Алиса Левопетровская
Просто люби себя. 12 шагов к устойчивой самооценке
Сутками я прокручивала мысли о своей гордости, о том, что какие-то ублюдки взяли меня силой, без моего желания и согласия, словно вещь. А потом вдруг подумала: так ли сильно это отличается от секса по желанию? Миллиарды людей занимаются тем, что хватают друг друга за волосы, бьют по заднице, просят, чтобы их называли грязными словами.
Неужели моя злость возникла лишь из-за того, что я не дала согласие? Да, это насилие, но почему мы восстаем против него тогда, когда оно направлено против нас лично? А ведь оно повсюду! Мы живем среди насилия и сами его участники каждый день. Убиваем животных, уничтожаем природу, соревнуемся за деньги, спорим, грубим, унижаем, а потом удивляемся, когда насилие происходит над нами. Чему удивляться?
Люди – создатели насилия. Даже самый просветленный монах в горах убивает десяток прекрасных букашек по дороге за травами для чая, что уж говорить о людях, живущих полной жизнью.
Я не утверждаю, что есть мясо и ругаться плохо, ведь я сама такая. Я говорю: если добиваться своих целей, используя насилие, считается нормальным, то не стоит удивляться, что люди поступают так, как их научили.
Это была первая мысль, которая помогла мне почувствовать себя лучше. Я приняла насилие: так устроен наш мир, и делать трагедию из произошедшего со мной, когда тысячи людей, например, ежедневно умирают от голода или болезней, мне больше не хотелось. Я осталась жива и здорова. Кто я такая, чтобы обижаться на жизнь?
Вот еще: людям с красивой внешностью и вовсе не нужно переживать, согласится партнер на секс или нет. Они уверены: согласие дано по умолчанию. Не отрицайте, потому что это правда! Красавчики и красотки просто берут, что им нужно.
Но как быть людям, которые не могут получить согласие даже путем многочисленных ухаживаний? “Сердцу не прикажешь, извини”.
Нет, я не защищаю людей, изнасиловавших меня, но я решила пересмотреть свое отношение и к моему изнасилованию, и к сексу вообще. И когда я это сделала, ненависть стала жалостью, а затем и вовсе исчезла.
Не бывает однозначно плохих людей, как не бывает однозначно хороших. Мы просто люди. Никто из нас не вправе судить других, не пройдя их жизненный путь.
Вот я и судить не стала. Я не могу изменить правила и принципы нашего общества, которые вырабатывались столетиями. Зато могу помочь тем, кому затруднительно ощутить самое естественное и прекрасное удовольствие – секс.
Это была вторая мысль, которая направила мои негативные на тот момент мысли о своем “испачканном” теле в русло очищения. Я подумала, что это всего лишь тело: мясо, кости, сосуды, – но, если я буду делать из этого трагедию, пострадает моя психика. Нет уж, отныне я спокойна.
Чем более здоровым будет мое сознание, тем быстрее восстановится тело и полнее будет моя жизнь. Вот что я сделала, мам: я выбрала жить. Неужели это плохо?
Но думать о сексуальной помощи инвалидам – одно, а перейти к действиям – совсем другое. Это сложно. В общем, я стала сниматься в порнофильмах.
Когда ты начинаешь относиться к своему телу без предрассудков, исчезают мысли типа “порно обесчестит меня”, “приличная девушка не должна этого делать” и тому подобные. Нет, я не говорю, что этим нужно заниматься. Я говорю:
“Если девушка снимается в порнографических фильмах, она не проститутка. Она порноактриса и такой же человек, как и все”.
После всех раздумий я ушла с работы. Сказала вам, что буду ходить на курсы фотографии, а ходила на съемки порнофильмов в студию. И деньги, которые я у вас занимала, нужны были не для оплаты курсов. Я покупала одежду, потому что студии не всегда предоставляют ее, тем более новеньким.
Я снималась в порно более двух лет и не считала свое занятие чем-то зазорным: каждому свое. Но порнокарьера не была моей целью.
Я хорошо помню тот день: была классная погода, светило солнце, я шла на съемки, но остановилась перед самым входом в здание, увидев сквер напротив. Я направилась в сквер, села на скамейку. Болтала ножками и улыбалась, щурясь от солнца. Вдруг заметила мужчину, который сидел на скамейке неподалеку.
Мужчина был в темных очках, в руках держал бело-красную тросточку и тоже улыбался. Я крикнула ему: “Снимайте очки! Когда еще такое увидите!” Он молча улыбался. Прошло минут пять, а потом мужчина встал и пошел, ощупывая тростью дорожку. Тут я поняла, что мужчина слепой и, возможно, никогда не видел солнца, травы, животных и других людей.
У меня потекли слезы от стыда и жалости к нему. “Боже, как ему одиноко!” – думала я, вытирая потекшую тушь. Из здания вышел ассистент режиссера и крикнул мне: “Ты что там? Давай скорее!”
Я смотрела то в сторону ассистента, то в сторону слепого мужчины, медленно шедшего по тротуару, стуча тростью. Вдруг я ощутила, что мне не хочется заходить в это здание, не хочется участвовать съемке.
Я сорвалась с места и побежала за слепым мужчиной, чтобы извиниться. Ассистент что-то кричал вслед, но я не слышала его слов. Когда я почти догнала мужчину, мне не хватило духу сказать что-либо. Я просто пошла за ним, думая, как извиниться и что ответить, если он тоже что-то скажет. Так, под стук его тросточки, мы шли довольно долго, пока мужчина не свернул в арку. “Здесь он живет”, – догадалась я.
Когда он дошел до двери парадной, я поняла, что если сейчас ничего не скажу, то не скажу уже никогда. “Извините меня!” – крикнула я. Мужчина повернулся ко мне, будто знал, что я там была, и улыбнулся, а затем стал открывать дверь. Я подумала, что сказала слишком мало и продолжила: “Я не знала, что вы слепой. Простите меня, пожалуйста”. Он, не повернувшись, ответил: “Никто не знает, что я слепой. Об этом знаю только я”. Меня словно парализовало, потому что я думала так же: “Никто не знает, что меня изнасиловали. Об этом знаю только я”.
Меня бросило в пот, голова закружилась, сердце сильно забилось – казалось, оно сейчас сломает мне ребра.
“Я тоже чувствую себя инвалидом? – подумала я. – Почему меня к нему тянет?”
Я сорвалась с места и побежала за ним вверх по лестнице. Не помню, какой был этаж, но я успела просунуть руку в проем двери, когда он уже закрывал ее.
И это случилось: мы переспали. Потом он рассказал, что есть инвалидности более тяжелые, чем слепота, рассказал, как инвалиды покупают продукты, обустраивают свой быт, развлекаются. И как страдают. Кому-то повезет встретить свою вторую половинку, но таких мало. Те, кому позволяют финансы, заказывают девушек по вызову, но это тоже редкость, ведь инвалиды – не самый обеспеченный слой населения.
Он рассказал мне о парне, жившем по соседству… Я хорошо помню, что мне понравился аромат в его ванной: там стояла баночка эфирного масла цветков сакуры, которую приносила сиделка. Так появилась традиция: к моему приходу люди “распускают сакуру”.
После работы в порно у меня были сбережения, поэтому деньги мне были не нужны. Я приходила к своим друзьям – да, я считаю их друзьями! – и не всегда мы занимались сексом. Часто мы просто разговаривали, пили чай и ложились спать. Я не стала для них нянькой или сиделкой – я закрывала их потребность ощущать себя любимыми и нужными. И занимаюсь этим до сих пор.
Информация обо мне передавалась по сарафанному радио, и однажды она дошла до тебя. Мне даже интересно, как это произошло. Возможно, к тебе подошли и сказали что-то вроде: “Вы знаете, что ваша дочь занимается проституцией с инвалидами? […] У нее даже псевдоним есть!” Я ничего не смогла объяснить тебе, потому что наш телефонный разговор состоял лишь из твоих криков, слез и оскорблений. К ним присоединились угрозы со стороны знакомых: “Ты позор нашего города! Мы закроем тебя в подвале! Как ты можешь так поступать с мамой? […]” – и прочее.
Думаю, придет время, и я остановлюсь. Но произойдет это не потому, что мне надоест, а потому, что встречу кого-то, с кем захочу проводить все свое время. А сейчас мне нравится помогать людям, и я не вижу ни одной причины, почему мое занятие должно задевать мою гордость и чувство собственного достоинства.
Что такое “моральные ценности”, если они запрещают делиться своими сексуальными возможностями с теми, кому такая близость недоступна из-за физических ограничений?
Это мой выбор.
Я забыла о существовании морали. Люди не совершают преступлений не потому, что им запрещает мораль – они не делают этого, потому что не хотят проблем. Мир устроен не так, как пишут в детских книжках.
Мне не хотелось возвращаться в мир очаровательных сказок, потому что они лгут. Я не пессимистка (ты ошибаешься, если так думаешь), и мой мир не мрачен. Просто я поняла, насколько тяжелыми бывают судьбы людей, и было бы ошибкой осуждать или игнорировать их за жизненный опыт, которого они не просили.
В твоих словах, мам, я слышала оскорбление достоинства человека с инвалидностью. Почему секс с инвалидом вызывает осуждение, если он происходит из благих намерений? Не по принуждению, не за деньги.
Мне не противно заниматься сексом с пожилым мужчиной в инвалидной коляске.
Я не беру за это деньги, а получаю удовольствие от того, что приношу пользу и делаю добро.
Как это происходит, для меня неважно, по крайней мере, сейчас. Мне не восемь лет, я взрослая и могу решать сама, как распоряжаться своей жизнью.
Больше половины моих друзей-инвалидов плачут после оргазма и благодарят меня так, словно я подарила им вторую жизнь.
Я управляю своим телом – мой ум управляет мной. А я нахожусь между умом и телом. Я – отношение, я – реакция. Задача моральных ценностей состоит в том, чтобы изменить мое отношение к чему-либо, а значит, изменить меня. Но только мне решать, когда и как меняться. Я адаптируюсь. Такова моя жизнь, хочешь ты, мам, или нет.
Я не могу довериться системе ценностей, которая хаотично складывается веками в обществе людей, живущих словно с закрытыми глазами. Когда я жила в мире, как я думала, добра и справедливости, эта мораль была кстати. Но как только я столкнулась с реальностью, то поняла, что система моральных ценностей синтетична.
Мораль нужна, чтобы подчинять себе волю других людей, а моя воля подвластна только мне самой. Я бездомная кошка, дарящая ласку и любовь тем, кто ею обделен.
В этом я нашла себя.
Ты всегда меня ругала, что я веду себя вызывающе, смеюсь громко, крашусь и одеваюсь ярко. Но знаешь что? Я, твоя дочь, вот такая. И вместо того, чтобы сдерживать мою энергию, возможно, следовало бы направить ее в нужное русло. Не думала об этом, мам? Ругаешь меня за глупость, а изменять папе было мудрым поступком? Давай пройдемся по тебе, как ты проходилась по мне. Или думаешь, у меня нет на это права?
