Алексей Макаров
Когда на плите не кипит молоко

Часть 2. Как же без иронии?

Сегодня не мчатся тачанки

Сегодня не мчатся тачанки
В Воронеж из хлебных полей.
Сегодня не женщины – «танки», —
Уводят мужей из семей.

Павлин с художником дружил

Павлин с художником дружил,
И тот сей птицей восхищался,
У друга перьев попросил —
«Чтоб хвост детальнее писался…».

Павлин доволен лестью был
И перья сразу предоставил.
От счастья цвел, и пах, и плыл,
И самолюбия добавил.

Но день прошел, за ним другой,
Портрет художник не принес,
Пьянящей напоил водой…
Уснул павлин, проснулся: «Хвост!»

Но не было уже хвоста,
Остались лишь воспоминанья.
Не досчитался перьев ста
Павлин-красавец утром ранним.

«Ах, как же так? Дружил и пел
О красоте хвоста баллады…
Портрет мой в рост писать хотел…» —
Рыдала жертва перьекрада.

Но вор не слышал птичий стон —
С подругой шел в блестящей шали.
Девицы шляпку прямо в тон
Павлиньи перья украшали…

Как занозой, точку пятую

Как занозой, точку пятую
Запрещенными приемами
Колешь, жизнь моя горбатая,
Тропами петляешь темными.

Улыбаешься, где грустно,
Врешь, что будешь шоколадом,
«С ве́рхом», – говоришь, где пусто,
Предлагаешь, с кем не надо.

И плюешь на все запреты,
Между тем мне не до смеха.
Гонишь в даль полуодетого
Бессердечным на потеху.

Заставляешь верить в бред,
Утону с тобой в болотах,
Оставляешь четкий след
Каплей птичьего помета.

Щиплют, как кролика

Щиплют, как кролика,
Спереди, сзади.
Пробуют вволю приемы секретные.
Ищут алмазы в скромном окладе,
Но оставляют в кругу незаметных.

Пусть себе пыжатся…
Пальцы устанут.
Коже давно динозавры завидуют.
«Пушистые» «лысых» однажды достанут,
Не угрожая товарному виду.

«Кролики» – это
Армия целая,
Их что в Техас, что в тайгу безвозвратную,
Что и не снилось, сдохнут, но сделают,
И не подумав идти на попятную.

Не всем в короли выбиваться

Она усмехнулась:
– Партия!
Твоих не осталось фигур.
(Продул ей в начале старта.
Галоп взял – не тот аллюр…)

– Куда каждой пешкой рыпался?
– На уровень старше ферзя…
– Но строй очень быстро рассыпался.
Торопишься – так нельзя.

Продолжила:
– Странная тактика:
Шпоры в бока вонзать.
Ответил:
– Твою бы мне практику! —
С пеленок умеешь играть.

– Пеленки давно уже выцвели, —
Нахмурилась. – Брось телефон
И соберись-ка с мыслями —
Желанье поставлю на кон.

Желанья бывают разные,
Получше решил загадать…
Но прежде – ходы неопасные,
Чтоб сразу не проиграть.

С такой неплохой мотивацией
Пехоту не стал зря крушить, —
Не всем в короли выбиваться —
Нам можно и дольше пожить…

Крою снова русским матом

Крою снова русским матом,
Может быть, в аду сгорю,
По-другому – непонятно,
Пусть и не «по букварю».

Если мило и блаженно,
Сразу крутят у виска:
«Есть три буквы совершенных,
В них и радость, и тоска!»

Есть и пять, в которых емко
Умещаются те три…
Перегнул, и глаз в потемках.
Свет не включат: три не три.

Много-много производных,
Отглагольных величин,
Может, и не благородно,
Но где мать, там есть и сын.

Вроде мысли о цветочках,
О полянке, где рассвет,
О весне, деревьях, почках,
Даже тени грязной нет!

Но, когда толкают в спину,
На макушку локоть ставят,
Разверзается пучина
Слов, что наглость поубавят.

Запрягают, как лошадь

Опять запрягают, как лошадь —
«Все срочно, за ноль минут…»
Что может «лошадь» тревожить?
Волнения пусть подождут.

Сплошная вокруг «стрессотека»,
До финиша, в мыле, давай!
Теряешь в себе человека,
Он пискнет однажды: «Бай-бай».

Дают «на овес» стабильно:
В пределах «поддержки копыт».
С кроссом справляется сильный,
Довольным должен быть вид.

И запрягают снова:
«Все срочно, за нано-минуту»,
Завидует «лошадь» коровам,
Их санаторным маршрутам.