Алексей Будищев
На страшной доске

– Да… Сипит, – проговорил Лязгушин.

Кроме него и Марка не было ни души на заводе, и точно сонно дремали молчаливые машины.

– Вот поглядите сами, – сухо выговорил Марк, глядя на башмаки Лязгушина, – вот пойдемте по доске на середину котла…

Он поднял ногу в большом и грубом сапоге и ступил на доску, перекинутую через котел. Доска была широкая, шире полуаршина, и он двигался по ней совершенно свободно, в то время, как там внизу сердито, словно захлебываясь, клокотала вонючая раскаленная кашица. Лязгушин тоже ступил на доску и двинулся вслед за Марком. Впрочем, когда Марк ступил слишком уже решительно, чуть колыхнув доску своею тяжестью, Лязгушин предупредил его:

– А ты поосторожнее. Тут упадешь, сваришься, как комар в борще…

– Вот извольте прислушаться повнимательней. – сказал Марк опять сухо и резко, – вот тут и есть по-видимому, свищ. Так?

Для большей видимости я принесу сейчас гирьку, подвязанную к веревке, и мы выстучим вот этот бок котла. Будьте любезны выждать минуточку, – добавил он холодно и замкнуто.

Лязгушин кивнул подбородком, внимательно оглядывая бурлившую кашицу и тонко прислушиваясь к сипу. Между тем, Марк прошел до конца доски, срыгнул на пол, взял в руки с трубы подвязанную к верёвке гирьку и пошел с ней к тому краю, где они с Лязгушиным вошли на доску. Однако, сейчас он на доску не ступил, а молчаливо остановился у самого края доски, поглядывая на Лязгушина, придерживая в руке веревку.

– Ты что нейдешь сюда? – спросил его Лязгушин спокойно.

– Да что-то не хочется, – ответил Марк все также подбочениваясь.

– Как? – спросил Лязгушин обеспокоенно.

– А так, – ответил Марк насмешливо.

И тут Лязгушин отчетливо увидел на лице Марка что-то такое, что сразу же разрешило ему все, бросая его в мучительный холод, в тоску, почти в предсмертное томление. Его лицо побелело, точно обмакнулось в муку. Он сделал два торопливых шага по направлению, противоположному от Марка.

– Нет, стой! стой! – закричал Марк, – стой, или я сейчас столкну тебя в прорву! Цыц, голубь с бланжевыми ножками! Чем же ты иначе заплатишь мне за Людку? А-га, понял напомаженный распутник?! Понял?!

Лязгушин остановился. Он ясно видел: одним сильным ударом ноги в край доски Марк собьет его вместе с доскою в кипящее тесто. Доска с этой стороны выступала всего на четверть с борта котла, в то время как на противоположной стороне она выступала почти на аршин. И Лязгушин, конечно, понял, что Марк стал у этого бока, именно по той причине, чтобы легче было выбить доску из-под ног Лязгушина.