Алексей Авшеров
Две повести+

Альтернативщик

Рано утром с десяток немолодых мужчин и женщин, подтянутых и не очень, создавали легкий ажиотаж возле санаторской столовки. Жаворонки бодро топтались у закрытой двери, прочие, сдерживая зевоту. вяло отвечали на приветствия. Дама в возрасте, потирая больные коленки, хвалила массажиста. Наступающий день пока никого не радовал.

Самые дальновидные стояли поодаль, пряча за спины пакеты с термосами и ланч боксами. Всех объединял спортивный стиль: цветные флиски и лыжные брюки, а также нежный загар на лицах

Пропикало восемь, и нетерпеливый мужик подергал дверную ручку.

– Открывай, Галя! – раздалось изнутри. – Лыжники подошли. Не спится им, малахольным!

Замок щелкнул, и аромат кофе, приправленный запахом омлета ударил по рецепторам.

Спустя пять минут о бывшем изобилии напоминали лишь грязные поддоны на линии раздачи. Граждане, разобрав еду, расползлись по залу.

Вяло жуя надоевшие блинчики, я наблюдал, как запоздавший турист с подносом зыркает по сторонам в поисках свободного места.

«Подойдет или нет?» – загадал я. Закончить завтрак хотелось в одиночестве.

Мужичок направился в мою сторону.

– Здесь не занято? – спросил он и, не дожидаясь моего ответа поставил поднос на стол.

Еда в его тарелках поражала несочетаемостью: молочная каша, котлеты, корейская морковь и творог.

– Приятного аппетита! – буркнул он.

– Взаимно, – и я рассмотрел подошедшего. Лысоватый, в очках. Близкие капилляры предавали его лицу красноватый цвет. Кератомы на черепе подтверждали элегантный возраст, а явная сутулость на неприятие спорта и возможные проблемы со спиной.

«Один из тех, кто в молодости, встав на лыжи, так никуда и не доехал!» – ехидно подытожил я.

Сосед, между тем, нехотя поковыряв кашу, отодвинул тарелку и вытащил бутылку с коробкой.

Котлетки, ветчина и морковь улеглись в ланчик и выбор мужиком еды обрел логику. В "Тапервер" он налил сок и, спрятав провизию, вышел.

За ним поспешил и я. Трансфер в Поляну уже стоял и мои сборы походили на армейский подъем.

Отдышался я только в автобусе. Свободных мест оказалось мало, и я плюхнулся на ближайшее. Рядом у окна уже сидел мой утренний сотрапезник.

Оценив мой бравый вид: старую куртку, штопанные штаны и каску в наклейках, он спросил:

– На каком курорте катаетесь?

– На Горках.

– А там трассы широкие? Народу много?

– В основном серпантин. Людей хватает.

– Тогда зачем вы туда едите?

– За снегом. Паудер только в лесу остался.

Не уловив смысл ответа, но ощутив мой авторитет, сосед продолжил расспросы:

– Хочу лыжи поменять. Какую марку порекомендуете: Head, Fischer или Atomic?

– Дело не в фирме, а в стиле катания. Надо посмотреть на вас, а потом советовать.

– А у вас какие лыжи?

– Большие. Очень…

– Поехали вместе на Газпром. Там хорошо, солнца много. И у меня с собой есть…, – он многозначительно похлопал по рюкзаку.

– Как-нибудь потом, – улыбнулся я.

– Горки-город! – крикнул водитель и, увидав что я встал, спросил: Опять один? Никто не выходит?

Вытаскивая лыжи из багажника, я заметил, как мой сосед с интересом прильнул к окну.

На ужине мой утренний собеседник, уже ничего не спрашивая, сразу подсел ко мне.

– Как покатался? – неожиданно перейдя на «ты» спросил он. Его другой, по сравнению с завтраком, эмоциональный фон сомнений не вызывал.

Озираясь по сторонам, мужик достал из сумки "Тапервер" и налил стакан. Пары «Изабеллы» вмиг наполнили пространство между нами.

– Будешь? – спросил он. – Там, правда, не совсем вино. Я еще беленькой немного… Для куража

– Предпочитаете коктейли?

– С детства не люблю горечи и вставляет лучше, – ответил он и вдруг предложил:

– Давай на «ты»! Меня Иннокентий зовут.

«Звучит как отец Онуфрий!», – подумал я и, сдержав улыбку, представился: Алексей.

Утро следующего дня повторило предыдущее. Совместный завтрак, места в автобусе и настойчивое предложение покататься на Газпроме.

Я задумался. За вчерашний день, стараниями райдеров, паудер исчез даже в лесу и, решив немного отдохнуть, я дал себя уговорить.

Поднявшись наверх, мы одели лыжи. Россиньоли моего компаньона и впрямь выглядели узенькими коньками на фоне моих «лопат».

– Знаю хороший спуск – предложил я. – Go!

– Не торопись! Давай здесь начнем! – Иннокентий указал на длинный, почти без уклона, учебный склон и пытаясь разогнаться, толкнулся палками.

Я заскользил рядом и что бы лучше наблюдать подопечного, перевернулся спиной вперед.

Тот ехал по прямой, с трудом набирая скорость. Лицо его блаженно улыбалось, и я понял, что он счастлив и вполне доволен собой. Такого учить только зря портить!

Спустившись еще пару раз: Кеша по прямой, а я задом наперед, мы разошлись. Я – кататься дальше, напарник – отдыхать.

Часа через три я подъехал на место встречи.

Солнце, перевалив зенит, нещадно топило снег, склон кишел множеством разноцветных комбинезонов, хотя Иннокентия я увидел сразу.

Устроившись на солнцепеке, тот разделся догола и с интересом наблюдал окружающий мир. Красок в палитру его благодати добавляла ополовиненная "Тапервер" и «Let my people go», орущая из телефона на всю горку. Люди улыбались, глядя на него.

Присмотревшись, я понял: сейчас Иннокентий выглядит намного гармоничнее чем утром.

– Погода шепчет! – завидев меня, сказал он и, будто оправдываясь за свой кайф, добавил: Перерыв на обед, а до этого я катался!

Чего-чего, а самого обеда я так и не увидел.

– Здорово здесь! – эйфория охватила Кешу. – Людей много. Подъезжают, спрашивают: «Что за музыка?» А у меня один джаз. Редкость для многих.

Следующие дни общение с Иннокентием ограничивалось только ужином, правда очень долгим.

Строя недовольные рожи, официантки с нетерпением ждали нашего ухода, но пока "Тапервер" не пустел, любитель коктейлей на это не велся.

В результате я кое-что узнал о новом знакомом.

Родился он в семье корабела. Отец его строил что-то очень секретное и юность свою он провел за полярным кругом, в Североморске. Там Иннокентий закончил сразу две школы: среднюю и, как сын интеллигентных родителей, еще и музыкальную по классу фортепьяно – музыку он полюбил с детства.

Несмотря на папины связи и авторитет, отпрыск в моряки не пошел, а поступил в автодорожный институт, и наша встреча могла состояться лет на сорок раньше. Студенты МАДИ и МАИ прогуливали свои пары в легендарной пивной «Пиночет» на Соколе.

Хотя вряд ли. Кеша усердно посещал лекции, учился хорошо и не чурался общественной работы.

Не заметить такого аккуратного мальчика органы не могли. Выдав ему удостоверение внештатного сотрудника, обэхэесники начали использовать активиста в оперативной работе. Здесь мы так же могли встретиться, правда, по разные стороны баррикад.

Внимание серьезных дядей юноше льстило, а ксива повышала самооценку его нежной психики. Работа в ментовке перестала казаться такой уж стремной и понемногу нравилась.

Он даже вступил в ряды КПСС, но медицинская комиссия, выявив ряд несоответствий, поставила жирный крест на карьере будущего Шарапова.

Увлеченно борясь с фарцовщиками, Иннокентий не изменил своей давней привязанности и записался в

«Школу джаза» при ДК на Каширке. Мир новой, доселе не знакомой музыки потряс его, а Oscar Peterson и Tony Emmanuel стали кумирами на всю жизнь.

Не попав в мусора, Кеша поступил в аспирантуру и, закончив ее, быстро накропал диссертацию.

И быть бы ему кандидатом технических наук, но жена, верная спутница студенческих лет, полюбила другого, и отвергнутый муж направил все усилия на возврат благоверной, но тщетно.

Набить морду сопернику так же не получилось. Тот служил торговым представителем в далекой Канаде, куда и забрал после развода бывшую жену и сына Иннокентия.

Кеша пустился во все тяжкие.

Благодаря перестройке, сексуальная революция докатилась до совка и расхожее мнение, что в СССР секса нет опровергалось повсеместно. Нравственное табу пало, возобладали инстинкты, однако секс гешефтом еще не стал и бабы не капризничали.

Иннокентию повезло: обладая довольно скромной мускулинностью, он оказался востребован как мужчина и даже любим. Скажу больше: он дважды становился внебрачным отцом и дал жизнь паре симпатичных и милых девушек.

Женщины, бывало, пинали мне, что самые отменные любовники не те, что качают мышцы в спортзалах, а маленькие, толстенькие, на коротких ножках и обязательно с животиком. Подобное я воспринимал как стеб, хотя пример Кеши говорил об обратном

Пока Иннокентий доказывал свою мужскую состоятельность, Союз рухнул, деньги обесценились, и костлявая рука голода потянулась к его пухлой шее.

Помог товарищ по институту. Заняв у него тысячу рублей, Кеша накупил амбарных замков, утюгов, прочей железной дряни и отправился барыжить в Польшу. Продав свой хлам в Белостоке, он приобрел на вырученные злотые китайский магнитофон и вернулся на родину. Толкнув в Москве кассетник, Кеша отдал долг и, закупавшись по новой, повторил вояж.

За полгода такой контрабанды Иннокентий превратился из идейного борца с нетрудовыми доходами в махрового спекулянта.

Мешочники, кося под туристов собирались в группы, и Кеша присоседился к одной из них.

Рулила там Нина, ушлая, властная баба. Она организовывала транспорт, визы, собирала взятки на «добро» таможни, а когда набитый барахлом вагон кренился на набок, договаривалась с проводником.

Нинка сразу запала на скромного очкастого интеллигента. Отличаясь от коробейников, он не орал, матом не ругался, а говорил тихо, умно и витиевато.

Оценив эти качества, она стала опекать его.

Иннокентий, как мог, помогал Нинке: таскал тюки и сумки, возил на базар, сам торговал на рынке и после года совместных поездок сошелся с ней под общей крышей.

90-е пролетели быстро. Круговорот автобус-Стамбул-Лужники повторялся десятки раз и позволил паре поднять неплохие бабки, правда, каждому свои.

Дефолт 98-го, пожалев их, оживил русский капитализм и торговые сети обнулили усилия челноков.

И тут Иннокентия выручила музыка. Он сам неплохо лабал и кое-что понимал в музыкальной аппаратуре. Изучив рынок, Кеша нашел свою нишу и пару лет возил в рашку синтезаторы и гитары.

Нулевые, в отличие от лихих 90-х, принесли Иннокентию в основном разочарования.

Однажды у метро, польстившись на бесплатную лотерею, Кеша взял билет и заполнил анкету.

Выигрыш не заставил себя долго ждать и счастливчика пригласили в офис. Там полногрудая бестия обескуражила Кешу своими формами и предложением халявной недели на Канарах. Вторая семидневка стоила денег, как и билеты, но это мелочи.

Выпив дважды предложенный коньяк, Кеша не мог не признать эксклюзив акции и, пялясь в декольте молодухи, подписал договор и внес аванс.

Одарив его пылким взглядом, та прошептала:

– Баксы захвати. Там сюрприз будет

Шикарный отель превзошел лучшие ожидания, а песчаный Маспаломас напоминал Анапу в детстве.

Ресторан пестрел деликатесами, бармены угадывали малейшие желания, и all inclusive не подкачал.

В первый день с Кешей познакомилась респектабельная пара. Объехав полмира, они выбрали этот клуб и, купив таймшер, катались сюда как на дачу.

– Таймшер это инвестиция! – уверяли они его. – Надоест на Канарах – продадите и еще наваритесь.

Так же считала и дама, разделившая с ним ночь.

За две недели отдыха в размягченные алкоголем мозги Иннокентия накапали про таймшер столько, что он не выдержал и махнул семь тысяч у.е. на пожизненный сертификат отеля «Palm beach club».

Спустя месяц ему позвонили из ментовки и, как жертву аферистов, пригласили к следователю.

Отыграться Кеша решил на Forex Club.

Обучающий семинар внушил ему оптимизм: играя за виртуальные деньги он умудрялся заработать. Срывая неделю куш, он решил, что поймал фарт и пополнил свой реальный депозит.

С «живыми» баксами все пошло не так гладко. Кривая доллара ползла то вверх, то вниз вне зависимости от нефтяных цен и мировых катаклизмов.

Используя аналитику, Кеша делал прогноз, но угадывал редко, а когда, наконец, повезло, трейдер не дал вывести законный барыш, и он завязал с этим.

Графа Монте-Кристо из него не вышло, и наш герой начал искать работу.

В начале века интернет все настойчивей стучался в квартиры москвичей. Провайдеры, крупные и не очень убеждали граждан что именно они самые быстрые и надежные.

В борьбе за рынок побеждал тот, кому разрешалось приложить кабель в городских коммуникациях и руководство ЖКХ, в ожидании больших и малых взяток, в нетерпении потирало руки.

Ладить с людьми Кеша умел и, побегав по интервью, устроился «решалой» в IT компанию.

В очках и шляпе он крадучись заходил в кабинет начальника ЖЭКа и без проблем подписывал нужные документы. Ответственные товарищи, привыкшие к напору, пасовали перед его кротостью и, понимая, что он не от мира сего, убогого не обижали.

Пользуясь этим и дожив до пенсии, Кеша не бросил работу и трудится в IT конторе по сей день.

Посиделки наши, к радости официанток, подошли к концу: мы разъезжались.

Перед отъездом я прочел ему отрывок из книги.

– Это все правда? – спросил Иннокентий.

– До последней строчки…

– Тогда с тебя экземпляр, когда издашь!

– Договорились! – и мы обменялись номерами.

Встретил я Кешу осенью в аэропорту Адлера. Я прилетел на бархатный сезон, а он к местной бабе, с которой умудрился познакомиться еще зимой.

Потом года три, созваниваясь, мы не виделись.

Осенью 2021 года у меня вышла книжка.

В интернете роман и рассказы быстро обрели популярность, однако авторский тираж все еще ждал своего звездного часа.

Вспомнив про обещание, я скинул на Кешин e-mal сборник коротких рассказов.

Он позвонил рано утром:

– Не разбудил? – голос его звучал бодро. – А я вообще не ложился. Читал твои байки, оторваться не мог! Ты ничего не выдумал? Так все и было?

– Конечно. Я только записал!

– Несколько экземпляров приобрести можно? Себе, на подарки и сыну в Канаду. Включает, паршивец, турбо-патриота: прислал фотку в шинели и шапке со звездой. Никак от глупостей отучить не могу!

– Пусть Ленина почитает. Он тех, кто на Западе за совок топил, «полезными идиотами» называл.