Анастасия Ольшевская
Двойня, или Чудо в квадрате. Бесплатно: полезные списки
– Ну ничего, доченька, сейчас покушаешь, отдохнешь, завтра полегче будет. Я супчик сварила, курочку в сметане потушила, Даша салатик сделала…
При этих словах я чувствую, что самолетному бутерброду становится тесно в моем желудке.
– Ох, мам, не обижайся, но есть вообще не хочу. Вот спать – да. Устала ужасно.
В итоге, едва оказавшись в родных стенах, я просто без ног падаю на заботливо постеленную мамой кровать. Надо же, как вымотал перелет. Даже странно. Хотя, конечно, дело не только в нем, но и в нервах, и в стрессе. Хорошо, что завтра воскресенье и не нужно никуда нестись с утра пораньше. С одной стороны, это день вынужденного простоя в паспортно-визовых делах, но с другой – хоть отосплюсь и приду в норму.
Но наутро становится ясно, что до нормы мне далеко. Я встаю ближе к обеду – организм еще не перестроился на другой часовой пояс. Так же, судя по всему, он еще не переварил вчерашний бутерброд: живот нещадно крутит, и общее состояние не ахти. Чехи делают сэндвичи из резиновых подметок, что ли? Очухаюсь – подпорчу им карму, напишу отзыв на сайте авиакомпании о качестве их кулинарии.
«Ладно, чашка кофе все исправит», – решаю я и предвкушаю привычный ритуал варки кофе, его запах, вкус… и вдруг понимаю, что даже думать о кофе противно. Желудок скручивает спазм тошноты, и я едва успеваю добежать до ванной комнаты. А когда выхожу оттуда, чувствую, что по-настоящему хочется лишь одного – брусники, протертой с сахаром. С тростниковым сахаром. Чуть ли ни физически ощущаю: если что-то меня и спасет, то только это.
Мама с Дашей на кухне, и когда я захожу, хором говорят: «Доброе утро!», а мама обеспокоенно добавляет:
– Что-то на тебе по-прежнему лица нет.
– Похоже, сильно отравилась вчера. Всю ночь плохо спала, до сих пор мутит.
– Кофе будешь? – спрашивает Даша.
– Нет, только не кофе. Просто воды. И замороженную бруснику, протертую с тростниковым сахаром.
Мама внимательно смотрит на меня. А Даша уточняет:
– А маракуйю в соусе из шиитаке не хочешь?
– Ну хотя бы клюква есть? – жалобно протягиваю я.
– Доченька, только смородиновое и клубничное варенье…
На эти слова желудок реагирует незамедлительно и точно так же, как на идею попить кофе. Я опрометью бросаюсь в ванную комнату и выхожу оттуда лишь после повторения процедуры.
Даша стоит в прихожей в верхней одежде и поджидает меня.
– Убедила. Я в магазин. Если брусники не будет, клюкву брать?
– Да, и тростниковый сахар, – благодарно шепчу я.
– Понятно уже, что без него ты не протянешь, – замечает она и выразительно молчит.
Я ловлю ее взгляд и качаю головой.
– Нет-нет. Это самое обычное отравление.
– Насть, при отравлениях хочется активированного угля, а не бруснику… Ладно, крепись, будет тебе чудо-ягода!
К понедельнику мне стало лучше. Кофе по-прежнему не хотелось и с утра слегка мутило, но в холодильнике имелось противоядие: литровая банка протертой брусники с сахаром. Поэтому позавтракав ею под выразительным взглядом Даши и мамы, я поехала по делам.
Прошло несколько дней – в бюрократической суматохе, сутолоке чиновничьих кабинетов и транспортных давках в час пик. И с непременной брусникой по утрам. К пятнице я совершила подвиг – выбила несколько важных справок и обещание, что мой новый загранпаспорт будет готов к концу месяца. За проявленное мужество и отвагу я вознаградила себя походом в гости к подруге. С моего приезда в Самару мы еще не виделись, и страсть как хотелось посидеть, попить чайку и всласть наговориться.
Вечер вприкуску с тортом и каркадэ проходит замечательно. Мы сидим на кухне, куда время от времени забегает маленькая дочка подруги – то перехватить конфету, то печенье, то ласковый взгляд матери. В один из «набегов» она спрашивает:
