Алексей Геннадьевич Скворцов
СОГ! На выезд!
– Ну, что доктор, ваш диагноз? И что с Сидоровым делать? – спрашиваю у сидящего на пятой точке Льва Николаевича.
– Белая горячка! – говорит доктор, – Срочно госпитализировать в ОПБ. Выводите.
Выводите. А как? Валенком по лицу получать, как доктор, не хочется. И тут меня слегка перемкнуло.
– Сидоров! – ору, – с тобой говорит старший лейтенант НКВД такой-то, только что судом тебе вынесен смертный приговор. Выходи на расстрел. Прими достойно смерть, как истинный борец с большевистской властью.
– Открывайте сатрапы!
Открываю дверь. Стоит Сидоров уже в исподнем. Говорю ему:
– Одевайся.
– Все одно помирать, не все ли равно как.
– Ты что думаешь мы тебя здесь расстреливать будем? Нет, сначала надо в областной суд тебя везти, приговор подтвердить. Потому давай одевайся, живо. Дверь закрывать не буду.
Оделся Сидоров за минуту, и валенки на ноги обул. Дал себя сковать наручниками и с гордо поднятой головой проследовал в машину «скорой помощи».
После лечения пришлось Сидорову досиживать срок административного ареста, как видел меня всегда говорил: «Точно теперь знаю, что современные милиционеры мелки по сравнению с сотрудниками НКВД. Ты знаешь, что меня НКВД расстрелять хотело, и я уже готов был принять смерть мученическую, как истинный патриот и демократ, но, блин, врачи меня назад в наше время вернули. Был там старлей, на тебя похожий, не дед твой?».
Честно, не знаю кем был дед, пропал он без вести в октябре 1941 года под Москвой, а отец тогда еще не родился. Некому мне было про деде рассказать, кем он до войны был не знаю, может и в НКВД служил.
Ни за что!
Данный рассказ основан на реальных событиях!
Однако, все же является авторской интерпретацией, посему не надо его примерять на кого бы то ни было!
Да, чуть не забыл, метовские жаргонизмы переводить не буду. Кому что будет не понятно, пишите в личку.
– О, Юрок, здорово! Что такой смурной?
– Да, блин, уволили меня?
– Ты же вроде нормальный участковый, участок у тебя хороший, тебя все знают. Опять же, ни на одном совещании тебя не дрючили, а наоборот в пример ставили. Натворил что?
– Ничего не натворил!
– А уволили тогда за что?
– Ни за что!
– Да ладно, так не бывает. Ты расскажи! Может и правда ни за что тебя уволили.
– Ты на выборах где был?
– В Конезадовке.
– То есть, еще не знаешь?
– Да откуда, я там, почитай, неделю жил. Вот же, блин, верное название у деревни – Конезадовка! Все у них там как в заднице и через нее же! Прикинь, сортир на улице, душа или бани нет! Даже умывальник у них «мойдодыр»! Принесешь воды из колодца, что в трех верстах, тогда умоешься и побреешься, а не принесешь – тогда, как кот умывайся. И кормили раз в сутки. Вот, если бы с зеками так, давно бы с начальника «звезды полетели». Сидишь там, в этой заднице у коня: ни телевизора, ни интернета, ни водки в магазине. Короче Конезадовка! Ой, извини, так что там у тебя приключилось?
– Ты же знаешь, здесь, в поселке по двенадцать часов дежурили. То есть, день, ночь, сутки отдыха и опять день, ночь. В ночь перед выборами поставили меня в правлении колхоза дежурить (прим. автора: да есть еще колхозы, не везде перевелись, далее везде в скобках примечания автора). Как раз бюллетени в день привезли, пересчитали и в сейф положили. Я этот сейф от сменщика принял, а так же две стационарных урны для голосования, одну переносную урну и флаги: РФ и области. Все чин-чинарем, в книге приема-сдачи дежурства расписался, дежурному доложил. Все вроде нормально идет, притащил ящик (телевизор) поближе к своему хозяйству, на бильярдный стол бушлат расстелил. Лежу. Дежурю. В дежурку, как положено, каждые два часа отзваниваюсь. В 24.00 говорит мне помощник, что, мол все, баста, хорош отзваниваться, спать надо. Ну, спать, так спать. Только трубу положил, звонок! Ирка, блин, звонит: «Давай встретимся!» Говорю ей: «Не могу, дежурю! Давай с утра!», а она мне: «Не хочешь, как хочешь! К Петьке Подгайнову пойду!». Вот же, блин, марамойка, знает, чем меня зацепить! Я ей: «Дорогая! Приезжай ко мне! Все будет ровно! За таксо заплачу! Только прихвати с собой!» А она мне: «Либо сам приезжай и привози с собой! Либо Петьке позвоню! Он мигом примчится!» Я ей: «Дорогая, через полчаса буду!». Вызываю таксо. Блин! Блин! Блин! Что же все вверенное имущество здесь бросать? А если воры какие? А еще хуже проверка? И порешил так: стационарные урны брать не буду, их один хрен не упрешь, а все остальное с собой! Приехало таксо, погрузил сейф с бюллетенями, переносную урну и флаги. Флаги, правда, в окно высунуть пришлось, не поместились в салон, так я через весь поселок с развевающимися атрибутами РФ и области ехал. А куда деваться? В салон не лезут, а на избирательном не оставишь. Подъехал к общаге, все по-быстрому в комнате выгрузил, взял две бутылки водки, комнату закрыл, кто же у урядника с хаты воровать будет, и к Ирке, в комнату на этаж ниже!
– Юрок, а водка на хрена?
– Так Ирка, пока полфлакона не выпьет, хрен даст!
– Так две на хрена? Одной бы хватило!
– Ну, это… она не всегда после полфлакона дает, а вот после целого – это верняк! Одна пить не будет, поэтому два! Короче, прокувыркались мы с Иркой где-то до трех часов ночи. Я бы еще остался, но она меня выгнала. Шел к себе и думал: «Сейчас по-быстрому все соберу, и на избирательный назад». Надо было так и сделать. Да, блин, подустал я что-то и решил пару часов дремануть. Ну, блин, проспал, не слышал будильника! Что теперь из-за этого увольнять?
– Так ты что на избирательный не вернулся?
– Я же говорю: проспал!
– Ну, ты, Юрок, монстр! Я представляю картину: приходит сменщик и предкомиссии, а бюллетени вместе с сейфом, урной, флагами и милиционером пропали, причем мент с оружием. Как же он так врагам ЕдРа сдался без боя? Так не бывает! Значит что? Вступил в сговор с коммуняками и вместе «насадили»! Вот же, блин, Юрок, ты вляпался в политику. Да, хрен теперь отмажешься, что благое дело делал – от воров-коммуняков наоборот сохранить хотел! Не, Юрок, ты меня извини, но я за тебя подписываться не буду! У меня семья, сам понимаешь, а жена не работает. Мне, Юрок, детей кормить надо, поскольку я у них один кормилец.
– Да я и не просил, сам понимаю. Ведь помимо этого, когда ко мне в комнату дверь сломали, ну, не слышал я, что они стучат, сильнее надо было! Так вот, когда дверь сломали, то увидели, что спал я флагами укрывшись, замерз видать. Эксперт это все на видео и заснял. Меня же как преступника какого: «ласты» завернули, в браслеты закоцали и на освидетельствование. Сам понимаешь что показало, я же фанфурик водки выжрал. Привели к «папе» (у каждого нормального милиционера в обязательном порядке должен быть «папа» – начальник милиции, и «папа» должен быть один – это первый начальник милиции, остальные – шефы), а «папа» нос воротит, ты же знаешь, что он не пьет, и говорит мне: «Юрок! Либо ты сейчас позавчерашним числом рапорт на увольнение пишешь, и мы тебя сегодняшним увольняем, либо идешь ты по «отрицалову» (отрицательные мотивы увольнения) и на тебя делюгу заводят (возбуждают уголовное дало, а что тоже «палка» – раскрытие ментам бы и пошло) по двум статьям: халатность и превышение. Короче, написал я рапорт. Так что не надо за меня вписываться. Уволили уже.
– Да «папа» молодец! От реального срока отмазал! Ну, давай, Юрок, удачи! А то мне на службу пора!
– Служите братья!
Впечатления от цивильной жизни.
Чуть больше года как я бросил службу в милиции-полиции. Честно, достало все, но… это отдельная тема.
Простым, цивильным гражданам, возможно, и не понять что такое изменения в жизни, когда ты был сотрудником, а потом стал работником. Извините, конечно, за мой профессиональный юридический жаргонизм, но по трудовому кодексу это именно так.
Ушел я в феврале 2017 года, а уже в мае устроился на новую работу юристом, ближе мне это как-то.
Первое что меня удивило – это отношение, да именно отношение, к работе. Если там ты что-то не сделал вовремя, то все, расстрел. Здесь же, даже поспорить можно с руководителем, не в милиции тоже можно поспорить с руководителем, но, возможно, этот спор будет последним в твоей карьере.
Второе – это тишина, в твои выходные дни никто тебе не звонит, не задает глупых вопросов, начиная от подчиненных и заканчивая начальством. Ей Богу, раньше у меня батарейка на кнопочном телефоне садилась за двое суток, теперь же держит зарядку неделю.
Третье – это выходные. Знаете какое у милиционеров-полицейских отношение к праздникам – да лучше бы праздников не было вовсе, есть на неделе два выходных, вполне достаточно для цивильных людей. Я уже не говорю про праздники, в которые устраиваются массовые гуляния, и самый сложный из них – это, как ни странно, День Победы. Все сутки на дежурстве, на охране общественного порядка, убегаешься за сутки так, что к утру начинаешь тупить как ВАЗ-2121 1996 года выпуска. В этом году я в первый раз провел все выходные на Новый год дома. Вот, честно, измучился от безделья, и тишина, телефон молчит. Можно себе позволить выпить алкоголь в ночь с тридцать первого на первое, самогона выпить, а не фужер шампанского, потому что первого на службу – отчет считать, а лучше и этого не делать, а то попадешься комендантскому патрулю. Ей Богу, еще один отпуск.
Четвертое – в милиции-полиции хрен когда допросишься отпуск, ходишь к начальнику, кланяешься: «Дай княже отпуск!». А начальник в ответ: «Че заработался? Иди тогда нархоз поднимай». Тут же за две недели предупредят: «Сударь, через две недели у Вас отпуск начинается. Не соблаговолите ли заявление написать».
Пятое – рабочий день. Там у меня он начинался в восемь, а заканчивался когда надоест, начальнику надоест. А еще эти «тревоги», усиления, бесконечные оперативно-профилактические операции (здесь бесконечные, потому что приставка соответствует действительности – «бес»). А ведь я все этапы «Вихря» пережил, год по двенадцать часов работали без выходных и без праздников. Или однажды, ушел сбежавшего преступника ловить пятого мая, а вернулся домой только восемнадцатого мая, две недели в полевых условиях. Вот не сколечко не вру, приехали деревню прочесывать, где проживало много чеченцев, так все чеченцы меня замучили вопросом: «Нохчо ву?». А тут с восьми до пяти, и трава не расти. Штык в землю и домой.
Одно плохо, с этой самой службой я не заметил как вырос мой ребенок, я его практически не видел. Уходил, она еще спала, приходил, она уже спала. А тут бах, взрослая совсем, 21 год, вроде вчера только в садик ходила, а уже все, уехала учиться в институт, и я ее по месяцу, а то и больше, не вижу. Вот об этом я жалею больше всего.
Сегодня первый раз прошел в безсмертном полку («безсмертный» – это не ошибка, так по-русски более правильно будет, приставка «без» обозначает отсутствие чего бы то ни было, про приставку «бес» я писал выше). Столько положительных эмоций, раньше – одни отрицательные. Не смотришь на часы: когда же эта байда закончится.
Вот, реально, только сейчас стал понимать как прекрасна жизнь у цивильных людей. Столько плюсов. Но тоска все же гложет. Не хватает постоянной психологической нагрузки. Толстеть начинаешь от спокойной жизни.
А. Скворцов © май 2017г – август 2019г
