустно, так как утром она должна была уезжать к родственникам в Краснодар и передать ключ хозяйке в двенадцать дня. А нам с Мишей и Сережей это показалось чрезвычайно смешным.
– Не переживай! Съездим утром в Лазаревское и сделаем тебе новый ключ, – пообещал Миша поникшей Алене.
Это были ребята с ВМК[5], от которых я впервые услышала слова «прогать», «маршграфы» (потом оказалось, что правильно – машграфы – от слов «машинная графика», а не «марш») и «системный анализ». До этого у меня были знакомые только с физфака и мехмата. Мы вместе распили злополучную бутылку вина. Вместе поднялись, хихикая, по бесконечной БУРовской лестнице в «Саныч» – бар, где грохотали дискотеки. А утром в шесть, когда спортсмены – отдыхающие, как и мы, в оздоровительном лагере! – высыпали на пляж на пробежку, мы сидели с ребятами возле рассветного прибоя, и казалось, что мы знакомы между собой не один вечер, а несколько лет.
Я, если честно, не собиралась ехать в Лазаревское. А собиралась спать. Но под уговорами была вынуждена сдаться. Еле разлепляя глаза, мы сели в маршрутку и едва не проспали остановку. Чуть не потерявшись в Лазаревском, мы все-таки сделали ключ. Купили персиков и приобрели штопор. На ужине мы столкнулись в столовой, где я и познакомилась с другими представителями ВМКшной компании: Сережиным одногруппником Петей и Настей с юрфака. И с этой минуты все БУРно понеслось… Вторая неделя сгорела, как комета – ярко и быстро. Вместе «культурно отдыхали» в комнате вечером и играли в «поигрульку», когда загаданное слово надо объяснять выражениями, начинающимися только с буквы «П». Перелезали через балконы, чтобы пробраться в корпус за полночь, потому что его закрывали. Прыгали с пирса в море. Танцевали хастл на площадке. Ходили на водопад «Слезы Лауры», карабкаясь по скользким камням и крутым тропинкам, где я подвернула ногу, а Миша нес меня обратно, как обезьянку. А в последний день на пляже все вместе пускали красные китайские фонарики. Мой, правда, чуть не упал: поджигая фитиль, я умудрилась задеть и боковую стенку. Фонарик все-таки пролетел немного над волнами. Для себя я расценила, что это особый знак: мне предстоит пройти через испытания, а потом все обязательно исполнится.
13:03
Хм. Похоже, новая ава не такая классная. Лайков немного. Одно успокаивает, что мальчиков больше, чем девочек. Из новеньких, кроме Насти, так никто и не лайкнул. Ладно, зато завтра мы встречаемся с Мишей и Сережей у них в корпусе…
9 сентября
15:15
После трех пар мы с Дашей собирались на лекцию Российско-Германского института. Она должна была состояться во Втором ГУМе (где почему-то учатся программисты) – сером невысоком здании с шумно-охлаждающимся снаружи суперкомпьютером.
Я решила совместить приятное с полезным и написала Мише с Сережей, чтобы они нас встретили и проводили. Иначе мы, две дурочки с пространственным идиотизмом – так гласила наша легенда – могли заблудиться. И стоило нам только договориться, как лекцию наглым образом отменили. Обычно я радуюсь, когда из расписания что-то исчезает. Особенно если это касается первых пар. Но в этот раз расстроилась.
Мы с Дашей все равно пошли на ВМК. Раз уж договорились. Просто условились разыграть для мальчиков «спектакль», как будто мы ведать не ведали, знать не знали, почему в аудитории не идет доклад о культуре Германии послевоенных лет.
Когда подходили к корпусу, звякнуло сообщение от Сережи, что он совершенно забыл, но ему срочно нужно встретиться с научником. Он не знает, сколько у него это займет времени, но если мы еще не уйдем, то он с нами с удовольствием увидится.
Поэтому в холле нас встретил только Миша. Рядом с которым околачивался друг. С такой постной физиономией, что у меня чесались руки взять волшебную палочку, притвориться Гермионой и выкрикнуть: «Остолбеней!» Или просто обронить дубинку ему на голову, как на тролля. Странно. При друге Миша держался с нами официальнее, чем когда мы были в БУРе. Как будто и не было тех солнечных летних деньков, когда мы обещали не терять друг друга из виду и встречаться в Москве. А сейчас он просто поздоровался. Не поцеловал в щечку. Не обнял. Просто кивнул. Кивнул – и все. Он даже не представил друга.
– Анфис, а ты уверена, что у вас в этой аудитории? – озабоченно поинтересовался Миша, когда его глаза пробежались по рядам вымершего лекционного зала.
– Вроде в этой, – я с «изумленным» лицом «неуверенно» шагнула в дышащую пустотой аудиторию. – Очень странно… Даш, ведь написано, что в этой, да? И почему тут никого нет?
– Не знаю. У Даши хуже получилось сыграть ангельское изумление. При этом я ощущала на себе сверлящий взгляд Мишиного знакомого и чувствовала себя абсолютной дурой. Только бы не покраснеть.
– Я гляну в инете. Может, другой кабинет? – Миша полез за телефоном. – Какой там сайт?
Спасибо Даше! Она мгновенно отреагировала и сыграла в лучших традициях советского кинематографа:
– Я сама. Ой, вот они козявки. Представляете, ее отменили. И только сейчас об этом написали.
Я постаралась сохранить самообладание и состроить лицо обманутого ребенка. Но у меня это получилось из рук вон плохо. Ведь лекцию отменили еще вчера. И вдруг Миша захочет убедиться сам в достоверности информации? Но его это, похоже, не интересовало. Он как будто облегченно вздохнул и посмотрел на часы. Когда мы спускались на первый этаж, Миша поспрашивал меня про РГИ[6]. Он, как ребенок, улыбался во весь рот и болтал со мной, как будто мы снова перенеслись в августовские вечера. Я предвкушала, как мы вместе дойдем до метро…
– Девчонки, я бы поболтал, но нам на спецкурс. Миша, словно мягких кукол, обнял по очереди меня и Дашу.
Я попыталась промямлить Мише что-то вроде: «Спасибо, что показал аудиторию», – но вышло совсем кисло.
Когда мы вышли на улицу, я дала наконец волю чувствам. Что Москва делает с людьми? Почему когда люди отдыхают, они полны желания куда-то двигаться, видеться и обещают направо-налево, что только свистни – и они готовы встречаться! А в реальности заползают в свои раковины и отмазываются учебой? Неужели парни не понимают, что мы сами могли найти дурацкую аудиторию! Что это был лишь предлог, чтобы увидеться? Неужели они такие идиоты?! И еще этот друг, который меня постоянно прожигал взглядом! Как сигарета легкую юбку платья.
– Анфис, перестань… Этому другу вообще все равно было. Он тебя даже не запомнил. Тоже надумаешь тут себе. Не переживай. Миша рад был нас видеть. Просто в своей манере, – успокаивающе мурлыкала Даша.
– Да ладно тебе! – я, довольная, заулыбалась и даже забыла о том, что Миша вел себя как полный дурак, а Сережа променял нас на разговор с научником.
– Я тебе точно говорю, – цокнула Даша как о чем-то решенном. Я еще побурчала для убедительности, но уже счастливо улыбалась. Почему мы верим в то, во что хотели бы верить?
17:10
Домой пришла намного раньше, чем планировала. Есть больше времени, чтобы подготовиться к семинару и выучить немецкий. Но отсутствует мотивирующее настроение делать что-то полезное. В метро опять стала размышлять о том, что Миша мог все-таки прогулять спецкурс или немного на него опоздать, а Сережа быстрее поговорить с научником. Ладно. Надо принять перед сном душ и уже, переодевшись в пижаму, почитать в кроватке на завтра статью.
21:30
Только вплыла с легким паром в свою комнату, как в дверь постучали. И тут же ее открыли, я даже не успела пискнуть: «Нельзя!»
На пороге стоял Никита. Как всегда, в образе: со взъерошенными волосами и в очках в черной оправе, делающими его похожим на сумасшедшего пиарщика, способного на оригинальные и одновременно дикие идеи. Никита никогда не носил линзы и не понимал, как я могу лезть пальцем в глаз, чтобы их одеть. Для него это было, как ковырять отверткой розетку. Никита учился на отделении международных отношений и первый язык у нас с ним был немецкий. Он тоже был общажник, приехал из небольшого города во Владимирской области. Как проезжался сам Никита, «города разбитых дорог и надежд». В июле ему предстояло именно там проходить военные сборы, и Никита шутил, что будет бегать домой обедать. Он был победителем Всероса[7] по истории, а теперь сам составлял задания для олимпиадников. Преподавал в ШЮИ (школе юного историка при факультете) и вел занятия в московской гимназии. Я восхищалась его начитанностью. Тем, что он не путал нас с Алисой даже по телефону. И восхитительным кофе, который он варил. А Никита общался со мной (по его словам) из-за того, что я помогала ему с немецким и еще потому, что я смешная и… еще раз смешная. Надеюсь, что это были не основные мои достоинства.
– Guten Abend!
За меня промурлыкала Алиса, расплывшись в улыбке Чеширского Кота:
– Бонжорне!
Алиса всегда радовалась гостям. По ее словам, они приносили еду или интересные новости.
Я стояла за открытой дверью, куда успела шмыгнуть в последнюю секунду и затаилась в уголочке с мокрой головой и едва прикрытая полотенцем.
– А где Анфиса? – сощурил глаза за очками Никита, пытаясь отыскать меня в пространстве комнаты.
– За дверью.
Алису не волновало, что я стою неприлично неодетая, и полотенце с Белоснежкой едва прикрывает мои прелести.
Никита потянул дверь и увидел меня. Похожую на мокрую, загнанную в угол мышь.
– Я просто хотел спросить по поводу немецкого, – Никита, как ни в чем не бывало, поправил дужку съехавших очков. И одернул серую футболку, на которой красовалась маленькая дырочка.
Его, кажется, не смущало, что я нахожусь в таком виде. Никита был мой лучший друг. А лучшие друзья – это особая категория друзей. Они не будут вежливо ерзать на стуле в надежде, что ты им предложишь последний кусок пиццы, а просто стащат его прямо перед твоим носом. И первое, что они сделают, если ты шлепнешься в лужу – начнут тебя фотографировать. Они позвонят в час ночи по ерунде или будут слать дурацкие смски, играя в Ерша[8] в компании. И, конечно, ворвутся в гости, когда у тебя в комнате бардак, и ты совершенно не одет.
– Давай я переоденусь. Поужинаю. И зайду к тебе. Кстати, хочешь с нами поесть? – Я еще крепче въелась пальцами левой руки в сползающее полотенце, а правой вцепилась за косяк двери.
Никита с жалостью взглянул на два яйца, остывающие в крошечной кастрюльке, которые были отварены для салата. Сглотнул слюнки. Уж чем-чем, а калорийным тут явно не пахло.
– Я схожу в столовую, – поморщился он. Разочарованно посмотрел на Белоснежку, как будто это она была виновата, что мы с Алисой едим подобную анорексичную ерунду.
– Как хочешь. У нас будет очень вкусно, – не особо стала я его уговаривать. Поскольку мое полотенце было явно на той грани, когда еще чуть-чуть – и произойдет сенсация.
– Не сомневаюсь.
Хм. Мои планы явно поменялись. Чтение статьи отложено на два часа. Алиса права: «гости приносят интересные новости». И новые планы.
22:16
Как здорово, что у меня есть Никита! Посмотрела его видео с летнего лагеря, где он был вожатым, руководившим маленькими чертятами, и фотки с Крита, куда он ездил с родителями. А еще он мне привез магнитик! Он пополнит коллекцию на нашем блочном холодильнике.
11 сентября
16:10
У Кати уехала Галя, ее соседка по комнате. В последнее время Галя редко ночует в общаге и все больше времени проводит у своего молодого человека в Митино. Половину положительных отзывов о себе она заслужила явно благодаря отсутствию своей особы и предоставлением комнаты 1113–2 в полное распоряжение Кати. Я уверена, что наша «французская мадам» втайне мечтает захватить 1113–2 в свою полную собственность. Как в 1918 г. Франция хотела оттяпать Эльзас и Лотарингию у Германии. И…и… на мой взгляд, ждать ей осталось совсем недолго.
– Сегодня мы можем собраться у меня.
Мы сидели в буфете. Столики все были заняты. Кое-где они даже превратились в сороконожки, обсыпанные стульями.
У каждой из нас была еще впереди пятая пара: у меня второй язык – испанский, у Кати спецкурс по видам политического лидерства, у Жени – диктатуры Латинской Америки.
– Галя опять в Митино? – спросила я, смотря, как Женька неряшливо перевязала себе волосы и пальцами отщипывала на голове легкие петухи. Она не любила ходить прилизанной.
Катя кивнула.
– Жень, ты можешь остаться с ночевкой, только нужно достать студак.
– Мне дадут отдельную кровать? – достигнув желаемой укладки, неугомонная Женька принялась за лимон, который пыталась достать со дна бумажного стаканчика.
– Иначе я бы тебе не предлагала.
Катя перекинула идеально расчесанный хвост вперед и снисходительно улыбнулась.
Женька не любила спать с кем-то на одной кровати. Она говорила, что тогда совершенно не высыпается. И что ей необходимо личное пространство. Для меня это была дикость. Если ты живешь в общаге, ты должен привыкнуть, что у тебя много общего. Общий холодильник на блок. Общая техника. Общая посуда. Иногда даже общая еда. Женька этого вообще не понимала. Она не представляла, как можно жить в общаге. «Вот ты придешь, а на твоей кровати может кто-то спать. Или из твоей кружки гость твоей соседки попил чай. А еще вы ходите перед всеми ненакрашенными, в домашних леггинсах и старых кофтах. А если тебе плохо? Хочется поплакать или просто побыть одной? Здесь даже невозможно запереться. Твоя жизнь как на ладони. Как в реалити-шоу».
В этом была своя доля правды, но мы с Катей к этому привыкли. Если хотели побыть одни – уходили курить на балкон или гулять возле общажных прудов. Иногда Катя приходила ко мне, и я ее ни о чем не спрашивала. Делала крепкий жасминовый чай, давала теплый шерстяной плед, включала грустную французскую музыку и знала, что Катя мне благодарна. Катя не любила делиться своими проблемами, ей было легче переваривать все самой – в отличие от Жени, которую, если что-то волновало, жгло рассказать об этом почти каждому.
– Так что, дамы? – в стиле «так какой ваш окончательный ответ» в игре «Кто хочет стать миллионером?» поинтересовалась Катя.
– Я за! У меня даже бутылочка вина осталась, если ее Алиска втихаря не выпила, – мгновенно отреагировала я.
– Женя? – Катя уставилась на Женьку, все еще пытающуюся ложкой подцепить кусочек лимона.
Женя в таких вещах всегда была слабым звеном, потому что ее тянуло домой, и за нее очень волновался папа. Но в этот раз ее метания ограничились лишь считанными секундами.
– В деле. Что тащить? – выпалила Женька.
– Какое у нас вино? Красное? Тогда принесите маслины и что-то из фруктов. А у меня есть изумительный козий сыр. Мне его знакомая привезла вчера из Лиона, – Катя с выжиданием взглянула на нас с Женей, ожидая бурной реакции, но ее не последовало.
– Жень, а я подумаю насчет пропуска в общагу. У меня соседка – Саша – на тебя похожа. У нее тоже светлые волосы. Если она согласится дать свой студак, чтобы ты прошла мимо охранника, тогда все в ажуре, – внесла свою лепту я, надеясь, что это произведет больший эффект, чем эксклюзивный сыр из Франции.
– Отлично! – Женька, наконец, выловила лимон и посмотрела на часы. – Пора. Чикас, вамос[9]. Во сколько собираемся?
– В семь, – бросила Катя. – Для тебя, Жень, в полседьмого.
Женька на это лишь фыркнула.
18:55
– Жень, смотри внимательно.
Мы стояли во внутреннем дворике нашего общежития: высокого серого здания, похожего на громадное сверло, возвышающегося над Проспектом Вернадского. – Тебя зовут Александра Жданова. Номер комнаты запомнила? – когда я контрабандировала Женьку, я переживала всегда больше, чем она.
– Расслабься. Пошли, – пшикнула Женя и вальяжно направилась ко входу.
Мимо нас к двери просеменила кучка китайцев. Мы подсуетились за ними, потому что когда много народу, вахтерша не так пристально вглядывается в лица. Я пропустила Женьку вперед – еще одна маленькая хитрость, поскольку у последнего входящего фотографию студака сравнивают более неторопливо, чем у предыдущих.
Черт! Неужели закрыли дверь. А…а…а… кажется, я толкала ее не в ту сторону.
Когда дошла до вахтерши, поняла, что не достала пропуск в общагу и свой студенческий. Стала копаться в сумке.
Планшет, тетрадь, карандаш. Футляр от линз, кошелек, зеркальце. Студак, где ты? Нашла паспорт. Начинаю нервничать: вдруг я его где-то потеряла? Краснею. Чувствую на себе подозрительные взгляды охранника и вахтерши. Студак все не находится. Начинаю еще больше нервничать. Еще больше ощущаю недоброжелательную ауру, исходящую от охранника.
Фух! Наконец-то нашла. Оказывается, он был в кармане моего пальто. Показываю его вахтерше. Она берет его в руки и минуту сощуренными глазами сравнивает фотографию на студаке и меня.
– Это ваш студенческий?
– Мой, – невнятно лепечу я.
– Какие у вас последние цифры?
Меня бросает в жар. Никогда их не запоминала.
– Я не помню…
– Девушка…
– Да я вам паспорт сейчас покажу. Я живу на одиннадцатом, в 1122–2, – в панике затараторила я. – У меня еще сестра-близняшка.
Я стала копаться в сумке, пытаясь найти паспорт, который, почувствовав свою необходимость, исчез в хаосе вещей.
– Я ее помню, пусть идет, – охранник махнул рукой, и вахтерша с недовольным видом, словно оказывала большую услугу, выпустила мой студак из рук и разрешила пройти.
Возле лифтов, переминаясь с ноги на ногу, меня ждала Женя. С еще более недовольным лицом, чем у вахтерши.
– Где ты была?
– Меня не хотели пропускать, – щупая себя по карманам и думая, куда положить студак, чтобы его снова не потерять, просопела я.
– Да? А на меня мельком взглянули и улыбнулись. Нам на какой? – Женька задорно пожала плечами.
– На одиннадцатый.
– Надеюсь, у Кати есть во что переодеться, а то я буду светиться, как новая копейка, – безмятежно пропела Женька.
19:35
Когда наконец Женя удовлетворилась той домашней одеждой, которую ей дала Катя, и открыла штопором бутылку вина. Когда Катя порезала в лучших традициях «Haute cuisine» аккуратными ломтиками сыр, апельсины и киви и переложила маслины в стеклянную вазочку. Когда я, спохватившись, сбегала за большими винными бокалами (это моя слабость – обожаю пить вино из больших бокалов, в них оно мне кажется вкуснее)… В общем, когда мы втроем наконец-то успокоились и перестали суетиться по комнате, включили джаз и приглушили свет, мы почувствовали непередаваемую гармонию нашего «бермудского треугольника». Как будто во Вселенной нас осталось трое, а весь сумасшедший мир остался за бортом.
Мы обсудили наше расписание. Посетовали, что надо писать дипломы. Посмеялись над Катей, которая уже успела съездить в Ленинку и заказала себе источники. (Может, мне тоже стоит это сделать?). Когда тема учебы исчерпалась, наши разговоры скатились к личному.
В конце прошлого учебного года мы втроем одновременно расстались с молодыми людьми. В одну неделю. Катя назвала это «парад суверенитетов». И за лето пообещали найти новых. Но, как выяснилось, не нашли. У каждой из нас было достаточно много друзей или знакомых, но проблема была в том, что не было того единственного, с которым мы могли бы пойти в кино не ради кино.
Женя предложила просто кричать: «Свободная касса». Я выдвинула в ответ музеи военной техники, на что Женя заявила, что это уж совсем отчаянный шаг. А Катя воскликнула, что стоит посетить автосалоны: «По крайней мере парень будет с машиной», – объяснила она, театрально беря маслинку кончиками пальцев.
– Мальчики ищут девочек слабее себя. И подсознательно тех, кого бы они могли при случае поднять или защитить.
Мы с Женей были с Катей согласны. Но меня задело высказывание Кати про «поднять». Поэтому я не взяла кусок сыра, как планировала, а обошлась кружочком апельсина. В вазочке осталась последняя маслина. Я знала, что Катя не возьмет ее из принципа, зато Женя, не стесняясь, опустошила вазочку.
После часа обсуждений, где мы могли бы найти парней, которые были бы настоящими мужчинами, мы условились с девочками пойти на балет «Ромео и Джульетта». Вряд ли там будут парни с сильным характером, но зато я, Женя и Катя получим эстетическое удовольствие. Во втором часу ночи, когда мы переместились уже в лежачее положение, пришла очередь сплетен о Гале. Впрочем, мы называли это не сплетничать, а рассказывать новости. Каждая из нас делала ставки, через сколько Гале сделают предложение. Я заявила, что Женя с Катей будут на моей свадьбе подружками невесты. Катя отреагировала на это сдержанно, а Женька аж просияла. Девчонки даже успели повздорить, какого цвета будут у них платья в качестве подружек невесты. Катя хотела цвета морской волны, а Женька лиловые. Когда я уже не могла больше терпеть их перепалку, я выпалила, что вообще-то это моя свадьба, и надо спросить в первую очередь у меня. Женька слегка надула губы, но через несколько секунд бросила, что тот, кто назовет ребенка Женей, будет крестной ее малыша.
Под конец мы незаметно вывернули на тему, кто на каком месте стоит в «важных» в ВК. Женька, как ребенок, возмущалась, почему у меня первей стоит Катя. Я поймала себя на мысли, что надо бы спросить, например, у Никиты, кто у него стоит.
Когда я уже в третьем часу пришла к себе в комнату, не удержалась и написала ему в личку:
– А кто у тебя стоит в важных?
Наутро в сообщениях у меня болтался ответ.
«Не знаю
Ща посмотрю
А это так важно?»
Поразительно! Как можно не знать такой простой вещи – ведь это те люди, с которыми ты больше всего переписываешься!
15 сентября
8:25
Я носилась по комнате. Ругалась на вещи, которые только что видела, но именно сейчас не могла найти. Нашла свой футляр – но где мои очки? Я их найду, как только они будут мне уже не нужны. Или когда отыщу Алисины – а их тоже, как назло, след простыл. Каждый раз жалею, что очки – это не телефон, на который можно позвонить. Почему в них не вмонтируют функцию, помогающую их отыскивать с помощью кнопки на пульте. Хм. Правда, тогда надо не потерять пульт.
Черт! Разорвала о непонятно откуда взявшийся гвоздь колготки.
Обнаружила, что все остальные колготки грязные или дырявые. Придется идти со стрелкой, потому что переодеваться в брюки, менять кофту, белье – времени нет. Очень надеюсь, что никто не заметит. Ноги после лета соответствуют оттенку колготок. Пытаюсь себя в этом убедить. И выбросить из головы информацию, что в комнате горит одна лампочка – до второй у нас с Алисой так и не дошли руки на этой неделе.
8:35
Только что встретила однокурсницу возле общажного лифта. После вопросов-закусок: «привет – как дела» – она тихо сказала: «А ты знаешь, что у тебя на колготках стрелка?»
– Правда? Так обидно. Целые были… – удивленно-расстроенно промямлила я.
Моя однокурсница жалостливо посмотрела на мои коленки и снисходительно улыбнулась.
В холле на первом этаже столкнулась с Катей. «Французская мадам» рассматривала объявления, висевшие возле зеркала.
– Я думала, ты уже ушла, – окликнула я Катю, зная, что она всегда выходит из общаги заранее, чтобы не опоздать на пару.
– Смотрю, как афишу повесили. Анфис, твои колготки…
Катя вцепилась в несчастную стрелку взглядом питбуля.
– Да знаю я. Не было просто времени переодеть. А что, так видно?
– Брось, вообще не заметно.
Катя моргнула и улыбнулась.
Обожаю Катю!
Еще не дошла до лифта в Шуваловском, как услышала от трех девочек – шепотом, по секрету, – что у меня порвались колготки. Но если что – чтоб я не переживала, потому что это совершенно не видно. Когда я уже надеялась, что двери лифта захлопнутся, и я смогу спокойно пойти на пару, где ноги можно спрятать под стол, в «уходящий поезд» влетел Рома.
Рома был из категории качков со «шкафным строением», которые играют в любой вид спорта и знают, с каким счетом вчера сыграл Реал Мадрид против Барселоны. У него были коротко стриженные волосы – наверное, чтоб не мешали? И уверенная походка терминатора, когда каждый шаг он делал не только ногой, но и всей соответствующей правой или левой частью тела. Он был младше на курс. Платник. Учил английский и собирался заниматься проблемой непризнанных государств. Мы с ним познакомились, когда я работала в приемке, а он пришел подавать документы. При этом мой голосок рядом с его басом был настолько писклявым и неуверенным, что со стороны могло показаться, что это я – наивная абитура, а Рома – опытный со стажем студент.
– Анфис, хелло! Как оно? – Рома всегда говорил, как будто выпиливал слова на станке. Четко произносил окончания и звонко печатал согласные.
– Вполне, – я незаметно завела ногу за ногу, чтобы стрелка была менее заметна.
– В среду играем за фак в гандбол. Придешь поболеть? – если бы я не знала Рому, я подумала, что мне угрожают.
– Постараюсь. Может, загляну, но не на все.
– Кстати, ты знаешь…
– Про колготки в курсе. Ты далеко не первый, кто мне это говорит.
– Я вообще-то не об этом. – Он посмотрел на мои ноги. – Хотел спросить, знаешь ли ты Никонова – он научник – как вообще?
Ну и дура же я! Надо было найти время переодеть джинсы.
16 сентября
17:23
Алиска ушла кататься на роликах около ГЗ. С нашим бывшим одноклассником. Он учится на биофаке. Я бросила сумку на кровать и вздохнула. То ли от жалости к себе, то ли для мотивации поделать что-нибудь полезное.
Алиса была в моей жизни положительным героем. Она никогда не переживала из-за молодых людей. Не замечала никаких pick-up уловок парней и их всевозможные подкаты. Если я ей говорила о том, что она какому-то кренделю понравилась, моя сестра удивленно хлопала глазами, морщила лоб и пожимала плечами. Она была похожа на Джейн Беннет из «Гордости и Предубеждения». Никому не завидовала. Почти никогда не злилась. Когда у нее было плохое настроение, она лишь ужасно ворчала и строила из себя старшую сестру: тут не убрано, тут сделай, тут не шуми. Тургенев и Пушкин ею бы восхищались. С Алисой было всегда хорошо и спокойно. Может быть, иногда не так весело, как с Женей или Катей, но она была как тихая гавань, в которую всегда хотелось вернуться после бурного плавания.
Ладно, моя сестра гуляет, а я в качестве ее половинки уравновешу наш общий интеллектуальный баланс подготовкой к испанскому.
Когда переворачивала очередную страницу, выскочило push-уведомление. Обычно я их выключаю, чтоб телефон не верещал, словно на горячих углях от сообщений разных приложений, но сегодня мне было одиноко.
Сообщение от Ромы. Попросил проголосовать за видео, где он снимался. Задаром я лайки редко раздаю. К тому же стало интересно, где это Рома так засветился, и я нажала на play. Просмотрела три раза, прежде чем до меня дошло, что парень в солнечных очках и толстовке (кадр 3 секунды) – это и есть Рома. Я его еле узнала по синей толстовке с надписью MSU Faculty of History.
Внизу стоял комментарий от девочки:
«Звезда!»
Надеюсь, это относилось непосредственно к его многогранной роли в видео, а не к авке, где он сидит за рулем Land Rover.
Лайк поставила только потому, что случайно промазала пальцем по экрану, когда хотела свернуть видео. Заодно уточнила у Ромы, когда состоится матч. Как оказалось, завтра.
17 сентября
17:41
Заглянула после пар на гандбол. И сразу решила, что пробуду там минут десять. Во-первых, мы играли с мехматом – и мы явно проигрывали. А во-вторых, кроме Ромы, я не нашла ни одного симпатичного игрока.
Хм. Не нравится, когда истфак проигрывает. Если бы наши забивали голы, я бы хлопала. Но они не забивали. Стала вспоминать кричалки, которые мы вопили в школе:
«А у ваших на воротах
Стоит курица в колготах.
Надо куру ощипать
И в столовую отдать».
Да… не уверена, что она подходит. Я учусь все-таки в университете, дающем высшее образование.
Тогда, может:
«Наши парни лучше ваших,
Наши парни красивей (в этом я не согрешу).
Наши парни вашим парням
Наваляют-наваляют-наваляют сто мячей!»
Не уверена, что ее прокричу одна. Да еще на должной ноте.
Решила выкрикнуть что-то покороче:
«Нужен гол! Нужно два! Нужно целых три гола!» и «Наши парни лучше всех, им сопутствует успех!»
Ммм… я увлеклась. Начала фантазировать:
«Это уже решенный факт,
Сегодня победу одержит истфак!»
Зря я не ходила раньше на матчи! Я была бы отличной болельщицей.
Ой, вопят. Кому-то забили. Опять нам? Нееет! Мы забили! Забили!!! Я стала хлопать, но игра уже ушла вперед. На меня удивленно оглянулись соседи.
В результате я осталась до конца матча. Мы проиграли, но все-таки не так позорно, как Бразилия слила Германии на Чемпионате мира – 2014. Как сказал Рома, когда меня увидел: это все благодаря мне. Что я все-таки пришла за них поболеть. Правда, он не слышал мои кричалки, а жаль. Когда мимо прошла пара ребят из команды мехмата, я про себя отметила, что, может быть, они и не такие стремные. И если в следующий раз пойду на гандбол, то обязательно надену юбку.
20 сентября
Суббота. Я выспалась. Часы показывали 11:58. По выходным я обычно не ставлю будильник. Люблю поваляться в постели. Полежать с закрытыми глазами. Помечтать. Лениво сползти с кровати. Заварить себе в чашке кофе (одновременно порадовавшись, что сегодня мне удалось не просыпать его на стол), так, чтобы аромат наполнил всю комнату. Взглянуть на пешеходов, снующих по проспекту Вернадского, оживляющих безжизненный тротуар. Сесть на крутящийся стул и составить план дел с учетом лени. Потому что если составлять план без учета лени, то я его точно не выполню.