Алексей Петрович Бородкин
Утешение
*
Командир умывался. Плюхал в лицо водой, кряхтел и щурился. Посматривал на вошедшего Полесникова, удивлялся до чего у того кислая физиономия.
– Чего такая рожа? Жив, руки-ноги целы. Чего куксишься? Или дизентерия с тобой приключилась?
– Никак нет. Разрешите поделиться соображениями.
– По поводу?
– По поводу наступления, товарищ капитан.
– Ну… поделись, – удивился командир. – Не вижу для этого препятствий.
Полесников подошел к карте, повёл карандашом вдоль линии фронта.
– На этой высоте у фашистов значительное преимущество. Они простреливают фланг и вот это направление нашей возможной атаки, – от точки вражеских укреплений карандаш пополз дальше, вглубь от линии фронта. – В этом лесу оборона противника хорошо эшелонирована. Наверняка спрятана артиллерийская батарея и…
– И даже танковый взвод, – встрял командир. – Думаешь, я без тебя не разумею? Немцы здесь отлично закрепились. Подозреваю, батарея у них не одна… – Командир говорил с напряжением в голосе. Он разрабатывал план боя третий день и до сих пор не придумал приемлемого варианта развития атаки. – Вот отсюда у них отличный прострел. Любое наше движение, как на ладони. А танки чуть в глубине, на подхвате, если прорыв или… – он махнул рукой. – Н-да. Тяжелый будет бой. Многие лягут. Ты что предлагаешь?
– Предлагаю провести разведку.
– Разведку… – повторил командир. – Были уже разведчики, Полесников. Были. Из четырёх групп одна вернулась. Часть огневых точек теперь отмечена на карте. Только опоздал ты с предложением. В разведку идти можно ночью и только окружным путём. Вдоль нашей линии, потом низиной до леса, далее кромкой леса по болоту. Минимум двое суток туда, двое обратно. Видишь как? А наступление назначено на послезавтра. Не успеем.
– Успеем, товарищ командир. Мы прорежем колючую проволоку прямо здесь, у минного поля, – карандаш побежал по карте, рисуя прямую. – Здесь до леса рукой подать. За сутки обернёмся туда-сюда. Выясним расположение батарей и танков. Сможем накрыть их огнём без пристрелки. Непосредственно перед атакой.
– Погоди-погоди, полетел! Ты прямо фронт прорвал своей кульминацией, – командир обожал это слово "кульминация", – и войну выиграл! Идти таким путём самоубийственно.
– Никак нет, я всё просчитал. Существует определённая возможность.
– Не темни, Полесников! Выражайся конкретнее.
– Вражеские сапёры разминировали проход через своё поле, разрезали заграждение. Вот тут, – Полесников ткнул в карту. – По всему судя, собираются к нам в тыл.
– Откуда сведенья?
– Бойцы боевого охранения заподозрили неладное. Я стал наблюдать. Своими глазами видел.
– Понял. – Капитан крякнул: – Получат по наряду вне очереди, что мне не доложили. Как планируешь действовать?
– Просто они не успели доложить. Не нужно нарядов…
– Ладно-ладно! – перебил командир. – Слушаю.
– Поползём к ним навстречу. Используя их проход в своих целях. Сможем обернуться за сутки.
Капитан почесал в затылке. Разведданные очень бы пособили… "Одно дело предугадывать действия противника, – думал он, – и совсем другое – знать наверняка".
Проговорил:
– Хороший ты солдат, Полесников. Давно воюешь. Жаль тебя потерять. Но запретить инициативу не могу. Оставляй награды, личные вещи. Пиши адрес, кому отправить… если что.
Полесников снял медаль, орден. Отдал командиру красноармейскую книжку. Сказал, что адреса писать не станет – плохая примета.
– С кем пойдёшь?
– С Камышиным.
– Добрый напарник. Не подведёт.
– Поживём – увидим.
Перед дверью блиндажа мелькнула фигура. Это подошел Камышин, решил, что тянуть не имеет смысла, лучше объясниться немедленно.
Командир посмотрел строго. Протянул руку, пожал бойцу ладонь. Забрал газетный свёрток:
– Приготовил заранее, Камышин? Молодец. Продумываешь.
Похлопал Полесникова по спине, попросил быть осторожнее: "Шибко нас эти сведенья выручат. Постарайтесь, ребяточки".
Камышин не понял, о чём идёт речь, но сообразил, что трибунал откладывается. По крайней мере, на сегодня.
Проводив солдат, командир подумал про "языка". Хорошо было бы взять в плен вражеского офицера, привести в лагерь и допросить. Кулаки капитана сжались, на щеках проступил румянец: "Только как его возьмёшь?" Командир смотрел в след удаляющимся фигурам. На каждого взятого "языка" разведчики теряли до двадцати бойцов. Убитыми и ранеными. А этих, хлопчиков, только двое…
*
Передний край. Траншея бруствером на запад. Наша. За ней – мёртвая зона. Заграждение в несколько рядов. Колючка наша, колючка чужая. Полоса мин. Наша ли? Чужая? Кто теперь разберёт. Траншея бруствером на восток. Вражеская.
Выступали глухой ночью. Налегке: автомат, запасной магазин, граната. Минимум. В случае обнаружения принять короткий бой и подорвать себя. Разведчик не имеет права сдаться в плен.
В небе висит осветительная ракета. Свет лунный, мёртвый. Контуры предметов в желтушном свете резкие, злые.
Передвигались рывками, когда ракета гасла. Несколько мгновений, покуда взлетала следующая ракета.
Нейтральная полоса. Здесь стреляют с двух сторон. Палят по всему, что движется – и свои, и чужие.
Отползли метров двести, Полесников дал знак маскироваться.
