Алиса Спарроу
Красная лисица
Широкая, слишком коренастая, его фигура компенсировалась изяществом костюма. Но, ни великолепная черная с серебром куртка, ни брюки английского сукна, ни ботфорты оленьей кожи не смягчали общего впечатления. Не могли смягчить тяжелого, изучающего, разбирающего тебя на части, взгляда его черных волчьих глаз. От него как будто веяло холодом, мхом, запахом леса, а еще тем самым сандалом, манящим запахом, который отпечатался на моём подсознании.
– Вы и есть этот господин? – почему-то спросила я. Вот и всё. Ни возмущения понятием «рабыня» в наш просвещенный век, ни «какого, собственно, чёрта я здесь делаю». Только вопрос.
Но вервольф рассмеялся, хрипло и невесело.
– Да уж, мисс, ты умеешь смотреть в суть вещей. Скажем так. Я твой хозяин. Мои люди забрали тебя для меня, и теперь ты моя собственность. Это все, что тебе пока надо знать. И я не разбойник с большой дороги – у них нет чести – но официальные власти я не уважаю. И, может, иногда мои доходы…хм…не совсем легальны, – зачем-то добавил он, хотя я не спрашивала, – но, сдаётся, ты гораздо ценнее серебряных соверенов и фамильных безделушек. Посмотрим.
– Что? – я была озадачена, – как это?
Собственность… Какая глупость. Мы что правда в Средних веках? Я хотела было возразить, но тут услышала удар хлыста во дворе, и благоразумие взяло верх, я промолчала.
– Правила жизни в моём замке тебе объяснят. А завтра для начала ты будешь прислуживать мне и моим гостям за ужином.
Я возразила-таки, что я не умею и не хочу этого делать – я не лакей и не прислуга. На что он снова рассмеялся и сказал, что в таком случае сделает так, что и умения от меня не понадобятся. По-хозяйски оценивающе прошёлся рукой по моим плечам, спине и бёдрам, как по полировке своей мебели красного дерева и, не сказав больше ни слова, оставил меня ошарашено смотреть ему в след.
Шокированная, я опустилась на кровать. Звуки хлыста и женские крики больше не звучали со двора, однако смятение моё не уменьшалось. Вот так вот привести леди непонятно куда, вместо объяснения кинуть ей пару нелепых слов и исчезнуть. Разве это достойно мужчины? Хотя, может быть, у вервольфов своё понятие о достоинстве и чести.
Мысли мои путались. Этот странный господин, пахнущий сандалом и моим страхом, он обращался со мной, как с вещью. Но, по крайней мере, он прямо об этом говорит. Разве все не поступают так же со всеми, но скрывают это за благочестивыми речами и манерами? В дверь постучались, возвращая меня в реальность, к которой я привыкла, где существуют банальные приличия и лживая вежливость.
В комнату вошла прелестная черноволосая девушка. По сравнению со мной она была даже слишком одета, как королева на приёме. На ней было длинное свободное платье-туника бордового цвета, на тонкой шее – ожерелье наподобие моего, но из кроваво-алых камней, мерцающих теплым светом. Девушка была босая. Она со мной заговорила.
Ей-де отдали приказ подготовить меня к жизни в замке, рассказать о моих обязанностях и правах. Девушку звали Айла и она поведала мне о порядках и жизни в замке. Например, о том властью здесь обладает единственный господин, которого я видела и с которым имела честь беседовать. Что рабыня, такая как я, обязана делать, а что нельзя делать никогда. Например, располагать своим временем, одеждой и предпочтениями в постели (я густо покраснела). Рабыня молчит, пока ее не спросят, и не поднимает глаз, пока ей не позволят.
Я слушала эту красивую женщину, держащуюся с таким достоинством, и не могла соотнести слово «рабыня» ни к ней, ни к себе. Я всмотрелась в ее прелестное лицо и заметила много странностей. Так и есть, Айла, несомненно была полукровной фейри. На это указывали ее острые скулы, снежная кожа и прекрасные огромные глаза абсолютно разного цвета – один медно-желтого, второй изумрудно-зелёного.
В принципе, вступать в личные связи с представителями других рас официально запрещено, но человек слаб и среди нас много полукровок. Кто же откажется от ночи, а может быть, и романа с фейри? Говорят, что эта раса может вводить в состояние гипноза взглядом. Её величество даже вербует их на разведывательную службу. А если без тайных догадок – они действительно очень красивы. Хотя у меня в детстве возникало много вопросов по поводу полукровных существ. Например, зачем самим фейри вступать в связь с «некрасивыми» по их мнению расами? Ради власти, влияния, денег? Или как же тогда получаются полукровки дварфов? Гувернантка в детстве пребольно ударяла меня розгами по рукам и шее за такие «неприличные» вопросы.
Моя собеседница продолжала рассказ своим мягким певучим голосом с лёгким акцентом жительницы колоний Адж-Аффара. Кроме рабынь в доме живут слуги, которые делают жизнь рабынь сносной и даже приятной (тут я с сомнением посмотрела на рассказчицу). А так же есть и надсмотрщики, полностью подчиняющиеся хозяину замка. В замке постоянно живёт множество его гостей, разделяющих его интересы. Господин, оказывается, очень светский человек (или не человек – я усмехнулась). Гостям позволено многое. А вот надсмотрщики без указания господина не вольны в своих действиях, иначе их «уволят». Уволенных из этого замка впоследствии никто больше не видел.
– Вот уж, что точно – жизнь здесь не покажется тебе скучной, – фейри улыбнулась, взглянув на мое испуганное лицо, – жизнь здесь откроет тебе свои новые грани, далёкие от обычного. Я не жалею, что я здесь…если бы мне было дозволено выбирать, – она вдруг осеклась и погрустнела, – два года я и не думаю о возможности выбирать… Два года в ином мире.
Она вновь ободряюще улыбнулась.
– Мне было приказано рассказать тебе о правилах и помочь тебе освоиться. Очень важно – слышишь – убрать твою лишнюю боязливость. Ты должна обладать знанием и достоинством.
– Мне кажется, мне есть чего бояться, – я осторожно возразила фейри, – например, я не так красива как ты и не умею…– Я осеклась. Моя собеседница вопросительно и насмешливо посмотрела на меня.
– Айла, хочу тебя спросить. Это правда, что фейри умеют гипнотизировать взглядом и заставлять людей делать то, им что нужно?
Фейри тонко и прелестно рассмеялась.
– Что ты! Мы никого не заставляем. Поверь мне, люди и нелюди порой сами хотят сделать для нас то, что нам будет приятно или полезно. Гипноз, как тебе сказать…это не на физическом уровне. Это не волшебство какое-то, которое мы излучаем. Просто мы умеем…– никому не говори, – она притворно зашептала, – манипулировать.
– Что же ты тогда сюда попала и не выкрутилась из такого переплёта? – прямо спросила её я.
– Господином не получится манипулировать, – просто и без обиняков ответила она, – это не в моих силах. Потом я совсем не уверена, что то что ждёт меня за пределами этого замка меня обрадует. Пока пусть всё останется как есть…А дальше…Жизнь течёт – всё меняется…– пространно взмахнула своей изящной ручкой фейри. Я поняла, что она что-то недоговаривает.
Фейри слывут изворотливым народом, всегда приспосабливающимся к жизни и тому, что она им предлагает. А ещё скрытным и хитрым. И я в целом удивилась уже факту, что Айла разоткровенничалась со мной. Может я ей просто понравилась, а может в этом какой-то расчёт. Жизнь течёт – всё меняется… Увидим.
Глава 2. Delirium Tremens.
Голодная и измученная, заснула я лишь под утро. Мне снилась прекрасная фейри с глазами волка. Снилось, что она гипнотизирует меня взглядом своих странных глаз , целует в губы, зовёт куда-то…
Утром меня посетили молчаливые служанки. Они были скромно одеты, лица у них были простые и отстранённые. Горничные забрали корсет, который я еле расшнуровала перед сном, помогли мне принять ванну – небольшая комната со вполне современными удобствами граничила с моей – помогли причесаться. Потом меня одели, несмотря на мои вопросы и протесты. Хотя одеждой это можно было назвать с трудом. Я облачилась в странный костюм из кожаных ремней хорошей выделки и медных заклёпок, соединяющих ремни. Грудь оставалась обнаженной. Кожа хотя и была мягкая, заклепки впивались в тело и не давали сутулиться и расслабляться. Застегивался костюм предположительно на пояснице. Без зеркала я пока не видела. Я очень надеялась, что при желании можно было расстегнуться и хотя бы справить нужду. Чувствовала я себя неловко и стеснённо.
Мне принесли и поднос с едой – холодной олениной и фруктами. Вино в египетском кувшине было нещадно разбавлено водой. Кто- то явно хотел, чтобы я оставалась в трезвом уме и памяти.
Трапезу мою вновь прервали уже знакомые звуки хлыста и чьей то боли. Неужели так и будет каждый день? Я следующая? Нет уж. Пора убираться отсюда. Я выглянула в окно. Все та же картина. Белокурые волосы очередной рабыни прилипли к мокрой от пота спине. Я стояла у окна и думала, что никто не замечает моего присутствия. Однако палач вдруг перестал наносить удары и, медленно развернувшись, поднял голову. Он посмотрел прямо мне в глаза. Как говорят некоторые чувствительные барышни, заглянул прямо в душу. Его лицо было неожиданно открытым и безмятежным. От этого шокирующего контраста его простого, спокойного, молодого лица и хлыста в руках, только что рассекавшего кожу блондинки у столба, мне стало еще больше не по себе. Я отпрянула от окна.
Видимо, меня неспроста поместили в эту комнату с видом на двор наказаний. Рабыня должна знать, что ее ждет, если ослушается? Я как раз и планировала это сделать. Я собиралась бежать.
Мысли мои метались, часы на туалетном столике мерно отбивали такт. Когда время клонилось к пяти вечера, времени вечернего чаепития, за мной пришли. Двое надсмотрщиков. Неизменно в черном.
– Хозяин велел приготовить вас к ужину, мисс.
– Как вежливо, – съязвила я, раздражение мое просилось на волю, как и я сама – почему бы вам не звать меня рабыней, как зовет меня вервольф?
– Ответ очевиден, – улыбнулся младший из надсмотрщиков, – потому что ваш хозяин только он. А мы уважаем его собственность.
Старший посмотрел на «коллегу» неодобрительно, мол много говоришь, и молодой повторил:
– Хозяин велел приготовить вас к ужину. Поднимитесь, пожалуйста.
– Хорошо, что хотя бы не на ужин, – съязвила я, но подчинилась.
– Я на правах старшего дам вам совет, мисс, – заговорил пожилой надсмотрщик, – у рабыни, а вы и есть рабыня, хотите вы этого или нет, не должно быть характера. Иначе его снимают. С кожей.
Он не угрожал мне, этот умудрё́нный жизнью человек. Он, возможно, действительно хотел мне лучшего. И не лгал. Аллегория это была или нет, выяснять на своей шкуре что-то не хотелось. Мне жестом предложили покинуть комнату и сопроводили меня по бесконечным коридорам и лестницам замка в основной зал.
Наверное, во времена короля Ричарда, он был тронным. Огромные окна, украшенные витражами, освещали зал. По стенам висели и газовые фонари, ибо надежды на тусклый дневной свет северного графства не было. Мне было приятно и одновременно захватывающе после моей крошечной темницы оказаться в таком огромном, полном воздуха и света зале.
Особенно меня поразили огромные часы над не менее высокой и массивной мраморной каминной полкой. В диаметре они были больше моего роста – футов шесть. А в самом камине можно было легко зажарить целого кабана. Камин не горел, а с боку я увидела массивную витую металлическую лестницу. «Наверное, чтобы подводить часы», – подумала я. На каминной полке свободно могли уместиться четверо мужчин.
Меня всегда успокаивал ход часов. В неотступности, неизбежности течения времени есть мудрость и стабильность. Какие бы безумные вещи не происходили, время по- прежнему отбивает свой ритм, а значит, мир вертится, и есть хоть какое то подобие порядка. Наверное, мои мысли были пророческими.
Один из мужчин достал из сумки на поясе чуть меньше дюжины коротких широких ремешков и поднялся по лестнице на каминную полку. Она с легкостью держала его. Второй вежливо предложил мне подняться и тоже направился за мной. Недоумевая, я подчинилась. «Они хотят, чтобы я часы с ними подвела? Сумасшествие. Delirium tremens».
Я стояла спиной к огромному механическому сердцу часов, к циферблату, мерно отбивающему стрелками ритм. Я кожей чувствовала удары стрелок. Я старалась не смотреть вниз, испарина покрыла мой лоб. Я даже боялась задать вопрос, что со мной собираются делать. Скинуть вниз? Как рабыню, задающую слишком много вопросов.