Алина Альберт
Укрывшись мечтой
В память моему любимому и единственному дедушке Виктору.
Я тебя никогда не забуду…
От автора
Рано или поздно, каждая маленькая девочка начинает сталкиваться с трудностями, которые кажутся ей абсолютно непреодолимыми.
Такой девочкой была моя мама, моя бабушка и я ничем не отличалась от них. Единственным отличием были лишь сами трудности и выбор, который мы сделали в той или иной ситуации. Такой девочкой была и ты, раз держишь эту книгу в руках.
Эта книга посвящается каждой девушке, женщине, бабушке. Каждой, кто хоть раз переживал трудности в жизни, каждой кто стоял перед выбором и каждой, кто не знал, куда двигаться дальше.
Я уверена, что у тебя все получится.
Часть 1
1
Я под водой. Мои волосы и платье из шифона подхватывает течение реки. Вода мягкая и холодная, несмотря на то, что на улице стоит невыносимая жара.
Погружаясь с каждой секундой все глубже, я думаю, что меня не расстраивает происходящее, возможно еще пару дней и сама бы решилась сброситься с деревянных мостков на откосе, но сейчас я не делала этого.
2
Мне пятнадцать. С детства я провожу каждое лето за городом. У нас небольшой домик, до того как маме он перестал нравиться, он был в два раза больше и вызывал у меня мурашки.
Этот дом мама купила в подарок мне на десятилетие, хотя, казалось бы, может ли быть дачный дом подарком в таком возрасте? До этого в доме жила сумасшедшая старуха, которая гнала самогон и продавала его. Для удобства в двери даже было вырезано окошечко, наподобие прилавка. Забавно, но даже после ее смерти и продажи участка, постоянные клиенты продолжали навещать нас по ночам.
По всей видимости, мать боялась дома не меньше чем я, поэтому приняла решение разобрать большую часть и оставить лишь одну комнату и крыльцо.
Вокруг был просторный участок, усаженный деревьями, кустарниками и цветами. А в палисаднике стояла скамья, на сиденье которой склонял свои ветви терновник.
Сама деревня находилась в заповедной зоне, поэтому было неудивительно за завтраком увидеть какую-нибудь зверушку.
Так в один из дней под дощатым настилом импровизированного крыльца я увидела семью ежей. Двое были покрупнее: Мама и папа, – подумала я. А еще трое ежей были такими крохотными, что больше походили на мышей.
Их иголки были совсем не такими, какими мы привыкли их видеть. Словно маленькие редкие серые волоски они покрывали их тело лишь частично, глазки были плотно зажмурены, а носики большими и розовыми.
Мама ежиха схватила своими маленькими зубками ежонка и понесла в более укромное место.
Огромный папа еж встав на защиту своего потомства отважно фыркал и так и норовил воткнуть в мои маленькие пальцы свои острые колючки.
Сбоку и спереди дом окружали соседские участки. Я быстро обзавелась новыми знакомыми. Моих сверстников в деревне было много, но особенно дружила я с четырьмя.
С кем-то меня познакомила мама, кто-то из ребят первым зашел познакомиться. Все были рады обзавестись новыми друзьями. Так у меня появилась своя летняя компания, которая заменила мне моего воображаемого друга, с которым я была неразлучна все время, что себя помню.
3
Мы казались типичной пятеркой из подростковой комедии. Смешная и чудаковатая Даша, серьезный будто профессор Богдан, «шестерка» Георгий, а еще – в лучших традициях жанра – красавчик Тарас. Я была из тех, кого обычно редко замечали, а спокойствие было тогда моим вторым именем. Каждый из нас был особенным и вносил в компанию что-то свое.
Большинство приезжали сюда только на выходные, но я и моя новая подружка Даша жили здесь все лето. Интернета и какой – либо другой цивилизации ближе, чем за семь километров от этого места не было, поэтому от скуки мы спасались книгами, а в выходные гуляли днями напролет.
Иногда мне удавалось выбраться в ближайший рабочий поселок с матерью, тогда я забегала в библиотеку, где невыносимо вкусно пахло книжными страницами. Я набирала столько книг, сколько могла нести весь обратный путь и зачитывалась ими по вечерам или в жаркий день.
Бывало, что нас приглашали в гости и искупаться в реке, но это случалось крайне редко, в основном мать целый день проводила на усадах[1] или в огороде. Работы было много, участок весь порос огромными кустами полыни и хреном, поэтому землю приходилось облагораживать, прикладывая множество усилий.
То и дело маму можно было увидеть стоящей спиной к солнцу, выкорчёвывающей огромные корни растений. Она расчищала кусочек за кусочком и осуществляла свои задумки.
Так, например, к нам частенько заходили соседи любоваться каменной дорожкой рядом с домом. Мама сама ее сделала из кирпича, который откапывала в земле. По всей видимости, раньше на участке строений было больше, а со временем они были разрушены и погребены под толстым слоем земли.
В пятницу вечером деревня преображалась, все пятьдесят восемь домов от самых маленьких до самых крупных наполнялись людьми, веселым звоном тарелок на верандах, запахом шашлыка и бани.
После вкусного ужина мы нашей «великолепной пятеркой» отправлялись слоняться по улице. У нас было собственное пристанище, мальчишки сами его обустроили. Пристанище это старый заброшенный магазин, обгоревший после пожара и так и не восстановленный. С этим местом связано много моих детских воспоминаний.
4
– Пацаны, курить будет кто? Я плачу.
– Я в этот раз не буду, мать что-то подозревает, руки нюхать стала после того случая с пачкой сигарет.
– Я в теме. Заказывай.
Тарас набрал знакомый номер.
– Две пачки… Да, как обычно… Оплачу, деньги есть.
Через двадцать минут у клуба стояла вишневая «пятерка». Таксист молча сунут в руки Тарасу две красно – белые пачки «Мальборо», тот в свою очередь, с важным видом, сунул ему свернутую вдвое купюру.
– Спасибо, – кинул таксист, похлопав его по плечу.
Тарас был самый крутой в нашей компании. Все мальчишки хотели быть как он, а девчонки тяжело вдыхали при виде него. Какой девочке не понравился бы хулиган, да еще и такого роста. Тарас, несмотря на свои пристрастия к сигаретам, которые, казалось, он курил только для имиджа, был очень спортивным парнем. Он всерьез занимался академической греблей и планировал на следующий год перейти учиться в школу олимпийского резерва. Мы думали, что он сможет стать выдающимся спортсменом.
На чердаке магазина мальчики закурили, и мы сели играть в карты. В малюсенькое слуховое окно виднелся вечер.
Красноватый закат с его крупными перьевыми облаками плавно плыл по небу, а молодые листочки деревьев на его фоне завораживающе колыхались ветром. То и дело нежный ветерок задувал и в наше пристанище, поправляя мои волосы назад.
Последние дни на улице стояла жара, этот год был самым жарким в истории. Кругом горели торфяники, и от смога можно было спастись только за городом.
– Играем на желание? – сказал Георгий.
– Погнали! – прикрикнул Тарас.
– С вами можно? – спросили мы с Дашей, садясь за стол к мальчикам.
– Я же сказал, погнали, – грубо ответил Тарас. – Я раздаю.
Первым сбросил карты Георгий, сразу следом за ним Даша. Я играть практически не умела, но и сидеть в сторонке мне не хотелось. Нарочно подыграв мне, Богдан закончил игру.
Он был мальчиком добрым и чутким, рос он в православной семье и, хотя сам в Бога не верил, воспитание у него сильно отличалось от нашего.
Каждую субботу Богдан с бабушкой и мамой, которая к слову воспитывала его одна, ходили в церковь. Это никогда не обсуждалось в его семье, и было вполне себе обыденным процессом, как будто ежедневная чистка зубов или ужин.
В этом доме нельзя было услышать ни то, что матерного слова, но и оскорбления в чей-либо адрес. В моих глазах они выглядели особенно «чистыми» людьми.
Богдана всегда учили помогать старшим и тем, кому это действительно нужно. Бабушка и сама была отличным примером, закончив дела у себя дома она непременно спрашивала соседку не нужно ли ей чем-то помочь.
Порой, мне казалось, что Богдан засматривается на меня или проявляет ко мне какую-то особенную заботу, ни так, как к другим. Возможно, мне только казалось, но в любом случае, я никак не показывала своим видом, что замечаю это.
5
Одним воскресным утром, рядом с нашим клубом, мы услышали писк. Мы даже не могли предположить, что мы увидим в кустах. Четыре мягких пушистых клубочка, один серый и три черных лежали, зарывшись в песок.
– Ребята! – закричала Даша – Смотрите кто тут.
Мы дружно кинулись к ней. Зверьки выглядели ужасно тощими, и казалось, мы были их последним шансом. Котята умоляюще заглядывали к нам в глаза. Мне на встречу побежал один из них. Он сильно отличался от других. Первым отличие – его резвость по сравнению с братьями. Второе – расцветка.
Тарас присел на корточки рядом со мной, и мы вместе гладили котенка.
– Это будет мой, он такой милый, бабуле точно понравится! – сказал Богдан.
– Хорошо, тогда я заберу зеленоглазого, – согласилась Даша.
– Как всегда я без права выбора, – буркнул Гоша.
Схватив каждый своего подопечного, компания разбежались по домам, уговаривать родителей. Мы с Тарасом остались вдвоем, не зная, как поделить котенка, который, как оказалось позже, был кошкой.
Я уже было хотела уступить кошку Тарасу, но в этот момент он поступил по-геройски.
– Если тебе не разрешат, я заберу его сам, пойдем вместе спросим твою маму?
– Пойдем!
Моя мама очень любила Тараса. Когда мы только купили этот участок, он часто приходил за мной, но я, стесняясь, не выходила с ним гулять, тогда он помогал моей матери в огороде. Так он завоевал ее доверие.
– Теть Свет, разрешите Агнии взять котенка, посмотрите какой он хорошенький! – с умоляющим и одновременно настаивающим видом сказал Тарас.
– Где вы его вообще взяли? – спросила мама.
Я начала рассказывать:
– Ну, мамочка, котят подбросили нам к клубу, всех разобрали, осталась только она. Ну, пожалуйста, я буду сама за ней ухаживать, честно-честно.
– Что с тобой делать? Оставляй, – вздохнула мама.
Весь вечер мы с мамой выбирали кличку новому члену семьи. Ее назвали Пусьеной, а в простонародье просто Пуська.
Кличка была выбрана не случайно, в то время при виде милой вещички, от меня можно было услышать что-то вроде: «Какая пуся!». А поскольку кошкой я умиляться не переставала ни на минуту, кличка появилась сама собой.
6
Тарас стал все чаще заходить к нам в гости. Мы часами проводили за играми с Пусей. Это нас сближало. Пару раз мы даже не пошли гулять с ребятами, чтобы больше времени провести с нашим маленьким «ребенком».
В те моменты, Тарас казался настоящим. Милым и нежным.
Помню день, когда Тарас не приехал в пятницу. Я прождала его весь вечер, сидя на скамье в палисаднике, но, так и не дождавшись, ушла спать. В тот день, я поняла, что он мне дорог.
Тарас приехал утром не один, а с братом. Первым делом они прибежали на наш участок и вошли в дом без предупреждения. Я заметила их еще входящими в калитку и сделала вид, что не ожидала их прихода.
– Привет, это мой брат Серега.
– Агния, – медленно протянула я.
– А что у вас розетка по фен-шуй висит? – спросил Сергей.
Мама рассмеялась.
– А ты шутник Сережа.
На стене действительно забавно висел сетевой фильтр. Вообще все обстановка внутри дома была причудливой. Практически весь стол уставлен различными баночками и тарелками. Еще в комнате стояло два шкафа, один платяной, другой с посудой. Печь и кровати занимали практически половину комнаты. Везде царил хаос.
– Ребята, если что-то хотите, берите сами, мне некогда, – с этими словами мама вышла из комнаты.
Никто, естественно, не решился что-то брать и Тарас, заметив смущение брата, предложил пойти погулять.
День мы провели в клубе. Сережа познакомился с ребятами, и нас всех охватила атмосфера веселья и беззаботности.
Мы как обычно играли в карты, домино и даже в шахматы. Вообще настольные игры было довольно частым времяпрепровождением нашей компании, но еще чаще мы любили рассказывать друг другу глупые истории из жизни, да и не только.
Бывало, у кого-то разыграется фантазия, и обычная история из жизни приобретала нотки выдумки. Чаще всего приукрашать любил Георгий.
Дашины же истории украшательств не требовали, она то и дело ввязывалась в какие-то нелепые ситуации.
Вечером мы слонялись по дороге, проходящей сквозь всю деревню, туда и обратно. Как и всем подросткам в нашем возрасте, нам это доставляло какое-то особенное удовольствие.
Мы включали музыку, болтали о том о сем. Просто шли. Играли в догонялки и смеялись так громко, что будили соседей. Домой мы возвращались за полночь.
7
Выходные кончались быстро и наступали долгие дни ожидания. С каждым разом, я все сильнее переживала расставание с Тарасом. Внутри себя я все также отрицала симпатию к нему. Я же не как все, – думала я.
Вообще быть не как все стало моим жизненным кредо. С самого раннего детства, мама рассказывала мне, как ей тяжело вырастить меня в одиночку. Мать постоянно меняла место работы, ей было сложно найти общий язык с коллективом, я не понимала в чем дело, винила во всем ее коллег.
Однажды мама встретила на улице свою бывшую одноклассницу. Разговор казался мне бесконечным, ноги подкашивались от усталости, я разглядывала то свои ноги, то ноги матери, потом переключилась на плиссированную юбку маминой подруги.
– Мам, ну, когда мы уже пойдем, – дергала я ее за веснушчатую руку.
Мама была красивая, яркие рыжие волосы, широкие бедра и узкая талия. Когда-то она носила длинные волосы, а теперь ходит с каре, оно еще больше подчеркивает обилие веснушек на ее лице. Мама их не любит, а мне они кажутся куда симпатичнее родинок на моих руках.
– Агния, подожди, я разговариваю! – злиться мама.
Мама рассказывает подруге о проблемах на работе, тема серьезная, а я мешаю ей.
– Ты понимаешь, я ничего такого не делаю, а им все не нравится, я уже не знаю, как им угодить! – говорит моя мама своей теске.
– Света, успокойся, они просто тебе завидуют, посмотри какая ты красавица.
– И что мне теперь совсем нигде не работать что ли?! – отвечает мама.
Когда разговор наконец-то заходит в тупик и тетя Света говорит, что ей пора идти по делам, мама вспоминает, что мы тоже торопились.
То, что меня может постигнуть учесть матери, пугало меня. В первую очередь я старалась не быть как она, потому что страх быть вечно отвергнутой, быть одной в этом мире казался мне самым ужасным.
Потом, потонув под этим страхом, начала бояться быть как все. Как любой другой человек. Потому что не быть индивидуальностью представлялось еще ужаснее.
Жизнь матери и правда была сложной, долгое время мы жили с бабушкой и дедушкой, а маме на тот момент уже было больше тридцати. Я думаю, не стоит объяснять, как это может угнетать.
После того как мы переехали и стали жить одни, я практически не видела ее дома. Все домашние дела и даже готовка были на мне.
Первое время мне, конечно, было одиноко, а в некоторые моменты даже страшно. Например, я никогда не открывала двери, когда кто-то звонил в звонок, а бывало, что, подсмотрев, кто пришел в глазок, пряталась под письменным столом.
Я любила нашу квартиру, она представлялась мне светлой и, излучающей тепло.
8
В середине июня, нам пришлось ненадолго вернуться в город.
Сложно описать какие чувства я испытывала, когда шла по аллее лип, ведущей к нашему дому. Зеленые остроносые листья с только-только появляющимися цветочками все время что-то шептали мне, и теплый ветер щекотал мои икры.
Тонкий аромат липы, словно аромат вкуснейшего меда, который ешь чайной ложкой, запивая горячим чаем в саду, дурманил мою голову. Я вдыхала его снова и снова, пока от этого не стало темнеть в глазах. Жалко, что липа цветет не круглый год.
Мы с мамой частенько рвали липовые листья, и пили чай, главное, как следует промыть их от городской пыли.
Я любила лето в городе. Каждую весну, как только заканчивалась четверть, мама увозила меня за город и брала отпуск на работе. Конечно, изредка ей все равно приходилось возвращаться, чтобы сделать какие-то дела, да и просто проверить квартиру.
В городе у меня была подружка, с которой я поддерживала связь, даже когда уезжала. Машка была своеобразной девчонкой, как и я пятнадцати лет. Рыжие толстые волоски вечно попадали ей в глаза, и она очень этому возмущалась. Слегка детские пухлые щечки выдавали то, что она любила поесть. В стрессовых ситуациях Маша жевала, не переставая, а таких случаев у нее было предостаточно.
Оказавшись дома, я первым делом побежала в душ. Какое это было удовольствие – мыться не в тазах в парнике или поливаться из лейки после жаркого дня. Вода струилась бесперебойно и чуть теплые струи стекали по лицу.
В квартире ощущалась непривычная прохлада и тишина. Бросившись в объятья кровати, я растаяла.
Вечером я вышла на улицу.
9
Излюбленным для наших прогулок местом стал частный сектор недалеко от улицы, где мы с Машкой жили. Я ходила босиком по раскалённой дороге, чувствуя, как она обжигает ступни, а мелкие камни, случайным образом попавшие на дорогу с обочины, врезались мне в босые пятки.
Маша бурчала что-то себе под нос, уткнувшись в новенький слайдер.
– Сейчас музыку включу, – крикнула она.
– Маш, а как понять, что ты мальчику нравишься?
– Ты что влюбилась что ли? В кого это? – Машу перекосило.
– Да нет, я так просто спрашиваю, – меня терзали сомнения.
Я не знала, действительно ли влюбилась и стоит ли это рассказывать ей, но мне ужасно хотелось открыться кому-то, а в какой-то степени и похвастаться.
– Маш, а если я расскажу, ты не будешь смеяться? – такой вопрос у меня возник потому, что ей я всегда говорила, что Тарас очень самовлюбленный и влюбиться в него может только самая последняя дурочка. Теперь я чувствовала себя неудобно. Будто я и есть та самая последняя дурочка.
– Значит все-таки, влюбилась, да я сразу по тебе заметила, – хихикнула она.
Я покраснела.
– Так кто он?
Я пожала плечами, и будто сейчас провалюсь от стыда, выдавила еле – еле: Тарас, но я не уверена.
Маша рассмеялась, словно я только что рассказала ей неимоверно смешную историю. Она продолжила допрос, и я пожалела о сказанном. У нее была характерная черта следователя – допрашивать и строить предположения. Из всего, что я рассказала, она сделала вывод – виновен, то есть влюблен. Сомнений в Машиных размышлениях не было.
Через пару дней она уезжала с мамой в Анапу и потому погулять подольше у нас не получилось.
Золотистые пряди волос ее мамы то и дело играли на солнце.
– О, мама, ты уже тут!? – сказала Маша.
Я бросила печальный взгляд в Машкину сторону.
– Здравствуйте, жалко, что сегодня так мало погуляли.
– Успеете еще, Агнюш, жизнь она длинная, вы же не собираетесь ссориться? Ведь так, девчонки?
Мы с Мари переглянулись и звонко засмеялись.
– Как дела у мамы, все работает? – спросила мама Маши.
– Сейчас на работе, а вообще мы за городом, как обычно, – я покачивалась из стороны в сторону.
– А дом как, строитесь уже?
– Пока нет, – мне всегда было странно общаться с взрослыми, будто мы равны друг перед другом. Будто знаем друг друга очень давно и можем разговаривать на любые темы. Я смутилась и опустила глаза на асфальтовую дорожку возле моего подъезда.
– Ну, увидимся еще, Агния, маме привет передавай, – закончила она нашу беседу.
Я помахала вслед двум уходящим от меня фигурам.
Когда разговор заходил о Машкиной маме, я непременно вспоминала ее прекрасные кудри, будто у ангелочка, только рыжие. Они нежно спадали на ее плечи и отражали всю мягкость ее характера. Повезло Маше с мамой.
Перед сном у меня была привычка воображать себе свое будущее, иногда, будущее из снов, становилось настоящим, и я видела в этом магию. Магию воображения.
Засыпая в этот раз, я представляла себя и Тараса. Значит и правда влюбилась, подумала я уже сквозь сон.
10
Пуська скакала по цветному ковру с моим носком в зубах. Смешная она конечно, носок был размером почти с нее, но она отважно боролась.
По приезду в город, она быстро освоилась и нашла все самые лучшие места в квартире. Особенно ей нравилось спать на спинке моего рабочего кресла, за диваном и на моей подушке.
Пуся была больше чем кошкой, за эти пару недель она стала членом семьи.
Конечно, были у нее и пагубные привычки. Например, бывало она делала свои делишки на кровати или прямо в мои туфли. Долгое время мы не понимали почему.
Кошка росла быстро, аппетит у нее был отменный. То и дело с моим махнолапым другом случались какие-то казусы. Когда усы дверь защемит, кстати, усы у Пусьены были будто бы и не ее вовсе, длинные, в две трети кошачьего тельца. А случалось, что и сама себя в зеркале напугается.
Сначала жизнь с ней была не простой, каждые два часа приходилось отпаивать ее молочком из пипетки, Пуся сопротивлялась, мол, не буду я пить вот эту вашу гадость. Позже процесс этот затянул ее, и она стала в знак благодарности впиваться когтями в ноги, быстро перебирая лапами.
То и дело она путала мои руки с игрушками. Стоило только свесить руку с кровати во время сна и от последней грозило ничего не остаться.
Соседские коты Пуську не признавали и пытались задрать ее, поэтому наша «сильная и независимая» особа приходила то с окровавленным носом, то с изодранным боком, хотя поначалу там и выдирать-то было нечего.
И вот из совсем малюсенького котенка, которого приходилось отпаивать из пипетки, она стала превращаться в самостоятельную красивую кошку. А вместе с тем и в полноправную хозяйку дома.
Она демонстративно отказывалась есть то, что было ей не по нраву, не спала с людьми и очень избирательно подходила к дружбе.
Но все это было ничем по сравнению с тем, что я чувствовала к этому махнолапому существу, которое в порыве своей любви могло повредить тонкую кожу моего лица.
Однажды, так и случилось, в порыве нежных чувств нежная подростковая кожа носа была слизана полностью. Нос болел не меньше недели, а выглядел просто ужасно.
Я очень привязалась к ней и изредка стала называть Пусьеной Тарасовной.
