Ана Гри
Фикция

Глава 1

С приходом зимнего снежного вечера красочно оформленный гирляндами городок придавал торжественную атмосферу грядущего нового года. И люди хлопотали в эти последние часы: доготавливали салаты на праздничный стол, докупали мандарины и создавали очередь в магазинах, раскупали последние живые елки и подбирали ветки с площадки, усыпанной хвоей поверх грязного затоптанного снега или собираясь семьей на салют. Кроме Беркутова Константина, начальника опер. отделения и его группы, ребята стояли за городом на заснеженном пустыре, где нашли обезглавленный труп.

– Новый эпизод нашего старого друга, – подошел совсем еще юный дознаватель Владимир. – Это Хирург вернулся. Смотрите сами – нет головы и отсутствует одежда… Опять же отрезаны подушечки на пальцах рук и даже ног.

– Судмедэксперт уже был? – спросил Костя Беркутов.

Он замерзшими от холода пальцами с покрасневшими кончиками достал из кармана зажигалку и пачку сигарет, одну из которых подкурил.

– Да и уже давно закончил, он вроде пока еще в своей машине.

Беркутов благодарно кивнул и поспешил к судмедэксперту уже в потемках.

– Константин Сергеич? – вопрошающе окликнул следак.

Костя обернулся, уже ежась от холода и взметнул головой.

– Константин Сергеич, мы сегодня еще в морг поедим или можно домой?

– Вов, давай уже на «ты»? Подожди меня, сейчас все узнаю и можно будет ехать по домам, праздновать новый год, но при этом пить так, чтобы не забыть, что завтра на смену.

Подул пронзительный ветер, частый гость равнин там, где нет многоэтажек, ограничивающих сильные порывы, и Костя, укутавшись в воротник куртки, торопливо достиг знакомой машины и постучал в боковое окно. Стекло опустилось, и громадный суровый мужик пригласил опера в салон кивком головы.

– Здорово, – мужчины пожали друг другу руки, при чем опер еще продолжал мерзнуть, согревая дыханием красные пальцы рук.

– Замерз? – бегло глянул на него судмедэксперт. – Не пробовал в зиму одеваться теплее?

– Да, я же на машине. В пухе не комфортно, в зимней обуви на работе жарко, – насупился Костя. – Что там по трупу, Андрюх?

– Не согрелся еще? А вот труп твой лежит расслабленно на снегу. Как правило, человек ежится как ты, пытаясь согреться, и обнимает себя руками. Крови от отрезанной головы рядом нет.

– Отсюда следует, что человека убили в теплом месте и уже без головы привезли сюда.

– По любому так и есть, – кивнул Андрей и наконец оторвавшись от писанины, повернул лицо к Косте, приподняв полукруглые толстые светлые брови, отчего выглядел добродушнее. – Ни разу еще не видел труп с отрезанной головой, который еще после пытался не замерзнуть на холоде. Уверен, что ты тоже.

Костя напряженно улыбнулся, а потом мужчины поздравили друг друга с наступающими праздниками, на прощание пожали руки и опер вышел из машины.

На улице уже окончательно стемнело. Костя втянул полные легкие морозного воздуха, который, в отличие от городского, насыщеннее и свежее: не смешенный с грязью и выхлопными газами.

Кристальный снег, чистый, лежит ровным пластом и поразительно поблескивает при свете луны, будто на него сверху рассыпали бриллиантовую крошку. И только обезглавленное желто-синее тело, погрызанное бездомными псинами, как бельмо на глазу, безобразило и без того омраченную обстановку.

– Кто же ты…? – мучился в догадках Костя, когда оледеневшее тело упаковывали в черный мешок.

– Константин Сергеич, – подошел Вова, шмыгая носом. – Ну, я пошел?

– Да-да…

– С наступающим!

– И тебя, Вов. До завтра, не напивайся сильно, – шутливо хмыкнул Беркутов и опять повернулся в сторону спецперевозки, в которую погрузили черный пакет.

***

За окном густо сыпал снег, слегка осветляя темную улицу. Я любовалась пушистой пеленой через замерзшее стекло в деревянной раме, пропускающей холод, заодно справляясь с готовкой последних праздничных блюд. Незатейливая обстановка в знакомом до боли доме успокаивала, даруя умиротворение. А именно рядом с ним…

– Моя хорошая, – будоражил душу теплый родной голос.

Не видя лица мужчины, я прижималась к нему всем телом, как в последний раз, при этом начиная ощущать внутри себя неприятные импульсы.

– Ольга… – послышался отдаленный голос, и я прислушалась, оказавшись в кромешной тьме одна.

Слабые веки открылись, и на смену тьме по глазам резанул яркий свет, отчего я зажмурилась и прикрыла лицо ладонями. Подскочила в кровати, ощутив в горле тошнотворный ком.

– Тише-тише, – чьи-то ладони коснулись моих плеч, не позволив встать.

’’Леша Князев…’’ Щурилась я. ’’Какого хрена он позволяет себе меня трогать?!’’

Возле кровати, на которой я так мучительно приходила в себя, стоял тазик. В него и стошнило, но помогло это на йоту, голова закружилась вновь и в горле неприятно зажгло.

На краю сидел перепуганный Леша, не высокого роста сбитый брюнет с короткой стрижкой. Князев смотрел на меня пристально, со страхом в глазах.

– А где Костя? – не знаю почему спросила я.

– Костя… – напрягся Князев.

Леху я помню с детства, мы выросли в одной песочнице, но после школы наши пути разошлись. Про себя почему-то ничего не помню, а вот Князев был бабником, ударился в медицину и стал заведующим больницы с психами. Интересно, женился ли он? И, наверное, со мной сидит Князев только потому, что медик.

– Что со мной, дядь доктор? – ослабленным голоском спросила я.

Алексей коснулся ладонью лба, затем из его груди вырвался уж слишком тяжелый выдох.

– Ты опять все забыла?

– Что именно? – не понимала я и тут же непроизвольно напряглась и, приподнявшись, осмотрелась.

Не понимаю, по какой причине изнутри принялся точить червь страха, отчего даже затряслись руки. Происходит нечто не понятное, что настороженно пугает меня.

– Где мой муж? – вырвался следующий вопрос из моего рта. – Где Костя? Хочу домой!

Паника завладела мною, не позволяя правильно оценить обстановку. Я рванула с кровати, но Алексей, вовремя среагировав, усадил обратно.

– Эй, руки убрал! – возмутилась я.

’’Надо же, окончательно обнаглел! Вот Костя узнает и так вломит, что полетит ваша вековая дружба к чертям собачьим!’’

– Успокойся, давай без резких движений? Себе же хуже сделаешь. Зачем ты вместе с таблетками выпила алкоголь? Я ж предостерегал! Ты чуть не умерла. Я тебя еле откачал…

– О… Уф! Меня как будто поезд проехал вдоль и поперек. Стоп, какие еще таблетки? – вновь занервничала я, не в силах ничего вспомнить.

’’Или это шутка, или я схожу с ума? А если еще не схожу, то сойду сию секунду!’’

– Ты совместила психолептик с алкоголем. В итоге обрела сонливость, потеряла координацию, сознание твое стало спутанным, а после наступил обморок и судороги, – озабочено объяснял Алексей

’’Психолептик? Я и вправду сошла с ума…’’

– Действие этанола усилилось, отчего ты опьянела и чуть не впала в кому.

– Не хочу больше здесь оставаться, я хочу домой…

– Ты дома! – Леша придвинулся ближе.

Я искривилась в улыбке и, запрокинув голову, рассмеялась.

’’Как реалистично он шутит. Так и хочет всех нас захапать в свою психушку.’’

– Я твой муж!

Истерический смех прекратился, после чего я широкими глазами взглянула на Князева.

’’Что он несет?’’

– Ага, – мне хотелось рассмеяться опять, но не удавалось.

Воздух в комнате накалился до максимума. Я видела сосредоточенность Князева, но ничего не понимала.

– А сына у нас нет? И вчера мы не посадили случайно дерево?

– Сына пока что нет. И какое дерево зимой? Оль, я вполне серьезно!

– Правильно, потому что сын у нас с Костей – Миша… – бормотала я, одновременно перестав себе верить.

Новогодние украшения в шикарной комнате светлых тонов раздражали. Мне кажется, я начинаю ненавидеть всемирный зимний праздник!

Воспользовавшись тем, что Князев встал и повернулся ко мне спиной, уткнувшись в сотовый телефон, я вскочила с кровати и вопреки тошноте и головокружению рванула из комнаты.

– Оля! – кинулся за мной Леша.

Мне удалось пролететь лестничный проем, после чего я оказалась в широкой комнате темных тонов с бесящими гирляндами на огромных окнах от пола до потолка. Там в толпе незнакомых людей стоял Костя. Громко дыша в неконтролируемой тревоге, я кинулась ему на шею:

– Мне не нравится, как он шутит. Костя? Поехали домой, – принялась я умолять любимого, находясь в неясном состоянии. – Это дурацкая шутка!

– Оля… – опешил Беркутов.

’’Да! Это его голос я слышала во сне и внимала тот же запах тела, который прежде успокаивал, а сейчас поднимал суету внутри меня, хотя был самым родным в этой комнате.’’

Да и сам Костя выглядел отрешенно, я ощущала его холодность, хотя Беркутов меня не отталкивал от себя.

– Костя, а почему эта вешается на тебя? – привел меня в чувство сердитый голос длинноволосой ухоженной шатенки. Возмущенная девушка поедала меня разгневанными карими глазами.

– Успокойся, ты же все знаешь, – терпеливо обратился к ней Беркутов.

Я разомкнула руки, за которые в эти минуты меня кто-то подхватил и оттащил назад.

– Лех, нам лучше уйти… – засуетился Костя. – Дин, собирайся.

Костина подружка оглядела меня презренно.

– Имя как у собачонки, – усмехнулась я. – Это на нее ты меня променял? Что вообще происходит? Что происходит?

Я сама не понимала, что несу, невзирая на его рассерженную девушку и сестру Леши – Аню, которая пыталась меня успокоить и поймать мой взгляд.

– Не обращай внимания, – потянул за собой Дину Костя, сразу натягивая черную демисезонную куртку.

Ничего не понимая, почему уходит любимый, да еще и с другой, я громко закричала, но не смогла вырваться из рук, сдерживающих мои истеричные порывы от подступившей к горлу горечи. Я разрыдалась, дрожа всем телом, будто внутри меня раскрутился ураган. В эти минуты осознания того, что Костя не мой мужчина, давались мне с трудом или не давались вовсе. Ведь это я же должна была сейчас уйти из дома Князева вместе с любимым Костей туда, в его спокойный уютный обитель, вместо того, чтобы остаться тут, где все не знакомо.

Ночью мне не спалось. В незнакомой комнате при безостановочном потоке слез я лежала одна на кровати и пыталась осознать, что происходит. Как это вышло, что случилось? Отчего я не помню нашу совместную жизнь с Лешей, когда мы начали жить вместе, ведь Князев нестерпимо чужой, ну и чувства к нему отсутствуют. В душе царила убийственная пустота и беспокойство.

Я, не раздумывая, встала с кровати и вышла из одинокой комнаты, в которой оказалась одна по собственному желанию. На ватных ногах в темноте добралась до лестницы, по которой спускалась в тихий холл потихонечку, как мышка, боясь, что кто-то выскочит и схватит меня. Но светлая зимняя ночь за большими окнами со знакомым густо падающим снегом на мгновение успокоила меня. Внутри меня возродился маленький путеводитель, который привел меня к двери, что оказалась не заперта. Осталось дело за малым – всего лишь дойти до калитки. Только что-то внутри меня покалывало и стопорило, утверждая о том, что выбраться отсюда сегодня мне не удастся. Это колеблющее чувство всегда появляется, когда нужно принять необходимое решение. Именно это чувство твердит о том, что ничего не выйдет и ничего не получится!

Но мне не хотелось слушать внутренний голос. Вопреки которому, я словно птица вырвалась наружу, вдыхая свежайший воздух. Снег хлопьями засыпал меня и приятно покалывал своим касанием горячие щеки. Путаясь в подоле посреди слоя выпавшего снега, я пробралась к кованой калитке среди высокого забора из желтого кирпича. Только не могла ее открыть, отчего в снова возникшей панике вцепилась в железные холодные прутья, за которые принялась дергать маленькую дверцу, преграждающую путь к свободе.

– Черт! – кричала я, дергая калитку изо всех сил. – Откройся же! Давай…

Заплакав я скатилась вниз не отпуская прутьев калитки.

– Оля…

Я услышала за спиной строгий голос Князева, отчего вздрогнула и обернулась.

– Ты решила заболеть? И куда это собралась в такой легкой одежде зимой?

Алексей подходил все ближе и ближе, сердитый, мощный и властный. Не понятно, что у него было на уме.

– Ольга, запомни раз и навсегда – я никому тебя не отдам! Слышишь? Ты принадлежишь мне! Мне! А теперь пошли в дом.

Леша протянул руку, и у меня просто не было выбора, как согласиться, невзирая на внутренний протест. А когда мы преодолевали прихожую, Алексей взял в руку шприц с тумбочки, второй свободной, схватил меня, заблокировав руки вдоль тела, и, не глядя на сопротивления, поставил укол нейролептика.

Глава 2

На улице по ту сторону окна было мрачно с утра, и на ясном небе можно было высмотреть пару ярких звезд. Вокруг тихо и спокойно. Деревья, покрытые инеем, застыли бездвижно, и тяжелые, опухшие от слез веки постепенно смыкались.

Душное, едва освещенное место, стены которого выложены кафельной плиткой грязного болотного цвета, испачканы бурыми пятнами высохшей крови. Лампочки над головой вдоль коридора постоянно мигали, то все разом, то попеременно. Слева у стены что-то шевельнулось, я повернулась. Из-под кровяной простыни приподнялось синее тело без головы. Простынь сползла на ноги, обнажив мужской волосатый крупный торс.

Вскрикнув, я проснулась, прикрыв лицо ладонями. Голова кружилась, тело ломило, и казалось в комнате холодно по сравнению с тем душным коридором из сна. Я укуталась в одеяло, но комфортнее и теплее от этого не стало.

А когда в комнату заглянул Леша, у меня уже зуб на зуб не попадал.

– Как ты себя чувствуешь? – насторожился Князев, присев на кровать.

Я поджала губу. Не желаю с ним разговаривать после вчерашнего принудительного укола. Я ему что, пациент?

Князев склонился и прикоснулся ко лбу губами. А я прям напряглась, думала, целоваться собрался.

– Да у тебя жар! Говорил же вчера, что заболеешь.

Я отвела глаза, вновь вспомнив про укол.

– Леонид? – громко позвал Леша.

И спустя некое время в комнату вошел старик добродушного вида, кругленькой формы и низкого роста. Он показался мне знакомым.

– Посиди с Олей, я принесу лекарства.

– Заболела? – испуганно вскрикнул тот, и его глаза заполнились поразительной заботой. – Я сам принесу!

’’Лучше бы ушел, Леша!’’ Огорчилась я, ’’а этот милый старичок остался.’’

– Олечка ты моя хорошая, – были слышны причитания Леонида из коридора. – То одно, то другое…

Он положил таблетки на стол и подал градусник, который я засунула подмышку.

– Может, не стоит мерить температуру? – беспокойно предложил Леонид. – Ну ведь и так ясно, что высокая.

– Как это не стоит? Если температура ниже тридцати восьми и пяти, то организм должен справляться сам, – ответил Алексей.

– Ей мучиться теперь? – беспокоился Леонид.

Градусник запикал, я хотела сама посмотреть температуру, но Алексей его выхватил.

– Жар? – Леонид тревожно посмотрел на Князева.

– Тридцать девять.

– О боже. Может, скорую помощь? – вскрикнул старичок. Он же подал мне таблетку и стакан воды.

– Зачем? – вдохнул Алексей.

– Нужен антибиотик, чтоб быстрее справиться с болезнью!

Алексей встал с кровати и одарил его добродушным взглядом:

– Не беспокойтесь, при вирусах хватит жаропонижающего лекарства. Антибиотиками априори лечат бактерии.

– Я посижу с Олей?

– Желательно бы, а то мне на работу. Контролируйте температуру каждые четыре часа и ниже тридцати восьми и пяти никакого парацетамола!

***

Просторное фойе морга было выложено керамической плиткой «Капри» кофейного цвета, а черного пол. Сумрачный дизайн мертвецкой навивал атмосферу спокойствия вкупе со скорбью. Морг кое-чем идентичен с больницей, но тут витает безнадежность и кончина всего. Секционная комната представляла собой большой широкий зал, пол и стены которой были выложены белой кафельной плиткой. Под потолком был протянут трос, на котором болтались циркулярные пилы. Слева и справа от входа в два ряда стояли металлические столы с кровостоком. На одном из них лежал обезглавленный, уже зашитый труп. Голый, распухший, холодный, покрытый трупными пятнами. И если взгляд от трупа можно было отвести, то от запаха формалина с кровью и отходов жизнедеятельности человека деться было некуда.

– Быстро его вздуло. Я думал, это происходит день на четвертый, – удивился Константин.

– О, Костян! Здорово, – судмедэксперт протянул ладонь в кровавой перчатке, но тут же одумался и снял их, а санитар, занятый уборкой, кивнул.

– Не всегда. Труп не успел промерзнуть полностью, что означает – его нашли незадолго после того, как вывезли на пустырь, – ответил Андрей, а после, посмотрев Беркутову за плечо и спросил с кивком: – Новенький?

– А да, – Костя отступил в сторону. – Это наш следователь Владимир. Знакомьтесь: судмед Андрей и санитар Артур. Теперь и ты часто будешь видеться с ними.

– Я кушать хочу, – простонал судмед. – Мы тебя долго ждали. Да и домой пора.

– Что мешает порезать колбасу прямо на трупе? Будто вам впервой, – хохотнул Костя. – Нож может заменить скальпель.

Сотрудники морга поддержали смехом.

– Нет у нас сегодня колбасы, – вдохнул Артур.

– Ой, ну взяли бы еду из желудка мертвого, – продолжал Костя. – Сами рассказывали…

В горле у Владимира послышалось бульканье.

– Пакет? – испугался Артур. – Это же мы шутим, как всегда!

– Нет… – пытался взять себя в руки побледневший следователь. – Все в порядке.

– Так, ребят, что тут у нас? Кстати… – подошел к столу Костя. – А то, чую, если задержимся еще, придется в самом деле ужинать на трупе. Закажем сюда пиццу, прости, Вов.

– Все то же самое, – ответил Андрей. – Внутренние органы целы и невредимы. Следов насилия нет ни до, ни после. Причина: обильное кровоизлияние в результате отсечения головы скальпелем. В момент процесса человек был под ультракаином, но без седативных препаратов и в сознании. Опять же отпечатки пальцев отсутствуют.

– Нужно и дальше ждать, когда убийца совершит ошибку, ощутив свою превосходность, – поставил малоутешительную точку Беркутов.

Вова посмотрел на Костю:

– У этого душегуба однозначно медицинское образование.

– Согласен. До того, как ты пришел работать к нам, мы проверили медицинские организации. Чисто! Проверили выпускников и студентов, причастных к образованию в области медицины, – пожал плечами Беркутов.

– А если Хирург из соседнего города или пригорода? – предположил Андрей.

– Из соседнего города сразу исключаем. Ехать четыреста километров, чтобы выбросить труп… Такое себе, – отсек, вариант Владимир. – Тем более жмуров он раскидывает в разных частях города, не обуславливается одним районом. Нет, он из местных. Больной ублюдок, ставить жертве обезболивающее средство, причем не самое удачное, и отрезать голову… Наслаждается процессом, кайфует от крови?

В меру новичковости Владимиру были присущи излишние в их профессии эмоции. Костя посмотрел на коллегу:

– Ну отчего он все же кайфует, узнаем, когда поймаем Хирурга.

– Ну явно не от насилия, – возразил Вова.

– Явно, – согласился Костя. – Что у нас со временем смерти?

Андрей заглянул в папку:

– Ваши приехали на место в семь вечера, а смерть наступила в среднем за двенадцать часов. Труп пролежал четыре часа в поле.

Костя задумался, ничего не произнес, а после посмотрел на коллегу:

– Вов необходимо снова опросить бригаду скорой помощи, которая обнаружила труп в дообеденное время, а мы отчаливаем.

– Костян, а ты у своего друга из психушки наводил справки о пациентах, – окликнул Андрей. – Мало ли какие психи освободились.

– Только не туда… – вдохнул Костя и кажется, сказал это вслух, Отчего все на него уставились.

– Что, опять Ольгу поделить не можете? – попытался развеять обстановку Андрей.

– Ольга в прошлом, – отрезал Костя и спешно направился к выходу из секционной комнаты. – Пришлите результаты анализов. Хорошо?

– Анализы пришли еще не все, хотя тут и без них все понятно. Голову он отрезал левой рукой, укол ставил правой, – добавил Андрей.

Но Костю теперь ни чем нельзя было отвлечь. Кивнув на прощание, за коллегой поспешил Владимир.

***

К вечеру, когда в гости пришла Аня, сестра Алексея, я уже выспалась, и мне стало гораздо легче.

Раскрасневшаяся с холоду молодая худенькая девица, не снимая с шеи шарф, присела на кровать:

– Ну как ты, подруга?

– Леонид, вы не могли бы оставить нас? – вежливо попросила я.

– Да, конечно, – встал старичок с кресла. – Ольга, смеряйте температуру, через пятнадцать минут?

– Хорошо.

– Ты что, заболела? – спросила Аня, закрывая за ним дверь.

Я оказалась безрассудно рада ее приходу, отчего улыбка не сходила с моего лица. Я вспомнила Аню, которая являлась моей любимой подругой, отчего внутренне ощущение восполнилось, а ранее мне казалось, я располовинена, от ее присутствия рядом было спокойнее в сотни тысяч раз.

Аня залегла на кровать.

– Кто этот Леонид? – к сожалению, не могла вспомнить я старичка, хотя в душе к нему были самые теплые чувства.

– Ваш управляющий, ты его не помнишь, да?

Я отрицательно покачала головой и добавила:

– Помню тебя, но не Лешу, точнее наших отношений… Хотя ты мне ближе, чем твой брат, – я не знала, как объяснить свои мысли. – Хотя я помню, что ты его сестра.

– Ну хоть что-то.

– Ань, мне так стыдно… – я коснулась ладонями раскрасневшихся щек.

– Из-за вчерашнего? – Аня вдруг рассмеялась. – А классно ты его кралю вчера обозвала. Она выскочка, которая считает нас челядью, типа мы из грязи в князи… У нее высокая самооценка, так ей и надо!

– Ужас!

Мне показалось я покраснела, ощутив жар в области щек, смутившись еще сильнее, и всепоглощающее чувство предательски заскреблось в горле.

– Ой брось. Все знают о твоем состоянии, и никто даже не будет заморачиваться.

– Ты извини, Леша твой брат, но Костя ближе. Не знаю почему!

Аня перевалилась на живот и приподнялась на локтях:

– Во-первых, ненавижу своего брата!

Я от неожиданности расширила глаза.

– А во-вторых, расскажу еще раз: мы с тобой познакомились в институте, потом я познакомила тебя со своим братом, который резвенько прибрал тебя к рукам. Я только одного не могу понять – почему ты ушла к Леше, если у вас с Костей была большая любовь.

– Ничего не помню, – осталась шокирована я.

– Позже Костя женился, у них родился сын, но жена от него ушла, оставив Мишу. А вы после их развода стали любовниками. Даа, я все знаю!

– Миша! – вспомнила я еще раз ребенка любимого человека.

– Скажу больше – о ваших отношениях знал даже Леша, но не от меня. Я твоя лучшая подруга, и я обязана была знать о тебе и Косте.

– Кошмар какой-то, – я медленно поднялась с постели и, ссутулившись, подошла к окну.

– Ты чего свалилась-то?

– Да фигня, – здоровье волновало меня меньше всего в этот миг. – Какой у меня диагноз?

– Смеряй температуру, а то Леонид поднимет на уши весь дом. Он тебя любит как дочку, так что пощади старика.

Я присела на кровать и засунула подмышку градусник, ощущая в этот момент неприятный ломящий жар по всему телу.

– А про твой диагноз не знаю, Леша не рассказывает, хоть иголки ему под ногти суй.

– Я вчера хотела уйти, но не смогла тупо открыть калитку, выбежала в одном платье, наверное, поэтому и простыла.

– И правильно, что хотела уйти, давно пора. Бросай его и живи у меня, я помогу на первых парах. У тебя уже была попытка, но ты попала в аварию. А после нее и случаются приступы.

– В аварию? Что за авария?

– Ты ехала на такси, и водитель слетел с трассы. Водитель, к сожалению, умер, ты же слава богу, осталась жива.

– Мне нужен развод! Имущество делить я не собираюсь.

Градусник запикал.

– Вы не в официальном браке.

Я невольно улыбнулась, уже строя планы в голове, как покинуть чуждый дом с мужчиной, которого не воспринимала своим близким. Эта новость вознесла меня больше, чем цифры на градуснике.

– Что там?

– Все нормально. Подай, пожалуйста, парацетамол?

Я выпила таблетку.

– Уф, жарко. Не против, если я разденусь до нижнего белья?

– Я тебя и более голой видела.

Я сняла пижаму, заметив заостренный взор подруги на моем животе, наклонилась и опешила – от моего пупка к самым трусикам виднелся горизонтальный рубец.

– У меня что, есть ребенок? – ошарашено спросила я.

– Понятия не имею… – в аналогичном состоянии ответила она.

***

Алексей стоял в душном, чуть освещенном коридоре, пропитанным запахом хлорки, из-за чего в гортани возникало навязчивое першение и хотелось постоянно кашлять. Стенки тусклого подвального помещения выложены маленькой плиткой болотного цвета. Над головой висели большие трубы отопления, удаляющиеся за Лешиной спиной по коридору к другим корпусам.

…В той комнате на старых операционных столах лежали два обнаженных человека мужского пола, один обезглавленный, второй еще живой, который в эту же минуту очнулся, увидев перед собой отсеченную голову. Живой хотел закричать, вскочить, но не мог пошевелиться и голос отсутствовал.

Пальцы руки в стерильных перчатках остановились на шее живого. Парень громко задышал и ему даже удалось пару раз дернуться. А скальпель, что держали левой рукой, в эти минуты начал свою работу.

В носоглотку плеснуло что-то плотное, горячее и количество этой жидкости, а то есть крови, увеличивалось, выплескиваясь через нос и рот жертвы которая пыталась сопротивляться, инстинктивно в агонии дергаясь на столе, но силы уже покидали, и вскоре отрезанная голова осталась с неподвижными эмоциями лежать отдельно от тела…

Алексей дернулся, вытер со лба пот и развернулся увидев позади себя медсестру Машу.

– Алексей Максимович, к тебе пришли.

– Машенька, – подошел врач, коснувшись ладонью ее округлившегося животика. – Береги себя!

И они обнялись.